Чеслав Читая "Кысь" Татьяны Толстой (И снова о мышах и людях) * Все время, что помнит себя человечество, оно пытается заглянуть в завтрашний день. «Что будет?» – извечный вопрос, терзавший еще наших пращуров-троглодитов почище Гамлетовского. Тем более что никакого Гамлета тогда еще в проекте не было. Этот вопрос терзал их даже больше голода, и на алтарь приносились немалые жертвы. Сначала, конечно, жрачку всяко-разную жертвовали. Но если не помогало – могли и человечка ухайдокать. Потому как без знания будущего – ни-ни – а вдруг неурожай? Корешочки-ягодки не повылазиют, птыц небесный и зверь лесной ушмыгнут в соседний лес. А в соседнем лесу, знамо – и трава погуще, и река почище, и бабы потолще... И вечная проблема – хорошо там, где нас нет – оборачивается не столь топографической, сколь временной стороной. Потому как если ушмыгнут – надо к этому заранее приготовиться. То ли кореньев впрок запасти, то ли самим в соседний лес податься... Спервоначалу, конечно, предсказаниями всякие проходимцы занимались. Жрецы, шаманы, оракулы, заклание белого барашка после дождичка в четверг, гадание по птичьей требухе... Предсказания выходили четкие, ясные, очень удобные правящей династии. Потому как если не очень удобное предсказание – башку враз оттяпают. Жрецу. Под самый корешок... Потом за дело взялись алхимики, астрологи и прочие хироманты. Белый барашек был забыт – в ход шли ядовитые жидкости, дурно пахнущие смеси, толченые лягушки и прочая высоконаучная бижутерия. Предсказания стали туманными и расплывчатыми, позволявшими бесконечное число трактовок. Опыт оттяпаных башок не был забыт. Алхимиков, конечно, тоже поизвели со временем. Потому как нечего казенных лягушек переводить на предсказания типа «Куда пойду, тогда приду, и зверь обернется камнем и всем большой кабздец». За такое предсказание медалью, ясное дело, не пожалуют. А пожалуют, как уж исстари завелось – башкой. Твоей. С барского плеча – в собственные руки. И вот наступило время научно-технического прогресса и высокого общественного самосознания. Лягушек всех повывели, но зато и башку больше оттяпать не грозятся. Все больше электрический стул в моде – но это, согласитесь, куда как гуманней. Предсказаниями на новой, материалистической основе стало заниматься исключительно гидрометеобюро. А извечное, неистребимое любопытство «Что будет?» – осталось. Потому как, хоть корешков и зверья всякого в супермаркете, вроде бы и вдосталь – но кто знает, что там дальше будет... Может, пора уже в соседний супермаркет лыжи вострить... А в соседнем супермаркете, знамо – и консервы подешевле, и зарплата побольше, и бабы потолще... Но нет, нет, не повывелись отчаянные головы, готовые на свой страх и риск сказать: «Смотрите, люди, – так будет». Смотрите и читайте... Потому что на место жрецов и алхимиков пришло Высокое Искусство – Фантастика и Голливуд. Вариантов развития сюжета всего два: либо – всеобщее братство и безудержный прогресс (вариант, особо любимый домохозяйками и управдомами), либо – Большой Трындец. В случае всеобщего благоденствия новых Нострадамусов волнует лишь одна проблема: «Есть ли жизнь на Марсе?» Нет – не беда, мы ее туда сами зафутболим. Есть – тоже нет повода для беспокойства – мы ее оттудыва выковырнем. Во втором случае (обожаемом дантистами, программистами и прочими представителями мужественных профессий) все гораздо неопределенней. Чем сердце успокоится – непонятно. Роман Татьяны Толстой «Кысь» – это повествование о людях, выживших после Большого Трындеца. Мало того – о людях выживших у нас, здесь, в России. Под конец мы даже узнаем точное место – Москва. Конечно, без Последствия не обошлось: "Вот руки, ноги, пуп, титьки, уд срамной, вот пальцы все, на руках и на ногах, – и все без малейшего изъяну! А сзади, конечно, чему быть? – сзади зад, а на заду – хвостик". Питаются наши потомки в основном мышами да хлебедой, да огнецами... Развлечения тоже самые немудрящие: "Значит так. Правила такие. Свечки потушить, чтоб темно было, сесть-встать где попало, одному на печку забраться. Сидит он там, сидит, да ка-а-ак прыгнет с криком громким, зычным! Ежели на кого из гостей попадет, дак непременно повалит, ушибет, али сустав вывихнет, али еще как пристукнет. Ежели мимо – дак сам расшибется: голову, али колено, али локоть, а то и ребро переломит: печь, она же высокая. Об табурет в темноте удариться можно будь здоров! Об стол лбом. Вот ежели не разбился, опять на печь лезет, а ежели из игры выбыл – другому уже невтерпеж: пустите, теперь я прыгну! Вопли, крики, смех – право, уписаешься, такая игра чудесная. А потом свечки зажжем да и смотрим, кто как повредился. Ну, тут, конечно, еще больше хохоту: вот ведь только что был у Зиновия глаз – ан и нетути! А вон у Гурьяна рука надломивши, плетью висит, какой теперь с него работник!" В общем, как видите – народ простой, немудрящий. Пожрать горазды, девок потискать. Нисколько, можно сказать, не изменились. По-прежнему надеются на помощь с Запада: – Сейчас главное – ксерокс. – Да почему же, почему?! – Потому что сказано – плодитесь и размножайтесь! – Лев Львович поднял длинный палец. – Размножайтесь! По-прежнему боятся Востока: Если завидят чеченцев, велено кричать: «Чеченцы! Чеченцы!» Тогда народ со всех слобод сбежится, палками в горшки бить начнет, чеченцев стращать. Те и шуганутся подальше. Но как уж водится теперь – роман не об этом. И зря я, в общем-то, все это вам рассказывал. Роман – даже не роман, а философская притча – о Книге. Больше того – об Искусстве, о его влиянии на жизнь... При чем не об облагораживающем влиянии, как полагали наивные наши классики, а совсем наоборот – о том, как тяга к прекрасному заставляет убивать, предавать, терять себя... Но об этом-то как раз я вам рассказывать не буду. Сами прочитаете. Copyright дизайна обложки романа "Кысь" © 1993—2001 Студия Artografika Весь Чеслав на "Яхте" Другие рецензии и обзоры на "Яхте" Отозваться в Бортжурнале Высказаться Аврально