(Звучит радиотекст. По залу проходит Мата Хари и все остальные актеры. Музыка, афиши, автографы, смех, etc.)

РАДИО:

Говорит свободное радио патриотической Франции. Сегодня 22 мая 1916 года. После того, как германская армия атаковала крепость Верден, генерал Филипп Петен приказал своим войскам стоять насмерть. По уточненным данным, немцы потеряли в Верденской катастрофе 218, а Франция – 315 тысяч человек... Однако весна в этом году выдалась теплой, и на Французской Ривьере уже открыт купальный сезон. Широкомасштабные военные действия в Европе, похоже, никак не затронули сознания праздной публики, собравшейся в этом году в Монте-Карло. Море, солнце, ночная жизнь, бдения в казино и шок сезона – возвращение на сцену после пятилетнего исчезновения экзотической танцовщицы Маты Хари – делают Монте-Карло магнитом как для самой респектабельной публики, так и для развращенной богемы... А сейчас для наших патриотических слушателей песня... – ("Милорд" Эдит Пиаф. Aктеры поднимаются на сцену. Пары танцуют. МХ останавливается в центре, маски в круг).

Маска 1:	Сколько ей все-таки лет?
Маска 2:	На ней столько грима и перьев, что возраст уже просто не видeн!
Маска 3:	Господа, побойтесь Бога, ведь у нее фигура восемнадцатилетней!
Маска 4:	Да, но говорят, без краски она – форменная уродка.
Маска 5:	Интересно, где же она была эти пять лет?
Маска 6:	Наверное, в срочном порядке училась читать и писать – она же ведь из крестьян, двух слов связать не может.
Маска 7:	А что, она правда из Индонезии?
Маска 8:	Да что вы, она из России, ходила там в бродячем цирке с ученым медведем.
Маска 9:	Да-да, я слышал, у нее нет костей. Это ей медведь их переломал.
Маска 1:	Да нет! Не медведь, а удав. В Индии.
Маска 2:	Конечно, она же вся в шрамах!

ЛАНКАСТЕР:	(далее – Д.Л., снимает маску, выходя вперед, интригующе): Если снять с лица Маты Хари грим, а с тела – костюм, взору откроются безобразные багровые рубцы, как на отбивной котлете.
ВСЕ:	Откуда вы знаете?!.
Д.Л.:	Да вы ведь сами все только что сказали... (Подходя к МХ) Мадам, позвольте вашу руку. (Актеры рассасываются)
МХ:	С наслаждением. Однако мой антрепренер и без того заждался.
Д.Л.:	Тот, кто заждался, может еще подождать.
МХ:	У вас просто ковбойский подход к этикету.
Д.Л.:	В точку, мадам! Сразу видно, что вы жили в Америке.
МХ:	Итак, вы – ...
Д.Л.:	Джон Ланкастер, к вашим услугам. А вы, как я слышал, вне сцены называете себя Изабэль Эбер.
МХ:	Для друзей.
Д.Л.:	Что ж, Изабэль – это звучит. Позвольте предложить вам бокал шампанского. (Подает МХ бокал)
МХ:	А я уж испугалась, что вы предложите мне танец, ковбой. Кстати, чем вы там занимаетесь в вашей варварской Америке – тачаете седла?
Д.Л.:	Ну, почему же сразу седла? Я предпочитаю укрощать необъезженных кобылиц. (Пауза)
МХ:	(Обходя вокруг него)В ваших несчастных Штатах нет ничего своего. Америка – имя итальянского моряка. Джинсы, и те – происходят из Генуи, где из подобной ткани делали паруса – правда, вы придумали надевать их на тело... Впрочем, даже и то, что вы заимствовали, вы смогли лишь испортить, как, например, королевский английский язык.
Д.Л.:	Да. Я понял, в чем ваш секрет. После такой серии наскоков европейский мужчина падает перед вами ниц и (обходит вокруг МХ) просит пощады. А я лишь вижу, что кобылицу надо как следует вздуть. (Звучит рок-н-ролл. Вытаскивает ее танцевать. "The Son of a Preacher Man")
МХ:	Что это было?
Д.Л.:	А это как раз то, что мы придумали сами. Когда-нибудь что-то вроде этого назовут "рок-н-ролл". (МХ уходит переодеваться. Появляются кардинал Ильдефонсо, Энтони Уайльд) (МХ и Аннет – танец монахинь с переодеванием и колокольным звоном).
КАРД.:	Прекратите! Какое святотатство! Ведь должно же оставаться что-то неприкосновенное! И вы устраиваете этот шабаш сейчас, когда тысячи наших сестер отдают свои жизни на полях войны!
УАЙЛЬД:	Позвольте поинтересоваться, что же здесь, в этом вертепе, где достаточно трудно встретить коллег святейшего кардинала, делаете вы сами, Ваше Высокопреосвященство?
КАРД.:	Я не обязан ни перед кем отчитываться, но я нахожусь в княжестве Монако с евангелической миссией, как папский легат.
УАЙЛЬД:	Ну-ну. Поздравляю вас. Всем бы такие миссии – подальше от "полей войны", метать стрелы гнева в актрис.
КАРД.:	Ваше имя, молодой человек!
УАЙЛЬД:	Уайльд, что в переводе на ваш язык означает "Дикий", Монсеньор.
МХ:	(Подходит, услышав его фамилию. Накидывает шаль) Оскар?
УАЙЛЬД:	Мадам?..
МХ:	Старый друг, ты не меняешься! Все так же готов защитить даму от... дурака.
КАРД.:	Да что, в конце концов, происходит в этом притоне?!
МХ:	Милый мой, мне страшно произнести вслух, сколько лет назад мы виделись в последний раз... и ты выглядел точно также?..
УАЙЛЬД:	Мадам... мне жаль вас разочаровывать, но вы, к сожалению, не первая, кто путает меня с моим покойным отцом. В отличие от своего героя Дориана Грэя, он не сумел так хорошо сохраниться и – скончался.
КАРД.:	Так я имею дело с еретиком во втором поколении! Оскар Уайльд мертв, но он оставил миру заразу не только в своих книгах, но и в сыне!
