Fade to Black, Professor Severus Snape's Seminar, Scene 5-12 | Семинар профессора Северуса Снейпа: Сцена 5-12: Затемнение

Остановись

Role-Playing Game "Professor Severus Snape's Seminar"
Ролевая игра "Семинар профессора Снейпа"

(Played in the Globe
Играется в Глобусе)

Scene 5-12
Сцена 5-12: Fade to Black

Scene: Затемнение

Delhi, Imperial Hotel

India

1997

Совершенно не стоит об этом думать, Джилл. Я уже говорил тебе, что знаю этот город как свои пять пальцев. Когда тебе было шестнадцать лет, и ты еще ходила в ту школу в Шропшире, я уже расхаживал по Дели и помогал местным жителям найти дорогу.

Tony Danmore

Изящным движением выхватывает из вазы с фруктами яблоко. C неудовольствием:

Не сомневаюсь, Тони. Однако позволь и мне тоже по-своему реагировать на происходящее. Мне неприятно, что ты сейчас выйдешь из нашего прекрасного номера, который мне представляется самым настоящим оазисом посреди всей этой грязи, и будешь бродить по узким темным улицам среди этих индусов.

Jill Nighy

Холодно, подняв брови:

Индийцев. Не все они индусы.

В таком случае, Джилл, могу лишь предложить тебе спуститься в бар и провести там то время, что меня не будет, среди столь привычных тебе европейцев, в отупляющем алкогольном забытьи. У меня же, – прости, – дела.

Выходит, аккуратно прикрыв за собою дверь

Выходит из отеля и некоторое время движется по освещенному проспекту. Через некоторое время это ему очевидно наскучивает, и он сворачивает, кажется, в первый попавшийся переулок.

Контраст разителен – здесь у стен домов валяются в больших количествах отвратительные инвалиды, нищие и просто хлам.

М-м-м...

Деликатно откашливается и произносит фразу на санскрите, после чего темнота вокруг него как будто немного сгущается. C вопросительной интонацией:

Saskarti?

От одного из домов отделяется согбенная фигура и приближается к Tony.

Нетерпеливо:

Пойдем же.

Tony Danmore

С присвистом:

Как приятно вновь увидеть сагиба. Вновь почувствовать, что старые времена где-то здесь... рядом.

Показывает путь, и Tony Danmore движется за ним. Они доходят до сарая, упрятанного в одном из отвратительных узких переулков.

Saskarti приоткрывает дверь и, просунув голову внутрь, спрашивает что-то. Из сарая доносятся приглушенные и слаборазличимые звуки.

Он спрашивает, принесли ли вы циновку, сагиб.

Saskarti

Без слов расстегивает длинное кашемировое пальто и извлекает из-под него длинную, свернутую рулоном циновку. Передает ее Saskarti.

Tony Danmore

Принимает циновку и передает ее кому-то внутри сарая. Ждет некоторое время, потом, услышав ответ, смеется и, булькая, кашляет.

Подобострастно:

Это она. Пнакотическая циновка. Проходите, сагиб. Проходите.

Tony Danmore заходит в сарай, и мы больше его не видим.

Saskarti

Восемь часов спустя, номер Tony Danmore и Jill Nighy

Eight hours later

23:04:33

Кричит в телефонную трубку:

Да, черт побери, да, да, о, какой же вы тупоголовый идиот! Его нет уже восемь с половиной часов! А эти чертовы портье уже десять раз – десять раз показали мне запись о нашем въезде!

Почему, ну, объясните мне, почему там нет его имени, а записана лишь я одна?..

Jill Nighy

То же время, международный аэропорт Индиры Ганди, Дели, Индия

Same time

Передает документы миловидной девушке за стойкой British Airways. C подкупающей улыбкой:

Yes. Quite right. I am a travelling artist... and I have a lot of various calls on my time, all of them dispersed in time and space. I collect bad debts, you see. In my own, artistic way.

Non-smoking, please.

Забирает документы и проходит на посадку.

Высокий человек в твидовой тройке и твидовом же берете с пером

Fleur Delacour's house

Near Cleggan

County Galway, Ireland

November 16, 1997

Same evening

У широкого окна, выходящего на океан, разбросаны листы бумаги.

Сидит немного боком на трехногом табурете, с акварельной кистью в руке, быстро набрасывает что-то на бумагу несколькими движениями. Цвет краски на кисти слегка изменяется после каждого короткого взгляда за окно.

Подносит снова кисть к бумаге, но останавливает руку. Этот лист тоже летит на пол.

Невозможно. Это просто невозможно. Освещение, краски, все слишком быстро. Я не могу рисовать время. Разве что расписать само это окно, и любоваться на него.

Встает, подходит к окну, смотрит вниз, на свои рисунки.

Натюрморты. Перехожу на натюрморты.

Движением руки занавешивает окно легкой шторой, оборачивается. Торф в камине зажигается уютным огнем.

Подходит к столику, на котором стоит ваза с фруктами. Протянув руку, берет со своего стола большой золотистый апельсин, внимательно располагает его сверху, подыскивая правильную позицию.

Отходит к табурету, усаживается, подпирает подбородок ладонью и смотрит на то, что у нее получилось.

Fleur Delacour

Про себя:

Если бы мне потребовалось проиллюстрировать энциклопедическую статью "идиллия", я, пожалуй, не сумел бы найти картины более точной, чем эта. Натюрморты. Что ж, приятно, что два столь разных корня объединились в этом слове. Надолго ли? И правильно ли, что штора не подвязана посередине?

Перемещается по комнате как будто в раздумьи, затем, придав апельсину более насыщенную окраску и заставив торф в камине потрескивать немного громче, выходит, чуть всколыхнув шторы.

Spirit

Стучится в дверь дома.

Человек в твидовой тройке

Некоторое время сидит неподвижно, глядя сквозь фрукты и, кажется, сквозь стену дома. Потом немного подается вперед, как будто различив что-то там, за стеной.

Встает, решительно подходит к столику, снимает апельсин и снова утверждает его на своем столе.

Оборачивается на стук.

Захватив с кресла шаль, медленно выходит из комнаты и идет к двери, останавливается в прихожей.

Набрасывает шаль, но дверь не открывает.

Fleur Delacour

Этот дом неплохо защищен от вторжений. Но с каких же пор открыть дверь усталому путнику стало считаться вторжением?..

Человек в тройке

Протягивает руку в сторону двери, не касаясь ее. Замок щелкает.

Входите, прошу вас.

С океана сегодня сильный ветер.

Fleur Delacour

Охотно принимает приглашение и входит внутрь. С улыбкой:

Кажется, именно этим ветром меня и принесло сюда.

Останавливается и оглядывается по сторонам.

Как удивительно найти в таком одиноком месте такую ослепительную хозяйку. Вам следовало бы жить, скорее, на какой-нибудь оживленной городской площади, чтобы жители могли ежедневно лицезреть вас и исполняться убежденностью в абсолютной непобедимости красоты. Если бы я верил сказкам, то решил бы, что вас заточил сюда злой чародей, а вы ждете избавления.

Присматривается.

Но нет. Ваше жилище было обставлено и украшено с большой любовью. Ergo, чародей был не злым... или, уж по крайней мере, у вас нет необходимости в прекрасном принце.

Не мог бы я в таком случае попросить у вас приюта? Совсем ненадолго?

Человек в тройке

Сначала пытается сохранять строгое выражение лица, но все же улыбается.

Благодарю; не выношу людных площадей; злых чародеев не бывает, как, впрочем, и прекрасных принцев.

И разумеется, можете. Вы ведь англичанин, верно? Это значит, что под приютом вы имеете в виду прежде всего чай.

Приглашает гостя пройти в комнату.

И извините мой не-английский беспорядок.

Fleur Delacour

Проходит в гостиную вслед за Fleur.

Англичанин ли я? Да нет, скорее немец... или даже итальянец, если оставаться верным хронологии. Но был напитан духом английской культуры с самых младых ногтей. Впрочем, должен покаяться, что любви к порядку с этой культурой не впитал.

Негромко смеется.

Право же, вам стоило бы побывать у меня дома, чтобы убедиться, до какой степени бесплодны все мои попытки справиться с домашним хозяйством. Приходится держать массу слуг, ведь вещи так и норовят выбиться из подчинения.

Подходит к камину и греет руки. Складывается такое впечатление, что огонь охотно облизывает его пальцы, не причиняя ему вреда, но, приглядевшись, можно увидеть, что это обман зрения.

А что же вы? Живете здесь совсем одна?

Человек в тройке

Вовсе нет. Я очень редко одна, а в последнее время...

Поворачивается к камину и не договаривает. Пальцы ее левой руки бездумно играют с краешком шали.

Негромко:

Если можно, положите в камин еще один брикет торфа. И если вас не устраивает English Breakfast, дайте мне знать, пока brownie еще не заварил его.

Снова улыбается.

Не встречала еще ни одного немца, гуляющего на закате по берегу океана. Вы приехали ко мне?

Fleur Delacour

С готовностью подкладывает в камин еще торфа и некоторое время наблюдает за веселыми скачками пламени.

Учтиво:

Меня вполне устроит English Breakfast, равно как и Irish Breakfast или Prince of Wales. Я только что из Индии, где знающий человек обязательно должен пить чай местных сортов – а все они имеют свои аутентичные имена... и поэтому названия, которые дышат английской чопорностью, для меня подобны возвращению к любимым старым привычкам.

Я приехал в Ирландию, не зная еще, что еду к вам. Спектр моих интересов и занятий необычайно широк. В некотором смысле, наверное, меня можно назвать ловцом жемчуга. У меня на него особенный нюх. Сегодня, как я вижу, он не подвел меня.

Вновь улыбается с мягкой застенчивостью.

Вы должны простить мне неуклюжие комплименты – нечасто встретишь такую чистую и безупречную красоту, как у вас. Если добавить к этому тот ум, что сквозит в каждом вашем слове, то получается сокровище, равного которому я не видел уже очень давно.

По крайней мере по эту сторону земляной толщи.

И мне поэтому вдвойне странно видеть, что вы существуете в этом доме как будто бы одна. Что же это, добровольное заточение? И кто вы?

Англичанка или ирландка?

C комической обескураженностью пожимает плечами.

Вот видите, а вы говорите – англичанин. Ни один англичанин не позволил бы себе задавать столько вопросов. В конце концов, нас даже не представили друг другу.

Человек в тройке

Подходит к гостю, протягивает ему руку.

Fleur Delacour. Здесь некому нас представлять, в этом вы правы. Но это не одиночество и не заточение, пусть даже и добровольное. Это... это мой дом. У меня раньше никогда не было своего дома, а теперь, видимо, я до него доросла.

Fleur Delacour

Склонившись к руке Fleur, намечает поцелуй, но не прикасается к ней губами.

О, какое красивое имя. А меня зовут доктор... Гримсби Ройлотт. Путешественник и этнограф. Разрешите подарить вам кое-что в знак нашего знакомства.

Возвращается к саквояжу и извлекает из него свернутую в рулон циновку.

Это вам. Азиатская штучка. На ней очень хорошо медитировать – увы, не знаю, увлекаетесь ли вы этим. В любом случае, на ней красивый узор.

Расскажите мне о себе. Вы сказали, что у вас не было дома, а теперь вы до него доросли. Что же, вы живете здесь с мужем? Ведь современное общество, я уверен, должно строиться на крепких семьях, или хотя бы на чем-нибудь подобном... Непредсказуемые отношения затворниц и их беспечных гуляк-хозяев, мне кажется, уже отошли в прошлое со всей присущей им романтикой.

Крепкие семьи – может ли быть что-нибудь ужасней этого?

Grimsby Roylott

Brownie появляется с резным подносом темного дерева, на котором накрыт high tea для двоих.

Fleur, окинув взглядом подарок, берет циновку и протягивает ее в сторону; brownie немедленно подхватывает ее, проходит немного, бросает перед собой, заставив развернуться, и приседает, превращаясь в невысокий столик на одной ножке, так, что поднос оказывается сверху.

Я живу здесь сама. Это дом мне не дарил хозяин и не строил муж.

Отходит, садится в кресло у столика-brownie.

Я тоже немного отстала от веяний в современном обществе. Лучше вы расскажите мне, доктор Ройлотт, как теперь ведут себя молодые, свободные женщины в Италии. Или в Германии. Или в Индии.

Fleur Delacour

Садится напротив Fleur и берет чашку чая. Внимательный наблюдатель может заметить, что его левая нога, покоящаяся на циновке, периодически проваливается куда-то ниже пола; однако как только доктор замечает это, он извлекает ногу обратно. Наконец, когда ему это надоедает, он подгибает ногу так, чтобы она не касалась циновки.

О, вы знаете, по-разному. В основном, конечно, очевиден общий вектор эмансипации. Но мне, человеку старой закалки, не так уж приятно за всем этим наблюдать. Вот в вас, например, чувствуется что-то настоящее, некая цветочная хрупкость, которую эти страшные железобетонные женщины вымарывают из себя, как будто это нечто постыдное. А между тем именно наличие этой хрустальности позволяет мне все-таки заподозрить вас в том, что вы не своими руками построили этот дом.

Обводит гостиную взглядом. Одобрительно:

Кстати, хотел бы еще раз расписаться в совершенном изумлении от того, с каким вкусом и... эм-м-м... тактом... да, пожалуй, именно тактом по отношению к вещам оформлен ваш дом. Здесь ощущается некая атмосфера таинственной доброжелательности, кажется, будто никакому злу не позволено переступать порог этой обители.

With one happy exception.

Dr Grimsby Roylott

Ваши комплименты, доктор, имеют целью, мне кажется, подвести меня к какому-то очевидному для вас выводу. Но я все же никак не могу понять, в чем он состоит. Здесь нет ничего таинственного, не содержится никакого противоречия. Я нашла это место тогда, когда оно мне понадобилось. Вряд ли вы бывали здесь раньше, но я могу сказать вам, что выглядело оно по-другому. Так, как мне и было в то время нужно. А потом... потом я изменила его так, чтобы оно снова подходило к моей жизни.

Fleur Delacour

Смущенно:

Нет-нет... никаких выводов. Только праздное любопытство. Простите, если раздражил вас.

Некоторое время молча пьет чай, улыбаясь каким-то своим мыслям, затем внезапно говорит:

Просто, видите ли, если для любой женщины все определяет форма, то для любого мужчины – содержание... Так и я, при всей своей отвлеченности от вопросов бытового характера, остаюсь все-таки мужчиной. И как таковой, конечно, не могу не поинтересоваться, как именно получилось, что такая красивая и умная женщина, как вы – вы видите, я сознательно ограничиваюсь простейшими, самыми общими характеристиками – оказались в этом доме, на отшибе, совершенно одна. И, что еще интереснее для меня – как получилось так, что вас устраивает эта ситуация?..

Вы же говорите загадками. Право же, мне будет очень обидно, если я уйду отсюда, полный чая и загадок, и не смогу унести с собой ни одного ответа. Получается, ловец жемчуга зря нырнул за жемчужиной – раковина оказалась прозрачной, но закрытой.

Я знаю, что становлюсь слишком навязчив... это, наверное, неизбежно, когда в таком доме таких людей разделяет лишь чайный столик. Поэтому целиком в вашей власти прогнать меня, не сказав больше ни слова.

Что за патологическое нежелание общаться с вежливыми незнакомцами на душещипательные темы?

Dr Grimbsy Roylott

Нет, что вы. То, что мне хорошо здесь, вовсе не значит, что мне хочется прогнать внимательного и... содержательного мужчину.

Подумав немного.

Я не стараюсь выглядеть загадочно. Для меня это... то, что произошло, так естественно, что объяснять мое теперешнее состояние – задача не просто сложная, а скорее... странная. Физическое местоположение этого дома, или пустынность побережья, или отсутствие вида из окна на людную площадь, где по утрам пахнет свежим хлебом из пекарни, а вечером в роскошных экипажах съезжается к театру высший свет – все это...

Я могла бы этого хотеть, если бы это относилось как-то ко мне. А я вижу перед собой совсем другое.

Fleur Delacour

Что же?

Dr Grimsby Roylott

Улыбнувшись:

Не жемчужину, увы. Всего лишь человека.

Fleur Delacour

Каков же этот человек из себя? Чем занимается? Чем... живет?

Dr Roylott

Вот это как раз и неважно. Понимаете? Это неважно, чем он занимается.

Без улыбки смотрит прямо в глаза Dr Roylott.

А живет – мной. И я – им.

Fleur Delacour

Смеется – на сей раз довольно глухо.

А что значит – "жить кем-то", простите?

То есть... я понимаю, что это значит для вас. Вы сидите одна в доме. Наверное, рисуете натюрморты. Пьете чай. Читаете книги. Может, пишете что-нибудь в изящном дневнике.

Как, интересно, все это выглядит с его стороны?

Dr Roylott

Я... Не знаю.

То, что вы назвали – так выглядит снаружи. А внутри нет сторон. Там, где... душа.

Кто вы такой?

Fleur Delacour

Игнорирует вопрос, обращенный к нему.

Дорогая моя хозяйка, стороны есть всегда. И это еще счастье, если их всего две. А не три.

Делает многозначительную паузу.

Или, может быть, четыре, пять. Неважно. Чем больше – тем лучше. Тем крепче клетка... для души.

Спохватывается и останавливается, как будто вспомнив, что ему задали вопрос.

Кто я? Да так, никто, пожалуй. Праздный ученый, доморощенный философ.

Dr Roylott

Вы хотите испугать меня? Сторонами? Я их не боюсь. Просто – вовсе не значит хорошо.

Как раз наоборот. Самые крепкие клетки получаются в одиночестве. Я не одна.

Fleur Delacour

02:14:59

Пожимает плечами, отпивает чая.

Я совершенно не думал вас пугать. Мне просто интересно, насколько незыблемо то основание, на котором строится собор вашей веры. Но, как сказал один мой знакомый, "похоже, на этом соборе мировая гармония споткнулась". Конечно, замечательно, что вы не одна. Однако вот любопытное наблюдение – проще как раз тем, кто один, кто привык быть один, кто всегда был один и будет всегда один, кому совершенно нечего рассчитывать на то, что он – or, for that matter, она – когда-нибудь – будет – не один.

Переводит дух так, как будто неожиданно для себя самого выболтал что-то и теперь крайне недоволен собою.

Вы должны простить меня. Я проделал долгий путь, а здесь в Ирландии слишком чистый воздух... это в сочетании с крепким чаем, должно быть, повлияло на меня.

Устало:

Собственно, я рассчитывал встретиться кое с кем в Ирландии... с неким Северусом Снейпом, уж не знаю, знакомы ли вы. Меня интересуют кое-какие его индийские изыскания.

Dr Grimsby Roylott

Он... Вы...

Подносит пальцы к губам.

Опускает руку, берет чашку, отпивает остывший чай.

Вы разминулись примерно на две недели. Впрочем, это, наверное, к лучшему. Его заботы в то время вряд ли хорошо сочетались с индийской философией. А теперь... Почему бы нет.

Ставит чашку.

Значит, он тоже выбрал не то, что просто. В противном случае было бы даже странно, вы не находите? Или вы не настолько хорошо с ним знакомы?

Fleur Delacour

Удивленно:

Ах, так это он и есть ваш спутник?

С доброй улыбкой:

В таком случае я могу вас поздравить. Я, наверное, действительно не слишком хорошо с ним знаком – в противном случае я бы сказал, что для него скорее характерно искать простые решения там, где остальным видятся сложные. Это связано, в первую очередь, с тем, что для разрубания гордиевых узлов требуется определенная сила, которой обладают далеко не все любители портить веревки.

Но это уже чересчур абстрактно. Мне отрадно знать, что такой неоднозначный человек, как Северус, имеет где-то уютный дом и верную подругу.

Dr Grimsby Roylott

Это – мой – дом. Доктор.

Встает, подходит к столу. Выбирает из горки персиков, рядом с которыми расположился апельсин, один наиболее спелый и подносит его ко рту, но задумчиво кладет обратно, потом поворачивает немного.

Это всего лишь мой дом. Да, мне уютно здесь, я могу делать все то, о чем вы говорили. Я могу... ждать. Но не того, как моя жизнь, настоящая жизнь, когда-нибудь наступит. Скорее... Когда придет время этот дом покинуть. Потому что жизнь уже вокруг меня.

Fleur Delacour

Но как вы видите себе участие в этой жизни? И что может заставить вас покинуть этот дом? Меня смущает законченность картины, в которую вы так умело вписаны чьей-то недрогнувшей рукой... мне представляется, что вы не договариваете чего-то, умалчиваете о каком-то беспокойстве.

Dr Roylott

Берет апельсин и возвращается к столу.

Эту картину рисовала в том числе и я. И не могу сказать, что руки у меня при этом не дрожали. Это ничуть не проще, чем пытаться поймать краски заката над океаном. И она не закончена, далеко не закончена.

А уйти отсюда я могла бы – хоть сейчас. Если бы в дверях сегодня оказались не вы, а он.

Садится. Чуть поднимает перед собой на ладони апельсин, осторожно гладит его пальцами другой руки. Кожица лопается и раскрывается, как цветок.

Вот единственное, о чем я согласна беспокоиться. Немного.

Кладет апельсин перед собой.

Что ожидание окажется слишком долгим.

Fleur Delacour

Встает со стула и, прихватив с собою чашечку чая на блюдце, подходит к окну.

Вполне может получиться так, что вам не придется ждать слишком долго. Но то, чего вы дождетесь, скорее всего, не будет тем, чего вы ждали.

Хорошо ли это? Плохо ли?

Наверное, не то и не другое. Просто иначе не может быть, если речь идет о рыц... о Северусе. Я его знаю достаточно хорошо, чтобы отдавать себе в этом отчет.

Поворачивается к Fleur, отходит от окна и ставит чашку на стол.

