Why Him? But who else?!

He's Hardly Coming to You Soon...
Молчаливый Наблюдатель

Об Игре:

"Я все это время действовал один"

(Professor Severus Snape)


Эти заметки не претендуют на объективность, законченность, краткость, изящество и понятность причин их написания.

Было бы слишком долго объяснять, каким странным путем я попал на сайт "Подземелья Профессора Снейпа", каким образом я с изумлением нашел в его гостевой книге приличную литературно подкованную компанию, как, сам того не желая, сначала забавляясь, а потом и увлекшись, остался – читать.
И как то, что я читал, схватило меня за шкирку, как котенка, и потащило за собой, не озабочиваясь тем, чтобы не бить об углы, стены, хлещущие ветви деревьев, об горгулий, шипы, гробницы, сердца и все то, что вам будет угодно подставить в этот список.


Но эти заметки не обо мне, а об Игре, вернее, о ее главных Героях.

Я не буду вдаваться в подробности того, в каком жанре шло представление, в гостевой говорилось об этом довольно много. Безусловно, в Игре присутствовал элемент Role Playing, безусловно, за спинами Героев отсвечивал Координатор, сводивший и их, и идеи воедино, безусловно, в чьей-то голове (или головах) рождался сюжет, который, впрочем отыгрывался, как я заметил, с огромной долей импровизации, но все это прошло бы мимо моего восприятия, если бы ложилось в простые рамки. Это не была Role Playing Game. Была ли это интернетная пьеса? В целом, по форме (реплика, действия курсивом), да, была, но пьесы так тоже не пишутся и не ставятся. Забегая вперед, скажу, что в целом ряде моментов (на башне Северного Волхва, в сцене прощания Флёр с Профессором и мальчиками перед отъездом домой) действие скорее напоминало кинофильм, чем ту немного клаустрофобную пьесу, которую можно было бы ожидать от представления, заявленного как игра в рамках Подземелий.

Я сразу перепрыгну к другой идее, потому что иначе забуду ее: пишется это все для того, чтобы выплеснуть чувства, а не для того чтобы написать критическую статью, поэтому непоследовательность изложения вам придется мне простить.

О Подземельях
Подземелья были одной из непререкаемых данностей этого сюжета, и я должен сказать, что обыграна эта декорация была безупречно. На протяжении действия мы узнаем на сцене и то, что сообщила нам Дж.К. Роулинг (шкафы с potions и неприятными вещами) и незажигающийся камин в классе, и, конечно же то, чего она не сообщила, – некие подробности внутренних помещений и убранства этого лабиринта, запутанного не менее, чем наш Главный Герой. В сцене "прихода" Мадемуазель нам довольно наглядно показывают портреты и статуи предков героя и то самое изображение Медузы Горгоны, автор которого "стоит в другой комнате". О чувстве юмора Профессора я еще скажу, но это довольно редкая разновидность страшного чувства юмора. Не страшно ли? Окаменеть, но все же смеяться.
Подземелья вынуждены быть такой же данностью сюжета, как черные одежды Героя и его злобная манера преподавания. И тут у нас начинаются сводимости несводимого, характерные для этого конкретного Героя этой конкретной Игры. Герой не очень любит такие Подземелья, которые ему положено любить. Его постоянно тянет за стены Замка, за границы Острова, к которому он питает нежные сыновние чувства, на свет. Свет – вот то, куда его тянет неумолимо, совершенно как некоего черного ночного мотылька, свет и тепло – вот то, что ему интересно, что ему хочется видеть и ощущать, но, кажется, он предпочитает думать, что интерес этот у него сугубо научный, а не человеческий.
Он блюдет те правила, в которые запихивает его эта Игра – он носит черное, он уходит в тень, играя с Тьмой, со змеями и с Темной Магией всерьез, на грани саморазрушения, по гамбургскому счету. Но кто сказал, что он все это любит? Этот герой – большой любитель красоты. И не из его ли уст неоднократно вырываются исполненные отвращения оценки того, что связано с рептилиями, с Тьмой и со Злом? Не он ли говорит что-то о красивом виде, открывающемся с самой высокой смотровой площадки Замка? О зеленых полянках и милых арабских игрушках? О прекрасных реках, о путешествиях и о том, что жить должно быть интересно, и интересно постоянно? Нет, наш Герой, отягощенный самой черной наследственностью, с которой он борется с таким же успехом, с каким борется со всем остальным (а я еще вернусь к этому отдельно), устремлен к Свету. И не по причине сентиментальности или слабости, и не потому, что он выходит из образа – просто он слишком интересуется всем – совсем всем, что есть в жизни, для жажды его познания – как чувственного, так и умственного, нет рамок. Я полагаю, поэтому он и оказался рядом с Вольдемортом – его не знающая границ гордыня привела его туда, где он мог бы узнать что-то новое, научиться. Он постоянно учится у всех. И, в общем, меня не удивляет, что ему было "глубоко плевать" на то, насколько запретными являлись эти знания, эти практики и это обучение.
Поэтому тутошний Профессор, слегка внутренне посмеиваясь, играет того, кого в нем хотели видеть, и играет совершенно безупречно. Черные одежды нужны ему для того, чтобы "сливаться с ночью", как метко выразилась Роланда Хуч, Випарантулу он "конструирует" потому что он глава Дома Слизерин, и ему положено уметь обращаться со змеями, а он, похоже, полагает, что ему надо во всем быть лучше других, и искренне злится на себя, когда приходится кому-то уступать... Но отвратительное ему отвратительно.
Но вернемся к самому Профессору.