УАЙЛЬД:	Поразительная наблюдательность! Энтони Уайльд, к вашим услугам, мадам. Энтони Уайльд, Ваше Преосвященство, как это ни прискорбно.
МХ:	Это какое-то наваждение. Оскар мертв... Да нет – вот он, такой же, как был, нет, моложе... Знаете что, пойдемте танцевать, юноша, и вы мне все спокойно расскажете. Я ведь, видите ли, довольно долго находилась вдалеке от Европы.
УАЙЛЬД:	Извините, мадам, я готов сделать для вас все, что угодно, но – увы! – я не танцую. Тем более с профессионалами.
КАРД.:	На вашем месте я бы раскаялся, пока не поздно!
УАЙЛЬД:	Раскаяние хорошо именно своей запоздалостью.
КАРД.:	Опять Уайльдовские штучки!
УАЙЛЬД:	Фамилия обязывает...
МХ:	Браво, юноша! Ненавижу ханжей!
КАРД.:	Что ж. Одержимые бесом гордыни не войдут в царство небесное. Да пребудет с вами обоими мое проклятие. (Уходит, замешательство).
УАЙЛЬД:	(Предлагая МХ руку) Я вижу, он вас несколько расстроил, и я...
МХ:	Милый юноша, после всего того, что произошло со мной в первые двадцать пять лет жизни, не существует ничего, что бы могло вывести меня из равновесия. Считайте, что вы имеете дело с адамантовой скалой, с механизмом. Никто не может причинить мне никакого огорчения. Зло, вред – сколько угодно. Меня можно искалечить, убить, но "расстроить" меня нельзя.
УАЙЛЬД:	Это сильно сказано. Вы говорите афоризмами, как мой отец
МХ:	Ваш отец говорил парадоксами.
УАЙЛЬД:	Сразу видно, что мой дорогой папа оказал на вас влияние в юные годы.
МХ:	Мальчик мой...
УАЙЛЬД:	Давайте не будем ссориться сразу после знакомства. Я не мальчик. И не ваш... пока. Пойдемте лучше играть. Ничто с таким успехом не изгонит отсюда остатки духа светлейшего кардинала Ильдефонсо, как хорошая партия в вист.
МХ:	Что ж, вперед, "не мальчик" и "не мой".
УАЙЛЬД:	Вот так-то лучше... (Уводит ее).

---

Сцена 2. Монте-Карло. Казино. (Появляются граф Сен-Жермен и Гайдэ. Круг в масках.)
Маска 1:	Вы слышали, этот Сен-Жермен – потомок того самого мистического графа...
Маска 2:	Да бросьте, он просто богатый самозванец.
Маска 3:	Строит из себя какого-то Монте-Кристо.
Маска 4:	Для самозванца у него слишком приличные манеры.
Маска 5:	А эта "сестра"... Таких сестер раньше называли любовницами.
Маска 6:	Если не содержанками... Но как хороша!
Маска 7:	И как не похожа на "брата"!
Маска 8:	Неделю назад – эта Мата Хари, а теперь – извольте! – Сен-Жермен.
Маска 9:	Я не удивлюсь, если следующим здесь появится Наполеон.

С-Ж:	Что ж, Гайдэ, посмотрим, что нам предложит в этом году сезон в Монте-Карло.
ГАЙДЭ:	Я надеюсь, что ты исцелишься от своей вечной летней иппохондрии. Развлечешься.
С-Ж:	Ты совсем перестала помогать мне в этом.
ГАЙДЭ:	Я исправлюсь, милый брат, исправлюсь... (Перегруппировка вокруг ломберного столика для игры. Баккара. Нет, покер!)
КРУПЬЕ:	Играем, господа! Банк – пятьсот тысяч франков...
КРУПЬЕ:	(МХ) Вы проиграли, мадам... О, это крупная сумма.
МХ:	Да?.. Франц! Ну, где же он... Мой агент сейчас подойдет... (Выходит на авансцену. Уайльд быстро расплачивается с крупье. С другой стороны Сен-Жермен что-то говорит тому на ухо.)
Д.Л.:	Какая щекотливая ситуация. Кажется, я видел, как ее антрепренер Франц сегодня на заре выписывался из отеля.
ХОФФ:	Финансовые затруднения. Да, это может отразиться на цвете лица.
ДИАНА:	Что за жалкая попытка привлечь к себе внимание! И это – "роковая женщина"!
ГАЙДЭ:	Мы с братом готовы немедленно выручить вас...
С-Ж:	Гайдэ, я уже все уладил.
УАЙЛЬД:	Увы, вы опоздали. Уладил все я.
С-Ж:	Я рад за вас.
УАЙЛЬД:	А я за вас – не рад.
ХОФФ:	(подходя к МХ) Плохо же вам платят французы.
МХ:	Мой контракт предусматривает...
ХОФФ:	Я не об этих ваших танцах.
МХ:	Простите, но нас, кажется, не представили.
ХОФФ:	Всему свое время. (МХ уходит. Фон Хофф подходит к Сен-Жермену и Гайдэ)
ХОФФ:	Граф Сен-Жермен.
С-Ж:	К вашим услугам, мадам.
ХОФФ:	И вы, юная мадемуазель...
ГАЙДЭ:	Гайдэ Сен-Жермен.
ХОФФ:	Позвольте представиться: баронесса Кэтрин фон Хофф. Граф, вы не будете против, если я на несколько минут украду вашу милую сестру? Мне нужна ее небольшая консультация по персидской медицине. Ведь, как сообщают газеты, вы оба глубоко изучали этот предмет... в самой Персии.
С-Ж:	Это лишь один из многочисленных объектов нашего с сестрой научного интереса.
ГАЙДЭ:	Видите ли, баронесса, когда люди посвятили свою жизнь изучению мира и человека, им нет нужды выделять из этого комплекса географию или политику.
С-Ж:	Прекрасно, вот и побеседуйте, отчего же нет? А я, с вашего разрешения, продолжу игру. (Отходит)
ХОФФ:	Милая Гайдэ... Ведь вы позволите без светских условностей?
ГАЙДЭ:	Конечно... Кэтти.