Там, за окном, пошел снег. Следовательно, мне пора. Я ухожу, и наказываю вам не скучать. Спасибо за гостеприимство, передавайте от меня приветствия Северусу. Не исключено, впрочем, что я сделаю это раньше. Мало ли, куда принесет меня ветер.

Выходит из гостиной

Dr Grimsby Roylott

Встает и быстро идет за гостем в прихожую, но там уже никого нет.

Открывает дверь. На улице лениво падают крупные, легкие, бесформенные хлопья снега, которые тают, не долетая до земли.

До встречи.

Оставленный Dr Grimsby Roylott на вешалке берет спрыгивает на пол черным котенком, трется мгновение у ее ног и выскакивает в темноту.

Fleur Delacour

Дорогая детка,

прошло некоторое время с тех пор, как времена года так стремительно сменились в подвластной Вам части Ирландии, и мне хочется верить, что в сумме они составляют нечто вполне весеннее по настроению.

Вы собирались прислать мне самый ненужный из Ваших рисунков, но, кажется, как обычно, не спешите выполнять свои обещания. Положительно, в наше время совершенно никому нельзя доверять.

Какие-то смутные мотивы снова тянут меня в Ирландию, но до тех пор, пока я не пойму, какие именно, придется не обращать на них внимания, тем более что все неотложные дела на Островах временно отложены.

Шлю Вам Джейкоба, которому поручено пристрастно обследовать Ваше жилище на предмет вторжений извне и попыток нарушить его безопасность. Поэтому, прошу Вас, если наш строгий почтальон поведет себя активно, сделайте вид, что не удивлены.

[Далее в письме присутствуют две пустые строчки.]

Джейкоб принесет Вам японские кисточки, тушь и рисовой бумаги. Попробуйте.

Yours,

S.S.

November 17, 1997

Снова здравствуйте,

и снова я сижу за письмом к Вам. Подвластная мне часть моего дома все так же спокойна, а вот за окном наступила зима, на этот раз настоящая. Вероятно, ее привез с собой мой вчерашний гость, немного таинственный Ваш знакомый, Dr. Roylott – хотя и непонятно, как он смог найти такой глубокий снег в Индии. Может быть, он был в горах? Добрый вестник by Fleur Delacour

Вы восходили с кем-нибудь на очень высокие и холодные горы?

Как только мне самой понравится хотя бы один из моих рисунков, я непременно вышлю его Вам. Пока что я так на них сержусь, что они этого не выдерживают; каждое утро я нахожу стопку чистой бумаги там, где предыдущим вечером сложила свои наброски. Хорошо, не сложила, а бросила. Сейчас снова закат, но я уже пообещала себе, что больше не стану даже и пробовать. Ваш апельсин – вот новый объект моих стараний.

Джейкоб, Ваш верный добрый вестник, сидит сейчас на моей иве, той, которая ближе всего к большому окну, помните? Он и в самом деле очень строго осмотрел комнату, заставил меня переставить кресло, согнал моего brownie с циновки, которую тот облюбовал, и утащил ее в угол. Она там совсем съежилась, и Джейкоб не спускает с нее глаз. Вернее, одного глаза. Не удивлюсь, если он намеревается забрать ее с собой.

Подождите немного.

Вот, это, кажется, лучше. Спасибо Вам за кисти, с ними очень легко работается. Надеюсь, что я правильно подписала этот рисунок и не заставила краснеть моего учителя.

Вся Ирландия занесена снегом, в ней нет никаких неотложных дел, в том числе и для Вас.

Ваша

Моя дорогая детка,

благодарю Вас за письмо и за чудесный рисунок, из-за которого мне пришлось во второй и, надеюсь, в последний раз в жизни сильно поссориться с Джейкобом, который не хотел его отдавать, настаивая на том, что нарисован на нем он и, следовательно, рисунок должен принадлежать ему. Все мои объяснения относительно строгостей режима содержания воронов в Тауэре и того, что никто не позволит ему хранить в своем тамошнем жилище портрет, сколь бы магическим и единственным в своем роде вороном он ни был, разбивались об него, как об адамантовую скалу. Он норовил усесться так, чтобы мне был виден его "портретный" левый профиль, и только остатки благоразумия помешали ему начать колотить себя в грудь, утверждая, что именно так он и выглядел десять-двадцать лет назад, когда был моложе, чище и добрее.

...Только, прошу вас, не показывайте, что Вы все это теперь знаете. Иначе Джейкоб снова разозлится и будет дуться на меня десятилетиями. Это совершенно непереносимо.

Приятно слышать, что в Ирландии сейчас не образовалось неотложных дел и с Вашей точки зрения. Значит, в кои-то веки, наши с Вами точки зрения совпали, и это не может не радовать. Более того, единожды сумев правильно поставить вопрос, Вы поражаете меня тем, что все свои вопросы отныне ставите все правильнее и правильнее.

Весь тот день, что прошел с момента прибытия Вашего письма, я пытаюсь понять, как случилось, что я ни разу не восходил ни с кем на высокие и холодные горы. Как ни странно, это на самом деле так. Либо восходил на не очень высокие и вовсе не холодные, либо не восходил, а оказывался на высоких и холодных прозаическими магическими способами. Придется восполнять это упущение, и как можно скорее.

Джейкоб сегодня еще раз залетит к Вам и доставит довольно редкое венецианское издание Гоцци. В нем только две его сказки – "Ворон" и "Сказка о трех апельсинах". Книга богато иллюстрирована и содержит в себе изображения и ворона, и апельсинов. Может быть, это вдохновит Вас на оригинальное решение портрета апельсина, а мне, для разнообразия, не придется более вступать в длительные дискуссии с Джейкобом, который, я надеюсь, уже, наконец, отправится на свою службу и уступит место другому почтальону.

Берегите себя.

Yours,

S.S.

P.S.

Ах, да. Циновку пришлось выбросить. Вещь была красива, но мне показалось, что столь явная дань эклектике не была бы к лицу Вашему дому.

S.S.

P.P.S.

Кажется, на моем могильном камне будет выбито всего три слова: "Он был рассеян". Чуть не забыл: доктор Ройлотт действительно знаком мне. Это довольно неудачливый маг, но увлеченный путешественник, поэтому нет ничего удивительного в том, что ноги принесли его даже в столь уединенное место, где находитесь сейчас Вы. Думаю, он еще наведается к Вам. Будьте с ним так любезны, как умеете только Вы, и пусть он уйдет от Вас смертельно раненым. А я постараюсь с ним встретиться и посмотреть на произведенный эффект.

Пишите мне.

S.S.

November 18, 1997

Мой

(Мне нужно наконец придумать, как к Вам обращаться)

(Мне нравится, как Вы обращаетесь ко мне, но это никак не помогает)

(Вот и еще одно для меня занятие)

То, что Вы никогда не ходили по высоким горам – замечательно. Мы сможем отправиться вместе. Дома, в Lastours, когда я была еще совсем маленькой, а все вокруг – очень большим, отец однажды взял меня с собой на Montsegur. Я помню, как долго мы шли, все вверх и вверх, по узкой тропинке, и как вокруг становилось все холоднее и светлее, а потом мы достигли замка, и стало очень темно. Очнулась я уже дома, а мама поила меня горячим вином. Она не сказала отцу в упрек ни одного слова, ни тогда, ни после.

Не беспокойтесь, с тех пор я достаточно выросла, и так просто не сдамся. Выбирайте гору. Знаете, я почему-то хотела бы, чтобы она оказалась в Японии.

Я некоторое время думала о том, не нарисовать ли несчастному Джейкобу Ваш портрет, чтобы он повесил его у себя, но решила, что все же не стану. К тому же, Вы не явились позировать. Ни воронов, ни апельсинов после Вашей книги рисовать не хочется, хотя иллюстрации там совсем в ином стиле, чем тот, что занимает меня сейчас. Я думаю, что знаю, чем Вас порадовать, но мне нужно еще немного времени. Присылайте Ваш благородный пучок перьев, я по нему скучаю.

Ваша

P.S.

Ваш знакомый неудачливый маг, как оказалось, оставил мне еще и ящик чаю, небольшой, но, по всей видимости, очень дорогой. Brownie выплясывал вокруг него так, что я испугалась, не начнет ли он ему поклоняться. Если Dr. Roylott появится снова, мне будет, чем его угостить; другой его подарок, как я поняла, ко мне больше не вернется. Что же до смертельной раны – думаю, для этого мне достаточно, вспомнив уроки из Beauxbatons, что-нибудь испечь и подать к столу.

November, 19, 1997.

Vatican, Borgian Museum.

Моя дорогая девочка,

разрешите написать Вам сегодня особенно длинное и особенно малоинформативное письмо, появление которого на свет вызвано моей грядущей "командировкой" в места не столь отдаленные, сколь лишенные надежного почтового сообщения. Давайте считать, что туда не летают птицы. А вернее, давайте, я Вам скажу, что мы с Вами в своих недолгих забавах слишком увлеклись обучением каллиграфии и слишком мало внимания уделили мировой гармонии (мне кажется, нам было просто некогда). Поэтому в мире, как и некоторое время назад, образовались докучливые проблемы, которые призвали себе в помощь докучливых людей. Им, конечно, не по силам будет перехватывать наши с Вами письма, но само предположение подобной возможности вызывает у меня желание лишить ловцов информации даже повода для охоты за ней.

Поэтому уже не такой юный, но все еще очень молодой Норд принесет Вам от меня последнее ватиканское письмо. Закончится командировка, и я найду Вас. Что, впрочем, не означает, что я не буду ждать от Вас ответа.

Давайте же по порядку.

Меня совершенно устраивает отсутствие письменного обращения. Зачем оно мне, если я помню, как звучит устное? И этому устному совершенно нечего делать на грубом пергаменте или на несовершенной бумаге, даже если она рисовая. Ему место только у Вас на устах, и пусть оно там остается – до следующего подходящего случая.

О восхождениях. Ваша история о покорении возвышенности, на которой стоит Монсегюр, заставляет меня с большим уважением думать о Ваших родителях и утверждает в мысли о том, что идея, родившаяся из шутки, посвященной доктору, носящему с собой индийские циновки, должна и остаться – шуткой. Во-первых, Вы снова забывчивы. Мы с Вами поднимались узкими тропами на некоторые смотровые площадки с широкими перспективами, и этого, пожалуй, вполне достаточно. Во-вторых, я не хочу встречаться с Вами в Японии – горы там невелики, за исключением одной, совершенно обжитой туристами и не пригодной поэтому для приличных людей магического происхождения. На эти невеликие горы я уже взбирался, и даже жил на одной. Уверяю Вас, ничего особенного. Прошу Вас, не проецируйте увлечение искусством этой изящной и жестокой страны на свой дальнейший потенциальный маршрут, о котором мне бы хотелось с Вами поговорить подробнее, по окончании своей поездки.

Однако раз уж даже Карло Гоцци не удалось увести Ваши мысли из страны, на флаге которой изображен солнечный апельсин, позволю себе прислать Вам два рисунка, которые выпали на меня сами из нашей ватиканской коллекции, посвященной St. Francis Xavier – крестителю Японии. Говорят, он принес туда не только крещение, но и табак. Не удивился бы, если бы он захватил с собой еще рассаду пейотля, cannabis, или научил местное население выращивать вместо риса опиумный мак. Похоже, именно об этом мечтал будущий святой, когда рисовал этот цветок апельсина и эти неведомые ботанике листья. Доверяю их Вам для растопки камина.

Нашего же общего знакомого, дорогая детка, угостите, пожалуйста, от души. В конце концов, Академия, может быть, и не научила Вас домашнему хозяйству, но у Вас же есть самая настоящая бабушка. И если M-me Jonquille учила Вас только мечтать на берегу реки и водить хороводы с окрестными вилами, не приучив, как пристало настоящей сербской девушке, встречать гостей добрым пирогом с черникой, то придется мне, забыв о своей командировке, все-таки приехать к Вам и укоризненно поцокать языком.

...Позировать! Я! Положительно, надо будет приехать и заставить позировать Вас, и я даже знаю, в какой позе. Впрочем, не так давно меня действительно принудили позировать, да. Вы не поверите – был написан целый "тройной портрет", и ни в одном из лиц я не узнал себя. Как же можно позировать Вам? Вы бы, наверное, изобразили Джейкоба, а не меня.

Жду Вашего ответа, даже двух. Первого – на это письмо и второго – после окончания визита Человека, Раздающего Циновки.

Берегите себя и набирайтесь сил.

Я хочу увидеть Вас не в Ирландии.

Yours,

S.S.

P.S.

На этот раз я ничего не забыл Вам сказать.

S.S.

November 20, 1997

Вы правы. Вы снова правы. Вы слышите, как я Вас называю, даже тогда, когда я говорю это внутри себя, и этого совершенно достаточно. Послушайте еще немного, а я пока расскажу Вам о своих радостях и огорчениях.

Милый Норд принес Ваши рисунки, и сразу же поставил меня в ужасное положение. Листья не могут больше оставаться в плоскости бумаги, это совершенно ясно, и я достану их оттуда, но у меня не получается решить, что же с ними сделать. Мне хочется то прикалывать их, в виде epingle de cloisonne, на вечернее платье перед зеркалом, то, напротив, расправлять в вазе на моем столе у окна.

И если Вы собирались отвлечь меня от мыслей о череде островов там, на краю земли, и о первом штрихе тушью по смоченной рисовой бумаге, то посылать мне такой точный слепок того, что я хотела сделать для Вас – без сомнения, хороший способ. Мне ничего не остается, как ожидать новых уроков, чтобы мои пальцы смогли сообщить моей голове, что они способны на большее, и освободить меня от чувства, что все уже сделано за меня.

Вот только наши упражнения в мировой гармонии Вы, кажется, не оценили по достоинству.

Я буду ждать Вас здесь, в Ирландии, где мне так хорошо, как еще никогда не было, пока не придет время уйти отсюда, и тогда я сделаю это без малейшего сожаления. Так я сказала и давешнему заезжему философу. Мне тоже кажется, что мы с ним еще встретимся, и еще мне кажется, что тогда мне будет, о чем Вам написать.

И еще: я не стану рисовать Вас. Я не стану рисовать Вас – на бумаге. А для других картин, тех, что я не рисовать не могу, Вам не нужно позировать. Вам даже не нужно ничего говорить.

Scene

Paris

Quartier Latin

December 13, 1997

Пересекает Boulevard Raspail, и идет по Rue du Cherche-Midi по направлению к реке. Останавливается. Роется в вишневой сумочке. Чертыхается. Лезет в карман, достает сигареты. Прикуривает. Стоит некоторое время посреди тротуара в задумчивости. Толпа обтекает ее.

Ну хорошо. Если рассуждать логически, то следы должны быть где-то здесь. Все, кого я ни находила с подачи Хорста или сама, говорили об этом великом Бале. Ну, был бал. Допустим. А дальше что? Дальше следы теряются.

Горько усмехается.

Надо было ему в ведро с краской наступить. Или жучка на него повесить. Черный Властелин с банальнейшим немагическим жучком. Чушь собачья. Сама знаю – чушь.

Ладно. Люксембургский сад хорош, как всегда, но Мария Стюарт и ее каменные соседки мне мало помогли. Пойдем обратно, на ту сторону, на гору.

Отмахивает рукой и решительно направляется дальше к Латинскому кварталу.

Честное слово, душу бы заложила, чтобы узнать, где он сейчас.

Bella Mniszech

Вслед за Bella Mniszech, не сокращая некоторого почтительного расстояния, движется седой человек в узком длинном белом пальто с высоким поднятым воротником и неожиданно широкими полами. Они так агрессивно распахиваются, что кажется, будто человек с минуты на минуту соберется взлетать. Под тщательно расстегнутым пальто видна белая рубашка, а под нею – аккуратно уложенный шейный платок. Говорит себе под нос:

Глупо было бы отрицать, что я люблю этот город. Поразительно, что существа, которые имеют столь же слабое представление о вечности, как жемчужный моллюск об устричном ножике, тем не менее своими руками создают вещи, способные вполне успешно конкурировать с нею.

Дотрагивается до дома. Задумчиво:

О да. Много нехороших дел видела Лютеция. Одна только Варфоломеева ночь чего стоит.

Негромко смеется.

И что, спрашивается, дали Генриху его многочисленные отречения от одной веры и клятвы в верности другой? Все это пустое. Плохие мальчики попадают в ад.

Создается впечатление, что он, немного приподнявшись над землей, пролетел несколько шагов и оказался ближе к Bella Mniszech. Но, вероятнее всего, это только иллюзия.

Michel Tod

Проходит мимо St. Sulpice, не глядя по сторонам. Продолжает идти прямо по Rue du Dragon.

Как же эта охота меня измучила. Нет-нет, не опустошила, но затянула. Никогда такого не было. Мне даже во сне кажется, что я все иду за ним. Кажется, что вот сейчас где-нибудь в толпе замаячит высокая фигура и я его узнаю. А ведь я его не видела никогда.

Вот так и просыпаешься, как будто бежала. Только азарта не меньше, а больше. Одного не могу понять, ведь я сама не верю, что Крюмменау сдержит свое обещание. Даже если захочет. Чем больше я прикасаюсь к магии, чем больше я ее вижу, тем меньше верю, что у него есть силы. Как будто я знаю больше его, как будто за его дурацкой палочкой я вижу другие уровни магии. И все равно иду. Все равно ищу. Слишком долго я хотела взять именно этот след.

Бредни, Белла, бредни. Но тебе уже не выпутаться.

Поднимает голову и смотрит вперед. Улица заполнена пестрой толпой. Латинский квартал живет своей обычной жизнью.

Да и спешить тебе тоже, по сути, некуда.

Останавливается около стены. На секунду закрывает глаза, тут же снова открывает и вглядывается в толпу с выражением недоверчивой надежды.

Bella Mniszech

Доходит до Б.M. и останавливается. Вежливо, чуть нагнувшись к ней:

Добрый день. Я помню вас еще совсем маленькой, Белла.

Michel Tod

Совершенно не удивившись, рассматривает подошедшего человека.

Нет. Не он.

Слегка встряхивает головой. И снова смотрит на незнакомца, уже не пытаясь сличить его с представляемым образом.

Здравствуйте. Вы уверены, что не обознались? Я вас не помню.

Вежливо улыбается.

Bella Mniszech

Когда встретится кто-нибудь, кто будет помнить, мне пора будет выходить на пенсию.

Ах, не помните. Жаль, жаль. Я, видите ли, друг вашего отца. И его отца. И деда того отца. И так далее. В общем, очень преданный друг семьи. Позвольте представиться. Мишель Тод.

Аккуратно прикасается длинными холодными пальцами к кисти Беллы Мнишек, после чего той же рукой лезет в карман и достает оттуда изящный портсигар с развернутыми друг к другу шестерками.

Не хотите ли выкурить сигарету? Я знаю, вы и так много курите, но...

Ласково усмехается.

В общем, вам от этого вреднее не будет. Угощайтесь, прошу вас.

Протягивает Белле портсигар.

Michel Tod

Недоверчиво пожимает плечами.

Друг семьи. Пусть будет друг семьи.

Пусть будет передышка.

А какие у вас сигареты? Видите ли, я курю очень крепкие...

Наклоняется к портсигару.

Bella Mniszech

Портсигар открывается, и становится видно, что он пуст. С неторопливой щедростью:

Так берите же ту марку, которую предпочитаете. Не волнуйтесь. Там подберут, от вас требуется только протянуть руку и достать то, что вам нужно.

Закуривает сам и некоторое время стоит молча, наблюдая за Б.М.

Чем вы нынче занимаетесь?

Michel Tod

Кажется, я совершенно разучилась удивляться. Иногда мне самой странно, что я не принадлежу к магам – настолько естественными стали для меня вот такие... такие... странности.

Это точно не человек Хорста...

Не удерживается и хмыкает в ответ на собственные мысли.

Протягивает руку к портсигару, начинает доставать оттуда незнакомую сигарету с золотым фильтром. Думает, все-таки удивляется, и отпускает. Снова опускает пальцы в портсигар и достает оттуда привычную сигарету Gouloises без фильтра. Совершенно спокойно относится к тому, что сигарета зажигается сама. Затягивается.

Чем занимаюсь? Гуляю, как видите. Брожу.

А как поживаете вы?

Оглядывается в поисках какого-нибудь места, где можно было бы продолжить беседу.

Bella Mniszech

Прижимает портсигар к пальто, и он растворяется, сливаясь с белым материалом.

Как поживаю? Да, знаете ли, все так же. Ведь в наших краях время течет медленнее, часто бывает, что кажется – столько сделал, столько всего обдумал!.. а времени на самом деле не прошло вовсе. Поэтому я довольно скептически отношусь к новому. Не могу избавиться от предубеждения, что мне подсовывают чью-то проткнутую шпагой рубашку под видом тончайшего батистового изделия по последней моде.

Кроме того, я всегда был убежден: сила человеческого интеллекта такова, что может, подобно эгиде Афины, уберечь его от множества необязательных глупостей – надо лишь знать, куда развернуть этот щит. Некоторые люди весьма умело это используют к собственной выгоде.

Смущенно пожимает плечами.

Собственно, мне не стоило говорить всего этого. Однако мне почему-то кажется, что вы сейчас терзаетесь какими-то поисками или сомнениями.

Довольно жестко:

Я уверен в этом. Так расскажите мне о них.

Michel Tod

Ощущает неприятный холодок, который быстро пробегает по позвоночнику. Ежится. Выкидывает сигарету. Плотно засовывает руки в карманы длинного черного пальто и, бросив взгляд на спутника, начинает медленно идти рядом с ним по улице.

А почему бы и не рассказать. Ведь я чего-то подобного и ждала все это время. А сейчас у меня есть реальный шанс ухватиться за какую-то ниточку. Да, это оно. Я просто знаю и все.