Герой просто поражает своей логичной противоречивостью и контрастностью: буквально через фразу после того как он требует и добивается от любимой женщины полного, сладостного и лишающего разума подчинения, покорности, наглядно убеждая ее в том, что ничего, кроме него, в мире не существует, он хлещет ее приказом: "сопротивляйтесь"! и когда потом с ужасом видит, чтО сделал, – что, действительно, сломал, уничтожил, разбил, унизил, поражается – ведь я же учил вас – сопротивляться! Еще бы – учил, потому что умеет сам. Сопротивление – пожалуй, единственная черта характера, которая у Северуса Снейпа из игры постоянна. Он сопротивляется Вольдеморту, Дамблдору, любви, смерти, свету, тьме, себе, судьбе, результатам счета квиддичного матча, правосудию, морали, времени суток, Олливандеру, магии, простым заклинаниям, необходимости пользоваться волшебной палочкой, запретам – всему, кроме необходимости без конца подвергаться опасности, рисковать своим спокойствием, жизнью, – всем. Вообще, поразительно, что человек, который так много думает, который любит информацию и умеет ее использовать в самые неожиданные моменты, который сделал приобретение Знания почти единственной целью своей жизни, совершенно не интересуется сам собой, относясь к себе точно так же, как и к другим – как к простому инструменту, с помощью которого можно достичь искомой цели. Он не говорит о себе, старательно и изобретательно избегая почти всегда любых вопросов не только потому что не любит говорить правду и бережет свои секреты, а потому что ему это просто не очень интересно. Особенно то, что уже пришлось сделать. Похоже, что он принимает себя как данность, с которой ему приходится жить и работать, но анализировать эту данность у него нет никакого желания. Он смеется над собой не с меньшей, а, похоже, что и с большей готовностью, чем над окружающими.
И если мне порой слышалось в его – не в голосе, нет – в его словах – отчаяние, оно никогда не касалось его самого. В самой ужасной сцене, когда он был вынужден пережить заново испытание у Вольдеморта после Турнира, когда милосердные осветители обходились без слов Crucio, стонов и криков и просто опускали на сцену Тьму (Fade to Black), выйдя из кошмара, он не говорит ничего сверх того, что "полезно иногда быть слабым и вспоминать неприятные вещи", – всё. Его не интересует то, что он уже пережил, хотя бы и повторно, не волнует то, чего ему стоило это пережить, его, кажется, даже не очень волнует то, что ему еще придется пережить, его интересуют только практические выводы: куда ему идти – к свету, для которого он не был рожден, или в тень. И то, что он говорит, причем, говорит совершенно спокойно: "свет закрыли ставнями, чтобы не резало глаза", не несет в себе ни малейшего драматизма. Этот вывод – один общий итог пройденного пути. И если у зрителей при этом лопается миокард, то он этого вовсе не планировал. В отношении себя он всегда спокоен. Он вообще не представляет, что может и должен быть кому-либо интересен. Он человек Тени, и не его вина, что ему достаточно просто посмотреть на кого-то из этой тени, чтобы все те, кто громко и долго сверкали под лучами света, померкли и растворились на его темном фоне.
Ну, а уж если Профессор открывает рот... за ним можно записывать.