ХОФФ:	(после паузы) Э-ээ... Вы знаете, я интересуюсь персидской косметикой именно потому, что я вас несколько старше, мадeмуазель Сен-Жермен.
ГАЙДЭ:	Да, баронесса. Я готова поделиться с вами, например, следующим несложным рецептом. Так, Авиценна, он же Ибн-Сина, в своем трактате о женской красоте указывает, что три четверти унции порошка из травы СИДДУХ, разведенные с двумя каплями росы, взятой с чайной розы на заре после новолуния, дадут вам великолепный эликсир для блеска глаз, густоты ресниц и свежести щек.
ХОФФ:	Великолепно. Я обязательно запомню все это. (Отходят). (Ланкастери Диана Декстер подходят к МХ и Уайльду)
Д.Л.:	Господа, наше беззаботное общество пополнилось этой очаровательной дамой. Вы не знакомы, Энтони? Ваша соотечественница миссис Диана Декстер – молодая вдова почтеннейшего лорда...
УАЙЛЬД:	А-аа, ну как же! Ваш покойный супруг был из тех, кто покупает книги для того, чтобы их читали другие. (Перегруппировываются)
ДИАНА:	Вы о нашей с мужем разнице в возрасте?
УАЙЛЬД:	Вы весьма проницательны.
ДИАНА:	(Смеется) Я бы вас отшлепала, если бы вы меня не рассмешили, и если бы я не была поклонницей таланта вашего отца. (Уайльд вздрагивает).
МХ:	Не говорите ему об отце; юный Энтони его вполне стоит.
Д.Л.:	Диана, я помогу вам отшлепать этого насмешника. Мне он тоже крепко насолил. Обыграл вчера в покер.
УАЙЛЬД:	Господа, пытаться применить силу к Уайльду абсолютно самоубийственно: как истинный британец, я – неплохой боксер и, как сын джентльмена, отправлю в нокаут любого (или любую), кто попробует на меня посягнуть.
МХ:	Но у вас же...
ДИАНА:	...не поднимется рука на женщину!
УАЙЛЬД:	Зато опустится!.. (Танец с подушками С. Прокофьев.) А! Внимание! Танец с масками!
МХ:	Но вы же не танцуете.
УАЙЛЬД:	Я так зол, что готов попробовать. Вызываю вас, леди Диана! (пары: МХ – Д.Л., Уайльд – Диана, С-Ж – Гайдэ. Меняются партнерами. Когда Уайльд оказывается рядом с МХ, останавливается) Нет, не буду.
МХ:	Вы что, боитесь со мной танцевать?
УАЙЛЬД:	Я люблю говорить с красивыми людьми и смотреть на умных, поэтому вы мне интересны не своими конечностями, а тем, что у вас вот здесь. (Указывает маской на ее голову)
МХ:	Да, пожалуй, вы, действительно, воплощаете интеллектуальный полюс здешнего общества. Несмотря на вашу вопиющую молодость.
УАЙЛЬД:	(саркастически) Конечно, это же не то, что вам интересно. Вам ведь нужен чувственный полюс. Роковая любовь, которая бывает в жизни каждой женщины...
МХ:	Мальчик мой... (Уайльд пытается протестовать. МХ останавливает его маской). Терпите. Не говорите Мате Хари о "каждой женщине". Для роковой любви нужен роковой мужчина, а таковых наш скучный век больше не рождает. (Отворачивается от Уайльда, закрывшись маской, сталкивается с Сен-Жерменом, который отводит ее маску своей. Немая сцена).
С-Ж:	Я слышал, вы неплохо танцуете египетские стилизации. Сделайте это для меня.
МХ:	Да кто вы такой, черт побери?
УАЙЛЬД:	А это – тот самый чувственный полюс, дорогая. Все, похоже, птичка попалась. Пойдемте, Диана. Эти голубки гораздо больше подходят друг другу. Хотя бы по возрасту.
ДИАНА:	Мне кажется, проблема возраста вас как-то уж слишком волнует. Что, для этого есть причина?
УАЙЛЬД:	Да, в последнее время меня стала раздражать мода на "зрелых мужчин"... (уходят)
С-Ж. (МХ):	Ну, не сердитесь же, просто я некоторое время жил в Египте... впрочем, как и много еще где. Моя сестра вам поможет. Попробуйте.
МХ:	Попробовать! Вы говорите это мне! Аннэт! В гримерную! (Уходит)
С-Ж:	Гайдэ! Кажется, мне удалось вызвать на дуэль эту танцующую статую.
ГАЙДЭ:	Прекрасно, прекрасно. Пообщайся тогда с баронессой, а я пойду настроюсь на битву.
ХОФФ:	Я впервые вижу такое удовлетворение на вашем лице, граф. Вас что, тоже заинтересовала таинственная Мата Хари?
С-Ж:	Конечно, нет. Я уже давно знаю все и о женщинах, и о мужчинах. "Мне скучно, бес". Мы с Гайдэ находимся по ту сторону добра и зла.
ХОФФ:	От чего бы это?
С-Ж:	От обширного жизненного опыта. Видите ли, человечество не выдумало ничего сверх интриги, страдания, войны, предательства и убийства. Я все это проходил. Мата Хари, по-моему, тоже. Мы с ней, в некотором роде, родственные души.
ХОФФ:	Проповедуете позицию "над схваткой"?
С-Ж:	О чем вы? Для меня существуют только схватки со скукой.
ХОФФ:	Монтекристовщина! Идет война. Надо принять либо одну, либо другую сторону.
С-Ж:	Вы всерьез полагаете, что вся эта циклопическая заваруха вокруг Эльзаса и Лотарингии значит для меня больше, чем результаты дерби в прошедшую пятницу?.. Впрочем, простите, я не хотел задевать ваших патриотических чувств.
ХОФФ:	Что ж, спасибо за откровенность.
С-Ж:	Вот именно, баронесса. И я не стану никому намекать на то, как вы плетете сети вокруг прелестной Маты Хари. Вы же знаете, она уже ангажирована французами.
ХОФФ:	Довольно, держите при себе свои нелепые догадки, граф!