Видите ли, я не буду рассказывать вам всю долгую историю. Почему-то мне кажется, что вы и так знаете, или догадываетесь. Сейчас я ищу одного человека. Ну, не совсем человека, не совсем простого человека.

Украдкой взглядывает на Michel Tod.

Черного Властелина. По заданию Крюмменау. Если вы не знаете, кто это... то так даже лучше. Мне его надо найти и, кажется, поговорить. Но в первую очередь его надо найти. Вот я и ищу.

Мне за это обещали магию. Но это, я думаю, вы тоже знаете.

Bella Mniszech

Коротко:

Я знаю всё. И я не думаю, что вам следует принимать задания от такого человека, как Херст Крюмменау. Давать задания – удел скучных людей.

Делает удивленно-обескураженное лицо.

Кроме того, мне всегда было несимпатично это название – "Черный Властелин". Я как-то говорил ему о том, что "Профессор" – не так уж и плохо. А в том словосочетании слишком много пафоса, который плох хотя бы потому, что заслоняет истинную суть достойных вещей, и придает несуществующее значение вещам недостойным.

И какую же награду вам обещали?

Michel Tod

У меня не было выбора. Я знаю цену Крюмменау. Но он обещал мне магию. Видите ли, уже много лет я знаю о ее существовании, и знаю, что это какая-то страшная ошибка, что ей не владею я. И когда случилось что-то, чему я даже не знаю названия, и магию стали обретать даже такие люди как... В общем самые мелкие, недостойные люди, я поняла, что должна.

Вот. Вот поэтому я ищу... как будто пробует слово на вкус: Профессора.

Вы с ним знакомы? Вы знаете, где он?

Bella Mniszech

Cпокойно повторяет:

Я же сказал вам, Белла, я знаю все. Сюда входит, в частности, и информация о Профессоре.

Мне интересно, что Крюмменау имел в виду, когда говорил, что даст вам магию – как будто бы это кусок кровяной колбасы... не говоря уж о том, что мне вовсе не понятно, откуда у такого человека, как он, может взяться лишняя... магия.

И зачем же вам магия?

Некоторое время смотрит на волосы Б.М., от чего по ним пробегают серебряные искры.

Вот сейчас, к примеру, я дал вам силу воплощать свои желания и помыслы. Без волшебной палочки и заклинаний. Попробуйте... эта сила ничуть не хуже того суррогата, о котором вы говорили с Хёрстом. Что вы станете с нею делать?

Michel Tod

Вы правы, правы...

Грустно опускает голову и некоторое время идет молча.

Конечно, он ничего мне не даст. Но я хотя бы могу идти. У меня есть дело, которое, пусть даже условно, приближает меня к цели.

Смотрит на собеседника, не уверенная, что сможет его убедить:

Я рано увлеклась Нострадамусом, я тогда историю изучала. И вдруг все про него поняла. Как будто у меня глаза открылись... И я поняла, что в мире есть магия. Я знала о ней все это время. Так трудно объяснять то, с чем живешь так долго. Я не хочу творить чудеса. Я не хочу внезапно разбогатеть. Мне кажется, что без магии я не целая, что я лишь часть себя.

Вы сказали, что я могу воплотить свое желание. Я верю вам. Я не спрашиваю, кто вы и почему вы можете сделать так, как говорите.

Знаешь, Белла, знаешь. Не ври себе.

Мое желание сейчас – чтобы вы мне поверили.

Может быть есть что-то, что я могу вам дать взамен?

Кажется душа моя – не так уж и высоко ценится...

Bella Mniszech

Улыбается.

Ну что же, первое ваше желание сбылось – я вам верю. У вас будет возможность пожелать еще что-нибудь.

Задумчиво:

Видите ли, Белла, всемогущество, пускай не абсолютное, довольно сильно расхолаживает. Поэтому приходится как-то дисциплинироваться. Для этого пока не придумали лучшего средства, чем правила.

Указывает на пробегающую мимо девушку.

И вот подобно тому, как такие люди заставляют себя каждый день пробегать некоторое обязательное количество миль, я, когда меня что-то действительно интересует, заставляю себя прилежно усесться за стол – напротив моего противника – и играть с ним по привычным и понятным для него правилам. Безусловно, я всегда могу просто взять и смахнуть фигуры с доски или перевернуть стол. Но это, во-первых, неадекватно, а, во-вторых, такая победа обычно не доставляет радости.

Поэтому речь идет не о том, что вы мне можете что-то дать, или рассказать мне о чем-то, чего я не смог бы узнать сам. Скорее, я просто хотел бы, чтобы вы выполнили одну мою просьбу... а я в обмен на это дам вам столько магических способностей, сколько вы у меня попросите.

Michel Tod

Внимательно слушает Michel Tod, стараясь не упустить ни одного его слова. Серьезнеет.

Вот. Ни страха, ни озноба. Теперь все решено. Ни одно решение не давалось мне так легко.

Говорит очень просто:

Да, конечно. Я с удовольствием выполню вашу просьбу. Вы мне расскажете, в чем она будет состоять?

Bella Mniszech

Да, разумеется. Она не будет сильно отличаться от того, чем вы уже занимаетесь сейчас. Все очень просто, право же. Человек тот же. Место я вам скажу. Ну, а мое пожелание я выскажу после того, как мы с вами отдохнем на вот этой скамье.

Присаживаются. Б.М. закрывает глаза, Michel Tod кладет голову на руки. Они замирают, со стороны производя впечатление уставших спутников. Однако на самом деле Б.М. видит следующее...

Michel Tod

00:37:09

Forest in the vicinity of Fleur Delacour's house

Near Cleggan

County Galway, Ireland

Присев, собирает в ладонь несколько опавших желудей. Встает, прилаживает один на застежку плаща у шеи. Оборачивается и метко бросает другой в белку, сидящую на дереве. Та возмущенно фыркает, но потом сбегает вниз, подхватывает его и убегает.

Продолжает идти по тропинке. За поворотом появляется ее дом.

Вдруг резко останавливается.

Fleur Delacour

Из-за дерева показывается Dr. Grimsby Roylott. У него в руках сачок, и все его облачение выдавало бы в нем ретивого энтомолога, если бы не чрезмерное соответствие образу в сочетании с абсолютным несоответствием окружающему миру. Похоже, он и не пытается скрыть, что не является тем, за кого себя выдает.

Uh-huh. Здравствуйте. А я, видите, как раз собираюсь возвращаться к себе, и понял, что будет неучтиво не отдать дань почтения вам. Как ваши натюрморты?

Dr Grimsby Roylott

Добрый вечер, доктор.

Благодарю, я как раз собираю материал. Ирландские леса в декабре полны мертвой природы. И, кажется, живых бабочек?

Fleur Delacour

Смеется.

Этот сачок – не для бабочек. Я скажу вам, для чего он, но только прежде вы, пожалуйста, ответьте мне на вопрос. Задумывались ли вы еще о том, что мы с вами обсуждали в последний мой визит?

Dr Roylott

Вы не сказали мне ничего, о чем я не задумывалась сама, поэтому ответ на ваш вопрос – и да, и нет.

А вы?

Fleur Delacour

Пожимает плечами в знак полусогласия.

Конечно, задумывался. Собственно, сюда меня привело чувство обиды – мне обидно, что вы так разом отмели мои – столь деликатные! – предупреждения. Ведь я говорил вам, что знаю Северуса. Это очень сложный человек, и я бы сказал, что его весьма выдающийся вклад в развитие науки – по крайней мере, той области, где мы с ним соприкасаемся – сопоставим по размеру с той лептой, которую он внес в усложнение понимания связей между людьми и тех механизмов, которые людьми управляют.

Это и неудивительно, впрочем. Он прошел огонь и воду, и не всегда можно понять его истинную мотивацию и намерения. Я просто хотел спросить у вас – неужели он никогда не говорил вам неправды?

Dr. Roylott

Но...

Закусывает губу.

Тихо.

Да. Один раз. И он почти убедил меня. Мне до сих пор страшно... Страшно подумать, что было бы, если бы я ему поверила.

Но жизнь устроена не так. Я знаю, что на этот раз то самое главное... о чем он говорит... И не говорит. Это – правда.

Fleur Delacour

Нетерпеливо:

Ну, что же, замечательно. Я лишь хотел бы напомнить вам, что вы, девочка моя, еще довольно юны, а Северус значительно старше вас. Вы можете, сами того не понимая, быть большой, но вcе же частью его плана – цели которого вам выяснить не дано.

Скажу вам больше – зная Северуса, я уверен, что именно так дело и обстоит. Ибо для него окружающий мир всегда был расчерчен на пронумерованные клетки, и всегда он хладнокровно, не торопясь, про себя рассуждал, какую фигуру куда поставить.

Беззаботно:

Кстати, я обещал сказать вам, для чего мой сачок. Так вот, он для ловли душ. Сегодня у меня неплохой урожай.

Показывает Fleur сачок, в котором перетекают и смешиваются бедные духи. Их глаза закрыты, а рты растянуты в беззвучном крике о пощаде.

Теперь можно различить, что короткое черное пальто доктора, надетое поверх темной шерстяной пары – на самом деле пара длинных сложенных крыльев черного пера. Он говорит голосом, которым разговаривал с Fleur и S.S. в Подземельях перед тем, как отправить S.S. в Ад:

Вы говорите, что один раз он сказал вам неправду. А ведь это было в ситуации, где на карту была поставлена чуть ли не вся его жизнь. Можно представить себе, насколько просто ему было бы делать это сейчас, когда вы даже не догадываетесь, где он находится и чем занимается. Вы можете решить, будто бы я понапрасну и попусту пытаюсь вас настроить против Профессора. Но это не так. Все дело в том, что я ценю красоту, чистоту и ум и считаю, что наиболее достойные образцы сочетания всех этих категорий должны быть доступны всем, как произведения искусства.

В вашем же случае, взгляните, вы ведете жизнь затворницы, перебиваясь теми крохами радости, которые перепадают вам во время его визитов. Вы говорите о чистой и неподдельной любви, но я давно уже разуверился в том, что такая любовь вообще существует; и уж тем более я не стал бы верить ни во что подобное, когда речь идет об одном из наиболее коварных и злокозненных людей нашего времени.

Даже если он и способен на такую любовь, я уверен, она закончится вспышкой, в которой погибнут оба участника.

Wolfgang Woland

Во время первой части речи Woland пытается возражать. Заглянув в сачок, отшатывается и слушает молча. Молчит еще и некоторое время после того, как он закончил.

И все же вы ошибаетесь, мессир. Вы сказали тогда, что... Сказали про жизнь без надежды. Я... Я знаю, что этим вы постоянно окружены. Но здесь, с этой стороны Красных Врат...

Протягивает руку к Woland, как бы пытаясь помешать ему говорить.

Подождите.

Он – способен. Но очень важно то, что способна я. Для меня. Для моей жизни. Я сказала это ему, и теперь скажу это вам, мессир. Это моя жизнь. Это – моя – жизнь. Все сошлось. А вспышка... Я не боюсь ее. Мы сожгли листья и мосты.

Fleur Delacour

Вздыхает.

Вам, наверное, будет приятней, если я тоже выражусь языком символов и напомню вам, что, когда сжигаешь мосты, надо убедиться в том, что находишься не на острове. Не говоря уж о том, что мосты бывают весьма интересными с архитектурной точки зрения, а сжечь их – дело нехитрое.

Аккуратно кладет сачок на землю. Души поспешно разлетаются в разные стороны. Голосом Dr Grimsby Roylott:

Простите, но я, наверное, пойду. Я что-то не в настроении. Когда вернетесь домой, обязательно наденьте что-нибудь теплое.

Расправляет крылья, после чего закрывается ими спереди и пропадает.

Wolfgang Woland

Paris

St. Germain des Pres

Встает со скамьи и обращается к сидящей Белле Мнишек.

Итак, Белла, мое пожелание заключается вот в чем.

Как вы, наверное, поняли, человек с крыльями – это... мой хороший знакомый. Его собеседница – та, к кому, как предполагается, Профессор в высшей степени неравнодушен. Я не буду вас сейчас посвящать в детали этой мистико-магической схемы, но, если говорить вкратце, за Профессором есть долг. Я не собираюсь пока забирать его, однако хочу, чтобы он знал – я могу это сделатьв в любой момент.

Для этого вам требуется найти Профессора и сделать так, чтобы он забыл о той, кого вы видели, на достаточно продолжительный срок. Остальное я сделаю сам. В награду вы получите от меня очень значительные магические потенции, для использования которых вам не потребуется волшебных палочек или чего-либо подобного. Только желание и воля к его исполнению.

Профессор находится в Малой Азии. Вы можете поискать его в Эфесе, но найти его будет нелегко – значительную часть своих сил он обратил на то, чтобы скрыть место своего пребывания. Поэтому вам и вашим теперешним покровителям придется приложить некоторые усилия к тому, чтобы его найти.

Что скажете?

Michel Tod

Интересно, моя душа была уже в этом сачке?

Самое удивительное, что мне все равно. Абсолютно. Мне легко дышать, потому что мне больше не будут сниться сны. Потому что я найду его.

Теперь – найду. И у меня будет магия.

Я скажу то же, что и говорила – я согласна.

Закуривает и смотрит на черный опал на своей руке.

Она прекрасна. Она нежна. Она волшебна до кончиков пальцев. Только... я не буду думать о том, что у него есть эта женщина. Я другая. Во всех возможных смыслах.

Вот и все. Вот и все.

Смотрит на Michel Tod:

У вас будут какие-то дополнительные ... инструкции?

Bella Mniszech

Смотрит на Беллу, чуть наклонив голову, со странно-нежным выражением лица.

Нет. Только напутствие: это опаснее, чем вы думаете. Никогда, ни при каких обстоятельствах не доверяйтесь ему. Он хитер, как... как я, и очень опасен.

До свидания, Белла.

Медленно распадается на снежинки и улетает с ветром.

Michel Tod

Провожает взглядом последнюю снежинку.

До свидания, мессир.

Встает со скамейки. Поправляет сумочку на плече. Смотрит, как стая голубей взлетает в темнеющее небо, делает круг вокруг креста и улетает.

Легко вздыхает и идет в сторону центра Латинского квартала.

Туда, где столики стоят на улице, по случаю мягкой зимы, где слышна музыка, выплескивающаяся из окон. Туда, где запах кофе смешивается с другими вечерними запахами.

Через несколько шагов сливается с пестрой толпой.

Идет, немного улыбаясь, вскинув голову, легкой походкой свободного человека. Смотрит прямо перед собой, не замечая, что по щеке у нее ползет слеза.

Bella Mniszech

***

December 13, 1997

Я понимаю теперь, чего Вы опасались, и почему отобрали у меня подарок Dr. Roylott. Но после встречи с ним сегодня, в лесу около беседки, я так же ясно понимаю, что я все это время была в полной безопасности. Он приходил не ко мне. Я не интересую его – вне связи с Вами; не более, чем красивая игрушка.

О, не сомневайтесь, и мои мысли, и мою душу он вывернул и подставил холодному ветру. Прошел уже час с тех пор, как я вернулась, а новая заколка на моем плаще все еще покрыта инеем, несмотря на то, что я сижу, завернувшись в этот плащ, у самого камина.

Я никогда не смогла бы сказать Вам "будьте осторожны", а в этом случае осторожность и вовсе не имеет никакого смысла. Но он напомнил мне, в лучшее время моей жизни, о самом страшном, что в ней было. Вам все равно придется с ним встретиться, и мне кажется, что это произойдет скоро. Пусть же Вас подобное напоминание не застанет врасплох.

Je vous embrasse,

Париж зимой – по-прежнему Париж

И в музыке Латинского квартала,

Послушной ритму каблуков, пропала,

Навеки потерялась я. Так мало:

Холодный поцелуй усталых крыш,

Неверным снегом так и не прикрытых,

Да мальчик бьет чечетку за гроши,

Да этот чудный запах. Хороши

Штрихи к портрету проданной души:

Черты ясны, но контуры размыты.

А город предвкушает Рождество:

Туристы бьются в праздничной горячке

Но нету сигарет в измятой пачке,

Чуть-чуть осталось веры в волшебство.

From Sender Anonymous to Paris in Winter

Scene

Old city of Ephesus

December 14, 1997

Идут вместе с Лешей "Тихим" по главной улице Эфеса, живописно извивающейся вниз по склону.

Солнце скупо освещает античные развалины, но листьев на деревьях нет, и весь древний город просматривается насквозь на пересечениях улиц.

В конце пути виден величественный фасад библиотеки Цельса.

Вот, Леша, представь, из этой почти картонной декорации нам придется сделать источник информации. Мы ведь ничего не забыли?

Слегка ежится на ветру.

Термос с кофе, шоколад, электрические фонарики...

S.S.

...головы не забыли, остальное приложится.

Подходят ближе и ближе к библиотеке, вдруг Тихий останавливается, как будто прислушиваясь, потом негромко окликает S.S.

Фрэнк, я вот сейчас только понял... В Ватикане, восьмой архив, такой оборванный наискось список с какой-то оды, без конца и без начала...

Он ведь отсюда, из этой библиотеки.

смеется:

Библиотечные воры возникли одновременно с библиотеками.

Можешь его вытащить? Вдруг пригодится...

Алексей "Тихий"

Отходит немного в сторону, лезет в какое-то окно в развалинах, недолго там шарит и достает ужасно ветхий и оборванный свиток. Недолго колдует над ним на куске стоящей неподалеку колонны так, что свиток делается гораздо более целым с виду; аккуратно сворачивает его в трубочку, запихивает во внутренний карман куртки.

Возвращается на торную тропу.

Ах, Леша, надо бы нам уже потихоньку отходить от физических носителей информации... нашей с тобой жизни точно не хватит, если мы будем все их собирать в стопки.

А насчет термоса это я так, к слову. Мы же умеем доставлять предметы, без того чтобы таскать их с собой.

Так чем, ты говоришь, закончилось ваше кодифицирование Ватикана? Всё упихнули в электронные мозги?

S.S.

Да, архив собран, упакован, три копии спрятаны в трех местах, про которые я даже не знаю... Чтобы не получилось, как вот с этим –

обводит рукой развалины

– почему-то мне библиотеки всегда казались чем-то таким уязвимым... То ли дело хороший электронный архив, да еще и грамотно распределенный!

И каталог закончили. Интересно получилось: когда все свели вместе, оказалось, что каких-то разделов у нас просто нет. Такое впечатление, что эти книги к нам и не попадали насовсем, они возникали и исчезали, будто кто-то их одалживал Ватиканскому архиву... а потом забирал обратно.

Очень странно, но отец Кирхер сказал мне, что этим вопросом он не занимается.

Алексей "Тихий" Celcus Library in Ephesus

Удовлетворенно:

Блестяще, Леша. Просто блестяще. Все равно уязвимости хватает, а еще больше возникает дурацких проблем с разночтениями. Вот скажем...

по мере приближения к фасаду Библиотеки Цельса говорит немного тише:

В Ленинке есть отдел греческих рукописей и, скажем... м-ммм... "Codex Petropolitanus". А здесь этот кодекс тоже был. Но не все в них совпадает, и так происходит, как ты прекрасно знаешь, сплошь и рядом. А нам бы надо такие... сводные экземпляры.

Вздыхает:

Да. Похоже, жизни не хватит в любом случае, если мы с тобой не пойдем в кавалерийский прорыв сквозь материал.

Насчет одалживания ты совершенно прав. Не говоря уже о магических секциях, которые живут по своим законам, и книги в них иногда просто устают стоять на одних и тех же местах. Но слепки с них, Леша, слепки... Вот то, что нам нужно.

Атанасиусу и его бравым ребятам-иезуитам, и правда, не до того. Им бы удержать существующее хозяйство.

Ну...

Обходит фасад и оказывается за стеной, глядя на Тихого из пустующего проема двери.

Вошли?

S.S.

Не торопится шагнуть в то, что осталось от двери, но точно так же обходит фасад, возвращается обратно, прижимает ладони к камням. Замирает на несколько секунд, потом делает шаг назад.

Поднимает глаза на S.S.

Нет-нет, это не то. Я не слышу голосов и не вижу третим оком, какие здесь были стены. Это не моё.

Просто никак не могу поверить что я – здесь, как не мог поверить в Ватикан.

Отворачивается, смотрит на дорогу, по которой они пришли.

И это безумно интересно.

Алексей "Тихий"

Улыбается, расширяет глаза.

Войди, отрок. Войди, и ты сможешь – поверить, а третье око начнет радостно моргать, открываясь Вселенскому Codex Petropolitanus from Doubrovsky's Collection

Codex Petropolitanus from Doubrovsky's Collection

Знанию.

Возвращается к тому месту, где можно было бы предположить наличие отсутствующей стены.

Я вот хоть и без третьего ока, но думаю, что, так или иначе, от фасада тянулись какие-то стены. Причем, где-то 85 процентов вероятности, что под прямыми углами. А потом, Леша, мы же с тобой, кажется, на... как это... насканировали, да?.. какую-то кучу архитектурных реконструкций, сравнивали – до помутнения не только третьего, но и первых двух глаз – типовые проекты того времени... Изучали наследие архитектора, работавшего на Цельсова сына.

Восстановим. Никуда не денемся. Глаза боятся, руки делают, сказал бы Трофим, и был бы прав.

S.S.

Входит, достает из рюкзака свой новый компьютер, включает его, поставив на пристенок между двумя колоннами

Можно начинать... Только вот что начинать?

Алексей "Тихий"

С привычным уважением смотрит на приготовления Тихого:

А вот то и начинать, Леша. Поначалу давай, построим 3D реконструкцию здания с поправками на то, что мы увидели на местности. А там видно будет.

S.S.

Прячет ухмылку.

А вот Боб мне говорил – "Глаза боятся, а руки – крюки", и так десять раз на дню.

Да вот она, реконструкция, сведенная вместе по всем проектам. Даже править не надо. Я вчера все свел, время как раз было.

