Disclaimer: Автор данного произведения –
Egyptian Mau;
ну а всем знакомые персонажи, конечно, принадлежат Дж.К. Роулинг.
Египетская Мау:
Dream Team
(Из дневника мадам Хуч, преподавателя полетов)
Часть 3
Портал перенес нас к подножью горы, и ветер тут же принялся срывать с
нас плащи. Нас встречали: невысокий смуглый колдун молча отделился от
валуна, поклонился и принял портал из рук Флер. Жестом он предложил нам
следовать за ним.
Мы последовали – прямиком в тело горы. Один за другим мои
спутники исчезали, я тоже сделала шаг – и не удержалась от
восклицания. Мы стояли посреди цветущего плато, вокруг громоздились горы,
а перед нами вздымались ярусы роскошного стадиона, на котором завтра нам
предстояло играть. Никаких признаков дворца.
В небольшом доме нас ждали семь спален и общая гостиная. По-видимому,
в самом дворце нам побывать не удастся. Честно сказать, не очень-то и
хочется. Я слышала, что он неуютный, этот таинственный дворец. К тому же
прохладный прием не располагает к любопытству.
Маркус Вернер, заменивший Каркарова на посту директора Дурмштранга,
был краток и сух. Нам представили пятерых коллег, в том числе худощавую
клювоносую женщину средних лет, преподающую здесь трансфигурацию.
Возможно, это и так, и великая Берта Майер действительно посвятила себя
обучению молодняка таинствам превращений… Только я никогда не забуду ее
игру в конце семидесятых в составе "Гейдельбергских гончих", принесшую
команде Кубок, а Берте – репутацию одного из лучших ловцов Европы.
В программе вечера была небольшая тренировка и совместный ужин с
дурмштрангскими профессорами. Лично мне кусок в горло не лез. А вот
Хагрид, счастливчик, понятия не имеет о грозной славе Майер – если
судить по аппетиту. Не собираюсь уточнять это, а тем более просвещать его.
Пусть хоть у вратаря будет спокойная ночь. Сама я едва ли усну. Снейпу
вот тоже не сидится: исчез куда-то сразу после ужина.
Вечер. И снова возвращаюсь к дневнику. Никто не спит, несмотря на
поздний час. Все собрались в гостиной у камина. Глубокая синева за окнами
превращается в мрак, но никому не хочется освещать комнату. Сидим в
полутьме – если не считать моей свечки – смотрим на неяркий
огонь в камине, разожженный Флитвиком, и на Снейпа, который варит
успокоительное зелье.
Он занялся этим, как только вернулся и увидел наши мрачные
физиономии. Из саквояжа появились мешочки, флаконы и оловянный котелок.
Теперь Снейп священнодействует. Одной рукой он подбрасывает в котел
ингредиенты, в другой держит палочку; волнообразные движения палочки то
убавляют, то увеличивают бледное пламя. Голубоватые отсветы пляшут на
узких кистях рук и отрешенном лице профессора, размеренность его
движений завораживает. В иных обстоятельствах меня усыпило бы само это
зрелище, но только не сегодня. Слишком велико волнение. Я ужасно
напряжена.
Смотрю украдкой на каждого из моих игроков и пытаюсь сосредоточиться
на их сильных сторонах. Как назло, вижу только слабые. Взять того же
Флитвика. Боже мой, какой он грустный… Что будет, если в него попадут
бладжером?..
Я вдруг поймала себя на том, что не думаю уже о возможности – и
огромной вероятности – нашего поражения, а просто опасаюсь за здоровье
коллег. Вот Снейп, например. Я смотрела на эти тонкие пальцы, созданные
для клавиш и струн, и в голову лезли мысли о том, сколько сломанных
пальцев, рук и челюстей повидали квиддичные поля. А хрупкая Ирма, а
Флер?.. Напряжение как будто спало, на смену ему пришло чувство безысходности.
Хотела бы я, чтобы сейчас был завтрашний вечер, и все бы уже закончилось…
Снейп снял зелье с огня и разлил по фиалам. Остывая, оно посветлело и
приобрело нежный зеленоватый оттенок. Я обратила внимание, что многие
баюкали фиалы в руках, глядя на зелье. Самый вид его успокаивал.