С-Ж:	Вот и договорились. А! Дамы! (Входят МХ, Аннет, Гайдэ) Начнем же! (Тутанхамон, НАУ. МХ подтанцовывает к С-Ж, склоняется в ритуальном поклоне).
С-Ж:	(Смеется) Я так и думал. Дешевая стилизация. Вы просто не видели, как это делают настоящие храмовые танцовщицы.
МХ:	Да как вы смеете! (Кидается на него по стандартной схеме).
С-Ж:	(Ловит ее за руки, как водится). Я еще научу вас танцевать, моя дорогая. (Уходит. Влетает Уайльд).
УАЙЛЬД:	Изабэль! Она НЕ англичанка!
МХ:	Энтони, о чем вы? Успокойтесь.
УАЙЛЬД:	Диана – не англичанка.
МХ:	С чего вы взяли? Да и какая разница...
УАЙЛЬД:	Э-ээ, нет. Разница есть. Она слишком правильно говорит по-английски.
МХ:	Милый Энтони. Это просто какой-то анекдот.
УАЙЛЬД:	Анекдот?!
МХ:	Мальчик мой... Скажите, чем вы зарабатываете на жизнь помимо виста в Монте-Карло? Ведь Оскар Уайльд оставил после себя только долги.
УАЙЛЬД:	Вы будете смеяться.
МХ:	Говорите же.
УАЙЛЬД:	Я – самый молодой профессор в Оксфорде.
МХ:	Двадцатитрехлетний профессор?
УАЙЛЬД:	Ну, извините – так вышло.
МХ:	Лингвист?
УАЙЛЬД:	Угу, конечно. Филология, фонетика...
МХ:	Теперь понятно. А я... Рассказать вам, кто я?
УАЙЛЬД:	Вы – гениальная танцовщица с неясным прошлым.
МХ:	Я еще и агент французской разведки.
УАЙЛЬД:	Нонсенс! Такие вещи нельзя говорить посторонним. Я вам не верю.
МХ:	Зато я вам верю. Вы уж простите, но мне сейчас смертельно нужен слушатель. Хотите услышать историю моего замужества?
УАЙЛЬД:	Для агента в вашем поведении слишком мало логики.
МХ:	Слушайте, юноша. Слушайте, пожалуйста. Век танцовщицы недолог. Я уже подхожу к роковому рубежу. Когда женщина чувствует себя одновременно на шестнадцать и на шестьдесят лет, это плохой знак.
Уайльд :	(пожимая плечами) Я себя чувствую так всю жизнь.
МХ:	В сорок лет я уже не смогу оставаться на вершине, как сейчас.
УАЙЛЬД:	Мне все ясно. Сен-Жермен проехал по вашему воображению, как танк. Ну, рассказывайте. Вот мое плечо, вот жилетка.
МХ:	...А вы не видели моего танца с удавом?..
УАЙЛЬД:	Я еще не видел более непоследовательной женщины, чем вы. (Отходит на задний план. Танец с боа – "удавом").

(Вставная сцена. Индонезия). (Выходят Диана и Гайдэ, становятся по краям авансцены)
ГАЙДЭ:	Я слышала леденящую кровь историю, связанную с этим танцем.
ДИАНА:	Какую же?
ГАЙДЭ:	Попытайтесь себе представить, что Мата Хари когда-то была юной и наивной девушкой – такой, как Аннэт "Пич", ее ученица.
ДИАНА:	Это трудно, но я попытаюсь.
ГАЙДЭ:	Так вот, она вышла замуж за преуспевающего голландского дельца, который вскоре увез молодую жену в Индонезию, где чете предстояло провести около пяти лет, строя дороги и борясь с малярией... (Появляется Генрих Гольбейн).
ГЕНРИХ:	Я высоко ценю твое изысканное воспитание, малышка, но в этой дикой стране тебе придется жить, оглядываясь на стихии, а не на дамские журналы.
МХ:	Генрих, не сомневайся во мне. Меня не страшат ни джунгли, ни трудности. Только одно. Придумай, пожалуйста, что-нибудь, чтобы у дома не появлялись... змеи.
ГЕНРИХ:	Змеи? А что в них особенного? Уверяю тебя, местные жители гораздо опаснее.
МХ:	Разве я так многого прошу? Я слышала, сейчас есть способы...
ГЕНРИХ:	Да, способы есть.
ДИАНА:	Итак, он понял, что его супруга подвержена обычному страху кисейных барышень...
ГАЙДЭ:	...и панически боится змей.
МХ:	Но ведь, говорят, можно как-то обезопасить дом, положив какую-то особую веревку.
ГЕНРИХ:	Особую веревку!.. Однажды, возвращаясь из поездки в самое сердце джунглей, я услышал недалеко от себя тихое глухое сипение и увидел в ветвях раскачивающуюся треугольную головку исполинского удава.
ГАЙДЭ:	Он прицелился и выстрелил.
ДИАНА:	Трофей был великолепен.
ГЕНРИХ:	Да, я знал способы. В детстве меня самого вылечили от заикания испугом. И я решил...
ГАЙДЭ:	...положить тело удава у себя в кабинете...
ДИАНА:	...и послать туда жену с каким-нибудь поручением. (Генрих садится к столу. К нему подходит МХ).
МХ:	Генрих, ты что-то бледен сегодня. Уж не возвращается ли малярия? Посмотри на меня.
ГЕНРИХ:	Не волнуйся, малышка. Впрочем, знаешь, принеси мне, пожалуй, хинный порошок, чтобы перестраховаться. Он у меня в кабинете, в шкатулке на столе. (МХ идет, около кулисы оглядывается, т.к. Генрих ее окликает): Изабэль!
МХ:	Да, милый? Что-то не так?
ГЕНРИХ:	Да нет, все в порядке. Я передумал. Ступай. (МХ выходит. Генрих ждет, закрыв голову руками. Из-за кулис – долгий душераздирающий крик. Генрих выбегает).
ГАЙДЭ:	Вообразите, к трупу удава в дом приползла удавиха.
ДИАНА:	Боже, какой ужас! И она...
ГАЙДЭ:	Ну, конечно, она не оставила в будущей Мате Хари ни одной целой косточки.
ДИАНА:	А что же муж?