Мусор вот только отсюда убрать, и туристы чтоб не забрели.

Разворачивает экран так, чтоб S.S. было видно.

Алексей "Тихий"

Смотрит на экран, стараясь очень сильно не радоваться.

Красота. То есть... я, конечно, прагматик, наверное... но, право слово, неразломанные здания нравятся мне куда больше, чем живописные руины.

Мусора, считай, уже нет. Туристов, как и... ну, неважно. В общем – тоже нет. Замочек на воротах при входе я проверил.

Подумав:

Знаешь что? А сядь-ка ты вот сюда, в это место.

Показывает на свободное место на некотором отдалении от фасада, где удобно расположился еще один спиленный отросток колонны.

А я вокруг тебя похожу, свой третий глаз потренирую...

S.S.

Подхватывает компьютер и пересаживается на указанное место. Его причудливая тень с ноутбуком чуть-чуть не достигает фасада библиотеки.

Вполглаза смотрит на S.S., представляя себе цельное здание на месте развалин.

Алексей "Тихий"

Тише:

Вижу.

Встряхивает головой, стоит некоторое время, еще раз смотрит на экран компьютера, потом перемещается в сторону, сообразуясь с планом здания, пока не достигает некой невидимой границы.

Осторожно вытягивает руку и чего-то касается.

Так-так. Ну и пусть они невидимы. Зато они выросли из земли, как грибы после дождя.

Проводит рукой по лбу.

Будем считать, Леша, что кавалеристы поставили ноги в стремена.

S.S.

Смотрит на S.S. и видит его сквозь какую-то дымку.

Щурится, фокусирует взгляд усилием воли и видит, что тот дотрагивается до вновь возникшей стены здания.

Получается!

Какой красивый цвет был у этого камня две тысячи лет назад, правда?

Алексей "Тихий"

Разворачивается к Тихому и смотрит на него. Медленно:

Да. Мрамор вообще долговечен, а эфесский мрамор был довольно известен...

Ай да Леша. Ай да человек-компьютер...

Проходит вдоль "силовой" стены до ближайшей "ниши", обходит ее, доходит до угла, находит одну из внутренних "дверей", останавливается.

Так. Будем считать, что первое дело мы сделали. Но нам с тобой нужны не камни, а корзины. Ибо античные свитки хранили именно в них. Впрочем, потом пришли и другие единицы хранения, которые нам тоже нужны – все до одной. А еще... еще нам нужно бы просмотреть как следует эти стены на предмет тайников. Тут, например, где-то замурован саркофаг архитектора, но как раз он нам ни к чему.

S.S.

Да, тайники на схеме мы, кажется, тоже прикидывали... вот.

А попробуй начать с той корзины, где лежала вот эта ода. Так же, как ты стены из оставшихся камней восстановил... Нет?

Алексей "Тихий"

С сомнением:

Думаешь все-таки зацепиться за что-то физическое? Ну, тоже мысль, конечно...

Давай попробуем.

Достает из кармана свиток, бережно его распрямляет, выпускает в воздух и ждет, затаив дыхание.

Свиток некоторое время лежит на воздухе, потом нехотя ориентируется в пространстве и летит в другое помещение.

S.S. следует за ним, подзывая Алексея из невидимого дверного проема:

Оставь уже, наверное, свою машину. Пойдем посмотрим, что получается.

Свиток начинает медленно опускаться вниз, и под ним выстраивается от пола корзина, полная других свитков. Когда список оды касается других документов, все снова пропадает из виду.

Со странным удовлетворением:

Ну конечно. Так они и дались нам в руки. Было бы слишком просто.

Будем их читать из тонкого воздуха, Леша. Будем пытаться.

S.S.

Бережно поднимает с пола оставшийся свиток, вглядывается в текст, который не понимает, видит у своих ног пустую корзину.

Это все потому, что ты недостаточно хорошо представил себе эти книги. Вот камни – легко... Даже ивовые прутья – легко.

Кладет свиток обратно в родную корзину, как-то странно проводит рукой, и там появляется еще один небольшой клочок, на котором, кажется, есть следы чернил. Жадно разворачивает его и видит, что тот все равно чист. Разочарованно:

А в книге нужен текст, которого мы и не знаем. Тупик.

Алексей "Тихий"

Выходит из каких-то своих мыслей, походит к Тихому, смотрит на него:

Леша, извини, пожалуйста, но ты не мог бы на меня немного посмотреть?

О текстах мы подумаем через пару минут.

S.S.

Придирчиво смотрит на S.S., оглядывая его с головы до ног и переводя взгляд снова на его лицо:

Вроде все как обычно... Третий глаз не вырос пока!

Алексей "Тихий"

Улыбается, но не отводит взгляда от глаз "Тихого". Осторожно:

Тебя ведь, Тихий, вроде бы, магией не шарахнуло, правда? Если ты возьмешь ивовый прутик и скажешь "Lumos", ночь не осветится огнями, м-мм?

S.S.

Удивленно:

Конечно, нет. Я еще в Ватикане первым делом попробовал по какой-то книжке для детей выучить ну хоть парочку заклинаний... не работает!

Да и сам ты мне говорил...

Так что, если тебе тут нужен второй маг, то это не я буду.

Алексей "Тихий"

Стараясь не отвлекаться:

Так-так. Значит, это не то. А что же тогда?

Леша, ты видишь какие-то вещи, которых материально не существует. А может, и чувствуешь. Я пока не очень понимаю, куда тебя уносит, без всякой "нашей" магии. Но беспокоюсь.

Спокойно:

Потому что представляю себе, куда может унести.

Отходит к "двери" в следующее помещение.

Но это потом, потом. Пока все неопасно, а может и пройдет... Может, это перенапряжение там... не знаю... Вирус какой-нибудь – компьютерный.

Давай вот что сделаем. Шаг номер два.

Я постараюсь сейчас напрячь все те извилины, которые у меня свободны под нынешнюю задачу, влезть в какой-нибудь документ и попытаться закинуть его тебе, куда-нибудь в твою машину. Ты настройся на меня, хорошо?

Если получится с одним текстом, получится и с остальными. Только ты еще и по сторонам смотри получше, а то... знаешь... мало ли что.

Поехали?

Отходит к "стене" и прислоняется к ней спиной.

S.S.

Ха. Ты бы еще дискетку одновременно форматировал.

Настроиться?

Отходит к другой стене, садится на пол рядом, кладет на нее руку. Кажется, что камни чуть вибрируют. На мговение ему кажется, что он проваливается локтем внутрь опрокинутой колонны, на которую опирается. Начинает одной рукой нажимать на клавиши в открывшейся программе музыкального синтезатора, не включая звук.

В соседнем окошке с каждым нажатием клавиши неожиданно начинает проступать текст на английском языке, строчка за строчкой.

Читает очень негромко, в такт странной мелодии:

Here lies the water; good:

Here stands the man; good;

If the man go to this water,

and drown himself, it is, will he, nill he,

Nill he... nill he...

Текст застывает, Тихий несколько раз нажимает на одну и ту же клавишу, наконец, появляется продолжение

He goes, --mark you that;

But if the water come to him and drown him,

He drowns not himself:

Argal, he that is not guilty of his own death shortens not his own life.

Негромко:

Есть контакт.

Алексей "Тихий"

Тоже опускается на пол напротив "Тихого". Некоторое время молчит, потом иногда проговаривает что-то вслух, очень тихо:

...список надписи, выбитой на плите из святилища Ромула на Форуме; выполнена бустрофедоном...

...Spurius Carvilius... документы, в которых уже присутствует буква G... это надолго...

...пятнадцать текстов на деванагари... интересно, как они будут отображаться? Картинкой?..

...Аристотель "Афинская полития"... настоящая. Настоящая? Не верю...

Продолжает что-то бормотать, временами затихая, через несколько минут закрывает глаза.

Спустя какое-то время замолкает совсем.

Все. Остальные повреждены. Это не годится. Кажется, приплыли.

S.S.

Смотрит на экран, наполненный бессмысленной кашей из букв разных алфавитов.

Качественный пожар здесь устроили...

Алексей "Тихий"

Подходит к дверному проему. Поднимает руку, собираясь постучать. Останавливается. Наклоняется, снимает обувь, аккуратно ставит ее сбоку. Снова подносит руку к проему. "Внутри" раздается приглушенный удар гонга. На экране у Тихого возникает еще одно окошко, в нем начинают медленно ползти вверх первые такты арии "Известный всем я птицелов", но слова подписаны почему-то по-гречески.

Geoffrey

Кажется, к нам туземцы пожаловали, Фрэнк.

Эрудированные, бусами не отделаться.

Алексей "Тихий"

Встряхивается, видит в проеме загорелого голубоглазого мужчину во цвете лет, с вьющимися рыжеватыми кудрями и яркой улыбкой.

Встает, чуть пошатнувшись, делает шаг вперед.

Подозрительно твердым голосом:

Познакомьтесь, Джеффри, это Алексей. Что значит – "Защитник". Леша, это... Это Джеффри. Книжник.

S.S.

Заходит, наклоняет немного голову.

Здравствуйте.

Вынимает из своей вечной холщовой сумки белый платок, кисть винограда, горсть оливок, выкладывает их на камень, добавляет к ним плоский хлеб. Смотрит в сумку оценивающе. Достает запотевшую, довольно большую узкую амфору с водой.

Прошу вас, угощайтесь.

Добрый день, Защитник. Рукопись Галена была в нише приблизительно вот там.

Указывает рукой в сторону.

Geoffrey

Подходит к импровизированному столу, отщипывает ягоду от грозди и отправляет в рот.

Спасибо, Книжник.

А другие книги отсюда вы тоже читали?

Подходит к указанному месту, рассматривает камни, но ничего особенного не видит. Снова проводит над ними рукой, ничего не происходит.

Несколько разочаровано говорит S.S., возвращаяст к компьютеру:

Вот и все на своих местах, вам – колдовать, мне – оцифровывать.

Книжнику:

Почему-то мне кажется, что вы могли бы нам здорово помочь. Я угадал?

Готовится внимательно вслушиваться в голос Джеффри, временами что-то нажимая на клавиатуре.

Алексей "Тихий"

Смотрит на Джеффри, все еще до конца не веря своим глазам.

Как хорошо, Джеффри, что ваш визит на Родину совпал с нашей экспедицией... Может, вы нам действительно поможете – в память о прошлых подвигах?

Мы тут, знаете ли, собрались восстановить полный корпус Библиотеки Цельса – с момента ее основания до самого пожара. Со всеми лакунами, покражами, недостачами, подтирками, разночтениями и приписками. Все, что мог, я уже надиктовал.

Снова отходит, садится на обломок колонны, достает свои сигареты, извинившись перед стенами взглядом, закуривает.

Или вы... по своим делам здесь, в окрестностях?..

S.S.

Конечно, по делам. Это и есть дело. Очень важное.

Наклонившись к Тихому, указывает ему что-то на экране, потом подносит пальцы к виску, выпрямляется, поворачивается немного в сторону.

Вы уже очень много увидели. На удивление много. Я хотел бы потом... некоторые книги, если можно, взять. У вас. Перечитать.

Вот там – комната переписчиков. Вы могли бы еще немного посмотреть туда, а я пока перечислю то, что находилось слева от алтаря.

Отламывает себе хлеба и начинает ходить взад-вперед, бормоча что-то в размере гекзаметра.

Geoffrey

Фрэнк, попробуй...

Я буду собирать все, что вы вдвоем наловите.

Сосредоточенно смотрит на экран.

Наблюдает краем взгляда за S.S., вокруг которого появляются корзины, постепенно наполняющиеся свитками. Одна корзина оказывается прямо рядом с ним, Тихий берет один свиток сверху и видит, что текст проявляется на нем точно также, как проявлялся он ка компьютере.

Одна из корзин долго остается пустой, наконец, уже все они прекращают наполняться, а пустая чуть вздрагивает, но не сдается.

Неожиданно для себя протягивает к ней руку и нащупывает что-то невидимое, но мягкое. Извлекает лоскут ткани в пятнах крови, откладывает в сторону, по свиткам проходит волна возмущения, и в корзине обнаруживается сразу несколько книг.

Параллельно запускает какую-то программу, и вновь появляющиеся тексты на экране постепенно исчезают, давая место большой схеме зала, похожей на паутину, с ярлычками уже восстановленных книг.

Заработало, кажется. Тьфу-тьфу-тьфу...

Смущенно, но чуть с вызовом:

А что, программисты – народ суеверный!

Алексей "Тихий"

Вскакивает, поспешно уничтожая сигарету. Спохватившись, хочет предложить сигареты Джеффри, потом видит, что тот занят едой, и начинает ходить кругами по "помещению", как будто дождавшись второго дыхания.

Египтяне... они иногда пеленали свои мумии в спрессованный и исписанный папирус... Давай, Тихий, он начал разматываться. Эту Книгу Мертвых еще никто не читал. Пусть мумия покувыркается...

Замолкает, стараясь двигаться медленнее.

S.S.

Останавливается, вглядываясь в пространство. Там, куда он смотрит, то появляются, то исчезают очертания девяти мраморных ступеней и четырех статуй на постаментах.

Так вот он где. А я надеялся найти его в Вене, там, где теперь украшения с фриза.

Архив Палеологов. Сейчас.

Шагает вперед, снова останавливается.

Нет. Снова не вижу. Или все же не здесь? Нельзя ли как-нибудь...

Оборачивается к Тихому.

...усилить?

Geoffrey

Откладывает ноутбук, оставляя его продолжать раскладывать библиотеку по файлам, подходит к Джеффри, c сомнением глядя на возникающие из ниоткуда статуи и прочее.

Усилить? Не думаю.

Сейчас...

Обходит Джеффри кругом и останавливается у того за спиной. Четко выговаривая каждое слово:

Не дается в руки, потому что ты до сих пор не веришь, что оно здесь, Книжник. Ведь так?

Кажется, что и голос его сильно изменился, теперь он глухой, но ясный:

Смотри, вот так нужно брать книги.

Тихий появляется из-за спины Джеффри и быстро поднимается по мерцающим полупризрачным ступеням, по которым ветерок несет горящие обрывки бумаги, исчезающие в воздухе, на секунду исчезает, как будто за завесой дыма, и появляется с двумя корзинами, ставит их перед Джеффри и медленно растворяется в воздухе.

За спиной Джеффри другой Тихий поднимается с пола.

Алексей "Тихий"

С ужасом смотрит на метамофозы двух Тихих, кажется, совершенно не радуясь появлению документов. Ничего не говорит, прислушиваясь к рабочему жужжанию компьютера.

Через несколько секунд ощущает за пределами Библиотеки что-то подозрительное и подходит к "окну". Скороговоркой:

Не успеем. Да и не весь он здесь, это мы с Трофимом еще в Москве выяснили...

Тихий, сворачивай хозяйство, только аккуратненько.

Джеффри, а в вашей сумке огненного бича не осталось?..

Хлопает себя по карманам, но не находит в них ничего подходящего. Вдыхает, выдыхает и остается сбоку у окна, к чему-то приготовившись.

Вдоль силовых полей, обозначавших "стены" библиотеки, начинают подниматься настоящие мраморные стены.

Значит, осада...

S.S.

Смотрит на свои руки и сдувает с запястья комочек пепла

Да-да... Сейчас, еще секунд тридцать... Двадцать...

Да. Готово.

Прихлопывает крышку ноутбука, встает и подходит к SS.

Фрэнк, а не отправить ли нам... тебе эти корзины в Ватикан, подальше от огненных бичей? Целее будут. И компьютер мой туда же, на всякий случай.

Алексей "Тихий"

Оборачивается, тянется привычно к поясу.

Берет корзину с пола, приподнимает ее немного, но она проскальзывает у него между пальцами и падает.

Защитник, прошу вас, защищать буду я. Закройте все двери. Сквозняками может раздуть такой пожар, что все сгорит еще один раз, последний.

В два шага подходит к сумке, вытягивает оттуда длинное, почти в свой рост, копье. Подняв его, встает рядом с S.S., опускает копье в сторону двери.

Жалко, конечно, бича, вы правы. Но и с этим орудием у меня есть некоторый опыт.

Улыбнувшись:

C обеих сторон.

Geoffrey

Подумав две секунды:

Леша, да. Потратим еще немножко наших небесконечных сил на услуги доставки.

Компьютер исчезает.

А виртуальные рукописи пусть хранятся там, где их уже не сожжешь. На месте.

И вот еще, держи.

Вручает Тихому неизвестно откуда взявшийся немецкий "Luger" 38-го калибра:

Все довольно интуитивно... ты разберешься. Не злоупотребляй, но на всякий случай – мало ли.

Джеффри:

Книжник, надо нам встать, как Ганнибалу под Каннами: полумесяцем. Слабых вперед, и это буду я.

Переходит к двери и немедленно отправляет в кого-то тонкую серебряную молнию.

Почти все силы ушли на... библиотечное дело.

S.S.

В проем двери падает лицом вниз раскосый молодой парень в ватной шапке. Кто-то утягивает его за ноги.

Поверх голов идет автоматная очередь, выбивая фонтанчики мраморной крошки из восстановленных колонн.

В дверь влетает шипящая дымовая шашка. Вслед за ней осторожно всовывается чья-то необъятная бородатая рожа.

нападающие

С некоторым ужасом берет в руки пистолет, держит его обеими руками, наклонив ствол вниз.

Послушно встает на то место, где был ноутбук, оказываясь на "левом фланге" от S.S.

Я бы предпочел BFG-9000... И монстров каких-нибудь.

Алексей "Тихий"

Поднимает шашку на копье и плюет на нее. Дым утягивается обратно.

Хочет ткнуть в рожу, но вместо этого подсекает ее обладателя под ноги. Тот с грохотом рушится, и об него спотыкаются двое с бритыми головами.

Из-за двери раздается заклинание, и красная молния бьет в конец копья.

Ах, вот как.

Geoffrey

Смеется, отодвигая назад подступающих за первыми нападающими людей следующими словами:

Lock them out and bar the door

Lock them out for evermore

Nook and cranny window door

Seal them out for evermore...

На каждой рифме в нападающих летят смешные розовые шарики, которые взрываются у них перед лицами и засыпают их острыми стальными колючками, впрочем, не нанося им смертельных увечий.

Lock them out and block the rout

Shut them scan them flack them out...

Lock is mine and door is mine

Three times three to make up nine

Curse go back, curse go back

Back with double pain and lack

Curse go back – back.

Из второй дымовой шашки, влетевшей внутрь, начинает литься вода.

Возле очередной бородатой рожи появляется опасная бритва, которая угрожающе намеревается что-нибудь с этой рожи сбрить, не поглядев на особенности строения челюсти.

S.S.

Напряженно держит пистолет обеими руками, но не пытается стрелять.

Да, эта штука не бубльгумными шариками стреляет, как мне кажется.

Поднимает с пола какой-то обломок и кидает в проем, не видя, что попал прямо по тонкой волшебной палочке какого-то тощего старика в шортах и майке с надписью Paris и Эйфелевой башней.

Алексей "Тихий"

Еще одно заклинание, отразившись от стены, попадает ему в правый бок и разворачивает на месте, заставив упасть на одно колено.

Поднимается, с рычанием протыкает насквозь перепрыгнувшего через свалку у двери человека с замотанным до глаз лицом, в линялой униформе американской армии с сорванными знаками отличия, и с палочкой наперевес. Того шумно разрывает на части.

Они сейчас пойдут по центру.

Geoffrey

Расстроенно:

Ну, Книжник... Это же вам все-таки не Троя...

И насчет слабой середины я пошутил. Хотя коврового, наверное, не выйдет...

Выходит из дверей, нападающие перед ним отодвигаются назад, не опуская волшебных палочек.

Перед S.S. появляется эфемерный отряд воинов в килтах, в белых гольфах с кисточками, в высоких медвежьих шапках и с винтовками наперевес. Все они встают на одно колено и готовятся дать залп.

Доброжелательно:

Еще один шаг вперед, и здесь будет разыграно сказание о Мамаевом побоище.

Поднимает руку ладонью вверх и сдувает с нее небольшой огонек, который быстро летит вперед и поджигает одежду по очереди на каждом из нападающих. Шотландцы передергивают затворы винтовок.

S.S.

Поднимает с пола еще один камень и видит откатившийся в угол свиток, бросается к нему, разворачивает.

Символы он не узнает, но смысл почему-то понятен. Выхватывает на середине листа фразы:

...Тогда Алексей-и-я поднялись по ступенькам старого хранилища и вытащили первые тридцать свитков архива, оставив еще одну корзину дожидаться нас. Geoffrey получил свою мечту, но не целиком, потому что иначе она перестала бы быть... ждал, потому что они слетелись, как мухи на мед, не зная, что это моё вмешательство, вмешательство в меня позвало их... Алексей уже отдал мне...

Свиток становится прозрачным в его руке и исчезает.

End of log...

Спохватившись, оглядывается, видит севшего на пол Джеффри и бросается к нему:

Алексей "Тихий"

Некоторые, сбивая пламя с одежды, беспорядочно отступают. Другие просто исчезают. Молодой человек, коротко стриженый, в строгом деловом костюме, медленно опускается на колени, чертит себе на животе палочкой клинообразный надрез и истекает струйкой дыма, оставляя за собой клочок рисовой бумаги с иероглифами.

Нападающие

Негромко:

Благодарю, Защитник. Воды, если можно. И масла. И вот тот кусок ткани, возьмите, он станет чистым. Приложить... Сюда...

Закрывает глаза.

Geoffrey

Масла?

С сомнением смотрит на оливки, потом лезет в сумку книжника. Там ничего нет, кроме маленького кувшинчика с вощеной пробкой, свернутой из многих слоев ткани, такой же, как и холст сумки. Извлекает кувшинчик, преодолев секундное напряжение сумки, словно кувшинчик вырос в ней, как боб в стручке; вытаскивает пробку и смачивает платок Джеффри прозрачным, чуть желтоватым оливковым маслом.

