Ни один музыкальный инструмент не лежит так близко к человеческой душе
и телу, как гитара. Он и формой женствен, и на музыканте располагается
своими изгибами так, что понятно: в руках артиста гитара перестанет
быть плоской деревянной грушей и превратится в собеседника и
возлюбленную, превратится в ритм, звук, песнь, превратится в Слово,
которое, как известно, было в начале всего. Достаточно произнести
слова "испанская гитара" и "фламенко", и уже понятно: слушателю
предстоит испытать катарсис, ибо, как всем хорошо известно, во фламенко
не бывает "может быть", есть только "да" или "нет", только любовь или
смерть.
Пако де Лусия – гитарист фламенко номер один. Но многие, наверное,
присоединятся к моему мнению и скажут, что лучше него на гитаре не
играет никто. Как любого гениального музыканта, Пако надо не только
слушать, но и видеть. С гитарой он находится в отношениях сложных и до
конца зрителем не осознаваемых. Слушателя еще можно обмануть –
слушатель Пако не видит, он только понимает, что его кто-то легко
хлопает по плечу, подсаживает в седло и заставляет ехать за собой –
куда?.. Да в самые разные места, то вскачь, то помедленнее, то
выжженной степью, то по жаркому краю прохладного леса, то вдоль реки,
а то и по берегу моря. А возглавляет эту вечную кавалькаду как раз он
– "андалузский пес, бегущий краем моря", – Пако де Лусия.
Беспечный и отчего-то грустный. Vamo' ya!
В общем, сначала он от гитары вроде как ничего и не хочет. Лицо свое
отрешенное закинет к небу, осветится откуда-то лунным сиянием, и
перебирает струны – никогда, впрочем, не лениво. Пако де Лусия
первый стал играть арпеджио и пассажи пальцами правой руки – до него
об этом то ли никто не додумался, то ли просто не мог, медиатором ведь играть
не в пример проще. А с гитарой он делает, что хочет. То зажмет ей горло, как
неверной Кармен, у самого основания грифа и заставляет ее сыпать
какие-то сухие и хриплые мольбы, то наддает плечами, спиной, чуть
только не подбрасывает ее фигуристое тело на коленях, глаза закрыв, то
обидится и отвернется, то хозяином испанских небес вперяет взор в своих
соратников (среди которых тихо пашут трудную музыкальную ниву два его
брата), в скромных тружеников фламенко, и вместе они устраивают такой
долби-сэрраунд, что небесам становится жарко. Aqua!
И сидит-то мамин сын не как все! Нога на ногу, а то и вовсе щиколотку
на колено задерет, а опорной постукивает. Вообще-то, о Пако надо писать
(да и пишут) музыковедческие исследования – как он отдрейфовал от
классического фламенко, и как он вплел в него элементы стиля фьюжн и
джаза, как покорил Бразилию, которая покоряться сначала совсем не
хотела, сблизив свою музыку с латиноамериканскими мотивами и красиво
описал круг от классического призвания гитариста-фламенко –
аккомпанемента танцовщицам, стучащим крепкими каблуками и до небес
взметающими свои красно-белые юбки, до элегантного, безумно
аутентично-андалусского шоу, в котором "одни мачо". Даже танцует
и каблуками стучит Хосе Грильо – один из ударников на специальном
деревянном ящике "кахоне" (cajon) (и как стучит! Вместе с Пако
они нарезают такие головокружительные каскады, что, пожалуй, хочется
признать, что мир фламенко при всей его обостренной чувственности –
это тоже сугубо мужской мир, в который женщина допускается только для
декоративности. Ну, вроде цветка, который можно воткнуть в петлицу).
Vamos alla!
В конце концов, Пако де Лусия вдохновился на запись первого альбома
именно двенадцатью песнями Лорки, ведь, как известно, поэзия андалузца
Федерико Гарсии Лорки – пик фламенкской поэтики. Вот как перевела Марина Цветаева стихотворение
Лорки "Гитара" из "Поэмы о цыганской сигирийе":
Надо было двадцать лет мечтать услышать Пако живьем и иногда думать –
как это так можно играть на гитаре? Но стоило один раз его увидеть, и
тут уж – верь или не верь своим глазам, а понятно – перед
тобой не просто виртуоз, а чистый и неразбавленный гений, он родился
гением, он рос гением, он оформился, как гений, и будет им, пока на
земле останется хоть одна гитара.