ГАЙДЭ:	Вы можете не поверить, но, как ни странно, он любил жену. А в тот момент разум его помутился, и он кинулся на чудовище с голыми руками. (МХ возобновляет танец с боа).
ГАЙДЭ:	Ему удалось спасти ей жизнь, но он сам получил сильнейший, как сейчас говорят, психический шок и спустя три месяца беспамятства обнаружил себя в инвалидном кресле.
ДИАНА:	...в здравом уме и твердой памяти, но с отнявшимися ногами. Что ж Изабэль? (Во время танца МХ опускается на пол, после вопроса – поднимается и продолжает танец).
ГАЙДЭ:	Она выжила, хотя была изуродована вся, кроме лица. Местные знахари дали ей вторую жизнь.
ДИАНА:	Да, ведь удав не сделал последнего витка.
ГАЙДЭ:	Она стала трогательно ухаживать за мужем-калекой.
ДИАНА:	Он просто не мог поверить в такое счастье!
ГАЙДЭ:	Жена ни словом не винила его в происшедшем. Она рассчитала почти всех слуг, чтобы в одиночку заботиться о супруге.
ДИАНА:	И очень скоро стала для него всем – воздухом, светом, матерью, самой жизнью. И вот однажды...
ГАЙДЭ:	Да, однажды, накормив мужа, Изабэль пообещала ему приятный сюрприз и исполнила для него ритуальный индонезийский танец. Со змеями. Так она и стала Матой Хари.
ДИАНА:	После чего покинула его одного, в инвалидном кресле, в пустом доме посреди джунглей и уехала из Индонезии.
ГАЙДЭ:	Чтобы так хладнокровно исполнять этот танец в Европе.
ДИАНА:	Что же сталось с Генрихом?
ГАЙДЭ:	Не знаю. Умер, наверное. Знаете, эта Мата Хари – она как черная оспа. Ни один из тех, в чью жизнь она попадает, не уйдет непокалеченным.
ДИАНА:	Ни один не уйдет...
МХ:	Ни один. (Уайльд возвращается с заднего плана – от стойки?? — где он проболтался все это время. Диана и Гайдэ уходят).
УАЙЛЬД:	Похоже, в мою жизнь вы уже попали. (Попытка пошутить).
МХ:	Я вернулась в Европу в начале века. Стала выступать, и каково же было мое изумление, когда после одного из концертов ко мне подошел человек, и я узнала в нем... (Генрих появляется)
ГЕНРИХ:	Изабэль...
МХ:	Генрих? Ты жив?
ГЕНРИХ:	Да, малышка. Я жив и, как видишь, даже здоров. (МХ пытается что-то сказать). Не надо ничего говорить. Слушай меня.
МХ:	Генрих. Мы не можем иметь ничего общего.
ГЕНРИХ:	Ошибка. Я чуть не убил тебя. По глупости. Ты почти убила меня. По умыслу. Ты выжила и стала знаменитой. Я тоже выжил, но стал тенью. И тебе придется заплатить за это. В любом случае мы уже уничтожили друг друга.
МХ:	Как можно расплатиться за непрекращающийся многолетний кошмар?
ГЕНРИХ:	Его продолжением, Изабэль. Надвигается война. Она неизбежна. Ты много гастролируешь. Знаешься с высокопоставленными людьми. Вхожа в самые высокие круги. Либо ты отныне будешь танцевать для Франции, либо удав все же затянет свой последний виток на твоей шее. (Соответствующим образом накидывает на нее боа).
УАЙЛЬД:	(содрогнувшись)И вы согласились...
МХ:	А вы пытались сказать "нет своему самому большому ужасу?.. (Уходит. Входят Ланкастер и Диана)
Д.Л.:	Вы, европейцы, поражаете меня. В нескольких десятках миль отсюда сталкиваются фронты, люди травят друг друга ипритом и давят танками, полматерика перепахано окопами, а Монте-Карло делает вид, что можно спокойно играть в карты и предаваться любовным интрижкам.
ДИАНА:	Обманчивое впечатление. Я, например, здесь проездом. После смерти мужа я пишу для “Таймс” и скоро уеду с этого островка беззаботности в Марсель.
УАЙЛЬД:	Да, прекрасное занятие для юной вдовы – писать о дредноутах и самолетах. Вот только, положа руку на сердце, – для “Таймс” ли?..
ДИАНА:	Сэр Энтони, я уже отказываюсь понимать ваши шутки.
Д.Л.:	И вправду, дружище, оставьте даму в покое.
УАЙЛЬД:	То есть, предоставить ее вам, милейший ковбой? И вы, голова к голове, напишете свои отчеты – дама на благо своей многострадальной России, а вы, Джонни – дражайшему дядюшке Сэму?
ДИАНА:	Да вы – параноик! Преувеличенное представление о собственной проницательности заставляет вас во всех видеть шпионов! Вы заложник своей фамилии!
УАЙЛЬД:	По-моему, мне здесь все время пытаются приклеить Эдипов комплекс.
Д.Л.:	Дружище, вы играете с огнем. Есть вещи, о которых лучше не догадываться.
ДИАНА:	Или, хотя бы, не озвучивать.
УАЙЛЬД	(Диане): А где это вы так насобачились трепаться по-английски?
ДИАНА:	"Насобачилась"?! Что это значит?!
УАЙЛЬД:	Ага! Я так и знал! Вы "не проходили" это выражение. Это слэнг!
ДИАНА:	Мальчишка!
УАЙЛЬД:	Бросьте, вы не намного старше.
ДИАНА:	У меня нет слов!
УАЙЛЬД:	Двоечница!
Д.Л.:	Друзья, прекратите. Как бы то ни было, мы все в одном стане. Вы, Энтони, – частное лицо, и берегите этот статус. Диана, я и... ну, в общем, понятно – ...все мы на стороне Антанты. Сохраним же уважение к работе коллег.
УАЙЛЬД:	Браво, Джонни. Жаль, кардинал Ильдефонсо вас не слышит – вы были убедительны. По рукам. (Пожимает руку Д.Л.). Вашу руку, Диана. (Целует ей руку) ...Или, как вас там называют по-русски?.. (Диана пытается вырваться. Уайльд смеется, похлопывает ее по руке, продевает в свою и уводит, доверительно говоря): Кстати, слово "насобачиться" означает "натренироваться", а в более грубом, подзаборном арго у него есть эквивалент: "..." (Шепчет ей на ухо).