Неловко плещет на указанное место водой из амфоры и прикладывает платок.

Алексей "Тихий"

Протягивает назад руку, закрывает двери в Библиотеку. Идет по площади перед ней, находя какие-то обрывки, клочки и прочие следы нападавших. Методически что-то шепчет над каждым, особенно надолго останавливаясь над клочком рисовой бумаги.

Постояв над останками человека, которого проткнул Джеффри, разводит руками:

Погиб при исполнении. Жаль. Воскрешать такое мы пока не умеем.

Убедившись, что нападавших не осталось, а те, которые были, безопасны и исчезли, возвращается назад.

Леша, Книжник, как дела?

S.S.

Не открывая глаз:

Он разозлил меня. К тому же, я знал его пра-пра... В общем, оказалось так, что это давние счеты.

Я сейчас встану.

Geoffrey

Отстраняется от Джеффри, предлагая жестом опереться на его протянутую руку.

Стараясь не смотреть в ту сторону, где, как ему кажется, снова замерцали нижние ступени постамента:

Я в порядке.

Алексей "Тихий"

Коротко:

Хорошо.

Достает из внутреннего кармана непрозрачный пузырек, дает Джеффри и показывает, чтобы он выпил. Поясняет:

Панацея. Не совсем, конечно, но flesh wounds затягивает на счет три.

Пойдемте, коллеги. Все что могли, мы здесь сделали. Я еще вот, пожалуй, на остатке топлива законсервирую то, что мы выкачали. От грядущих грабителей.

Открывает двери, которые снова теряют свою материальность. Смотрит на стены, которые тоже исчезают, и дает Джеффри и Алексею выйти.

Я вас догоню на выходе. Надо будет немного поговорить.

S.S.

Протягивает руку за пузырьком, который исчезает в его широкой ладони. Глубоко вздыхает. Раскрывает руку, пузырька там уже нет.

Чудесно приготовлено.

Кряхтя, поднимается.

Знаете, сколько мне лет, Защитник? Я и сам не знаю, но для таких упражнений я определенно староват.

Подбирает копье, которое сжимается в его руках.

Я хочу кофе. Здесь, на рыночной площади, была такая кофейня... Подозреваю, впрочем, что хозяин добавлял туда... То, что сейчас вряд ли одобрят.

Подхватывает сумку и направляется к двери.

Geoffrey

Выходит следом за Джеффри на площадь.

Алексей "Тихий"

На входе в археологический комплекс останавливается миловидная девушка, непрерывно болтающая. Вслед за ней подтягивается обыкновенная экскурсионная толпа – стайка молодцеватых старушек неопределенного возраста в шортах, влюбленная парочка, мало связанная с реальностью и занятая друг другом, обширная японская семья из четырех поколений. Замыкают ее несколько странно одетых персонажей, среди которых знакомая бородатая рожа, двое скинхедов и прочие "новые", несколько минут назад осаждавшие библиотеку. У них немного обалделое выражение, но сам факт своего присутствия в этом месте они под сомнение не ставят, и пытаются внимательно слушать щебетание девушки.

Экскурсия

Снова проходит по всем помещениям Библиотеки Цельса, что-то прикидывая и дотрагиваясь рукой до некоторых точек в пространстве. Шарит по карманам, что-то ищет, не находит, машет рукой безнадежно, выходит, догоняя Джеффри и Алексея.

Ближе к выходу с территории эфесских развалин слышит звонкий голос гида и видит экскурсию. Приглядевшись, узнает в составе экскурсии давешних нападавших. С удовлетворением отмечает заинтересованные выражения их лиц. Экскурсанты с любопытством оглядывают Одеон и следят за рассказом гида, указывающего на жилые кварталы на холмах. Совершенно ясно, что ни магических способностей, ни памяти о битве у них не осталось.

Подходит к Алексею и Джеффри, проходя сквозь экскурсию так, что его никто не замечает.

Ну что ж, друзья мои. Кажется, нам пора передвигаться в другие хранилища. Вы ведь не поедете с нами в Александрию, Джеффри?

S.S.

Собственно... Нет, я, кажется, стану продолжать двигаться к дому.

В другие Хранилища? У вас тоже... экскурсия? Хотя... было такое время, когда Хранители Эфесской и Ватиканской библиотек, благодаря странному стечению наследственных обстоятельств, сошлись в одном человеке. Что интересно, он же и положил начало коллекции сожженных книг.

Geoffrey

Смотрит на Алексея, улыбается:

У нас... Нет, Джеффри. У нас то же, что и у вас. Продвижение к дому. Как-то так получилось, что эта дорога ведет через написанные другими тексты, но это, безусловно, только часть пути. Пока же мы движемся от архива к архиву, стараясь не упустить ни одного, в котором были хотя бы какие-нибудь оригиналы.

А с той коллекцией еще предстоит разобраться. Хотя в плане дома это и будет некоторый detour.

Но Защитник, кажется, не возражает. Да и я только-только вышел на исходные позиции...

S.S.

Вы знаете, по моему опыту, организации той коллекции может позавидовать любой Книжник, который жил на свете. Собственно, я и завидую. Очень удобный каталог, стоит только начать распутывать какую-нибудь ниточку, и нужные тома буквально сами ложатся в руки. Достаточно самой небольшой зацепки. Можно сказать, она сама с собой разбирается.

Geoffrey

Смотрит мимо Джеффри на окрестные возвышенности; задумчиво:

Не дразните меня, Джеффри. А то придется совершенно менять маршрут следования, а у меня были другие планы. С возвращением на Остров спешить не хотелось бы.

Сосредоточившись:

У вас есть какие-нибудь полезные связи в Константинополе? Без архива Палеологов вся наша сегодняшняя вылазка окажется пустым предприятием.

S.S.

Тем временем достает из кармана небольшой блокнот и пытается нарисовать символы из увиденных на исчезнувшем свитке, но они забываются при малейшей попытке извлечь их их памяти. Торопливо записывает несколько, ловит взгляд S.S. и, перевернув блокнот, показывает запись S.S.

Алексей "Тихий"

Удивленно рассматривает символы, которые нарисовал Алексей. Медленно:

Алфавит из Voynich Manuscript... Атанасиус показывал его тебе, Леша? ...Откуда?

S.S.

Стамбул? Все, что в этом городе происходит, происходит на базаре. Забавный персонаж по имени сэр Суизин Мустафа д'Эрвиньи держит там лавку древностей. Обратитесь к нему. И принесите что-нибудь... красивое. Он любит серебро. Даже больше, чем золото.

Обернувшись к Тихому:

Еще раз – моя благодарность, Защитник. Мы еще встретимся.

Поймав взглядом записку, приподнимает брови, но ничего не говорит. Перебрасывает ремень сумки через голову и уходит.

Geoffrey

Искренне:

Войнич? Первый раз слышу.

Интересно...

Снова смотрит на значки, окончательно уверевшись, что новых он не вспомнит.

И что это я написал?

Алексей "Тихий"

Проводив взглядом ушедшего Джеффри:

Пойдем потихоньку к машине, я тебе расскажу про Войнича, жену которого ты не можешь не знать, как человек, выросший в России. А написал ты пару слов, в которых я узнаю твое имя, слово "архив" и какие-то еще вещи, которые могли бы показаться знакомыми, если бы ты вспомнил еще немного этих значков.

Идет вперед:

Слушай, у тебя нет с собой... аспирина... м-ммм... еще одной ручки?

Надо будет набросать to do list.

S.S.

Тщетно пытается вычленить свое имя из одинаково непонятных значков.

Одним шагом нагоняет S.S. и протягивет ему свою ручку.

Чувствует, как что-то царапает ему грудь под рубашкой, расстегивает две верхние пуговицы и видит, что плата, которую он носил на шее, раскололась, и на цепочке висит иззубренный обломок. Отрывает полуотвалившийся резистор, который ему мешал, и снова застегивает ворот.

Идет рядом c S.S.

Алексей "Тихий"

Phoenicia Maritima,

December 19, 1997.

Дорогая детка,

Ваше письмо нашло меня в дороге; вокруг нет ничего, кроме смутных воспоминаний о былом могуществе древних цивилизаций. Я сбежал от своих дел в Малой Азии сюда, надеясь найти что-нибудь интересное, плутая от Тира к Сидону, от Сидона к Библу, от Библа по следам Мельхиседека, и так дальше и дальше, пока позволяют аппарации, а там, где они по тем или иным причинам не работают, – разными подручными и подножными средствами.

Путешествие порой становится утомительным, поэтому пишу вам, подложив под письмо камень, а не как в лучшие времена, устроив его в воздухе. Норду не нравится окрестный пейзаж, и он рвется в обратный путь, хотя я пытался соблазнить его намеком на целое семейство сочных мышей, которое обосновалось неподалеку. Всем своим видом этот капризный юнец показывает, что со времен славы Тира и Сидона левантийский климат стал гораздо более засушливым и плохо подходит благородному лесному филину, скольких бы мышей ни родила здешняя земля, напичканная древностями, как удобрениями.

...В дни памяти бесславно погибшего Адониса протекающая неподалеку от Библоса река, носящая его имя, окрашивает свои волны в багровый цвет. Как ни странно, это правда. И это не понравилось ни мне, ни Норду.

В своих странствиях я скрашиваю свои ученые занятия повсеместным размагничиванием попадающихся по дороге новых "магов". Их оказалось довольно много, но они, в целом, безобидны. Все же заниматься этой дезинфекцией немного скучно. Через какое-то время надо будет все-таки оторвать себя от науки и снова заняться политикой. Очень жаль времени.

Норд принесет вам раковину. Мне кажется, в ней есть жемчужина.

Yours,

S.S.

P.S.

Слишком много информации. Я ведь снова забыл главное: все, что сказал Вам Ангел, – правда. От первого и до последнего слова. Не верьте в нее.

S.S.

Scene:

Istanbul, Turkey

December 23, 1997

Сидит за столиком рядом с молодым человеком в кожаной куртке. Отпивает глоток кофе из маленькой чашечки, которая стоит перед ней и начинает постукивать пальцами по столешнице. Смотрит на молодого человека, который нагнулся, чтобы завязать шнурок, с усталостью и легким отвращением. Когда же спутник поднимает голову, встречает его приветливым, чуть вопросительным взглядом.

Bella Mniszech

Что?

Ждем, ждем. Может, сегодня и вовсе не появится. Но рано или поздно должен. Больше негде – только здесь.

В Эфесе упустили, кое-кому за это досталось, теперь все рассчитано. Вот и хозяина я чуть потряс...

Gregory

И как же ты его потряс, Гришка? Странно, что за нами еще не явились...

Как он выглядит, ты его хорошо разглядел?

И этот еще из лучших... Когда-то был свой, а теперь у Крюмменау в шестерках и счастлив.

Bella Mniszech

Ну, как потряс... Обычно. Показал ему, что такое магия. Это, знаешь, на них... на вас, в смысле, действует.

Ухмыляется, тоже делает глоток из чашки Bella Mniszech. Возвращает чашку на блюдце, делает над ней пасс рукавом; она снова полна кофе.

Dark Lord как выглядит? А ты сама не знаешь, что ли? Высокий, волосы черные, глаза тоже. Говорят.

Как у тебя.

Больше я и сам не знаю ничего. Он не любитель светиться – никогда не был. А уж теперь-то...

Но если что, я его почувствую.

Ты-то как? Не страшно?

Gregory

Немного отодвигает свою чашку.

Гришка, Гришка... Маг. Ну почему – такой – и маг, а мне приходится... Почувствует он. Ну, давай – чувствуй.

А я раньше страха родилась.

Хмыкает:

Стра-ашно...

Знал бы ты, что Новые вместе с этим вашим слизняком – это так, детские игры по сравнению с моим заказчиком. Но с Хорстом у меня еще свои счеты. Ставка высока, но если выживу... Я живучая.

Bella Mniszech

Неплохо ты выглядишь сегодня. Хорошо бы, чтоб не зря.

Оглядывается.

Ну и погода. Дождь этот непрерывный...

А если и не придет он, тоже хорошо. Завалимся куда-нибудь. На танец живота смотреть.

Опирается локтями о стол, подается вперед.

Ты... Что же...

Gregory

22:04:39

Танец живота. Действительно. Какая-то туристическая идиллия: тепленькая компашка соберется и завалится смотреть...

Эээ... Да ты совсем бледный, и испарина...

Вот только этого мне не хватало, Матка Боска, чтобы он здесь у меня вырубился. И с чего? Только... только странно его крючит... Черт, сквозняк что ли?

Начинает оглядываться, медленно и очень осторожно ощупывая взглядом столики, витрины, поворачиваясь к двери и расправляя плечи.

Bella Mniszech

Хрипло:

Говорил же... Почувствую. Ну, говорил?

Держись, Мнишек. Вон он – к хозяину прошел. Да не оборачивайся ты. Куртка замшевая, тонкая, серебр... серая, кажется. И сухая.

Тебе-то, я смотрю, все равно, что Властелин, что еще кто. Твое счастье. Пожалуй, правильно, что именно тебя на это дело кинули. Тебе не так...

Ну, все. Я... ушел. Будем за тобой следить, понятное дело. Если что – сигнализируй. Подхватим.

Удачи.

Встает, немного пошатываясь, и выходит.

Gregory

Входит в заведение, быстро окидывая взглядом присутствующих. Направляется к стойке, останавливается у высокого прилавка спиной к залу и чего-то ждет.

S.S.

Не оборачивается на уходящего Gregory.

Не чувствую... Еще как не чувствую. Как будто приморозило. И слинял, гнида. Теперь работать. Работать.

Выпрямляет спину. Откидывает голову немного вбок. Смотрит на стойку.

Bella Mniszech

Поджидает хозяина, нетерпеливо барабаня пальцами по стойке. Полуоборачивается к залу, смотрит мимо сидящих людей в окно отсутствующим взглядом. Снова отворачивается к стойке. Дождавшись выбежавшего хозяина, вступает с ним беседу.

S.S.

Да... Конечно, он. Хорош. Слишком хорош для Dark Lord. Впрочем, не мне судить. И куртка сухая. Да, Herr Woland, вы верно описали этого человека. Даже со спины видно... и в джинсах...

Достает из пачки, лежащей на столике, сигарету Gauloises без фильтра, щелкает тяжелой зажигалкой и легким жестом кидает ее на стол. Выпускает дым через ноздри.

После секундного колебания отпивает немного густого кофе, и только потом медленно поднимает глаза на человека у стойки. Смотрит на него, чуть прищурившись.

Bella Mniszech

Скептически выслушивает торопливый лепет хозяина, останавливает его жестом. Говорит ему что-то еще тише и медленнее, чем прежде. Выдерживает паузу, во время которой хозяин хватается за стойку и начинает под нее оседать.

Снова что-то говорит и отсылает хозяина за какой-то вещью внутрь заведения. Разворачивается к залу, опираясь локтем о стойку. С некоторым интересом останавливает взгляд на курящей женщине в длинном черном пальто.

S.S.

Посмотрел, наконец. Манеры аристократические...

Ничего, Herr Woland, ничего, я-то не сбегу, как Гришка. Так. Действуй. Срочно. Сейчас ведь отвернется.

Снова поднимает глаза на мужчину. Задумчиво крутит опал на левой руке, потом вдруг резко встает и замирает.

Ну, давай. Что ты теперь скажешь?

Bella Mniszech

Не двигаясь с места и глядя на поднявшуюся девушку без особого интереса; негромко:

Вы что-то хотели мне сказать, miss?

S.S.

Вам?

Остается на месте и не меняет позы.

Ты мне сейчас сам все скажешь, Kochany.

Что-то мне не кажется, что он примет меня за профессионалку.

Bella Mniszech

Вежливо, но по-прежнему не сводя взгляда с женщины:

Ah, простите. Мне, видимо, показалось.

Поворачивает голову по направлению к вбегающему хозяину, протягивает руку, не глядя, забирает у него какой-то небольшой сверток и кладет во внутренний карман куртки.

Оставляет в руке у хозяина что-то, отчего тот со второй попытки все же оползает под стойку. Коротко кивает и направляется к двери.

S.S.

Черт. Быстро. Думать. Не бежать же за ним.

Когда мужчина проходит мимо ее столика, говорит спокойно, все так же не меняя позы.

Впрочем... Давайте я скажу это вам.

Bella Mniszech

Замедляется и, довольно явно дав себе время на раздумье, все же останавливается возле столика женщины в черном пальтo:

Пожалуй, мне интересно будет понять, на каком слове вы поставили ударение в своей фразе, miss. На слове "это" или на слове "вам".

Скажите же – это – мне.

S.S.

Я – вам – это – предложу.

Ну, давай, посмотри на меня... Посмотри на меня внимательно. Ты не можешь не подумать, что я вдруг предлагаю тебе...

Bella Mniszech

Задумчиво разглядывает незнакомку с кончиков ее сапожек на шпильках до верхней пуговицы на белой сорочке мужского покроя:

Вы не похожи на даму, которая предложила бы мне что-либо, чего я не смог бы найти сам. Впрочем, внешность бывает обманчивой...

Быстро оглядев лицо девушки, останавливает взгляд на седой пряди в ее длинных черных волосах, забранных в хвост на затылке.

Хм-ммм... А может быть, и похожи. Время на месте не cтоит.

...Присядете?

S.S.

Опускается на тот же стул, где сидела раньше. Достает из пачки еще одну сигарету, закуривает:

Вам так часто предлагают приобрести семейные реликвии? Или вы их легко достаете сами?

Сели. Молодец, Белла. Держись.

Bella Mniszech

Берется за спинку стула, стоящего напротив незнакомки через столик, чуть наклоняется вперед.

Вы распродаете наследство? Извините, кажется, вы обратились не по адресу. Антикварные ряды находятся вверх по улице, на Крытом Базаре.

Доброжелательно:

У меня же, скажу вам по секрету, нет никакой личной нужды в семейных реликвиях. Они мне достались легко и без всякого труда.

Принимается изучать плоский опал в перстне незнакомки.

S.S.

Так вас не интересуют редкие документы? А что же вы тогда делали в этом месте? Вы же пришли сюда за какими-нибудь рукописями Палеологов, или царя Василия, а кофе здесь пьют только туристы...

Продолжая смотреть так же прямо перед собой, затягиваясь:

И сядьте. Пожалуйста. Я не привыкла смотреть на собеседника снизу вверх. И не меняю своих привычек.

Bella Mniszech

Отпускает стул, медленно обходит стол, останавливается за спиной женщины, разглядывая ее бархатную перевязку для волос.

Документы? Документы. Вы меня отчаянно заинтриговали. В особенности своим решительным тоном...

завершает обходить стол и c явной неохотой опускается на стул перед незнакомкой

...рассказом о своих привычках общения и восточноевропейским акцентом.

То есть, вы – не турист. Уже хорошо. Потому что я – не покупатель документов, хотя по каким-то причинам и мог вам показаться таковым.

S.S.

Задумчиво улыбается, глядя на свое кольцо.

Ну что вы. Я как раз туристка. Точнее, стараюсь ей быть. Иногда. Я же пью кофе.

Как же он тихо ходит... кругами. Ну, давай теперь в глаза тебе посмотрим.

Поднимает лицо. С легким вздохом:

Только давайте не будем обсуждать мой польский акцент и хриплый голос. Вы не похожи на любителя банальностей.

Bella Mniszech

Рассеянно:

Я пока вообще не уверен, что готов хотя бы что-либо с вами обсуждать.

Если беспрерывно курить, голос неизбежно перестанет звучать, как хрустальные колокольчики. Потом испортятся зубы... Потом, когда внезапно кончатся сигареты, – характер.

Снова сосредотачивается на незнакомке:

И все же, вы нашли в моем лице благодарного слушателя. Так какие же документы вы хотите предложить на продажу и почему решили, что мне нужны именно ваши документы?

S.S.

Вы также не похожи на активного члена общества по борьбе с курением.

В глаза лучше было не смотреть. Глубоко, слишком глубоко. Знобит. Это азарт, Белла, азарт...

Я не искала... Может быть вам повезло, благодарный слушатель? У меня есть дневники. Дневники моей пра-пра-пра... Впрочем, это неважно... бабки.

Bella Mniszech

Слегка наклоняет голову вбок.

Что, стало прохладно? Ну, ничего, сейчас мы разойдемся друзьями, и потеплеет. Кашемир должен помочь...

Немного насмешливо:

О, да. Мне, по-видимому, повезло. Ваша фамилия случайно не Сенкевич? Что же, ваша прабабка написала что-нибудь о том, как надо отвечать на вопрос Quo vadis?

Пока довольно умело... но, похоже, наугад...

Какое интересное лицо. И совершенно новое, вот уж не думал.

S.S.

Смотрит на собеседника серьезными глазами, едва улыбаясь.

Нет. Вы не угадали. У меня другая фамилия. Но, поскольку вы не представились, то не представилась и я. Откуда же вам знать, как звали мою бабушку? А дневники эти могут ответить на массу других интересных вопросов, на которые не просто найти ответы даже...

Матка Боска, ну отведи взгляд, и делай что-нибудь, а то он долго с тобой сидеть не будет. Пора цеплять. Ну хоть на что-то информация Хорста должна сгодиться. Только осторожненько. Ласково, kochany, нежно.

Продолжает, не меняя тона, после едва заметной паузы:

в архивах Ватикана.

Bella Mniszech

Обезоруживающе улыбается:

Хорошо. Сколько вы хотите за свои дневники? Мне, видите ли, некогда.

Лезет во внутренний карман.

S.S.

Никак не выдает своего удивления. Смотрит немножко мимо собеседника в глубокой задумчивости. Пальцами тихонько гладит зажигалку на столе.

А ты чего ожидала? Что он за тобой на край света побежит? Думай, господи, думай, второго шанса не будет. Крюмменау надо сдавать, это понятно. Но не так же... Рискни. Страшно, но рискни.