Этот человек обладает поистине дьявольским в своей язвительности остроумием, это не просто сухой английский юмор, а абсолютная вершина в жанре разговора, в котором единственной реакцией на фразу его как собеседника может быть даже не смех, а подвздошное "ох", как и вообще самая частая реакция на то, что он говорит или делает. Он постоянно выдает опасные, крамольные, святотатственные вещи и просто слышишь, что говорятся они ровным, учтивым, тем самым шелковым тоном. Сила убеждения его тоже абсолютно несравненна. Даже своих жертв ему удается убеждать в том, что они сами виноваты в своем жертвенном положении. Даже самую шаткую договоренность, половинчатое согласие он немедленно утверждает как победу своей позиции – "вот мы и договорились", змеиные уста всегда готовы произнести очередную правду-ложь, которые у него тоже так же бесшовно сходятся, срастаются, переливаясь, как и многие другие качества – умение витийствовать и обволакивать речами и умение быть неожиданно кратким или вовсе молчать. Как и остальные его контрасты, этот производит точно такое же убийственное впечатление на слушателей, как и его хищническая, убийственная манера перемещаться, – на зрителей.
Наезды и отъезды, молниеносные приближения и не менее стремительные уходы, недвижимость, шаг, еще шаг, протянутая рука, наклон, манера упираться во что-то руками и склоняться над жертвой тогда, когда она должна стать жертвой и, конечно, взгляд, – все это великолепно видно за репликами и довольно скупыми курсивами, которыми обрисован герой. Не хуже читаются его удивительные странные улыбки, так метко отображенные Хейд (которая подарила нам всем образы для этой уникальной Игры, на порядок перекрывшей большую часть бреда, написанного по роулинговским мотивам), и, конечно, его руки – такое же средоточие контрастов, как и он весь. Руки убийцы, целителя, насильника, возлюбленного... – Мага.

Он ужасно уязвим и порой бывает совершенным ребенком. Но об этом я сейчас говорить не буду.

Еще один поразительно сходящийся контраст – той же дьявольской изворотливости и вдруг каменной, нерасшатываемой готовности к запирательству... Умение говорить на любую тему и вдруг – "я бы хотел превратиться в какой-нибудь камень и никому больше ничего не говорить". Внезапно, после вкрадчивых монологов, порой приближающихся к вершинам легко и походя подаваемой жизненной мудрости – совершенно неколебимое молчание или односложное "нет", или "завтра", или "невозможно". И все это совершенно в масть, все это видится глазом, все это ложится туда, куда должно лечь.
Он не может спать, он не может даже закрыть глаза, чтобы не окунуться в некий одному ему известный ад. Он постоянно в действии – ему надо занимать себя. И только в последней сцене, в этом полуироническом, как всегда, абзаце с просьбой дать ему возможность побыть рядом с Ней с закрытыми глазами, мы получаем возможность понять, до какой же степени он устал... Он говорит это один раз под веритасерумом Директору – "я устал сопротивляться", и да, это правда. Но он просто устал. Похоже, что к тому моменту он устал – быть.
Отдельно интересно было бы поговорить об отношениях Директора и Профессора. Разница в возрасте у них грандиозная, и порой кажется, что Директор относится к Профессору как к младшему сыну – enfant terrible, но и к любимцу, которого готов наказывать и терпеть в равной пропорции. Профессор с его безупречным чувством дистанции, никогда не называет Директора по имени, в отличие от всех остальных преподавателей и даже от Ремуса – выпускника его же года. И, пожалуй, он готов признавать главенство над собой Директора, но, как и во всем остальном – лишь до поры. Лишь до той границы, когда заходит речь о том, что Директор задевает его личные интересы, в сферу которых входит ни много, ни мало, но отношения Профессора с Мирозданием.

Отойдя с неохотой от Профессора и Мадемуазель как совершенно уникальных персонажей, сыгравших свои роли единственно возможным способом, скажу пару слов о самой пьесе. Оставим в стороне удивительным образом сшитый сюжет, который верхней своей частью бережно, но и небрежно касается канвы, предложенной Роулинг, порой играя с детьми – вполне умело и вполне по делу, а нижней частью уходит уже в абсолютно не сказочные, не детские, не взрослые даже, а запредельные глубины сознания и подсознания, демонстрируя самый широкий спектр отношений – любых, кроме скучных.
Оставим пока культурную составляющую сюжета, предложенную нам, как мне кажется, просто для того, чтобы показать, что по-роулинговски культурно насыщенные тексты можно писать, и что писать их довольно несложно, если авторы немного ориентируются в истории и литературе. Оставим все это, хотя можно было бы написать очень многое – вспомнить и Тургенева, и Дюма, и Пелевина, и Песнь Песней, и много, что еще вспомнить. Все эти мотивы универсальны, подкорочны, выскакивают из героев сами без всякого напряжения, что, впрочем, не мешает их потом с упоением расшифровывать.