Разговаривать никому не хотелось.
– Это просто травы, – негромко сказал Снейп. Его голос
бывает резким, но не сегодня. Только не сегодня. – Почти никакого
волшебства.
Я поставила пустой фиал на стол и подошла к нашим метлам. Все семь
выстроились в ряд у стены. Никому не пришло в голову оставить свою метлу
в спальне. Я медленно двинулась мимо них, касаясь утолщений на концах
рукоятей, взяла свой любимый "Нимбус" и опустилась на корточки у стены,
не замечая, что нервно глажу полированную рукоять.
– Хотите хороших новостей, Роланда? – Высокий силуэт
заслонил камин, и я подняла глаза на Снейпа:
– Неужели матч отменили?
– Нет, он состоится.
Снейп прислонился спиной к стене и грациозно съехал вниз.
– Ну? – нетерпеливо глядя на него, спросила я. –
Выкладывайте ваши новости!
– В самом деле, профессор, – раздался мелодичный голос Флер.
– Скажите нам что-нибудь хорошее.
– Вы ведь уходили куда-то? – поддержал Флитвик, зажигая еще
несколько свечей. – Узнали что-нибудь?
– Да, и готов поделиться. Первая и лучшая из новостей состоит в
том, что обязанность участвовать в этом матче так же навязана Дурмштрангу
Министерством, как и нам. Логичное продолжение прошлогодней компании по
укреплению связей между школами. Вернер даже не пытался скрывать,
насколько неуместной и неприятной находит он эту инициативу
Министерства.
– Вы хотите сказать, – оживилась я, – что у
Дурмштранга тоже был лишь месяц на подготовку?
– Возможно, еще несколько дней преимущества, но никак не больше
недели.
– Квиддичные традиции имеют здесь глубокие корни, –
заметила я. – Кто-то же воспитывает здесь таких ловцов, как Крам.
– Очевидно, местная мадам Хуч. Как вы думаете, Роланда, –
его голос звучал тихо, но отчетливо, – она тоже сейчас полирует
метлу, сидя в темноте со своей командой?
Я вспыхнула.
– Вы видели, как летает Берта Майер?!
– Я видел, как летает Флер.
– Но Майер будет играть?
– Очень удивлюсь, если нет. А вы?
Я вскочила.
– Ваше зелье не действует, профессор!
– Я вижу. – Он поднялся и потянулся, разводя плечи. –
Что для вас несколько травинок?
– Майер будет играть, – лихорадочно соображала я. –
Ловец? Конечно, ловец. Вся надежда на ваши глаза, Флер. И на ваши биты,
господа загонщики.
– Я буду вспоминать о Пивзе, – мрачно сказал Филч, и мне
понравилось выражение его лица – то самое, которое так не нравится
студентам.
– А я – о Поттере, – усмехнулся Снейп.
– Вы прекрасно подбираете кваффл, профессор Флитвик, –
похоже, я их заклинала. – В сущности, мы в лучшем положении, чем
они. Да. В самом деле. Проиграть Берте не стыдно.
– А кто такая эта Берта? – заинтересовался Хагрид, подходя
поближе.
– Берта? Да есть там… такая вот Берта… вам это неважно, Хагрид.
Главное, чтобы вы уберегли наши кольца.
– Эх, не хватает Флаффи, – мечтательно улыбнулся Хагрид и
обратился к Снейпу: – Как думаете, профессор, не пошутил наш
директор?
Только я собралась узнать, о чем идет речь, как Снейп опередил меня:
– Да, кстати, Роланда. Вернер сказал, что завтра утром стадион
будет в нашем распоряжении на один час – сразу после завтрака.
– Хитрецы! – возмутилась я. – Какие недостойные
уловки! Придется проследить, чтобы никто из вас не объедался.
– Охотно обещаю, – фыркнула Флер. – Я на еду вообще
смотреть не могу.
– Не вы одна, – поддержала ее Ирма.