Повадка у Пако властная, скромная и сдержанная. Внешне он не очень
похож на классического испанца, да еще и андалусца, испанского цыгана,
каким его себе представляешь. Если бы в русском языке недавно не
появилось слово "харизма", ради Пако де Лусии его стоило бы
позаимствовать: харизма его не просто зашкаливает, но не оставляет
никаких шансов музыкантам играющего с ним "Септета" ("Septet"), которые
смотрят на Пако, как на бога. Наверное, так смотрели первые францисканцы
на св. Франциска в моменты, когда у него открывались на руках стигматы,
подтверждая существование высших сил. Еще бы, ведь "Пако" –
уменьшительное от Франсиско. Такова уж традиция гитаристов фламенко при
всей недетскости страстей, передаваемых музыкой, прозываться не просто
сценическими именами, а уменьшительными, детскими. Часто среди них
можно встретить имя "Ниньо" – "мальчик", и до самой смерти будет
такой "мальчик" играть на гитарке на радость себе и la juerga
(испанским посиделкам с вином, гитарой и танцами). Toma que toma!
..."Practice, – говорит герой Антонио Бандераса el Mariachi (Музыкант)
мальчику, мечтающему стать гитаристом. – Practice".
Тренируйся, не учась, и тогда жаркое дыхание древних арабских напевов,
вплетенных в цыганские мотивы, извилистые, как след змеи на песке и
дробные, как цокот копыт бешеного жеребца по старинным камням, обожжет
твоих слушателей и позволит твоему сердцу сгореть, а не состариться.
Тренируйся…
Сам Пако тоже был таким мальчиком пяти лет, делавшим первые робкие
подходы к национальному инструменту. Только мальчиков с гитарой в
Испании много, а гений получился один. Пако такой же чистый гений
гитары, как Паганини был гением скрипки. Поэтому, хотя он сочиняет (большей частью
импровизирует, как во фламенко и положено) свои вещи сам, не похоже,
что после него кто-нибудь еще сможет их адекватно исполнять – дай
ему великий испанский боже долголетия и убереги его пальцы от артрита
(если он, конечно, бывает у гитаристов). Пако де Лусия не берет
учеников.
Я впервые увидела и услышала Пако де Лусию, когда он играл свое "Entre
Dos Aquas" ("Между двух вод") в каком-то концерте на Майорке – еще
совсем молодой, лет двадцати пяти, с лицом и телом аскета,
длинноволосый, вдохновенный и отстраненный от огромного зала, от
черной средиземноморской ночи и тысяч загипнотизированных телезрителей,
среди которых была и я. С тех самых пор я мечтала услышать его
"живьем", но так уж случилось, что для этого пришлось прождать больше
двадцати лет и приехать в Канаду. А Пако де Лусии уже 54 года…
Публика кажется непривычной. Вдруг посреди обыденно-утилитарного
Торонто публика выглядит театрально – ни тебе кроссовок, ни
футболок, ни мешковатых джинсов. Местные джентльмены, оказывается,
умеют повязывать галстуки-бабочки не только раз в жизни на свадьбу, а
дамы умеют обнажать плечи элегантно, а не в стиле бретельки-макаронины,
дополняя эти героические намерения высокими каблуками, театральными
сумочками, косметикой и большей свободой в обращении с глазами –
здесь смотрят друг на друга – еще бы! Оказывается, в зале
собрались красивые люди. Приятно видеть и соотечественников, пришедших
на концерт целыми кланами; вообще же вполне естественно, что среди
слушателей много, если не большинство "евроканадцев".
Первую вещь Пако играл один. Просто вышел, сел в середине сцены на
стул (чуть поодаль от микрофона – он известен своей упорной
нелюбовью к этому приспособлению в непосредственной близи от гитары) и
заиграл… Спокойно зажал в сухих ладонях нервы и кровеносные сосуды
всего зала и завязал их в такой узел, в какой ему в тот самый момент
захотелось. И когда маэстро отыграл свое сольное, самое первое, в
зале кричали даже не "браво!" – в зале кричали "Оле!", а Пако
этому не удивлялся…
Непредсказуемый и бравирующий своей цыганскостью, Пако де Лусия входит
в первоначальное умозрительное противоречие с Америкой. Все, кто пишут
о нем, обязательно цитируют вот эти его слова: "Вы должны понять, что
жизнь цыгана – жизнь анархии. В этом причина того, почему путь
музыки фламенко – путь без дисциплины. Мы не пытаемся устраивать
организованных диспутов и не идем изучать фламенко в школу. Мы просто
живем, а музыка – в нашей жизни всюду". Уж не знаю, сказки это
или правда, но считается, что самородок-Пако долго не знал нот. До тех
самых пор, пока не решил сыграть трибьют великого испанского
композитора-классика Мануэля де Фальи, первым (еще до Равеля) сделавшим
испанскую народную музыку достоянием высоколобых меломанов. Борзые
журналисты насели на Пако, как же так – безграмотный "слухач"
играет классического Фалью. Музыкант ответил, что сделал над собой
усилие и из уважения к классику выучил эти чертовы закорючки. Мне
кажется, соврал. Либо усилий не делал, либо всегда знал.