Слегка вздрагивает, выходя из задумчивости, и смотрит на незнакомца, стараясь не выдать своей грусти.

Нет-нет, что вы. Не надо. Тем более что вы спешите. Понимаете, это очень дорогая вещь. Просто дорогая вещь и дорогая для меня. Мне бы не хотелось расставаться с ней вот так, на бегу... Я надеялась, что вы заинтересуетесь, мне говорили...

Проводит ладонью по лбу, поправляя прядь. Улыбается.

Простите.

Bella Mniszech

Достает из внутреннего кармана какую-то записку, одной рукой складывает ее на столе в конверт. Устраивается на стуле поудобнее.

Вдумчиво:

Должен ли я сделать вывод, что не на бегу вы расстанетесь с этой дорогой вещью с большей готовностью? Простите за памятливость, но минуту назад вы только подножку мне не подставили, чтобы предложить эту столь дорогую для вас вещь, о которой сейчас так наглядно загрустили.

Довольно высокий класс. И что-то еще...

Методически возвращается к началу мысли.

Итак. Вы говорили, что таких документов не достанешь в архивах Ватикана.

Пожимает плечами:

Есть много мест, где можно чего-нибудь не найти; вам, видимо, стоит обратиться к архивистам. Впрочем, помочь с этим, увы, не смогу – я здесь вовсе по другим делам.

Let's play.

Впрочем, разговаривать далее, не представившись, делается уже неприличным. Мое имя Francis Daimon, но, полагаю, что называю его вам исключительно в целях придания нашему разговору некой завершенности. Впрочем, если уж мы с вами застряли здесь, пережидая дождь... закажете что-нибудь?

S.S.

Замечает, что ее сигарета почти догорела и обжигает пальцы. Тушит ее в пепельнице и немедленно закуривает новую. Выпускает дым с явным наслаждением.

Вы забыли спросить, как зовут меня, Francis... Меня зовут Белла. Мнишек. А бабку, которая пра-, звали Марина.

Откидывается на спинку кресла и говорит негромко, как будто в сторону:

Я не очень доверяю архивистам... и историкам.

Улыбается легко и радостно, глядя в лицо S.S.

Давайте я ничего не буду заказывать, а то вы еще вздумаете прочесть мне лекцию о вреде кофе или сладкого. А зеленых салатов с обезжиренным соусом здесь не подают.

Снова отворачивается и смотрит за окно. Почти шепотом:

Кажется, действительно дождь...

Bella Mniszech

Не спуская взгляда с Беллы Мнишек, тоже тихо:

Вы правы. Дождь.

Недолго помолчав:

...Какая жалость, Белла, внучка Марины... Мне так хотелось прочесть вам еще пару лекций. Но вы сказали, что вам что-то такое обо мне говорили, и я уже не буду допытываться, почему вы решили предложить именно мне драгоценные дневники своей авантюрной прародительницы.

Надеюсь, что те, которые вам что-то там говорили, упомянули, что я неплохо плачу. За дневники. Подумайте об этом. А я подумаю...

...интересуют ли меня ваши черные глаза и некрашеные губы так, как вам бы этого хотелось...

...подумаю... об особенностях наследования черт характера, способностей и окраски волос.

S.S.

Снова смотрит за окно, потом выпрямляется и опускает ладони на стол.

Смешно. У моей бабки действительно была седая прядь, которую она закрашивала. Дура.

С легким вздохом, серьезно:

Вы задаете непростые вопросы, Francis. Да, я догадываюсь, что вы неплохо заплатите. Я, правда, думала об этом, когда вообще решила расстаться дневниками. Не думаю, что вам это интересно. Но постараюсь объяснить: просто приходит момент, когда надо от чего-то избавиться.

Едва улыбается, стараясь вернуть разговору некоторую живость:

Но раз вы были так любезны, что не стали читать мне лекции о здоровом образе жизни, то я в ответ не буду вам рассказывать о том,

задумчиво:

как коротка и странна бывает эта самая жизнь...

Ну что же ты делаешь, Белла? Что ты делаешь? Куда тебя тянет? Ты же работаешь, должна. По канату. С ним, кажется, иначе не получится...

Добавляет, глядя в уже совсем темное окно.

Вы решили купить у меня дневники?

Bella Mniszech

Удивленно:

Я? Дневники Марины Мнишек? Почему бы и нет.

И еще я решил, наконец, выяснить, почему почти все шпионы, с которыми сводит меня жизнь, оказываются женщинами. Видимо, я заслужил это своим временами совершенно аскетическим образом жизни... так.

Кажется, да, решил. Купить их у вас. Припоминаю: именно дневников Марины Мнишек я не нашел в архивах Ватикана. И в библиотеке имени какого-то Ленина в Москве. И много еще где, где упорно искал их и только их.

Давайте же сюда, наконец, драгоценные бабкины дневники, и я, по крайней мере, смирюсь с этими вашими ужасными сигаретами. Ведь это наше с вами стамбульское сидение может засчитаться за "не на бегу"?..

S.S.

Так. Соберись, Белла, соберись. Это, только начало. Быстро проводит тыльной стороной ладони по щеке.

К сожалению, Francis, дневников у меня с собой нет. Я, естественно, не буду их носить собой... Нет-нет, не из-за каких-то шпионских предрассудков – просто они слишком тяжелые.

Так. Swiеta matka, если мы сдвинемся дальше, то Новых я буду сдавать долго. С наслаждением. И они мне будут за это платить. Не так ли, господин Крюмменау?

Делает нерешительный жест:

Хотите, я их принесу?

Хочет взять из пачки еще одну сигарету, но обнаруживает, что пачка пуста. Сминает пачку в кулаке и бросает на стол.

Ну вот. Сигареты кончились.

Bella Mniszech

Еще раз окидывает взглядом тонкую фигуру Беллы Мнишек.

Хочу. Принесите. Если это не тяжело. Носить тяжело, а принести – это ведь совсем другое дело, не так ли?..

...Ah. Сигареты.

Щелкает пальцами, в руке у него оказывается пачка сигарет Gauloises. Секунду раздумывает, глядя на сигареты, отрицательно качает головой, чуть взмахивает рукой, пачка снова пропадает. Делает знак хозяину подойти.

Ну вот. Сейчас будут сигареты, а после них, вероятно, и дневники, так?

S.S.

С удивлением и азартом смотрит на метаморфозы пачки сигарет.

Может быть, дневники тоже появятся? Легко? А потом так же исчезнут? Все-таки мне было бы жалко, чтобы они исчезли из моей жизни так... просто.

Магия. Вот это – магия. Хотя казалось, что уже насмотрелась. Это, пожалуй, и Гришка умеет. Только пыжится, тужится, бормочет и палкой своей машет. А он так легко... невероятно.

Не удерживается и говорит, улыбаясь:

И как вы это делаете, кстати? Похоже на... фокусы.

Bella Mniszech

Чуть морщится:

Вам показалось. Табачная депривация. Две секунды без никотина, и вы, как говорят мои соотечественники, "видите вещи". Я ничего не делаю.

В ближайшие несколько часов, по крайней мере. Разве что вот это. Смотрит в петлицу на отвороте пальто Беллы Мнишек. В петлице появляется маргаритка.

А вы что же, верите в магию? Простите – в фокусы? Впрочем, потомок Марины Мнишек...

встает, подходит к Bella Mniszech, помогает ей встать, отодвигая стул

...должен знать кое-что о фокусах, да. Вы мне расскажете? В качестве бесплатного приложения к тяжелым и далеким дневникам?

Вкус у вас, пани, безупречный. Телосложение – тоже.

S.S.

Мне показалось? Возможно. Однако мне придется вас разочаровать, о магии я знаю ровно столько же, сколько и о здоровом образе жизни.

Небрежно поправляет тяжелые волосы на затылке. Едва касается пальцем лепестка маргаритки. Поднимает глаза на S.S. и тут же снова опускает.

Какой же он высокий... Но о магии лучше не надо. Не надо о магии. Сейчас. Ничего, скоро, уже совсем скоро, я буду знать...

Bella Mniszech

Забирает у подскочившего хозяина сигареты, кидает их во внешний карман пальто Bella Mniszech.

Ну вот, на ближайшие полчаса вы обеспечены нездоровым образом жизни и хорошим настроением. Застегивайтесь плотнее. Да... и шею, шею тоже закройте... и все то, что у вас расстегнуто... иначе мне придется отбивать вас от перевозбужденных толп турецких мужчин, которые традиционно любят полонянок, даже темноволосых.

Указывает на выход.

Пойдемте же. Я внезапно осознал, что моя жизнь потеряет смысл, если в ней не окажется дневников Марины Мнишек.

S.S.

Наматывает на шею широкий кашемировый шарф:

Вы хотите сходить со мной за дневниками? Спасибо. Может, стоит взять такси – ваша роскошная куртка промокнет...

Bella Mniszech

Пропускает Беллу Мнишек вперед к выходу.

Правильно, Белла, правильно... Если что-то и стоит беречь в этой жизни, то роскошные пальто и куртки. Те же, кто находятся внутри них, приложатся.

...Вы остановились в азиатской части города? Увы, мне теперь придется сопроводить вас, потому что я не люблю иметь дело с промокшими под дождем дамами и редкими документами. Резко падает сохранность.

Открывает дверцу и усаживает Bella Mniszech в подлетевшее такси.

...Ну что, Dark Lord, не боишься соскучиться?..

S.S.

С ним иногда так легко, как будто это совсем... совсем не то, что на самом деле, не работа.

Богатый бережет... Ох, эти восточноевропейские поговорки. Будем считать, что мы – бедные. Да нет, ни Босфор, ни Золотой Рог пересекать не придется... Я сейчас остановилась у старого друга семьи... Милейший человек, торгует коврами, мехами и прочим антуражем. Вот прямо при магазине у него есть небольшая комната...

шутливо вздыхает:

Что еще нужно простой туристке?

Называет адрес шоферу.

Здесь близко, вы не успеете заскучать в пути.

Bella Mniszech

Кладет руку на спинку сиденья и оборачивается к Bella Mniszech.

Странным тоном:

Вы мне поможете? Не заскучать в пути?

S.S.

Нет, Белла, так не бывает. Легко – не бывает. Просто не бывает. Меня предупреждали. Впрочем, и так видно.

Достает из пачки сигарету, но не закуривает, а вертит ее в руках.

Вы хотите, чтобы я вспомнила еще парочку восточноевропейских поговорок?

Bella Mniszech

Забирает сигарету у Bella Mniszech, достает из внутреннего кармана ее пальто зажигалку, ухитрившись едва задеть только ее шарф, прикуривает сигарету и возвращает ее прямо в губы Bella Mniszech.

Я почти ничего не хочу от вас, дорогая Белла. Кроме дневников вашей прабабки и еще, пожалуй, того, чтобы вы выкурили очередную сигарету.

S.S.

Холодно – Горячо. Только тут не детские игры.

Некоторое время курит молча, глядя за окно.

Задумчиво:

Смотрите, как свет фонарей отражается на мокрой мостовой... Мы, кажется, почти приехали.

Bella Mniszech

Свет. Только не на мостовой он отражается, а в глазах.

Почему вдруг маглская женщина?.. Для контраста?.. Приходится признать: контраст освежает...

Вам идет курить. Если бы я не думал, что вы просто нервничаете, то мог бы с чистой совестью сказать, что запах табака удачно дополняет запах ваших духов. Впрочем, понервничать тоже есть отчего.

Выходит, помогает выйти Bella Mniszech и расплачивается с водителем.

Где же ваш притон, Белла? Ведите меня прямиком в засаду.

S.S.

Понервничать? Нет-нет, ни в коем случае. С чего бы?

Плохо. Если он видит, то плохо.

Останавливается, поворачивается к Francis Daimon и после паузы все-таки поднимает на него глаза:

Запомните, Francis, женщины из рода Мнишек не нервничают.

Врешь, Белла, врешь. Себе врешь. Думай, головой думай. Помни, что тебе обещали.

Отворачивается и молча идет к невысокому белому домику с неосвещенной витриной.

Bella Mniszech

Остается на месте, делая знак водителю ждать. В спину Bella Mniszech:

Я запомню, милая Белла, запомню. Возвращайтесь поскорее со своей реликвией, а я подожду вас здесь. Мой параноидальный допуск про засаду вы опровергать не стали, так что я уж лучше, знаете ли, поберегусь от греха.

Достает из внутреннего кармана сигареты Sobranie Black, прислоняется к дверце такси и закуривает, разглядывая небо.

S.S.

Не оборачиваясь на Francis Daimon, достает ключи, отпирает дверь, делает полшага внутрь и незаметно прислоняется лбом к дверному косяку.

Кажется у меня дрожат руки.

Я думала, что вы пошутили. Вы же шутите, верно? Кому захочется рассматривать дневники при неверном свете фонаря.

Что же делать? Соберись. Ну не на чашечку же кофе мне его звать.

Bella Mniszech

Выбрасывает сигарету, открывает дверцу, готовясь сесть рядом с водителем.

Холодно:

Скажите мне что-нибудь, чтобы я не уехал, дорогая Белла. Или сделайте. Вы теряете мое внимание. Я не стану гоняться за вами по этому дому. Дождь на меня не капает, и я отлично вижу в темноте.

S.S.

Делает непроизвольный шаг в сторону машины. Останавливается и взглядом следит за гаснущим окурком. Говорит очень неуверенно и почти без выражения:

Неужели, вы хотите сказать, что проделали весь этот путь, чтобы уйти "не солоно хлебавши"? Однако – вольному воля.

Кажется, я перевыполнила план по поговоркам и колориту. Вот сейчас ты проиграешь, Белла, и единственное, что тебе останется, – петь частушки Хорсту.

Решается и делает еще один шаг в сторону такси. Внимательно смотрит на Francis Daimon:

Вы курите?

Bella Mniszech

Уже нет.

Захлопывает дверцу такси, отпускает водителя и подходит к Белле Мнишек.

Таинственно:

Те, кто вам про меня что-то говорили, видимо, не предупредили вас, что я могу проделывать порой и не такие пути, и не в столь приятных компаниях, как компания неотразимой польки, именно с целью уйти вот так, как вы это изящно обозначили.

Некоторое время что-то высматривает в глазах Беллы Мнишек, затем делает шаг вперед, заставляя ее отступить в дом. Закрывает за собой дверь. Внутри довольно просторного холла дома заканчивает мысль:

Все это потому, дорогая Белла, что процесс зачастую бывает интереснее результата.

S.S.

Продолжает стоять лицом к Francis Daimon, не двигаясь.

Ну, Новых я, сдам. Обязательно. Самое смешное, что их деньги я, считай, уже отработала. И мальчики уже на стреме. Пусть сами разбираются.

Только вот инструкторов было много. И этого он мне не говорил.

Я не совсем понимаю вас, Francis. Почему так таинственно?

Bella Mniszech

Не понимаете?

Легко вытряхивает Bella Mniszech из пальто, разворачивая ее от себя и роняя ее пальто на покрытый толстым ковром пол.

А нужно ли понимать? У нас с вами есть историографическая цель, а я просто сопровождаю ее посторонними разговорами, чтобы вас отвлечь.

Снимает с Bella Mniszech шарф, роняет его на ее пальто, обходит ее и толкает внутреннюю дверь из прихожей.

От историографии и архивистики.

...Прошу?

S.S.

Проходит внутрь достаточно большого помещения. В темноте почти не видно обстановки; в произвольных местах лежат сложенные в кипы меховые шкуры и стопки ковров.

Немного поколебавшись, садится на одну из стопок, ищет сигареты и зажигалку, но не находит.

Благодарю, вы действительно отвлекли меня от историографии и архивистики.

Тяжело. Вдруг очень трудно.

Вы включите свет, раз вы так хорошо видите в темноте? Я не помню, где выключатель.

Bella Mniszech

Оглядывается в темноте, находя взглядом несколько арок, завешенных богатыми драпировками. Разглядывает силуэт Беллы Мнишек, на которую падают неверные блики света с улицы. Подходит к окну, закрывает шторы. В полной темноте, не пытаясь разрядить напряженное молчание словами, находит выключатель, включает свет, который слишком ярко освещает большую комнату, заваленную роскошными коврами, мехами и какими-то еще экзотическими товарами, запах которых выдает в хозяине поклонника кальяна.

Недовольно морщится от резкого света и быстро выключает его. Проходит к конторке в углу, зажигает на ней антикварного вида масляную лампу.

...Пришла пора курить?

Снимает куртку, разматывает шарф, достает свои сигареты и демонстрирует их Bella Mniszech.

Идите сюда, я научу вас курить то, что вам пойдет.

S.S.

Легко встает с ковров, и идет к Francis Daimon.

Что это?

Bella Mniszech

Быстро подходит Bella Mniszech, подхватывает ее за талию и сажает на накрытый одним из ковров стол. Упирается коленом в столешницу и жестко удерживает свою добычу, не давая ей шевелиться.

Наклоняется к уху Bella Mniszech:

Ну и в каких же коврах... или мехах... запрятан дневник вашей бабушки, Ma Belle?

S.S.

Руки... Какие руки... Головой, Белла, головой...

Вы так хотели научить меня курить?

Пытается сделать какое-то движение; насколько это возможно, поворачивает голову. Взглядом упирается в миниатюрный вензель "S.S.", вышитый серебром в углу кармана рубашки.

У вас красивая рубашка, Francis. Я люблю черный шелк. И какой на ней интересный вензель...

Bella Mniszech

Проводит правой рукой по волосам Bella Mniszech, освобождая их от бархатной перевязки, скользит пальцами по ее шее сзади, передвигает руку вперед и вниз до того места, где ее белая сорочка застегнута на пуговицу. Чуть медлит, но, видимо, решает не трогать ни первую, ни остальные пуговицы. Продолжает движение вниз, пока не упирается в пояс ее брюк. Двигает руку дальше, вытаскивая сорочку и исследуя ее пояс. Обнаруживает сзади на поясе нож и отстегивает его.

Хм-ммм... Похоже, Ma Belle, вы меня все же обманули. Дневник бабушки уже был опубликован. А вот этим вы, вероятно, планировали разрезать в нем страницы?..

Давайте, так я буду учить вас не курить, а занимать свои руки и рот как-нибудь иначе, м-ммм?

S.S.

Встряхивает волосами. Смотрит на Francis Daimon чуть прищурившись, практически спокойно.

Не отводя взгляда, пальцами проводит по руке Francis Daimon, доходит до запястья и нащупывает много маленьких пуговичек на манжете. Начинает расстегивать первую из них.

Где вы видели польку без ножа? С этой фамильной реликвией я не расстаюсь никогда.

Давай посмотрим, на что мы способны. Белла тоже может показать высокий класс.

Мне кажется, я умею занимать свои руки.

Bella Mniszech

Стряхивает руку Bella Mniszech со своей и захватывает ее волосы, чуть наклоняя ей голову назад. Наклоняется над ней, глядя прямо в глаза.

Тихо:

Если вы станете проявлять инициативу в чем-либо помимо... историографии... или курения... Ma Belle, я лишу вас возможности двигаться вовсе. И ваших криков здесь никто не услышит.

Вы готовы выступить в роли мученицы?.. И тогда мы с вами оба увидим польку без ножа, раз уж других фамильных реликвий на ней не оказалось.

...Что за спутник был с вами в кофейне?

S.S.

Роль мученицы – не мое амплуа, Профессор. И кричать я не собираюсь.

Но мы можем продолжить наши игры. Проявляйте инициативу. Мне нравится.

Выгибается слегка вперед, кладет руку себе на талию, накрывая руку S.S.

Спутника зовут Гриша. Хороший мальчик, новенький...

Давай. Давай, взгляд не отводи.

Bella Mniszech

Улыбается:

Умница. Когда то, что вы говорите, будет совпадать с тем, что я знаю, вы будете получать приз. Я знаю, что ваш "мальчик" – новенький, вы знаете мое научное звание. Поэтому...

кладет руку Bella Mniszech ей на грудь, заставляя расстегнуть верхнюю пуговицу.

...потренируйтесь на себе, Ma Belle. А я посмотрю, чему вы научились в этой вашей Польше.

Отпускает Bella Mniszech и делает полшага назад, не спуская с нее глаз.

S.S.

Говорит, медленно расстегивая пуговицы своей рубашки одной рукой. Другой рукой опирается на стол, накрывая нож.

Мне кажется, что вы не слишком высокого мнения о Польше, а зря.

Оценивающе смотрит на Francis Daimon.

Значит, про Новых он все знает, тем лучше. Только ведь не в них дело... Но об этом не думай.

У вас много пуговиц на рубашке... и на манжетах... Я могу расстегнуть и их. Мои слишком быстро закончились.

Bella Mniszech

Бесстрастно обозревает Bella Mniszech, не двигаясь с места.

Мне пока нет дела до Польши, представьте себе. Вам удалось заинтересовать меня гораздо больше вашей Родины.

И вы, похоже, не поняли, Ma Belle. Расстегивание пуговиц – не то, ради чего я провожу здесь с вами эти ночные минуты.

А вот почему мне вдруг стали предлагать прекрасных польских женщин, которые столь явно не принадлежат к магическому сообществу, – действительно интересно. Или это вы сами... проявили – инициативу?.. Зачем?

S.S.

Профессор, вы перестаете быть галантным... Это очень прискорбно. И вы все-таки потратили несколько своих драгоценных минут на расстегивание пуговиц... моих. Впрочем, будем справедливы – вы всего лишь наблюдали за процессом.

Ты нервничаешь, Белла? Еще рано. Еще успеешь. Нож под рукой. Греет. Он теплый.

Отвечает бесстрастным взглядом.

Меня нельзя предложить. Меня можно нанять. Сразу нескольким нанимателям.

Bella Mniszech

Тихо:

Отлично.

Отходит еще на шаг назад.