– А я могу! – жизнерадостно пророкотал Хагрид, и я обернулась
к нему:
– Никто не сомневается, Хагрид! Вас я и имела в виду! Эти
хитрецы нарочно вас завтра перекормят, чтобы вы на метле висели матрасом!
– "Матрасом", – беззвучно воспроизвели тонкие губы Снейпа,
расползаясь в стороны. В другой ситуации я оценила бы эту улыбку, но
теперь просто рявкнула: – Как приятно, что вы развеселились,
профессор!
– Может быть, напрасно вы так волнуетесь, Роланда, –
рассудительно заметил Флитвик, – конечно, хозяева не упустят ни
одной возможности снизить наши шансы. Но ведь в этом нет ничего
неожиданного?
Он прав.
– Вы правы, профессор Флитвик, – уже спокойнее сказала я.
– Но о чем это говорит? Опасаются они нас, вот что. И правильно
делают. Предлагаю разойтись и хорошо выспаться. Всем назло.
Я понаблюдала, как мои игроки разбирают метлы и уносят их с собой.
Правильно делают. Не дадим хитрецам из Дурмштранга ни единого шанса.
Дописываю в своей спальне. Рядом со столом – массивная дубовая
кровать, у изголовья я прислонила свой "Нимбус". Зелье Снейпа все же
действует. От безысходности нет и следа, напряжение исчезло, осталась
только злость. Если я сохраню до завтрашнего полудня свое нынешнее
настроение, мы разнесем чертов Дурмштранг в пух…
8 октября. Семь часов утра. Этот день настал, Роланда. Все еще только
предстоит, и надо просто через это пройти. Попишу вот тут в одиночестве,
пока ребята досыпают. Храп Хагрида слышен через три комнаты. Его спальня
последняя, так что сосед у него только один. Бедняга Снейп.
Ненавижу свое утреннее состояние перед чем-то важным. Раньше перед
экзаменами так тряслась, а теперь – пожалуйста, перед любимой игрой.
Уж очень велика ответственность.
…Зовут на завтрак. Ну, Роланда, держись. После завтрака –
тренировка, в полдень – матч, и дневник я открою теперь в лучшем
случае вечером, когда все уже будет позади. А может, и вовсе –
завтра.
Вечер! Роланда! Роланда!!!!!!!!!! Нет, сперва к Снейпу – за
успокоительным.
9 октября. Так, Роланда, спокойно. Спокойно. Села, взяла перо. Можно
начинать. ЧТО, К ГНОМАМ БОРОДАТЫМ, НАЧИНАТЬ?!!!
Спокойно. Описываем события. Одно за другим. Вот свежий "Пророк" под
рукой, если что-то упущу.
Ну, завтрак и утреннюю тренировку можно упускать смело. Завтрака, по
сути, не было – так, поковырялись нехотя. (Зато вечером наверстали
– как набросились всей командой, как опустошили весь стол… Домашние
эльфы выглядели приятно удивленными. Чтобы нежная Флер и Снейп –
Снейп, который к еде едва прикасается! – так накинулись на мясо,
такого старый Хогвартс еще не видел. Да, Хогвартс – мы сразу после
игры отправились домой, не хотели злоупотреблять гостеприимством
Дурмштранга…)
Попробую собрать воедино события дня. Вот мы сидим в раздевалке,
полчаса до начала игры. Снаружи доносится гул: школьники уже здесь, но
взрослые маги продолжают прибывать. Зрителей рассаживают хитро: западная
трибуна отведена Хогвартсу, восточная – Бобатону, обе маленькие
трибуны за спинами вратарей заняты Дурмштрангом. Умно! Не очень-то
приятно будет Хагриду играть, имея сзади такую "поддержку"! Детские
трибуны "разбавлены" повсюду узкими секторами, предназначенными для
взрослых магов (готова спорить, здесь кишмя кишат ауроры). Все это мы
узнали от Людо: он появился у нас, чтобы уточнить состав команды.