Вообще, удивительно и опасно смотреть на него: лоб святого или
инквизитора, глаза мученика или пророка, пальцы хирурга или… гитариста,
движения убийцы. Когда на Пако направляют режущий свет софита, его
широкая белая сорочка и мефистофельский лоб испускают совершенно
невыносимое сияние, и хочется разогнать зрителей, взять кувшин домашней
Сангрии, пересесть поближе и слушать без конца.
Последний диск Пако "LuZia" посвящен памяти матери, у которой наш герой
Франциско Санчес Гомес позаимствовал и свое сценическое имя. Восемь
композиций диска медитативны и раздумчивы, из них две напрямую связаны
с темами смерти и скорби – заглавная "LuZia" и завершающая –
"Camaron". Покойный кантаор (певец фламенко) Камарон (el Camaron de la
Isla) – alter ego Пако де Лусии, его друг, духовный брат,
соратник, тот человек, каким хотел бы быть сам Пако, не будь он
застенчив, не прячься за гитарой – Камарон был идеальным
фламенко-вокалистом, импровизатором от бога, а умер довольно
молодым… Asi se canta!
Помимо Камарона Пако работал с массой звезд – с Джоном
МакЛафлином (John McLaughlin, прославленным фьюжн-гитаристом), с
Пласидо Доминго, снимался в фильме Карлоса Сауры "Кармен" (где играл
самого себя), но ничто и никто никогда не затмевает его, хотя он,
скорее, отходит поближе к заднику, чем вылезает на авансцену,
предоставляя другим возможность показать, на что они способны. Эх,
хорошо играют его ребята… пока не вступает маэстро. После того, как он
всерьез берется за инструмент, кажется, что ребята играли через перину,
или руки у них не оттуда, что ли… Да нет – хорошо играют! Просто –
куда уж им. Eso es!
В аннотации к "LuZia" читаем: "Раньше Пако де Лусия жил в ритме, а
ныне ритм живет в нем: "LuZia" – не только высочайший пик музыки
фламенко, это одна из вершин современной музыкальной истории". И
наконец, "LuZia" – абсолютно фламенковский жест – это дань
Пако де Лусии памяти матери.
Пако любит играть в Америке. С тех пор, как никому за океаном не известный
гитарист методически начал покорять Новый Свет в конце 70-х (дав концерт не где-нибудь,
а сразу в Карнеги-холле), он приезжает на Восточное побережье каждый
год. Правда, в Канаде Пако не был с 1996 года, поэтому и неудивительно,
что все билеты в трехтысячный Мэсси-холл (Massey hall) были
вчистую раскуплены задолго до единственного торонтовского концерта маэстро.
Дальнейший путь виртуоза лежит на запад, на Аляску, в Калифорнию, Техас, а
летом гастроли охватят Европу.
Приятно, что в Торонто Пако выступал
именно в этом помещении. Участок земли на пересечении улиц Виктория и Шатер
был куплен бароном Мэсси в 1892 г., а сам Холл, который построил приглашенный
им архитектор Сидней Беджли, был впоследствии преподнесен городу в качестве
"дара, способствующего развитию искусств"; уже в 1894, как гордо значится даже
на логотипе этого прекрасного музыкального приюта, в нем впервые исполнили "Мессию"
Генделя. Торонто не случайно считается театральной столицей Канады – карта
центра города буквально усеяна значками, маркирующими театры, театрики
и концертные залы. И действительно, если в людском поселении есть
консерватория, опера и симфонический оркестр, то это поселение –
настоящий город, а не поселок городского типа. Мэсси-холл обычно
упоминают в паре с Рой Томсон-холлом (РТХ; Roy Thomson Hall), музыкальным
заведением намного более современным и гордящимся своими техническими
инновациями (так, Пэтси Андерсон (Patsy Anderson), председатель Совета
Директоров РТХ и Чарльз С. Каттс (Charles S. Cutts), Президент и CEO
этого музыкального кентавра с гордостью говорят о том, что им удалось
собрать двадцать миллионов долларов на усовершенствование акустической
системы РТХ). Сверхзадача дирекции – наилучшая возможная
презентация живой музыки. Их можно понять – Торонто взрастил
несколько оперных звезд вполне мировой величины, сейчас особенно ярко
блистает сопрановая дива – Адриана Печенка, широко востребованная
в Европе выпускница Оперной школы Университета Торонто. Эта уроженка
онтарийского города Берлингтон получила грант Канадского Совета и
отважно пустилась завоевывать европейскую оперную сцену. Не зная ни
слова по-немецки, она приземлилась с контрактом в Венской
Volksoper, а затем и в Государственной Опере в Вене. Однако
талантливая канадка не забывает родные пенаты, и в мае прошлого года
Рой Томсон Холл огласился звуками ее ангельского голоса во время
Милленниум Опера Гала-шоу, после которого имя молодой путешественницы
оказалось на устах у всех меломанов.