ДИАНА:	Нет, вы просто невыносимы. (Пытается ударить его веером) (Все, наконец-то уходят, и на этом заканчивается бесконечная сцена "Казино". Уф-фф!).

Сцена 3. Школа танцев Маты Хари.
АННЭТ:	Милые дамы, мы счастливы, что вы удостоили наш скромный салон своим посещением (Диана и Гайдэ стоят у станка и хореографически разминаются). Как вы знаете, Мата Хари два дня назад уехала в расположение союзных войск для выступлений и, видимо, не смогла вернуться к назначенному часу. А пока – вы можете отдохнуть, или же я сама в меру своих способностей покажу вам несколько основных движений.
ГАЙДЭ:	Спасибо, детка. Неизвестно еще, кто кому покажет движения.
АННЭТ:	Ах, извините!..
ДИАНА:	А мне все же интересно. Где ваша патронесса скрывалась эти пять лет?
ГАЙДЭ:	Да, ее ведь в Европе за это время чуть не забыли.
АННЭТ:	Она не очень любит об этом говорить.
ДИАНА:	В мире гораздо меньше секретов, чем принято считать. Мне, например, известно, что она потеряла ребенка.
ГАЙДЭ:	Именно поэтому она, вероятно, так любит вас, Аннэт.
АННЭТ:	Да, вы правы. Это была ужасная беда. Ее сын воспитывался в закрытом пансионе в Америке.
ДИАНА:	Понимаю. Она хотела уберечь его от надвигающейся войны.
ГАЙДЭ:	А может быть, и от настигающего прошлого...
АННЭТ:	Но около шести лет назад что-то как будто погнало ее из Парижа в Америку. И неспроста: она застала своего ребенка в больнице с воспалением легких.
ГАЙДЭ:	Видимо, на здоровье сына отразились все ее злоключения на Востоке.
ДИАНА:	Все ясно. Он умер. А сама Изабэль Эбер...
МХ:	(входит) Да, я не думала, что смогу это пережить, милые дамы. Но, как видите, пережила. Я снова в Европе, и мы с вами даже будем сейчас учиться танцевать. (Немного загрузочной "Энигмы", наверное, под которую дамы движутся и говорят свои текста).
ГАЙДЭ:	Ну, как вам понравился мой брат, дамы?
ДИАНА:	Ужасный сноб, если по правде.
ГАЙДЭ:	Но согласитесь, что красив.
ДИАНА:	Да, мы таких называем в Англии "Lady-killer" – "Убийца женщин".
ГАЙДЭ:	Какая прелесть!
МХ:	Да вы сестра ли ему, Гайдэ? У вас ведь и имя – из романа.
ГАЙДЭ:	Что, уже ревность, Изабэль?
МХ:	Да нет, простая наблюдательность.
ГАЙДЭ:	Считайте, что сестра. А по духу – так даже сестра-близнец: такая же свободная хищница.
ДИАНА:	Вообще, здесь не с кем толком пообщаться кроме этого бешеного молодого Уайльда.
МХ:	И не менее дикого ковбоя-Ланкастера.
АННЭТ:	А мне чрезвычайно симпатичен ваш друг Генрих Гольбейн, мадам.
МХ:	(взрывается) Детка! Держи при себе свои оценки!
АННЭТ:	Простите, мадам, я не хотела.
МХ:	Не хотела – не делай.
ДИАНА:	Что вы, Изабэль, не обижайте малышку.
МХ:	"Малышку"!!
ГАЙДЭ:	Ну, что ж, я полагаю, на сегодня наши занятия исчерпаны. Не ссорьтесь. Изабэль, не будьте тираншей. Пойдемте, Диана. Аннэт, объясните мне, вот как вы делаете это движение... (Гайдэ, Аннет и Диана уходят, входит Генрих).
ГЕНРИХ:	Малышка...
МХ:	А-аа,.. "говорят о волке, а волк – здесь".
ГЕНРИХ:	Что?
МХ:	Это – Гораций. Просто тебя тут только что вспоминали.
ГЕНРИХ:	Я верю в твою осмотрительность... Малышка, я доволен теми сведениями, что ты привезла из штаба. Устала?..
МХ:	Нет. Я не устаю вообще, ты же знаешь.
ГЕНРИХ:	Молодец. Теперь зато тебе придется заняться кое-чем попроще.
МХ:	Еще проще? Это невозможно. Генералы, карты, оружие, сейфы. Все это не только просто – это примитивно.
ГЕНРИХ:	Что ж я рад. Ты в хорошей боевой форме. Это тебе может весьма пригодиться, потому что сейчас нас интересует граф Сен-Жермен.
МХ:	Сен-Жермен?!
ГЕНРИХ:	Да. Этот современный гибрид Байрона и Монте-Кристо пользуется слишком большим влиянием там. (Указывает наверх). У него слишком неприличный капитал неизвестного происхождения. Он слишком много путешествует – например, сейчас он вернулся из Тибета. Он кому-то и зачем-то нужен. Надо выяснить, откуда берутся и на кого работают его деньги. Действуй, девочка моя.
МХ:	Я не девочка. И не твоя. Уже. (Генрих смотрит на нее, "обалдев"). И потом, Генрих, я не уверена, что смогу...
ГЕНРИХ:	Я понимаю. Тебе наконец-то достался достойный противник. Победи его, и я обещаю, что это будет твоим последним заданием. Последним, я обещаю. (Уходят).

Сцена 4. На вилле Сен-Жермен. (С-Ж, фон Хофф, Гайдэ)
ХОФФ:	Спасибо за ваше приглашение, граф. Я высоко ценю возможность поучиться тонкостям экзотических премудростей у такого признанного знатока Востока, как вы и ваша... сестра.
С-Ж:	Оставим любезности, баронесса. Да и потом, экзотика – понятие абсолютно условное. Для тибетцев, например, экзотика – это мы. "Экзотические танцы" это к Мате Хари. На самом деле мы с Гайдэ – профессионалы. Я – этнограф, в частности, а она – археолог.