Бэгмен весь трепещет от нетерпения. Он уже облачен в полосатую форму
судьи, серебряный свисток болтается на широкой груди при каждом движении,
а движения Людо очень порывисты… Интересно, на кого он поставил. Что
поставил, в том нет никакого сомнения, а вот как это отразится на
качестве судейства… Пока я размышляла об этом, Людо ушел, в раздевалке
сразу стало как-то пусто.
– Речь говорить будете, Роланда? – тихо спросила Флер.
– Речь? – Это, признаться, я как-то упустила. – Честно
говоря, в речах я не сильна. Вот Вуду они хорошо удавались. А что обычно
говорил в раздевалке ваш Флинт, Снейп?
Снейп, который возился с застежкой левого щитка, поднял голову:
– То, что говорил обычно Маркус, в нашем случае не подходит. Но,
впрочем, может пригодиться, если дела будут совсем плохи. Роланда, у меня
не застегивается чертов щиток.
– А палочку вы оставили в гостиной?
– Палочку? В самом деле. Я не подумал.
Проблема застежки успешно разрешилась, и я внимательно оглядела свою
команду:
– У всех все застегнулось? Прекрасно. Готовимся к выходу. Хочу
напомнить на всякий случай то, что вы все и так знаете. Как бы
отвратительно вы себя сейчас ни чувствовали, как бы ни волновались и ни
переживали – все это кончится в тот миг, когда ваши ноги оторвутся
от земли. То есть – через пять-десять минут. Ну и… удачи. Приглашают
нас? Приглашают. Пошли…
И вот мы стоим в узком коридоре перед выходом на поле. Первая пара
– я и Флер, за нами возвышаются загонщики, далее – Ирма с
Флитвиком, и в аръергарде – Хагрид.
Отсюда слышно, как разливается комментатор. Сотрудничество между
школами, бла-бла-бла… я потеряла было интерес, но тут услышала
раскатистое:
– На поле появляются талисманы команд! Талисман сборной
Дурмштранга-а-а! И талисма-ан сборной Хогвартса!
Я помертвела.
– Мы забыли про талисман!!!
– Извините, Роланда, – прошелестел сзади Снейп, –
может, вы и забыли, но Хагрид и директор обо всем позаботились.
Гудящий стадион вдруг как вымер. В тишине прокатилось низкое рычание
какого-то огромного зверя, тут же подхваченное другими зверями. Я в ужасе
спросила:
Я резко обернулась, наткнулась на невинный взгляд Снейпа и прошипела:
– Снейп, вы же обещали!
– Не привлекать Флаффи? Обещал, помню. А вы, Хагрид? Роланда,
Хагрид не обещал. Не волнуйтесь вы, право, из-за пустяков. Ведь нужен был
талисман?
– Нужен, но не такой!
– А какой? – с явным раздражением спросил Снейп. –
Прикажете барсука привести на веревочке? Или змею притащить? Чем вам
Флаффи не угодил? По-моему, идеальный талисман. Внушительный… оригинальный…
и неравнодушный к кваффлам. Что такое рядом с ним какой-то дракон?
– А у Дурмштранга дракон?
– Да, шведский короткорыл, если мне память не изменяет.
– Это же опасно.
– По этой причине талисманы сейчас уйдут с поля, вы, похоже,
плохо слушали Бэгмена.
– Талисманы покидают стадион! – радостно отозвался
комментатор. – Команды приглашаются на поле!
…Иду по полю и ничего не вижу вокруг себя, словно коридор продолжается.
Прозрачные стенки отделяют меня от зрителей, я просто иду, глядя на
Бэгмена. Тот стоит в центре, у корзины с мячами, за его спиной
выстраивается шеренга игроков в алых мантиях. Только несколько секунд
длится это странное состояние, и вдруг все звуки стадиона обрушиваются на
мои уши, пелена спадает с глаз. Я вижу справа от себя Флер: в ее
удлиненных синих глазах нет ни капли волнения, губы подрагивают, точно
едва удерживаются от улыбки, видно, что мой ловец получает удовольствие
от происходящего.