За галантностью вам придется возвращаться в Польшу или во Францию, Ma Belle. Мы же с вами продолжим наши не вполне историографические игры в вопросы и ответы, от исхода которых будет зависеть ваша жизнь.

Обходит стол, медленно опуская рубашку с плеч Bella Mniszech, проводит рукой по ее руке, накрывающей нож.

Кто же конкретно нанял вас и вашего спутника, прекрасная полька?

S.S.

Старательно беззаботно:

Ах, от чего только не зависит моя жизнь... и от кого

Профессор, вы прекрасно знаете – кто. Не заставляйте меня разочаровываться в вас. Мне кажется, что вы знакомы с этим господином, лично.

Не двигается с места, не поворачивает головы. Плотно прижимает руку с ножом к столу, пытаясь удобнее удержать его в ладони.

Ты возьмешь его потом. Еще минуту. Еще не время.

И почему у нас игра в одни ворота? Откуда у вас такой вензель, Профессор?

Bella Mniszech

Возвращается на свое место напротив Bella Mniszech, скрещивает руки на груди:

Плохо, Ma Belle, плохо. Вы не говорите простые вещи, значит, придется вынимать из вас сложные. Но не будем спешить, тем более что вы нешуточно испугали меня перспективой вас разочаровать.

Придется вас переместить отсюда, как бы мне ни хотелось позволить вам одеться и вернуться в вашу Польшу целой и невредимой.

Снова натягивает на Bella Mniszech рубашку и застегивает ее.

Вензель совпадает с моими инициалами, и вам это прекрасно известно... Или вам нужно имя мастерицы, которая его вышивала?

S.S.

Дрянь. Но только не так просто. Нет. Со мной тоже не бывает просто. Ты еще не знаешь этого, kochany. Но сейчас узнаешь. Беллу. Мнишек.

Для сложных вопросов и дальних дорог, дорогой Северус, еще рано. Мы могли бы договорить и здесь...

Впрочем, давайте расстанемся друзьями. Я поцелую вас, на прощанье.

Вскакивает со стола. Оказывается перед S.S. Острие ножа утыкает ему в сердце. Другой рукой обвивает его шею. Поднимает лицо и встречается взглядом с S.S. Все-таки не целует. Замирает.

Bella Mniszech

Улыбаясь:

О... хотя бы что-то в моей жизни происходит в первый раз. Поцелуй, вырванный под угрозой смерти. Извольте же.

Приближается к Bella Mniszech, не обращая внимания на нож, и целует ее, прокусывая ей нижнюю губу до крови.

...Будете вести себя хорошо, м-ммм?

Не отстраняясь, очень ласково:

И давайте пока без имен, прекрасная полонянка. Не заслужили.

S.S.

Тяжело дыша, отступает на шаг. Не опускает взгляда. Крепко сжимает нож в руке.

Руки дрожат... Господи, как дрожат руки... Нож скользкий...

Вытирает тыльной стороной ладони кровь с губ.

Я... не... умею ... хорошо...

Bella Mniszech

00:02:33

Смотрит на губы Bella Mniszech, не двигаясь с места:

Алый рот идет вам, Ma Belle. Впрочем, красота не дается без боли... и без боя.

Вы хотели только вырвать у меня поцелуй, или ваши заказчики имели в виду какое-то продолжение этих предварительных ласк? Как я понял, убийство в ваши личные планы не входило?

Немного отступает назад.

Впрочем, довольно вопросов. Я готов расстаться с вами по-дружески. Потому что нанимаемых за деньги женщин не могу воспринимать иначе.

S.S.

Вскидывает голову. Дышит глубоко, но достаточно ровно.

Давайте считать это искренним порывом. А моим заказчикам нет дела до моих страстей, Профессор. Их интересует совсем другое.

На секунду опускает глаза и смотрит на пятна крови на своей белой рубашке.

Снова поднимает взгляд.

Постарайся дышать ровно, Белла. Ты еще не проиграла.

Иначе?

Bella Mniszech

Приближается:

Ну что же вы, пани... где же ваша шпионская сноровка?.. Профессионалам не должно быть обидно, когда их называют профессионалами.

Протягивает правую руку и с небольшим усилием вынимает нож из руки Bella Mniszech, тем же движением разворачивая ее к себе спиной. Крепко удерживает, нежно говоря на ухо:

Если направляешь клинок человеку в сердце, надо стараться, чтобы он не скользил по ребрам. От этого остаются некрасивые пятна на красивой одежде. У вас ведь хороший обоюдоострый нож...

Проводит тыльной стороной руки с зажатым в ней ножом по щеке и шее Bella Mniszech, после чего начинает разрезать на ней спереди сорочку.

Все же не судьба вашей рубашке выйти из этой истории столь же целой, как вы сами, не правда ли?

S.S.

Внимательно смотрит на руки S.S.

Тихо:

Вам не судьба обидеть меня. Не судьба... Судьба – дама с причудами...

Если я хочу убить – я убиваю.

Руки... Какие у него руки... Об этом тебя не предупреждали.

Bella Mniszech

00:06:51

Чуть отвернувшись, кидает нож в портрет Ататюрка на стене. Нож втыкается тому в горло.

Слегка отстранившись, но не отпуская Bella Mniszech:

Я стараюсь не обижать женщин, Ma Belle, это недостойно.

C некоторым интересом:

...И что же, утверждение о желании и убийстве касается всех ваших желаний?

S.S.

Все гораздо сложнее, Профессор. Но вы правы – идти я буду до конца. Вот только, где этот конец...

Красивый бросок.

В тон S.S.:

Профессор, почему вас так интересуют мои желания? Меня, например, интересуют ваши.

Bella Mniszech

Снова опускает голову к плечу Bella Mniszech:

Дело в том, Ma Belle, что мне любопытно, где кончается заказ и начинается ваш личный интерес. Или любопытно сделать так, чтобы они сменили друг друга.

Разворачивает Bella Mniszech лицом к себе, держа ее за талию:

Уже пора мне понять, что именно вам от меня надо. Надо, потому что в этом состоит ваше задание, и потому что оно в этом – не состоит.

Что ж – будем вынимать из вас признания? Медленно и со вкусом? Готовы, или – отпустить?

S.S.

Приближается вплотную к S.S. Говорит очень тихо.

Mне дали очень простое задание, а вот со временем не поскупились – вся ночь на один вопрос... Мне же лично очень интересно с вами. Так что медленно и со вкусом – меня вполне устроит.

На секунду поднимает глаза, как будто хочет сказать что-то еще, но не говорит.

Bella Mniszech

Передвигается с Bella Mniszech чуть дальше от света

...Что же, и никакого сопротивления? Трепетная покорность лани? Одна неумелая царапина, немного дерзостей – и все? Мы переходим к классическим беседам такого рода?

Продолжает перемещать Bella Mniszech в угол, заполненный коврами и мехами, по дороге освобождая ее от рубашки.

Передавайте мои комплименты нашему гостеприимному хозяину... У него роскошные товары... А у вас – роскошные волосы. Вы случайно не состоите в родстве еще и со Святой Инессой, м-ммм?..

Возвращаясь к теме:

Так какой же один вопрос? Может, нам и не понадобится вся ночь?

S.S.

Когда ты так близко, очень хочется быть покорной... Только нельзя... Не могу. Не умею. Не буду. Да, я не светловолосый ангел, но я чего-то стою.

Поводит плечами, помогая S.S. снять с себя рубашку.

Сколько времени понадобится вам, чтобы ответить на один вопрос, я не знаю. Мне показалось, что вас интересуют не столько мои заказчики, сколько другие предметы.

Медленно поднимает руку и легко кладет ладонь на грудь S.S. Осторожно улыбается, глядя ему в лицо:

Например, тайна женщин из рода Мнишек.

Bella Mniszech

Умение хорошо видеть в темноте не отключается с такой же легкостью, как магия, Северус.

Интересно, что там сейчас внутри, в этой царственной голове?.. Будем выяснять так, чтобы обоим не было скучно.

Беззаботно:

Меня интересует все, милая пани. Даже то, что вы называете "предметами".

Легко толкает Bella Mniszech на ковры и разглядывает ее лицо:

А вы ведь не ожидали, что вам тоже будет интересно, правда? Об этом вас, похоже, не предупредили.

S.S.

Ожидала? Ожидала... Господи, я ожидала всего, только не того, что хочу сейчас.

Не выдерживает взгляда и закрывает глаза. Потом очень медленно открывает их. Протягивает руку к S.S., касается его ладони и проводит по ней пальцами.

Я никогда ничего не жду. Никогда.

Работай. Ты чего-то стоишь. Работай, дура. Пока он не превратил тебя в пыль. А ведь мог... Он – мог.

И вы даже ответите на мой маленький вопрос?

Bella Mniszech

Перехватывает руку Bella Mniszech, чуть сжимает ее в своей, наклоняется над Беллой и проводит ее рукой по ее губам, шее и ключицам.

...Я, кажется, слегка увлекся. Меня действительно интересует тайна женщин из рода Мнишек, и я надеюсь через некоторое время ее узнать. Хочется верить...

отпускает руку Bella Mniszech и чуть отстраняется

...что она хоть чего-то стоит.

Легкомысленно:

Да. Будете задавать правильные вопросы – скажу все как на духу. Вы мне нравитесь. Во всех возможных смыслах.

Рассматривает Bella Mniszech.

S.S.

Сама проводит рукой по своим губам, шее и ключицам.

Тайны такого рода надо осязать. Вы тоже мне нравитесь – во всех смыслах... И мне, точнее одному нашему общему знакомому, очень интересно, почему вы оказались в Стамбуле.

Посмотри на меня. Я пока слишком хорошо себя веду. Но плохо я веду себя – еще лучше.

Bella Mniszech

Присаживается возле BM.

Осязать... О да.

Не спеша освобождает Bella Mniszech от остатков одежды:

Будем осязать. Но и отвлекаться тоже не будем...

Находит в кипе мехов небольшой отрезок меха рыси и секунду его разглядывает.

Это подойдет.

Проводит по телу Bella Mniszech кисточкой, с удовлетворением отмечая ее реакцию.

Вы первая. Это же вы заговорили со мной в кофейне, правда? Как вы, Ma Belle, оказались в Стамбуле? Ни в Эфесе, ни в других местах я вас не видел. Значит, на вас у них какая-то особая ставка. Какая?

S.S.

Резко вздыхает. Выгибается и обвивает рукой шею S.S. Другой рукой дотрагивается до уголка его губ. Говорит хриплым шепотом:

Нет-нет, ставки – это только в шпионских романах. Наверное, меня попросили задать вам этот вопрос, именно потому что я не с ними.

От уголка губ проводит пальцем по шее S.S., осторожно скользит ладонью под стоячий воротничок его рубашки.

Давайте осязать.. вместе.

И ты окончательно сойдешь с ума. А еще боялась, что не умеешь терять голову.

Bella Mniszech

Наклоняется к Bella Mniszech, тихо говорит, щекоча ее дыханием, но не дотрагиваясь до нее:

Что ж, я разрешаю вам осязать в свою очередь. Вы хотели занять руки расстегиванием моих пуговиц – так действуйте. Только будьте терпеливы, сможете?

...Итак, вы не с ними. И отношения с ними у вас не такие романтичные, как у нас с вами, м-ммм?

Немного задумчиво:

Вы чего-то не договариваете. Не может быть, чтобы вы так героически скрывали от меня Хорста Крюмменау.

S.S.

Говорит так же тихо, но улыбается:

Нет-нет,

ни в коем случае, я его не "героически скрываю", а "красиво раскрываю". Такого неприятного господина приятно сдавать со вкусом.

Медленно расстегивает пуговицы черной шелковой рубашки S.S. одной рукой. Другой рукой проводит по его груди и плечам.

Расскажете, что вы делали в Эфесе, и чем занимаетесь в Стамбуле?

Не останавливай меня, пожалуйста. Или останови. И дай мне вспомнить, что я делаю. Чего хочу. Нет. Смотри на меня.

Bella Mniszech

Чуть улыбаясь:

Давайте, вы будете красиво раскрывать себя. Подобное раскрывание только и может сопровождаться словом "красиво"...

И будьте осторожны, а то ваши руки опять окажутся в крови. Это было бы слишком не в стиле... Или, напротив, слишком в стиле, который уже почти исчерпал себя.

...Расскажу, конечно, расскажу, Ma Belle. Я совершенно не умею молчать в подобных ситуациях. Разве что...

подносит пальцы Bella Mniszech к губам и целует их

...совсем недолго. Ваша рука просто создана для того, чтобы нести смерть зазевавшемуся противнику.

S.S.

Проводит пальцами по губам S.S. Обвивает его шею рукой, привлекает к себе и говорит очень тихо, касаясь губами его уха:

Я не боюсь крови. Особенно пролитой по моей вине.

Запускает пальцы в волосы S.S. и смотрит ему в глаза:

Есть много разных игр. Давайте закончим игру в вопросы и ответы. Впереди еще целая ночь.

Все, Белла, теперь все. С Хорстом ты в расчете. Это уже не важно, что он скажет или не скажет. Пусть только забудет. Пусть смотрит. Смотрит. Пожалуйста. Пусть. И эти руки...

Bella Mniszech

Немного крепче прижимает к себе Bella Mniszech, заставляя ее вскрикнуть и на какое-то время замолчать, потом снова отстраняется.

А вы все же спешите... Вы, кажется, не очень любите свою работу – по крайней мере, внешнюю, информационную ее часть. И, тем не менее, не удержусь от того, чтобы не ответить вам на заданный вопрос.

Легко, а затем с нажимом касается губами губ Bella Mniszech.

Представьте себе, что это – ваши губы – центр мира. Первый Рим. Holу See. Представили?

Не дает Bella Mniszech шевелиться и ждет ответа, глядя ей в глаза.

...Оказывается, это бывает красиво... когда размазывается краска с ресниц...

S.S.

Мои губы. Центр мира. Пожалуйста. Давай ты поверишь в это. Я уже не знаю. Это нужно вам, Herr Woland? Это нужно мне. Мне.

Говорит очень медленно, дыхание в дыхание:

Рим. Вечный город. Я вижу.

Замирает, не отводя взгляда.

Bella Mniszech

Медленно:

Даже видите? Хорошо... Смотрите же дальше...

Повторяет те же движения, дотрагиваясь до двух других чувствительных точек на теле Bella Mniszech, по-прежнему не позволяя ей двигаться.

Как вы наверняка слышали в своей маленькой... и гордой... Польше... Так вот. Существуют еще два "Рима". Мы с вами находимся во втором по счету.

Легко:

А Эфес не считается. Там мы просто разминались.

Немного приподнимает BM за талию, заставляя ее выгнуться, и проводит пальцами вдоль ее позвоночника.

А теперь закройте глаза... или не закрывайте – это не важно, и дайте себе ощутить, что бывает, когда три таких важных центра соединяются в один.

На некоторое время полностью лишает Bella Mniszech инициативы.

S.S.

Резко вздыхает. Закусывает пораненную губу, из которой снова начинает сочиться кровь. Вскрикивает от боли.

Дышать. Дышать. Нет. Пусть так. Скажи. Что-то.

Говорит с закрытыми глазами, делая паузу после каждого слова:

Вы. Хорошо. Объясняете. Дальше.

Bella Mniszech

Очень тихо, не давая Bella Mniszech перевести дыхание:

Вы ведь уже поняли, моя прекрасная пани, что есть и четвертый фактор в этом упоительном построении. И этот фактор – я. Сочетание настолько убийственное... что вы, по-видимому, уже осознаете, в чем именно пытаются мне помешать ваши "мальчики".

"Ваши"?.. о, какая наивность...

Господство над миром – это ведь так же просто, как власть над одной... отдельно взятой... прекрасной женщиной, м-ммм?

...Вы можете говорить?

S.S.

00:34:58

Не могу. Но буду.

Медленно выдыхает. Говорит тихо, но ровно:

Я поняла. Странно, что мальчики не дошли до этого сами. Вы правы – это не мои мальчики. Я – одиночка.

Да. Ты сводишь с ума. Но я стою того, чтобы ты увидел просто меня.

Открывает глаза и смотрит в глаза S.S.

Отпустите меня. Отпустите мои пальцы. И мои губы. Дайте мне воли. Я знаю – вы не боитесь. Отпустите. Я – Мнишек.

Bella Mniszech

Захватывает оба запястья Bella Mniszech одной рукой, второй удерживая ее за талию. Некоторое время раздумывает.

Отпустить? Ну что ж... Убедили. Свобода – я слишком высоко ценю ее сам, чтобы отказать в ней женщине по фамилии Мнишек.

Отстраняется, не спуская взгляда с Bella Mniszech и опираясь локтем о кипу мехов сзади себя.

S.S.

Матка Боска... Я хочу так. Чтобы было так.

Склоняется над S.S. Едва касаясь, губами проводит по его губам, лицу, шее, груди... Ведет рукой вдоль его левой руки и нащупывает пуговицы на манжете. Смотрит на S.S.

Начинает медленно гладить пальцами его запястье и берется за первую пуговицу на манжете.

Bella Mniszech

Свобода... исследования...

Шепотом, не двигаясь:

Я же объяснил вам насчет инициативы, Ma Belle... Вы не вняли? Или просто не испугались? А о том, что инициатива наказуема, вас разве не предупредили?

S.S.

Продолжая смотреть на S.S., медленно расстегивает пуговицы на его левом манжете.

Я говорила вам, что не боюсь.

Видит знак "SS" на запястье.

Что это?

Осторожно подносит пальцы к метке.

Bella Mniszech

Четвертый и решающий фактор... Тяжкое наследие моей бурной юности.... и, пожалуй, безрассудной зрелости.

Что же это?

Это? Даже и не знаю, что вам сказать. Наверное, некий знак, который мне поставили, для того чтобы не спутать с другими младенцами в роддоме.

Что же – они этого ей не объяснили?.. Вот как...

S.S.

Улыбается:

Я никогда не слышала...

Касается метки.

Ах... Что это? Так не бывает... Как будто теплый ветер в лицо. Как будто можешь лететь... Летишь. Я жива, боже мой, жива. Как светло и легко...

Поднимает глаза на S.S., но видит его очень расплывчато, как будто в тумане. Хочет сказать что-то еще, но губы ее не слушаются.

Bella Mniszech

Перехватывает оседающую Bella Mniszech, которая не может отпустить его запястье, и опускает ее на спину; смотрит ей в глаза, наклонившись над ней и опираясь на локоть.

Сильное действие, не правда ли? Ощущение полета... высоты... воздуха... и будет все время только лучше, и никогда не будет плохо? Всегда будет только свет, и его будет так много... так ужасающе много, что он... кажется, он может вас сжечь?..

Какое, оказывается, физическое воздействие способен оказывать свет, когда он столь ярок.

S.S.

Видит S.S. как сквозь тусклый лед. Беззвучно и медленно шевелит пересохшими губами.

Много света... И вдруг так темно. Так безумно темно. Вниз. Я не хочу вниз. Я не люблю, когда быстро вниз...

Образ S.S. как будто темнеет у нее перед глазами и наливается чернотой и в то же время сиянием.

Не надо. Пожалуйста, не надо. Я не хочу так. Мне душно. Дышать. Горячо. Воздуха. Я не умею без воздуха. Я не хочу. Тут слишком темно. В темноте нельзя дышать. Голова. Не надо. Давит. Обруч. Крикнуть...

Пытается пошевелиться, но не может. Лоб покрывается испариной.

Bella Mniszech

Продолжает наблюдать за Bella Mniszech, не выказывая особого интереса, бормочет тихо сам с собой:

А вы как думали, моя прекрасная пани, будут только розы и не будет терний? Или что их шипы не будут пропитаны ядом? Или что можно вознестись так, чтобы потом не лететь вниз – долго, всю жизнь и

еще некоторое время после жизни?

Кажется, никто до сих пор ничего не объяснил вам про окончательные расценки... Как же вы, милая, без магии? Даже представить сложно... Такая волшебная женщина – и без магии. Вот... хотя бы сколько-то... держитесь, пока можете. Я предупреждал.

S.S.

Пытается вцепиться в ковер, но едва шевелит пальцами.

Не надо меня бить, Зденек... Не бей по лицу... Слышишь – не бей... Нет. Ты не услышишь "страшно". Мне не страшно. Мне уже никогда не будет страшно. И я не смогу заплакать.

Ставки. Вся жизнь – ставка. Вся жизнь – одна большая ставка. И все дальше. Выше. Мне темно. Как горячо. Как безумно горячо. Я сгорю. Я сейчас сгорю. Отпусти. Отпусти.

Черный конь. И черный плащ. И черный ветер. За все платить. Я заплачу.

Резко поворачивает голову из стороны в сторону, запутываясь в волосах. Со свистом вдыхает и выдыхает воздух.

Bella Mniszech

Чуть хмурится, осторожно отцепляет пальцы Bella Mniszech, впившиеся в его запястье мертвой хваткой, опускает ее руку на ковер. Аккуратно отводит волосы с лица Bella Mniszech, вглядывается в нее.

Дальше нельзя.

Проводит пальцами по губам Bella Mniszech, кровь на них исчезает, она начинает дышать ровно, кожа снова приобретает более живой оттенок.

Enjoying yourself, Dark Lord? Hardly...

Очнитесь, Белла. Все прошло.

S.S.

Открывает глаза. Тревожно оглядывается. Видит S.S. и смотрит ему в лицо. Пытается заговорить и не может. Облизывает пересохшие губы. Все-таки говорит, еще более низким голосом, чем обычно:

Что это?... Я хочу пить. Дай мне воды.

Bella Mniszech

С сожалением:

Вы умница, Белла, умница. Вы так хорошо воспринимаете новые впечатления, что вызываете сострадание...

Поднимается, наливает в стакан воды из стоящего на полке кувшина, возвращается к Bella Mniszech, протягивает ей стакан.