ХОФФ:	Невероятно. Я ожидала встретить в Монте-Карло прожигателей жизни и отцовских капиталов, как обычно. А вижу юного лингвиста-Уайльда, скучающего без своих тибетцев этнографа, обольстительную археологиню.
ГАЙДЭ:	К сожалению, нам приходится иногда возвращаться в Европу, чтобы сделать приготовления к новой экспедиции.
С-Ж:	(закуривая) А в Монако, по крайней мере, пока не стреляют. Меня раздражают фронты. Я предпочитаю единоборства. Кстати, это ведь рабочий принцип и вашего ведомства, баронесса, не так ли?
ХОФФ:	В этом сезоне Монте-Карло пронизан декадентским духом болезненной откровенности. Что ж, буду откровенна и я.
ГАЙДЭ:	Давно бы так. Ваша принадлежность к немецкой разведке – секрет для всех, кроме нас с братом.
ХОФФ:	Граф, и вы, графиня. Скажите, насколько вы патриоты Франции?
С-Ж:	Нинасколько. Я – гражданин мира, Франция дала мне лишь красивую фамилию и титул впридачу. Мои интересы лежат в наднациональной сфере.
ГАЙДЭ:	Присоединяюсь. Мы скорее играем с жизнью. Нам забавно ставить перед собой трудные задачи и потом выполнять их.
ХОФФ:	Нуждаетесь ли вы в средствах?
С-Ж:	Вы смеетесь. "У меня всегда в кармане лежит миллион на непредвиденные расходы".
ХОФФ:	Тогда я рискну поставить перед вами довольно интересную задачу. Что вы скажете о Мате Хари?
С-Ж:	Пожалуй, она не так банальна, как я ожидал.
ГАЙДЭ:	Похоже, она пришла в жизни к тем же выводам, что и мы. Но мы шли к безразличию от пресыщения, а она – ...
С-Ж:	...от страдания.
ХОФФ:	Я слышала, что вы обозвали ее любительницей в танце. Зато, она профи в шпионаже. Причем, заметьте, на вашу родную Францию. Там какая-то сложная семейная история.
ГАЙДЭ:	Она ведь голландка!
ХОФФ:	Факт остается фактом.
С-Ж:	Вы хотите ее перевербовать?
ХОФФ:	Для начала. И с вашей помощью.
С-Ж:	Бесовская затея.
ХОФФ:	Я так и знала. Вы только разглагольствуете о "той стороне добра и зла". А погубить женщину просто из любви к искусству вам не по зубам.
С-Ж:	Вообще-то, вы читаете мои мысли. Кстати, я уже начал свою охоту на эту королевскую кобру. Однако для меня дело только в том, что ее надо заставить чувствовать. Если вам необходимо ее погубить – можете воспользоваться результатами моих игр. Моя забота – вернуть ее к жизни. А вы уничтожайте, если сможете.
ГАЙДЭ:	Я сведу вас с Матой Хари, баронесса. А уж Сен-Жермен разберется сам со своей охотой. Правда, милый?..

Сцена 5. В КАЗИНО-2. (С-Ж, Гайдэ, Диана)
С-Ж:	Скажите, Диана, какие у вас отношения с Матой Хари?
ДИАНА:	Самые трогательные. Я учусь у нее танцу.
С-Ж:	А эта жуткая история с сыном вам известна?
ДИАНА:	Конечно, мы с Гайдэ видели его портрет у нее в студии.
С-Ж:	Это, кажется, был ребенок лет восьми, крепыш...
ГАЙДЭ:	...с серо-голубыми глазами.
ДИАНА:	Да, видимо, темноволосый. Ужасная трагедия.
С-Ж:	То есть, сейчас ему было бы четырнадцать лет.
ДИАНА:	Это пустой разговор. Мальчик мертв.
С-Ж:	Алекс, подойдите, пожалуйста. (Входит Алекс Гольбейн).
АЛЕКС:	К вашим услугам, граф.
ДИАНА:	Невозможно поверить своим глазам! Поразительное сходство! Где вы взяли этого ребенка? Это просто жестоко по отношению к Изабэль.
АЛЕКС:	Я чрезвычайно признателен графу за предпринятые усилия и понесенные им ради меня расходы. Я отнюдь не уверен в реакции моей матери, но надеюсь, что она будет в силах вынести эту радость, раз уж она смогла пережить подобное горе.
ГАЙДЭ:	Пойдемте, Алекс. Нечего тянуть. От радости еще никто, говорят, не умирал. (Входит МХ, оказывается с Алексом в центре кружка. Надеваются бальные полумаски).
Маска 1:	Почему же она думала, что он умер?
Маска 2:	Ее специально ввели в заблуждение.
Маска 3:	Это нетрудно было сделать, она сама тогда впала в беспамятство.
Маска 4:	Да, похоже, она с тех пор так и не пришла в себя.
Маска 5:	Где же мальчик был все это время?
Маска 6:	Этого никто не знает.
Маска 7:	Как Сен-Жермен ухитрился его отыскать?
Маска 1:	Была бы идея, а уж Сен-Жермен ее воплотит.
Маска 2:	Почему бы ему тогда не прекратить войну?
Маска 3:	А вот это, наверное, ему просто не интересно. (МХ и Алекс берутся за руки).
АЛЕКС:	Ты знаешь, мне ведь тоже сказали тогда, что ты умерла.
МХ:	Это правда, Алекс. Я умерла. В очередной раз. Но если б знать тогда, если б знать...
АЛЕКС:	Мы могли бы сбежать от них всех.
МХ:	Сейчас бесполезно об этом говорить. А здесь... (Оглядывается) Энтони, друг мой! (Уайльд подходит).
МХ:	У меня к вам абсолютно сумасшедшая просьба.
УАЙЛЬД:	Хотя бы и шизофреническая.
АЛЕКС:	Не надо. Не надо меня опять никуда отсылать. Я хочу быть с тобой.
МХ:	Энтони, милый, только такой умница и безумец, как вы, сможет придумать, как вытащить из этой западни моего сына.
УАЙЛЬД:	Вашего сына?!