Слева от меня стоит Снейп. Он самый высокий из нас, не считая
Хагрида. Чуть касается меня своим щитком на предплечье. Совершенно
невозмутим. Смотрит на соперников, но, почувствовав мой взгляд,
поворачивает лицо:
– Что, Роланда?
Ничего, Северус. Мне просто нравится смотреть на тебя, и нравится
ощущать случайные прикосновения твоего щитка, но я тебе об этом ни за что
не скажу. Улыбаюсь:
– Полетаем, профессор?
Ох, как мы сейчас полетаем!
Волна беспричинной радости затопляет меня с головой. Мне не терпится
в небо…
Пока смотрела на Снейпа, пропустила наше представление. Как гостей,
нас называли первыми. Теперь Дурмштранг, надо быть повнимательней.
Представляют Берту: капитан, ловец, профессор, преподаватель трансфигурации.
Алые трибуны выбрасывают разноцветные транспаранты. Берта сдержанно
кивает и чуть приподнимает метлу.
– Вратарь Дурмштранга-а-а – преподаватель латинского языка,
профессор Жак Пишо-о-н!
Какая отвратительная манера растягивать гласные у этого комментатора!
Пишон, значит. Высокий, как Снейп, длиннорукий и молодой, несмотря на
легкую проседь. С удивлением вижу, как он кивает Снейпу и улыбается.
Странно встретить такую открытую улыбку у представителя Дурмштранга…
– Знаете его, Снейп? – шепчу налево.
– Роланда, вы что же, не помните Пишона? – тихо отвечает
Снейп. – Звездная команда Рэйвенкло 77-го года.
– Так он наш?
– После, Роланда, после… Хороший вратарь, вот что важно. Трудно
вам будет его пробить. Имейте в виду, он левша. Ирма, слышите?
– Слышу, – отвечает Пинс, а над стадионом снова разносится:
– Загонщики сборной – братья Шульц…
– Ого, – говорит Снейп, – Пауль и Петер. Неприятно.
– …преподаватели некромантии и демонологии!
– Звучит устрашающе, – говорю я, пока Дурмштранг надрывается
в приветственных криках.
– Не более устрашающе, чем зельеварение, – роняет Флер.
– Да уж, – соглашаюсь я. – Наши загонщики тоже не
подарок.
– Охотники-и-и! Профессор рунологии Брижит Курсо! Преподаватель эзотерики
Герберт Стокоу! А также смотритель магического зверинца-а-а – Роберт
Поплтон!!!
– Прекрасно! Чокнутый Боб! – отзывается на это Снейп.
– Теперь понятно, почему в вызове фигурировали "сотрудники"!
– Что вы хотите сказать, профессор?
– Будьте предельно внимательны с этим охотником, у него
отвратительная репутация. Филч, посмотрите на этого громилу. Сшибаем его
любой ценой.
– Что значит – любой ценой? – окрысилась я.
– Скоро поймете. Хагрид, прошу прощения, настраивайтесь на
штрафные, играть будем грязно.
– Что значит грязно?! – завопила я, чуть не подпрыгнув от
возмущения.
– Нет, мы попытаемся, конечно, сыграть чисто, – поправился
Снейп. – Только, Роланда, едва ли получится. К сожалению.
Я была так возмущена, что пропустила мимо ушей всю коротенькую речь
Бэгмена – известно, о чем говорят судьи перед матчем, именно о
честной игре, а что тут мой загонщик собирается устроить!
– Снейп, не позорьте Хогвартс! Лучше проиграть, чем выиграть
подобным образом!
– Роланда, пора на метлу. В воздухе поговорим, в воздухе!
Мы поднялись и зависли полукругом напротив соперников. Бэгмен
выпустил мячи. Золотистый малютка потрепетал перед глазами Берты и Флер
и исчез. В ту же секунду исчезли из виду наши ловцы. Краем глаза я
заметила, что Хагрид и Пишон понеслись к своим кольцам, что бладжеры
умчались по своим безумным траекториям, и вот он – спорный кваффл,
единственный мяч, который для меня существует.