Заключительная сцена пропитана культурой в не меньшей степени, чем кровью и осколками разбитых сердец.

Я написал много, но еще больше я не написал. Потенциал Профессора велик, загадок его судьбы и характера стало не меньше, а больше.
И мне интересно, почему и как все было и будет. Я даже знаю, что если эта пьеса будет доиграна до самого конца, на все Почему ответы все равно не будут получены. Дело в том, что это действительно настоящий Профессор – не актер, не персонаж, не образ. Это живой человек, и, извините, маг.

И как таковой он – "ранит и ранит, навылет на этот раз".


Ведьма

Об Игре:

"Мы только закрыли ставни, чтобы излишки Света не влияли на остроту зрения"

(Professor Severus Snape)


Как координатору Игры
(вот так казенно я начну свои краткие заметки) мне и хочется, и не хочется написать несколько абзацев о ней, потому что высказывать какие-то мысли сейчас означало бы подводить итоги, а я итогов пока не вижу, а не высказывать их – означало бы согласиться с М.Н., который оказался, практически, единственным, кто дал хоть какую-то связную оценку сыгранному.
Сразу: почему я не вижу итогов?

Не потому, что сюжет, каким он выглядит сейчас, является незавершенным. Его можно счесть таковым.
Что же не завершено? Не завершен тот Поиск, который ведет Герой, не завершены те отношения, которые существуют между Героями. "Ну и хорошо", – скажете вы. "Это было бы хорошо в другом жанре", – отвечу вам я, – в романтической повести, заканчивающейся многоточием, в кинофильме, в пьесе.
Наша здешняя Игра – как жизнь. Она не заканчивается на многоточиях. Такой Герой, как Severus Snape, Potions Master, спускается в Ход не для того, чтобы просто уйти (я думаю, уход как метод решения своих проблем он счел бы недостойным), а для того, чтобы что-то сделать, и мне лично интересно, что именно он сочтет нужным сделать. Я думаю, что мы это сможем узнать, если захотим. И я знаю, что когда мы это узнаем, мало нам не покажется. Отношения между Героями? Тут я судить не могу. Но мне кажется, что такой герой, как S.Snape, не позволит себе поставить хотя бы в чем-то многоточие вместо точки, даже в такой тонкой вещи, как отношения с Ней. Мне ничего тут не известно, я только предполагаю. И я не намекаю на какие-то весомо-грубо-зримые окончания типа свадеб или смертей, нет. Просто мне кажется, что поиск ответов на вопросы – вот тот квест, в который мы все играем в этой Игре, и у меня лично не хватает несправедливости и жестокости лишать Героев права на этот поиск.

Нынешнее состояние Игры, пусть даже она и оставила всех участников без сил и дыхания, не представляется мне финальным ни в каком смысле – ни в сюжетном, ни в эмоциональном. И я знаю, что до тех пор, пока Герою будет, над чем думать, что сказать и что совершить, он сможет вернуться.
Для меня это важно: я люблю этого Героя, и больше чем фразу "Любимых убивают все", я люблю право любимых на жизнь. Мне – после тех реакций и событий, которые воспоследовали после ухода Профессора в Портал, хочется сказать: Профессор может возобновить свой семинар с новым набором слушателей хоть в Исландии, и слушатели у него будут, и сюжет вокруг него выстроится, и крыши опять полетят туда, куда им и положено – по ветру.

Не пытайтесь закрывать двери за чужими героями, лучше больше любите своих.

...Вот и получилось так, что то проклятие, которое наложил Профессор на Мадемуазель перед ее отъездом в Академию... а я не могу воспринять это ("... меня может даже не быть в живых..." и "вы никуда от меня не денетесь...") иначе, чем проклятие... ковровым методом достало тех, на кого вовсе не было направлено.
И я теперь тоже не сплю.
И если он по кому-то промахнулся, то точно не по мне.


См. также впечатления разных авторов

He's watching

(RPG | Игра ) | (Timeline | Хронология ) | (Characters | Персонажи )


Назад (Site Map | Карта сайта) | (News | Новости) | (Serve Detention (Snape-Chat) | Снейп-чат) | (Fanart | Иллюстрации и рисунки) | (Статьи | Articles) | (Картинная Галерея Профессора | Professor Snape's photos) (Картинная Галерея А. Рикмана | Alan Rickman's photos) Вперед



Click to visit Top X Snape sites!