DV Глава X. Из тени в тень перелетая. (Истребление мудаков) Домик, где Элизабет прятала беглеца от правосудия, стоял в обычном закоулке Эврисити. Когда выяснилось, что профессор Прайс должен вскорости объявиться на пересечении двух достаточно оживленных улиц, Элизабет занервничала. Она убежала в спальню, пошуршала, погремела, принесла полные руки каких-то баночек, вывалила все на кухонный стол, потом открыла одну склянку и с гордостью показала Прайсу блеснувшее в свете свечи зеркальце. – Что это? – не понял Прайс; он почему-то хотел спать, а не пробираться с риском для жизни через полгорода. – Если уж вы решили ей довериться, я вас так просто на улицу не выпущу, – бормотала Элизабет, раскрывая баночки, – с голым-то лицом… Однако из ее затеи ничего не вышло. Прайс окаменел взглядом и объявил, что грима на себе не допустит. – Но почему, ведь сегодня ночью полгорода ходит по улицам в гриме? – донимала его Лиз. – Полгорода может ходить по улицам хоть в пижамах с турецким огурцом, – гадким менторским тоном заявил Прайс, – но я не намерен наклеивать ресницы, надевать женский парик и подкладывать бюст. – Ну, это же не обязательно! – упорствовала Элизабет, – можно… – Нанести маскировочную раскраску? – странным голосом подсказал Прайс и кивнул в сторону кучки пепла, которая осталась от статей о "маньяке из Эврисити" и об успехах расследования. – Чтобы быть как этот? Как преступник? Элизабет отвела взгляд и забегала руками по склянкам, переставляя их с места на место. – Нет, ну зачем, – пробормотала она, – можно ведь темные очки, бейсболку… – Лиз, – отрезал Прайс, – если на меня ночью надеть темные очки, то давайте найдем сразу и собаку-поводыря: я и вас-то толком не вижу, а должен еще бегать от полиции. – Я вас довезу! – не сдавалась Элизабет. – На чем? На вашей засвеченной Тойоте? Оставьте, я доберусь, – отмахнулся Прайс, и прибавил, неприятно усмехаясь, – в этой одежде меня все равно никто не узнает. Элизабет налилась влагой, и у нее задрожали губы. – Нет! – закричал Прайс. – Не смейте! Нельзя плакать! – но, увидев, что девушка испугалась, взял себя в руки. – Элизабет, давайте жить дружно. Для этого надо совсем мало: не плакать и не принимать за меня решения, все. Согласны? – Да, да, я понимаю, понимаю, – Элизабет покивала головой. – Только у меня будет одно условие. Прайс сел от неожиданности. – Мы с вами сыграем в три вопроса, – не теряла темпа Лиз. – Умеете? – Нет, – на более развернутый ответ сил профессора не хватило, и он позволил себе очень быстро подумать, что вот не уберег Бекки, так и не удосужившись за столько лет разобраться в женской натуре, пока была возможность. – Нет, Элизабет, не умею. – Я задам вам три вопроса, и вы на них честно ответите. – На любые? Прямо сейчас? – Да. Первый, – Элизабет была достойной дочерью упорного и несгибаемого китайского народа и времени даром не теряла. – Почему вы носите бабочки? Прайс незаметно перевел дух. – Они удобнее, – он постарался быть как можно лаконичнее. – Удобнее?.. – Элизабет была ошарашена. – Ну, конечно, они не свисают на грудь и на живот, их не надо придерживать рукой, когда тянешься за едой, не надо закалывать булавками, они не раздваиваются хвостами и не напоминают удавку. Ну, и потом, когда мужчины разучатся завязывать бабочки, можно будет носить бейсболки… и питаться в МакДональдсе. Элизабет пару раз моргнула и тоже села за стол, забыв о дальнейших вопросах. Прайс сидел ужасно довольный, и только не облизывался. Во время этой логической паузы (около пяти часов утра) богиня везения убрала из поля видимости беглецов свою стройную спину и повернулась к ним боком. В доме врубилось электричество, и профессору не пришлось пояснять, что этот монолог он когда-то слышал в детстве от отца и уже произносил отрывки из него… кому именно, он сейчас думать не хотел. Элизабет была немного разочарована явлением миру света, зато Прайс заметно взбодрился. После трех недель заключения в комнате с зудящими лампами, ощущая себя подопытным кроликом ФБР (он кожей чувствовал, что за ним постоянно наблюдают), Прайс мечтал о темноте не меньше, чем о свободе. Однако пара часов лирической двусмысленности при свечах нагнала на него смертную тоску и сон. Поэтому, когда, наконец, зажегся свет, профессор спросил у Элизабет утюг и помчался гладить свои родные костюмные брюки и сорочку – они успели выстирать их еще с вечера, сразу после того, как раскромсали и сняли с него гипс. Этот порыв тоже расстроил Элизабет: профессор Прайс больше нравился ей без очков, без бабочки и в клетчатой рубашке. Kогда они через полчаса встретились в прихожей, профессор отличался от своего привычного образа лишь неполным комплектом одежды (пиджак восстановлению не подлежал, и его оставили в покое) и взглядом, по которому всегда можно узнать близорукого человека. Зато Лиз