Свист ветра в ушах, и малиновый кваффл в руке Ирмы, а через мгновение
– в моей руке, и так, перебрасываясь им, мы несемся к кольцам
Пишона. Дурмштранг получает первый кваффл в кольцо прежде, чем успевает
сообразить, что к чему, и это сделала я, Роланда Хуч!
Поискала глазами Снейпа. Видел ли он, как красива бывает честная игра,
насколько… ОХ-Х-ТЫ!!! Жуткий удар в бок… На какое-то время я потеряла
ориентацию. Все завертелось, я перестала понимать, где земля, где небо,
только судорожно сжимала в руках метлу. Глаза заволокло, но уши, слава
Мерлину, уши не подвели – "Хуч, ко мне!!" – услышала я голос
Снейпа и всем телом слепо подалась в его направлении. Метла послушалась,
и я вышла из пике, а в следующий миг Снейп без церемоний притянул меня к
себе, и несколько секунд мы летели рядом, пока слепящие точки перед
моими глазами не поредели и не рассеялись…
– Что это было?! – тупо спросила я. – Господи, я
думала, все.
– Справишься, если я отпущу? – спросил Снейп. Я кивнула, и
мы разлетелись. – Ты заработала штрафной, Ирма сейчас будет
пробивать. Я за битой.
Снейп нырнул вниз, у самой земли притормозил, наклонился и подобрал
свою биту.
– Извините, милочка! – пробасил кто-то рядом со мной.
– Я вас не заметил.
Охотник в алом, тот… из зоопарка. Я полетела к своим, еще не придя в
себя после потрясения. Вместе мы пронаблюдали, как Ирма, атакуя из
центра, стремительно вошла в штрафную зону… и удвоила счет.
– Сколько мы уже играем? – радостно спросила я.
– Целых три минуты, – сухо ответил Снейп. – И уже едва
не лишились охотника. Будьте же внимательны, Роланда, Поплтон опаснее
бладжеров!
Словно в подтверждение этих слов, Поплтон ринулся к нашим кольцам,
чуть не сбив по пути Флитвика. Маленький профессор с трудом выровнял
метлу… и помчался следом со всей скоростью, на какую был способен его
"Дубруч".
Наши с Ирмой метлы были способны на большее, и вскоре Флитвик остался
позади. По тому, как часто шныряли вокруг нас уродливые черные шары,
легко было понять, что загонщики не отстают, и так, стремительной лавиной,
мы докатились до штрафной Хагрида, где Филч и совершил свой маленький
подвиг.
Если Поплтон был вне нашей досягаемости, то бладжер достал его
превосходно, и на лице Филча было написано недоумение: как, мол, он
умудрился попасть? Возможно, это вышло случайно, но бладжер угодил
Поплтону в правую лопатку, тот обронил кваффл, и угадайте, кто первым
подхватил заветный малиновый мячик! Крошка Флитвик. У профессора хватило
ума не пытаться передавать нам мяч в опасной близости от собственных
ворот – нет, Флитвик зажал его под мышкой и понесся в обратную
сторону, а мы с Ирмой разлетелись, как испуганные курицы, пропуская
разъяренного Поплтона.
"Чокнутый Боб" помчался за Флитвиком, мы, опомнившись, за Бобом, в
спину нам дышали Стокоу и Курсо, а выше и правее нас всех стремительно
набирал скорость Снейп, преследуемый обоими братьями Шульц.
Следующие несколько мгновений стоят у меня перед глазами до сих пор.
Снейп, круто снизившись, оказывается между Поплтоном и Флитвиком, братья
Шульц выполняют зеркальный удар, демонстрируя идеальную согласованность
движений: бладжер устремляется вслед Снейпу как пушечное ядро… Я уже
открываю рот, чтобы крикнуть: "Снейп, уйди влево!", как вдруг мой
загонщик, точно услышав меня, молниеносно смещается в сторону. Небрежный
взмах битой у себя за спиной, не глядя, и бладжер, жутко вращаясь,
влепляется Поплтону прямо в лоб…
"Ежедневный Оракул" назвал этот эпизод "самым устрашающим образцом
применения обратного отлета": "Специалисты не без оснований считают, что
точное применение обратного отлета сопряжено с трудностями, а посему этот
прием обычно малоэффективен. Однако профессор Снейп опроверг это мнение
самым определенным и печальным для Поплтона образом, оставив сборную
Дурмштранга без охотника"…
С момента, когда Поплтон уплыл с поля на носилках, игра превратилась
в какие-то чудовищные догонялки. Охотники носились за кваффлом, братья
Шульц охотились за Снейпом, Филч безо всякого почтения к авторитетам
метил в Берту Майер, а та величественно описывала круги высоко над полем,
высматривая снитч.