Но вернемся к старинному Мэсси-холлу, что на 178 Виктория Стрит, чуть
в стороне от трюдоистского Янга, хиппового и замусоренного, к тому
самому Мэсси-холлу, который стоит на этом самом месте уже больше сотни
лет. Если не полениться и как следует рассмотреть вырезки и
картинки, что развешаны на стендах по стенам элегантного бара
Centuries, обслуживающего слушателей концертов, можно проследить
историю зала до самого его основания. В баре можно порадоваться не
только широкому выбору напитков, но и длинному ряду фотографий с
автографами артистов, выступавших в Зале. В торце висят старинные
кроки с планами строительства здания, а в холле – опять стенды с
газетными вырезками и репликами афиш. Сразу бросаются в глаза знакомые
лица: вот круглая голова и упрямые глаза Рахманинова (дважды), вот
какой-то загнанный и измятый Стравинский, вот Гершвин за роялем, вот
профиль Карузо, а вот и рисунок, выполненный рукой Карузо –
портрет тогдашнего управляющего Залом, вот "босоножка" Айседора
Дункан – еще молодая, еще без Есенина, еще живая… Вот Мария
Каллас кутается в шубку – слишком стройная для оперной певицы,
больше похожая на модель, чем на сопрано… Политики и люди искусства,
особы королевской крови и простые труженики сцены… А вот и гордая
череда руководителей симфонических оркестров Торонто, делающих город
городом, а не… Ныне возглавляет его прекрасный викинголицый
Юкка-Пекка Сарасте (Jukka-Pekka Saraste), которому предстоит
продирижировать в этом сезоне еще тремя концертами – Малера,
Прокофьева, Стравинского… Все возвращается на круги своя.
Пако во всем оригинален: упорно твердит, что все, что он играет,
строго вписывается в рамки фламенко до последнего аккорда. Так,
записывая "LuZia", он, по его словам, "повыбрасывал в мусор" массу
отличных мелодий и пассажей только потому, что они не были достаточно
фламенковскими (Flamenco puro – чистое [строгое] фламенко).
Притом что многие пограничные направления и музыкальные течения с
легкостью приписывают его гитарные находки себе, а сам Пако с радостью
ездит по городам и весям, чтобы "учиться у других музыкантов" на
практике (ибо учиться классическим образом он "не успевает", а
по-моему, не хочет), он тверд в своем самоопределении – фламенко
пуро – и точка. Asi se toca!
Пако де Лусия впервые переборол стеснительность и воспользовался своим
голосом в "Лусии", где дважды сопровождает игру пением –
прощаясь с матерью (мать гитариста была португалкой, именно поэтому "LuZia",
а не "LuCia") и с другом Камароном. Сам Пако говорит, что любой
настоящий кантаор мог бы спеть эти несколько музыкальных фраз лучше
него, но он специально пожертвовал качеством, чтобы привнести в пение
свое живое человеческое чувство. И будучи человеком, которому в
музыке важна именно музыка, а не приверженность строгому стилю и
аутентичность до последней ноты, скажу: правильно сделал. В России
Пако не был с 1986 года, что удивительно и жаль. Пора уже нам
опомниться и сообразить, что не стоит слушать, скажем, пластмассового
Армика, дисками которого уже давно завалены все киоски, когда по миру
еще ездит человек, играющий на гитаре лучше всех. Пако де
Лусия уже не принадлежит только Андалусии, только фламенко, только
гитаре, только Испании. Он принадлежит музыке. А музыка –
принадлежит ему.
Воды! (Так жарко, что надо воды!)
Вот это танец!
Вот это игра!
Вот это пение!
Вот так!
Отлично!
Вероятно, от "Xала!" (XII век) – от арабск. "Аллах!"
Получай!
Иди туда! (Заходи круче!)
Поехали!
Попытайтесь найти диск "Entre Dos Aquas",
сделавший Пако звездой, а так как его так просто не достать, то стоит
заказать двухтомную "Аntologia", где можно услышать интерпретацию
знаменитейшего классического Аранхуэсского концерта Хоакина Родриго
(Joaquin Rodrigo: Concerto de Aranjuez).
Если кому-то не хватило высокого фламенко в Канаде, можно найти
просто профессиональное – например, сходить на представление Эсмеральды
Энрике и Испанского танцевального ансамбля Esmeralda
Enrique Spanish Dance Company здесь же, в Торонто.
Торонто, 2-4.04.01
Отозваться в Бортжурнале
Выcказаться Аврально