ПростоРитмыХиханькиГеоМосткиБрызгиБангкокАвралЛингва ФранкаЧтенияДневники — "Яхта 'Лопе де Вега'"

DV
Глава X. Из тени в тень перелетая.
(Истребление мудаков)

Китайское платье


Домик, где Элизабет прятала беглеца от правосудия, стоял в обычном закоулке Эврисити. Когда выяснилось, что профессор Прайс должен вскорости объявиться на пересечении двух достаточно оживленных улиц, Элизабет занервничала. Она убежала в спальню, пошуршала, погремела, принесла полные руки каких-то баночек, вывалила все на кухонный стол, потом открыла одну склянку и с гордостью показала Прайсу блеснувшее в свете свечи зеркальце.

– Что это? – не понял Прайс; он почему-то хотел спать, а не пробираться с риском для жизни через полгорода.
– Если уж вы решили ей довериться, я вас так просто на улицу не выпущу, – бормотала Элизабет, раскрывая баночки, – с голым-то лицом…

Однако из ее затеи ничего не вышло. Прайс окаменел взглядом и объявил, что грима на себе не допустит.
– Но почему, ведь сегодня ночью полгорода ходит по улицам в гриме? – донимала его Лиз.
– Полгорода может ходить по улицам хоть в пижамах с турецким огурцом, – гадким менторским тоном заявил Прайс, – но я не намерен наклеивать ресницы, надевать женский парик и подкладывать бюст.
– Ну, это же не обязательно! – упорствовала Элизабет, – можно…
– Нанести маскировочную раскраску? – странным голосом подсказал Прайс и кивнул в сторону кучки пепла, которая осталась от статей о "маньяке из Эврисити" и об успехах расследования. – Чтобы быть как этот? Как преступник?

Элизабет отвела взгляд и забегала руками по склянкам, переставляя их с места на место.
– Нет, ну зачем, – пробормотала она, – можно ведь темные очки, бейсболку…
– Лиз, – отрезал Прайс, – если на меня ночью надеть темные очки, то давайте найдем сразу и собаку-поводыря: я и вас-то толком не вижу, а должен еще бегать от полиции.
– Я вас довезу! – не сдавалась Элизабет.
– На чем? На вашей засвеченной Тойоте? Оставьте, я доберусь, – отмахнулся Прайс, и прибавил, неприятно усмехаясь, – в этой одежде меня все равно никто не узнает.

Элизабет налилась влагой, и у нее задрожали губы.
– Нет! – закричал Прайс. – Не смейте! Нельзя плакать! – но, увидев, что девушка испугалась, взял себя в руки. – Элизабет, давайте жить дружно. Для этого надо совсем мало: не плакать и не принимать за меня решения, все. Согласны?
– Да, да, я понимаю, понимаю, – Элизабет покивала головой. – Только у меня будет одно условие.
Прайс сел от неожиданности.
– Мы с вами сыграем в три вопроса, – не теряла темпа Лиз. – Умеете?
– Нет, – на более развернутый ответ сил профессора не хватило, и он позволил себе очень быстро подумать, что вот не уберег Бекки, так и не удосужившись за столько лет разобраться в женской натуре, пока была возможность. – Нет, Элизабет, не умею.
– Я задам вам три вопроса, и вы на них честно ответите.
– На любые? Прямо сейчас?
– Да. Первый, – Элизабет была достойной дочерью упорного и несгибаемого китайского народа и времени даром не теряла. – Почему вы носите бабочки?

Прайс незаметно перевел дух.
– Они удобнее, – он постарался быть как можно лаконичнее.
– Удобнее?.. – Элизабет была ошарашена.
– Ну, конечно, они не свисают на грудь и на живот, их не надо придерживать рукой, когда тянешься за едой, не надо закалывать булавками, они не раздваиваются хвостами и не напоминают удавку. Ну, и потом, когда мужчины разучатся завязывать бабочки, можно будет носить бейсболки… и питаться в МакДональдсе.

Элизабет пару раз моргнула и тоже села за стол, забыв о дальнейших вопросах. Прайс сидел ужасно довольный, и только не облизывался.

Во время этой логической паузы (около пяти часов утра) богиня везения убрала из поля видимости беглецов свою стройную спину и повернулась к ним боком. В доме врубилось электричество, и профессору не пришлось пояснять, что этот монолог он когда-то слышал в детстве от отца и уже произносил отрывки из него… кому именно, он сейчас думать не хотел. Элизабет была немного разочарована явлением миру света, зато Прайс заметно взбодрился.

После трех недель заключения в комнате с зудящими лампами, ощущая себя подопытным кроликом ФБР (он кожей чувствовал, что за ним постоянно наблюдают), Прайс мечтал о темноте не меньше, чем о свободе. Однако пара часов лирической двусмысленности при свечах нагнала на него смертную тоску и сон. Поэтому, когда, наконец, зажегся свет, профессор спросил у Элизабет утюг и помчался гладить свои родные костюмные брюки и сорочку – они успели выстирать их еще с вечера, сразу после того, как раскромсали и сняли с него гипс. Этот порыв тоже расстроил Элизабет: Свет мой, зеркальце профессор Прайс больше нравился ей без очков, без бабочки и в клетчатой рубашке. Kогда они через полчаса встретились в прихожей, профессор отличался от своего привычного образа лишь неполным комплектом одежды (пиджак восстановлению не подлежал, и его оставили в покое) и взглядом, по которому всегда можно узнать близорукого человека.
Зато Лиз себя не пожалела.