Поскольку Снейп ликвидировал Поплтона и оттянул на себя обоих
загонщиков, мы с Ирмой вздохнули свободно. Это немедленно отразилось на
табло, и через двадцать пять минут игры счет был 60:20 в нашу пользу. Чем
больше становился разрыв, тем раскрепощеннее мы действовали. Если бы
Пишон не был так хорош, как говорил о нем Снейп, положение Дурмштранга
оказалось бы еще более плачевным. Несколько раз Пишон спасал свои кольца
в самых отчаянных ситуациях. Но мы с Ирмой вовсю использовали совет
Снейпа и выбирали удобный момент, чтобы бросить кваффл Пишону под
"неудобную" руку. У Ирмы это выходило резко и совершенно непредсказуемо.
Алые трибуны хранили гробовое молчание.
На сороковой минуте игры по просьбе Берты Майер Дурмштранг получил
тайм-аут. Все опустились на землю. Алые мантии сгрудились под кольцами
Пишона, и из этого скопления до нас долетал энергичный голос Берты,
отсекающий немецкие фразы.
Нам эта вынужденная пауза была совсем не на руку: обсуждать было
нечего, мы топтались в возбуждении и нетерпеливо поглядывали на
соперников. Продолжать! Продолжать в том же духе – и закончить как
можно скорее.
– Флер! – умоляюще воскликнула я. – А золотистого
такого вам ничего не попадалось? Нет?
– Нет! – отрезала Флер.
– Жаль, – вздохнул Снейп.
– Что, Северус, утомили вас демонологи на хвосте? –
посочувствовала Пинс.
Ответ Снейпа я не расслышала, поскольку на восточной трибуне взлетело
и рассыпалось несколько фейерверков, юношеский ломающийся голос отчаянно
крикнул: "Флер, браво, Флер!", все засмеялись, а когда бобатонцы
успокоились, оказалось, что Берта закончила свой инструктаж. У меня
появилось дурное предчувствие.
Игра резко изменилась. Майер не парила более высоко в небе, а
принялась шнырять среди игроков, сбивая нас с толку. Бэгмену не к чему
было придраться: по всему было видно, что Берта активно ищет снитч. Не
раз и не два она возникала на пути то у меня, то у Ирмы, вынуждая резко
менять курс, чтобы избежать столкновения. Мы начали терять скорость и
дважды потеряли кваффл. Стокоу оказался тут как тут, и разрыв в счете
сократился.
Пока мы пытались приспособиться к неожиданному превращению Берты из
ловца в охотника, Шульцы ухитрились поймать Снейпа в классические
"клещи". Краем глаза я видела, как они летят, стиснув его с двух сторон
своими метлами, а навстречу разгоняется Стокоу. Окончания эпизода я не
видела: Курсо попыталась выбить у меня кваффл, я увернулась и сделала пас
Ирме. Но этой атаке не суждено было развиться: трибуны охнули, заверещал
свисток Бэгмена, и тут же все слизеринцы вскочили и, колотя по бортикам,
завопили:
– Дека-а-а-ан!!!
Я в панике оглянулась: что?! Где же он? Вот Стокоу, вот Шульцы… Вот
Бэгмен, указывающий на наши ворота… Фуф, вот он. Ну, слава Мерлину, цел.
Игроки разлетелись, освобождая Стокоу путь к кольцам Хагрида.
Мы с Ирмой подлетели к своим. Снейп был бледен и зол.