себя не пожалела. Девушка с пользой провела время перед зеркальцем, и на Прайса взглянуло снизу густо загримированное лицо с бело-зеленым лбом, глазами, обведенными красным, поднятыми волосами – лицо китайского оперного демона линьгуй, увенчанное замысловатым, хотя и несколько лубочным головным убором. Образ завершал шитый золотом старинный халат (ципао), который профессор как любитель аутентичных вещей сразу оценил. Это был настоящий тяжелый китайский шелк. – Элизабет, зачем? – ахнул Прайс. – Она не должна видеть мое лицо, – ответила Элизабет, открывая входную дверь. *** Когда графиня Эллен Мирамонти подъехала в такси к оживленному перекрестку Фокс-трэйл и Найтингэйл-драйв, ее взору предстало только скопление машин и толпы пешеходов в достаточно однообразных костюмах вампиров, ведьм, тыкв, бэтмэнов и трансвеститов. Она напряженно ощупывала взглядом толпу, нервничая от сознания авантюры, на которую пустилась. Перед лобовым стеклом такси неожиданно выпрыгнул очередной Дракула, водитель чертыхнулся, Эллен, вздрогнув, отвела взгляд в сторону и тут уже всерьез испугалась, увидев заглядывающее в ее окно безжизненное лицо в китайском оперном гриме. Она вскрикнула и почувствовала, что сиденье рядом резко прогнулось под тяжестью упавшего на него тела. Эллен осторожно повернула голову, шаря в сумочке, где у нее лежал пистолет, но справа сидел профессор Десмонд Прайс и очень внимательно разглядывал графиню Мирамонти. Эллен по инерции еще раз обернулась налево, но китайский призрак уже проскрежетал белой рукой с длиннющими ногтями по стеклу, и лишь взмах широкого шелкового рукава в темноте подтвердил реальность видения. – Талантливая девочка, – сказала Эллен неверным голосом и убрала пистолет. – Вы пользуетесь успехом, профессор. Такси отчалило от перекрестка. – Дорогая Эллен, – профессор проводил в зеркальце заднего вида одинокий силуэт грустного китайского демона и слегка улыбнулся ему, – все мои приключения начались именно после визита на вашу гостеприимную виллу. Вы еще со мной не наигрались? – Вы зря дерзите, профессор, – чуть нахмурилась Эллен, – я собираюсь вас спасти. – Как, и вы тоже? – оживился Прайс. – Так мы едем в церковь? – Прекратите! – не сдержалась Эллен, розовея. – Дайте мне объясниться! Прайс велел себе заткнуться и стал послушно внимать графине. Ему было суждено выслушать второй женский монолог за сутки, но этот, по крайней мере, был лишен неприятных личных откровений. Эллен говорила о деле. Графиня утаила, почему заинтересовалась судьбой опального профессора и зачем убедила графа Мирамонти, своего супруга, использовать влияние в неких таинственных средах, чтобы отстоять честь и невиновность профессора Прайса в суде при помощи одного из лучших адвокатов штата. Прайс не мог поверить своим ушам. – Эллен, – начал он осторожно, – я искренне восхищен вашим участием и самоотверженностью, но… почему вы так уверены, что я невиновен? – наконец-то сформулировал он мысль, которую не облекал в словесную форму, общаясь с Элизабет. – Уверена, – отрезала Эллен. – Я же вас вижу насквозь. Вы странный человек, но вы не маньяк. Я вас чувствую, как самое себя, – добавила она зачем-то. Прайс еще раз прикусил язык и дал себе торжественную клятву когда-нибудь уйти от женской опеки, как он ушел от ФБР, отдавая, впрочем, себе отчет в том, что это может оказаться задачей потруднее. – Я не могу приютить вас у себя – это пока опасно, – деловито продолжала графиня, – поэтому мы поедем в одно надежное место, где вас и проконсультирует завтра… нет, теперь уже сегодня наш адвокат. – Мадам, – задумчиво сказал Прайс, – я очень благодарен вам за все шаги, которые вы предпринимаете и, конечно, не смогу отказаться от подобного предложения. Но если я увижу, что шансов выиграть дело мало, извините... в этом случае я сделаю все, чтобы исчезнуть до суда, – Прайс помолчал, глядя вперед. – И мне кажется, вероятность такого развития сюжета очень высока. – Я не позволю вам исчезнуть, – сказала графиня и посмотрела на Прайса как-то просительно. Профессор мысленно дал себе еще один зарок: написать для потомков руководство с классификацией типов женщин и их поведения в экстремальных ситуациях и даже начал прикидывать в уме некоторые графики. Эллен деликатно дотронулась до его руки, выводя из задумчивости. – Профессор, вы не против, если я буду называть вас по имени,.. – начала графиня. – Что? – очнулся Прайс. – Извините, я не расслышал. – Десмонд, можно я буду называть вас… – Десмонд? – мягко, но настойчиво повторила графиня, показывая в розовой улыбке свои фарфоровые зубы. – Нет, мадам, – решительно ответил Прайс, сам удивляясь себе, – называйте меня, пожалуйста, "профессор". Это очень важно.  I   II   III   IV   V   VI   VII   VIII   IX         XI  Оглавление "И.М." Отозваться в Бортжурнале Высказаться Аврально