АЛЕКС:	Мама, ради Бога. К чему эта паника?
УАЙЛЬД:	Слушайтесь маму, молодой человек. Она у вас, как ни странно, довольно умная женщина. (МХ) Но как же ваш кошмарный муж – простите, юноша, – с его навязчивыми идеями?..
МХ:	Если нам удастся убрать Алекса отсюда до его очередного приезда, он так и не узнает, что у него есть сын.
АЛЕКС:	Фантастика! Об этом знает уже весь Монте-Карло!
УАЙЛЬД:	Запомните, мальчик мой, мужья все узнают в последнюю очередь. Изабэль, положитесь на меня. Отныне этот молодой человек находится под моей опекой – в Монте-Карло или вне его. Можете танцевать дальше.

Сцена 6. Вилла Баронессы Фон Хофф. (Фон Хофф, МХ, Аннет)
ХОФФ:	Вы так добры, милая, что согласились дать мне урок прямо здесь, на моей вилле. И ваша прелестная помощница тоже.
МХ:	Да, баронесса. Я люблю Аннэт, как дочь, и надеюсь, что наша с ней танцевальная школа составит достойную конкуренцию русской.
ХОФФ:	Детка, вы очаровательны.
АННЭТ:	Благодарю вас, мадам. (Книксен).
ХОФФ:	Попробуем же применить на практике полученные знания. Господа! (Входят мужчины в бальных полумасках. Танец, под конец которого один из мужчин изолирует МХ, а двое оставшихся – Аннэт. "Doors": "People are Strange").
МХ:	Что здесь происходит? Отпустите девочку!
ХОФФ:	Они не только не отпустят девочку, но устроят ей сейчас русский балет в трех отделениях с криками восторга и аплодисментами. (Бьет Аннет по щеке).
МХ:	Вы не в своем уме! Что вам надо?
ХОФФ:	Дубликат сведений, привезенных вами из штаба. Конспект ночных откровений генерала Филиппа Петена во время вашей последней встречи.
МХ:	Что за бред, я только актриса!
ХОФФ:	Господа, работайте. (Мужчины избивают Аннет).
МХ:	Стойте! Оставьте ребенка! Она же ничего не знает!
ХОФФ:	Продолжайте, господа. (То же).
МХ:	Прекратите. Я согласна. Включайте фонограф, я буду говорить.
АННЭТ:	Мадам, зачем вы это делаете?! Вы погубите себя!
МХ:	Вы сейчас же доставите Аннэт в наш отель, откуда она позвонит мне сюда. В противном случае, вы можете разрезать меня на куски – мне плевать на вашу разведку, на вашу вербовку и на вашу Германию в особенности.
ХОФФ:	Что ж, верю вам на слово. Господа, делайте, как сказала мадам Эбер.
МХ:	И только попробуйте хотя бы дотронуться до нее по дороге.
ХОФФ:	Вы сейчас не в позиции ставить условия, милочка.
МХ:	Идите к черту.
ХОФФ:	Вы сердите меня. Учтите, сейчас вечер. Я выставлю вас отсюда не раньше трех часов ночи. И пойдете вы в город пешком на своих высоких шпильках одна, мимо порта, доков и кабаков, где вам самое место.
МХ:	Мелкая бабская мстительность. Какая типичная горничная в вас пропадает, баронесса!
ХОФФ:	Говорите, а то я передумаю, и нежный "Персик" – Аннэт последует в небытие вслед за вашим покойным сыном!
МХ:	Замолчите! Включайте фонограф.

Сцена 7. Набережная в окрестностях Монте-Карло (МХ, ее догоняет Морячок с ножом-бабочкой)
МОРЯК:	Эй, дамочка!
МХ:	Это вы мне?
МОРЯК:	Что такая приличненькая дамочка делает тут одна вблизи доков? Спляшем с тобой, бэби?! (Что-нибудь из Майкла, типа "Dirty Diana". Танец переходит в violence. Набегает Уайльд с тростью, отбивает МХ).
УАЙЛЬД:	Что вы здесь делаете ночью, Изабэль?
МХ:	Не задавайте мне вопросов, на которые я не могу ответить.
УАЙЛЬД:	В сущности, не проходи я совершенно случайно мимо, вы запросто лишились бы не только своих бриллиантовых сережек, но и такой милой безделицы, как жизнь. А вам жалко мне ответить.
МХ:	Энтони, умолкните, Бога ради. И перестаньте меня опекать. Скажите на милость, что вы здесь делали? Тоже следили за мной?
УАЙЛЬД:	Все гораздо проще. Я искал с вами встречи.
МХ:	Не смешите меня.
УАЙЛЬД:	Я готов зарыдать. (Встает на одно колено, протягивает МХ бутоньерку из петлицы. А для тех, кто не знает, бутоньерка у него – зеленая гвоздика!!!)
МХ:	Милый мальчик... (Уайльд вскакивает, бутоньерку швыряет на землю)
УАЙЛЬД:	Если вы еще хотя бы раз назовете меня мальчиком, я вас оставлю тут одну со всеми этими матерыми мужчинами, которые разорвут вас на части и даже бровью не поведут.
МХ:	С чего вы вообще взяли, что обо мне надо заботиться? Того, что вы делаете для Алекса, вполне достаточно.
УАЙЛЬД:	Я о вас не забочусь. Я вас просто спасаю. После филологии это – мое второе призвание. Вам что, до сих пор никто еще не говорил, что вы не оставляете равнодушным ни одного мужчины от восьми лет до восьмидесяти (кроме Сен-Жермена, конечно)? Я, слава Богу, попадаю пока в эту возрастную категорию.
МХ:	Бросьте, юноша, со мной эти штучки не проходят. Оставьте их для Аннет. Вот она, действительно, смотрит на вас, открыв рот. А я это все уже слышала, и не один раз.
УАЙЛЬД:	Вы так считаете?.. Вот она, женская благодарность. Аннэт... Аннэт какие-то гориллы провезли здесь в автомобиле три часа назад. Ваш Алекс умчался за ними следить. А вы почему-то идете пешком... Но пойдемте. Моя машина здесь недалеко. Не стоять же тут.