– Как вам удалось вывернуться, профессор? – спросила я его.
– Я видела, Стокоу несся прямо на вас.
– Почему штрафуют нас, а не их? – возмутился Филч. –
Если бы профессор не саданул Шульца локтем, его самого бы сейчас вынесли,
как Поплтона.
– Локтем саданули? – живо заинтересовалась я. Снейп
промолчал, но Флер ответила вместо него:
– Да! И – "петля", самая красивая, какую я видела в своей
жизни! Ну, – поправилась она, – во всяком случае, самая
своевременная.
– А "обратный отлет"? – подхватила я. – Северус, глаза
у вас на затылке, что ли?
– Черт, – пробормотал Снейп, – 60:40.
– Не расстраивайтесь, – сказала я. – Зато мы играем
красиво!
…Вот и скажите мне после этого, что важнее? Выиграть любой ценой или
сыграть по-настоящему красиво, чтобы болельщики с восторгом вспоминали,
как это было, – но проиграть? Квиддич – жестокая игра, и
жестокость ее не только в том, что игроки сплошь и рядом получают увечья.
Нет, обиднее всего несправедливость. Все усилия, все вдохновение, весь
кураж команды сводятся на нет одним-единственным ловким движением
одного-единственного игрока. Такие уж в квиддиче правила. Мне ли этого не
знать? Но когда при счете 120:80 в нашу пользу Берта вдруг поймала снитч
– обыденно, в трех шагах от себя – мне показалось, что
произошла какая-то нелепая ошибка. Этого просто не могло быть, чтобы мы,
играя так, – проиграли…
Думаю, не я одна почувствовала себя жестоко обманутой. Пока
дурмштрангские трибуны бурно выплескивали свой восторг, а мы обменивались
с соперниками растерянными рукопожатиями, большая часть стадиона хранила
молчание. Но как только мы развернулись и полетели прочь, к коридору,
ведущему в раздевалку, с западной трибуны нам вслед тихо, нестройно и
отчетливо понеслось: "Наш старый добрый Хогвартс…"
15 октября. Магическая защита школы обновлена и усилена. Мы знаем об
этом от директора, хотя и не ощущаем. Кажется, ничего в Хогвартсе не
изменилось. Хотя нет, явная перемена к лучшему произошла в жизни Флаффи.
Дамблдор откликнулся на просьбу слизеринцев и разрешил играть с
трехголовым чудищем специальными кваффлами, заколдованными Флитвиком.
Вчера я видела среди слизеринцев нескольких ребят из Хаффлпаффа и
Рэйвенкло.
Мы посылали вызов бобатонцам, но мадам Максим вернула Дамблдору сову
с вежливым отказом, зачитанным нам на педсовете Флер. Послание шутливо
намекало на неудобства, которые будут испытывать обе стороны, случись
Флер выступать против своей бывшей школы. Если, конечно, мы не поменяем
ловца.
Мы, конечно, ловца не поменяем.
16 октября. Я вижу их каждый вечер вдвоем. Они летают над озером и
Запретным лесом. Иногда к ним присоединяется Ирма. Она равнодушна к
Северусу и может лететь с ним рядом, не опасаясь, что его соседство
вызовет слабость в руках или унизительное отсутствие умных мыслей. Ее
движения раскованы, а когда она смеется, ее смех так же заразителен и
естествен, как у Флер.
Северус никогда не смеется, но за последние несколько дней он
научился улыбаться. На меня эта его улыбка производит еще более странное
впечатление, чем обычная кривая ухмылка. Она мимолетна и застенчива, и
словно сама удивляется, как ее угораздило появиться на этом суровом лице.
Со дня игры я ни разу не поднималась в воздух.
18 октября. Ученики Хогвартса послали вызов студентам Дурмштранга.
Ждем гостей в рождественские каникулы. Ну что ж…
Ловец – Поттер, Гриффиндор.
Загонщики – пока Лэсти и Бидли, Хаффлпафф. Надо присмотреться к
гриффиндорской паре. Попросить Снейпа поднатаскать их, что ли?
(Оглавление | Contents)