Девушка с пользой провела время перед зеркальцем, и на Прайса взглянуло снизу густо загримированное лицо с бело-зеленым лбом, глазами, обведенными красным, поднятыми волосами – лицо китайского оперного демона линьгуй, увенчанное замысловатым, хотя и несколько лубочным головным убором. Образ завершал шитый золотом старинный халат (ципао), который профессор как любитель аутентичных вещей сразу оценил. Это был настоящий тяжелый китайский шелк.
В гриме
– Элизабет, зачем? – ахнул Прайс.
– Она не должна видеть мое лицо, – ответила Элизабет, открывая входную дверь.

***

Когда графиня Эллен Мирамонти подъехала в такси к оживленному перекрестку Фокс-трэйл и Найтингэйл-драйв, ее взору предстало только скопление машин и толпы пешеходов в достаточно однообразных костюмах вампиров, ведьм, тыкв, бэтмэнов и трансвеститов. Она напряженно ощупывала взглядом толпу, нервничая от сознания авантюры, на которую пустилась. В гриме-2 Перед лобовым стеклом такси неожиданно выпрыгнул очередной Дракула, водитель чертыхнулся, Эллен, вздрогнув, отвела взгляд в сторону и тут уже всерьез испугалась, увидев заглядывающее в ее окно безжизненное лицо в китайском оперном гриме. Она вскрикнула и почувствовала, что сиденье рядом резко прогнулось под тяжестью упавшего на него тела. Эллен осторожно повернула голову, шаря в сумочке, где у нее лежал пистолет, но справа сидел профессор Десмонд Прайс и очень внимательно разглядывал графиню Мирамонти. Эллен по инерции еще раз обернулась налево, но китайский призрак уже проскрежетал белой рукой с длиннющими ногтями по стеклу, и лишь взмах широкого шелкового рукава в темноте подтвердил реальность видения.

– Талантливая девочка, – сказала Эллен неверным голосом и убрала пистолет. – Вы пользуетесь успехом, профессор.
Такси отчалило от перекрестка.
– Дорогая Эллен, – профессор проводил в зеркальце заднего вида одинокий силуэт грустного китайского демона и слегка улыбнулся ему, – все мои приключения начались именно после визита на вашу гостеприимную виллу. Вы еще со мной не наигрались?
– Вы зря дерзите, профессор, – чуть нахмурилась Эллен, – я собираюсь вас спасти.
– Как, и вы тоже? – оживился Прайс. – Так мы едем в церковь?
– Прекратите! – не сдержалась Эллен, розовея. – Дайте мне объясниться!

Прайс велел себе заткнуться и стал послушно внимать графине. Ему было суждено выслушать второй женский монолог за сутки, но этот, по крайней мере, был лишен неприятных личных откровений. Эллен говорила о деле. Графиня утаила, почему заинтересовалась судьбой опального профессора и зачем убедила графа Мирамонти, своего супруга, использовать влияние в неких таинственных средах, чтобы отстоять честь и невиновность профессора Прайса в суде при помощи одного из лучших адвокатов штата. Прайс не мог поверить своим ушам.

– Эллен, – начал он осторожно, – я искренне восхищен вашим участием и самоотверженностью, но… почему вы так уверены, что я невиновен? – наконец-то сформулировал он мысль, которую не облекал в словесную форму, общаясь с Элизабет.
– Уверена, – отрезала Эллен. – Я же вас вижу насквозь. Вы странный человек, но вы не маньяк. Я вас чувствую, как самое себя, – добавила она зачем-то.

Прайс еще раз прикусил язык и дал себе торжественную клятву когда-нибудь уйти от женской опеки, как он ушел от ФБР, отдавая, впрочем, себе отчет в том, что это может оказаться задачей потруднее.

– Я не могу приютить вас у себя – это пока опасно, – деловито продолжала графиня, – поэтому мы поедем в одно надежное место, где вас и проконсультирует завтра… нет, теперь уже сегодня наш адвокат.
– Мадам, – задумчиво сказал Прайс, – я очень благодарен вам за все шаги, которые вы предпринимаете и, конечно, не смогу отказаться от подобного предложения. Но если я увижу, что шансов выиграть дело мало, извините... в этом случае я сделаю все, чтобы исчезнуть до суда, – Прайс помолчал, глядя вперед. – И мне кажется, вероятность такого развития сюжета очень высока.
– Я не позволю вам исчезнуть, – сказала графиня и посмотрела на Прайса как-то просительно.

Профессор мысленно дал себе еще один зарок: написать для потомков руководство с классификацией типов женщин и их поведения в экстремальных ситуациях и даже начал прикидывать в уме некоторые графики. Эллен деликатно дотронулась до его руки, выводя из задумчивости.

– Профессор, вы не против, если я буду называть вас по имени,.. – начала графиня.
– Что? – очнулся Прайс. – Извините, я не расслышал.
– Десмонд, можно я буду называть вас… – Десмонд? – мягко, но настойчиво повторила графиня, показывая в розовой улыбке свои фарфоровые зубы.
– Нет, мадам, – решительно ответил Прайс, сам удивляясь себе, – называйте меня, пожалуйста, "профессор". Это очень важно.

 I   II   III   IV   V   VI   VII   VIII   IX         XI 

Оглавление "И.М."


Отозваться в Бортжурнале
Высказаться Аврально