Характерная грушевидная форма этих турецких сосудов для питья была вызвана к жизни местной традицией... Да. ...Так вот, о чем я?

Смотрит, как Bella Mniszech борется со стаканом, пытаясь проглотить воду.

Ах, да. Вы находились в таком забавном состоянии, милая пани, что искус вынуть из вас ваш главный секрет был очень велик. Я просто героически сопротивлялся ему. И победил.

S.S.

Ты победил. Ты победил себя. Разве для тебя это внове? Ты носишь этот ад в себе. Это чудо. Эту силу. И этот ад. И я не знаю, как. Но ты существуешь.

Смотрит на S.S. с болью и с нежностью.

Спасибо.

Молчит, обхватив колени.

Ты хочешь курить?

Bella Mniszech

Oh... Вот это эффект...

Выходит из комнаты, достает из кармана пальто Беллы ее сигареты, возвращается, прикуривает сигарету и вручает ее Bella Mniszech.

Мы уже на "ты"? Я должен подумать.

Садится на пол перед Bella Mniszech, согнув ногу в колене и опираясь на нее локтем, смотрит на Беллу в задумчивости.

S.S.

Кажется мне напомнили, что я на работе. Так тебе и надо, Белла. Все верно. Работай.

Молча курит какое-то время. Потом тушит сигарету в какой-то пиале.

Как хочешь... Как хотите...

Не договорив, прикусывает губу.

Трудно. Потому что не хочу. Не хочу, чтобы работа. Хочу, чтобы он просто посмотрел на меня... так. И забыл. Обо всем. Обо всех. О ней.

Ну, разозлись на себя.

Смотрит на S.S., хочет что-то сказать, но так и не говорит.

Bella Mniszech

Тихо, не спуская глаз с Bella Mniszech:

Не надо, Ma Belle. Не издевайтесь над собой больше, чем это необходимо. На сегодня – все. Вам надо отдохнуть. Спите.

Пересаживается к Bella Mniszech, натягивает на нее какую-то очередную мягкую и пушистую шкуру и проводит рукой по ее лбу и по глазам.

Спите.

S.S.

Я не хочу спать. Я хочу тебя.

Протягивает руки к S.S. как будто издалека. Очень осторожно касается его волос, лица, груди. Опускает руки.

Подожди. Побудь. Иди сюда. Пожалуйста. Я больше не могу ничего, только смотреть на тебя. Пожалуйста.

Bella Mniszech

Осторожно прижимает к себе Bella Mniszech и улыбается так, что она не видит:

Ну что ж... придется усыпить вас каким-нибудь другим... более традиционным способом.

S.S.

Next Morning

December 24, 1997

Открывает глаза. Некоторое время рассматривает узор на ковре. Осторожно ощупывает пальцами мех, которым укрыта.

Садится, прижимая шкуру к груди. Окидывает взглядом комнату, в которую едва пробиваются редкие лучи солнца через закрытые ставни. Задерживает взгляд на пылинках, видных в солнечном луче. Улыбается.

Спускает ноги на мех, которым застелен пол, и с удовольствием ощущает гладкую прохладу. Окидывает взглядом комнату и замечает огромный черный платок с вышивкой, лежащий рядом. Заматывает его вокруг себя и выходит из пустой комнаты.

Проходит под аркой в другую комнату, а за ней еще в одну. Останавливается в проеме и смотрит внутрь. В кресле около стола видит S.S., который сидит одетый, как накануне, и пьет кофе из маленькой чашки. Рядом в пепельнице дымится сигарета Sobranie Black Russian.

Люблю запах кофе. Хорошего кофе. Утро.

Bella Mniszech

Откладывает газету, оглядывается на BM и встает.

Любите кофе? Вас отделяет от него всего лишь утренний туалет.

Разглядев получше БМ в ее новом наряде:

Впрочем, сейчас еще слишком рано. Давайте уложим вас досыпать, раз уж вы меня нашли в этих лабиринтах.

Кивает на заваленный подушками диван, стоящий в комнате.

S.S.

Снова улыбается, на этот раз несколько удивленно:

Твоя рубашка... Она целая. Ты спал?

Залезает на диван, садится, поджав ноги, среди мягких подушек.

Нет. Я больше не хочу спать. Хочу кофе и сигарету.

Bella Mniszech

Мельком оглядев себя:

Целостность тканей, пани, обычно никак не бывает связана с тем, спал ли накануне человек, который в них одет. Настал новый день, и мы снова можем делать некоторые несложные фокусы.

А между тем, как бы вам ни шла эта шаль, я обнаружил здесь точного близнеца вашей погибшей сорочки, Ma Belle. Только черного. И мне очень хочется выдать вам кофе в обмен на переодевание.

Подходит к Bella Mniszech, аккуратно раскрывает на ней шаль, накидывает на нее черную сорочку мужского покроя, но не отходит. Чуть наклоняет голову вбок:

Интересно, на что способна утренняя женщина, когда она хочет кофе и сигарету?

S.S.

Я всегда любила мужские рубашки... Черные, наверное, даже больше.

Встряхивает распущенными волосами. Несколько смущенно оглядывается в поисках остальной своей одежды.

Встает и смотрит в лицо S.S. Протягивает руку, чтобы коснуться его щеки, но так и не дотрагивается. Опускает руку к плечу, секунду помедлив, проводит рукой, как будто дотрагиваясь до пуговиц его рубашки, но так и не касаясь, опускает руку. Смотрит вниз.

Утро. Совсем раннее, а все иначе.

Снова смотрит в глаза S.S.

Bella Mniszech

Осторожно поднимает лицо ВМ одной рукой, второй легко пробегая по ее телу; она оказывается полностью одета, только ее рубашка остается расстегнутой.

Удовлетворенно:

Вот видите – в одевании не меньше красоты, чем в раздевании. Было бы просто неправильно позволить вам застегнуться быстрее, чем мы вас вчера расстегивали.

Отступает на шаг.

И волосы – их тоже надо вернуть в исходное состояние.

Протягивает руку и поправляет в копне волос ВМ белую прядь, скользит по ее плечу и обнаруживает в нагрудном кармане ее рубашки маргаритку, которую, помедлив, забирает и ждет.

S.S.

Чуть склонив голову набок, медленно застегивает черную рубашку, пуговица за пуговицей, оставляя нижние незастегнутыми. Одной рукой собирает волосы в тяжелый хвост, а другой быстро скрепляет их бархатной завязкой.

Замечает на столе отложенную газету и замирает с поднятыми руками. Удивленно:

"Times"?

Bella Mniszech

Пока ваши руки подняты...

Досмотрев процесс застегивания, берется за концы рубашки ВМ и завязывает их у нее на талии узлом. Берет из воздуха черный шелковый шейный платок с еле различимой серебряной монограммой в углу и, взмахнув им, вкладывает его в нагрудный карман сорочки Б.М. Критически оценивает получившийся эффект:

Вот, так будет лучше.

Жестом приглашает ВМ к столу, отодвигает ей стул, усаживает, садится на свое место.

Да. "Время" – я бы ее и не читал, если бы не название. Времени никогда не хватает.

Кидает "Times" в угол.

Вот и нам с вами скоро будет пора в город, в места, где есть еще кофе.

Наливает кофе ВМ.

S.S.

Отпивает кофе.

Вы угадали. Я, действительно, очень люблю кофе и правильные места, где его пьют.

И мы снова на "вы" – так естественно.

Протягивает руку к пачке Sobranie Black Russian и вопросительно смотрит на S.S.

Bella Mniszech

Улыбается и открывает коробку сигарет, предлагая их BM. Рядом кладет пачку Gauloises и смотрит на BM, держа наготове ее зажигалку.

Мне почему-то показалось, что портить это утро какой-то едой было бы неправильно. Я не знаю ваших вкусов и мог ошибиться. Вы выдержите... на одном – энтузиазме, м-ммм?

...Мы с вами, милая пани, пойдем в правильные места – охотиться на охотников. Я бы, конечно, мог отправиться и один, но мне отчего-то мнится, что присущий вам азарт... а также интересы вашей миссии... требуют того, чтобы мы появились в городе вместе. Правильно ли я рассуждаю?

S.S.

Спасибо. Я никогда не завтракаю.

Берет сигарету Sobranie. Закуривает. Выпускает дым и с уважением рассматривает сигарету у себя руке. Курит, глядя немного в сторону.

Неужели. Почему. Господи, почему. Он ведь мог уйти. И сейчас может.

Да. Все так. Более чем.

Вы... готовы?

Ну конечно, он не боится. Даже смешно – Крюмменау ему что ли бояться? Зачем, матка боска, зачем? Ты выиграла этот раунд, Белла, точнее – он дал тебе его сыграть. А что будет дальше...

Никогда не думай, что будет дальше. Никогда. Никогда.

Bella Mniszech

С непонятным выражением лица смотрит, как Белла курит и пьет кофе.

Верно, верно... завтракать не надо... И обедать тоже не надо. Надо увлекаться поздними высококалорийными ужинами. Впрочем, вам, с вашим сложением...

Пробегает взглядом по Bella Mniszech с ног до головы

...похоже, об этом не придется заботиться ближайшие лет двадцать.

Нет. Я не готов.

Встает, подходит, чтобы отодвинуть стул Bella Mniszech, ненадолго кладет руки ей на плечи, наклоняется к ее уху:

Кто же может быть готов – к вам, Ma Belle? Не я, нет. Вы застали меня врасплох.

S.S.

Замирает. Делает движение, как будто хочет задержать руку S.S. на своем плече. Встает не сразу. Снова застывает и рассматривает свои пальцы.

Вот так, Белла. Вот так. Этого ты не ожидала. От себя. Вам смешно, Herr Woland?

Встает. Поворачивается к S.S. Смотрит на него серьезно и долго. Говорит несколько неуверенно.

Пойдем...те. Нам пора...? Да. Мой нож...

Bella Mniszech

Достает нож Bella Mniszech из своего заднего кармана и закрепляет его на первоначальном месте у нее на поясе.

Вот ваш нож. Без оружия в наши смутные времена никак нельзя. Пойдемте. Пора.

Быстро одевается и надевает на Bella Mniszech ее пальто.

Вперед, отважная пани. На великий крытый базар Kapali Carsi, где все утопает в золоте.

Прокручивает в пальцах неизвестно откуда опять взявшуюся маргаритку, и она снова исчезает.

S.S.

Да. Пора. В золоте.

Еще раз смотрит на S.S. и выходит с ним из дома.

Bella Mniszech

Scene:

Kapali Carsi Grand Bazaar Vicinity

December 24, 1997

later in the day

...Смотрите, как все удачно складывается: кажется, даже зимний Стамбул решил побаловать нас солнечным светом. Вчерашние лужи высохли... Воздух сух... Вы чувствуете новизну открывающегося перед вами мира?..

Быстро пробегает взглядом по лицу ВМ.

И людей пока совсем нет. Просто везение.

Берет Bella Mniszech за рукав и сворачивает с ней в какой-то пустынный переулок.

Здесь есть короткий проход к Рынку. Shortcut to mushrooms.

S.S.

Так пусто и солнечно, что не веришь. Ни во что не веришь.

Невольно улыбается последним словам S.S.

Да. Ощущение, что город вымер. И мы здесь одни. Никогда не видела такого Стамбула. Особенно зимой. Интересно – рынок тоже будет пуст?

Bella Mniszech

Высовывается из проулка, пытается оттолкнуть S.S. и схватить Bella Mniszech за рукав. Потом одним прыжком выскакивает на улицу, встает между ними и поворачивается к S.S. Вытаскивает длинный кривой нож, поворачивает его так, что тот ловит отблеск солнца.

Сэрвет! Динеро! Мани! Или...

Указывает за спину на Bella Mniszech и проводит пальцем по горлу.

Турок

Одной рукой отводит нож турка в сторону, а второй проводит ему по горлу, в точности повторяя его движение. Турок хватается за горло, роняет нож и сгибается пополам.

Tut-tut... Какой колорит... какой темперамент...

Обходит турка, недовольно морщась, берет Bella Mniszech за рукав и собирается уже идти с ней дальше. Потом секунду раздумывает, лезет в карман куртки и достает золотой галеон. Кидает его турку, который сноровисто ловит монету.

За такие шоу надо платить. Пойдемте, нам некогда... Как видите, природа не терпит пустоты, особенно в базарный день.

S.S.

Возвращает на место нож, который успела вытащить. Легко выдыхает и улыбается.

Интересная развлекательная программа... в пустом Стамбуле. Мне почему-то даже не хочется знать, как и что вы сделали. Пойдемте скорее пить кофе.

Оказывается, это так просто, Белла.

Bella Mniszech

Наставительно, быстро ведя Bella Mniszech дальше:

Никогда не причиняйте больше зла, чем необходимо, дорогая пани. Ну, что бы вы сделали? Лишили бы его правой почки. Зачем?.. Вот видите. Низачем.

А ведь у него наверняка жена... дети... скот... То есть, дом, сад... м-ммм?

Хотя с другой стороны, вы еще совсем молодая шпионка, и страдать избыточным человеколюбием вам не положено. Вот и Базар. Людей здесь должно быть больше, и каскадеров с ятаганами среди них, кажется, уже нет.

S.S.

Да нет, что вы... Зачем почки... Это все привычка – хвататься за нож при виде... каскадеров.

Оглядывается, как будто ищет кого-то в толпе, но говорит по-прежнему беззаботно.

Где же ваше правильное место? Когда в Стамбуле не идет дождь, то дует ветер. И я хочу тепла и кофе.

И столик в углу.

Bella Mniszech

Ведет Bella Mniszech вглубь одной из "аллей" Базара, усаживает за столик.

Все для вашего удобства, Ma Belle. Абсолютно все. Не хотите ощущать холодный ветер? Выключим.

Завывания ветра стихают, становится слышна легкая и немного грустная музыка, доносящаяся откуда-то издали.

Хотите кофе?

Делает знак кому-то за спиной Bella Mniszech.

Сейчас будет. Хотите тепла?

Наконец-то смотрит в глаза Bella Mniszech.

Скоро будет – тепло.

...Не хотите меня ни о чем предупредить?Не надо.

S.S.

Хочу. Очень хочу его предупредить. Только...

Разматывает шарф. Улыбается немножко растерянно и странно.

А ты, оказывается, плохая профессионалка, Белла. Просто отвратительная. Ты ведь действительно этого хочешь. И что дальше? Увести? Он и так все знает не хуже тебя. Лучше знает. Ну, углядела ты их, заказчиков, так и он их видит. Нет. Все не так. Мы просто пьем кофе. Мы просто пришли пить кофе.

Достает свою сигарету, закуривает. Отпивает густого кофе и смотрит на S.S.

Спасибо. Кофе. Музыка. Тепло.

Bella Mniszech

Сидящая за соседним столиком пара вдруг начинает беспокойно оглядываться. Потом женщина встает и быстрым шагом уходит. Мужчина бросает на стол несколько купюр и спешит за ней, пытаясь что-то сказать ей на ходу.

За столик немедленно садятся два молодых человека в одинаковых деловых пиджаках поверх рубашек без галстука, с открытым воротом. Один их них, наклонившись, что-то негромко говорит другому.

Посетители базара

Откидывается на спинку стула, кладет ногу на ногу, чуть поворачивает голову вправо и влево, не сводя взгляда с Bella Mniszech. Улыбается:

Вас что-то беспокоит, Ma Belle? Покажите мне ваш камень, если можно... Нет-нет, не снимайте перстень – просто так покажите. Прямо на руке.

S.S.

Эффектно одетая женщина останавливается перед витриной лавки за спиной Bella Mniszech.

Посетительница базара

Нет-нет. Ничего. Напротив – очень легко.

Почему-то действительно легко. Хотя я их хорошо вижу. И он их видит.

Протягивает руку S.S.

Вот он. Кстати, тоже от бабки Марины. По крайней мере, так говорят.

Bella Mniszech

Высокий, узколицый, седеющий блондин в дорогом пальто замедляет шаг, проходя мимо столика S.S. и Bella Mniszech.

Посетитель базара

Довольно скептически оглядывает большой плоский опал на пальце Bella Mniszech, начинает что-то почти неслышно шептать.

На камне прорезаются тонкие линии, сплетающиеся в арабскую вязь, от него тянется еле видный прозрачный черный дымок, который поднимается вверх, там разделяется на несколько потоков и растекается в стороны, стремясь к молодым людям в распахнутых на шее рубашках, к женщине у витрины и к проходящему блондину.

Доверительно:

Вообще-то, я терпеть не могу Восток. Разве что Дальний... еще куда ни шло... И скорее всего, вас обманули. Как и с дневниками. Во времена Марины такие плоские камни не носили.

S.S.

Один из молодых людей, поперхнувшись, выплевывает кофе на стол, несколько раз машет рукой перед лицом. Другой, вскочив со стула, роняет чашечку на пол; она разбивается. Первый тоже встает. Не глядя друг на друга, они расходятся в разные стороны.

Женщина у витрины отталкивает протянутую ей торговцем сумочку, что-то кричит, когда он пытается удержать ее за руку, и быстро убегает.

Блондин заметно вздрагивает, поднимает воротник пальто и снова ускоряет шаг.

Посетители базара

Странно смотрит на камень у себя на пальце.

Магия.

Поднимает глаза на S.S.:

Что это?

Bella Mniszech

Небрежно оглядываясь на не понравившихся ему людей:

Это зло, Белла, зло. Я не могу допустить, чтобы нам с вами помешали спокойно пить кофе. Знаете... эти "новые маги"... У них нет того свободно ощущаемого поля, которое есть у нормальных магов. Но у них есть – запах. И он меня раздражает. О...

Снова концентрируется на Bella Mniszech:

Я надеюсь, что подобное развитие событий не повредит вашему статусу у ваших нанимателей, м-ммм? Мы ведь что-нибудь придумаем?

Мечтательно:

Разгоним их всех по домам – к женам и детям. Лишим магии. И памяти. И желания играть в игры, которым их не учили. Загоним пасту обратно в тюбик.

Опомнившись:

Извините. Я совсем забыл, что мы с вами находимся по разные стороны баррикад.

S.S.

Просто:

Я тоже очень чувствительна к запахам.

Вот так. Такого ты еще не видела. Кажется, от моих незадачливых нанимателей не осталось и следа. А если и остался... Какая разница. Какая, к черту, разница.

Радостно улыбается:

Какие баррикады? Забудьте. Их просто нет. Я просто туристка. Теперь я просто туристка. Давайте пить кофе.

Bella Mniszech

Ненадолго закрывает глаза и изо всех сил старается не улыбаться.

Белла, вы сведете меня с ума.

Некоторое время молчит, так и не притронувшись к своему кофе.

Но и тем не менее. Мне нужно все же получить те документы, которые я упустил вчера... это было давно, правда? Вас здесь теперь, я надеюсь, уже никто не побеспокоит. Пять минут. Десять. Нет, пять. Подождите меня пять минут и никуда не уходите. Я вернусь.

Встает и скрывается в одной из "аллей" Базара.

S.S.

Провожает S.S. глазами. Опускает голову.

Я его больше не увижу. Как больно. Бог мой, как больно. Он больше никогда не вернется. Вот сейчас мне так показалось – и я поверила.

Страшно. Наступит вечер. Зажгутся фонари. Снова пойдет дождь. А я буду сидеть здесь и вспоминать, как он уходил, так и не смешавшись с толпой. Он не может смешаться с толпой. Никогда. И запах. И его серебря... нет серая куртка... Буду смотреть на его нетронутую чашку.

К черту. Все к черту. Контракт и даже магию... Нет. Или да. Я не хочу так. Я ничего не знаю. Я уже ничего не знаю. Я не знаю...

Я только знаю, что буду здесь сидеть и ждать. Пусть он вернется. Пусть.

Машинально достает сигарету из пачки и закуривает, не меняя выражения лица и глядя перед собой.

Bella Mniszech

Встает из-за столика в другом ряду и пересаживается к Bella Mniszech. Натянуто улыбается.

Вот так вот он их. И даже не пошевелился. Чувствуешь, что тебе доверили, да? У тебя все на мази, да? Все, как надо? И ночью?

Заглядывает ей в глаза.

Если что-то надо, говори. Быстро только. Он ведь вернется сейчас, да?

Gregory

...Что?

Неохотно поворачивается к Gregory и смотрит на него с удивлением и неприязнью:

Гришка? Ну что, Гришка, теперь ты увидел, что такое магия? Вернется...

твердо, уговаривая скорее себя, чем собеседника:

Да, он сейчас вернется. Только тебя это уже не касается. Уяснил? Продать ведь меня хотел... Что скажешь?

Bella Mniszech

Ты... ты что?

Обрывает себя. Пытается придать своему лицу угрожающее выражение.

Ты мне в эти игры не играй, Мнишек. Все тебе на блюдечке выложили, а ты и ухватилась? Ты вспомни, кто навел. Хорошенько вспомни.

Хочет говорить более мягко, но голос срывается на середине фразы.

Ну, согласен, согласен, тебя посылать надо было, только тебя. Ты же умница, красавица, гордая паненка. Я все понимаю. Заслужила.

Смотри, никого больше нет. Только мы с тобой. Как раньше. Ты ведь все расскажешь? Мне. Расскажешь, да?

Gregory

Отрепье. Отрепьем был, отрепьем и остался. Ведь знала ему цену. Всегда знала.

Смотрит на Gregory, как будто видит его впервые, вздыхает:

Знаешь что, Гриша, ты иди... Иди сейчас. Не время.

Так. Услать. Быстро. Видеть не могу.

Конечно, расскажу. Потом.

Делает вид, что выглядывает кого-то в толпе:

Кажется, идет. Слушай, застукает... Он же тебя видел уже вчера.

Bella Mniszech

Ага. Да. Сейчас. Да.

Неуверенно улыбается.

Иду. Уже ушел. Давай, играй, что у вас там осталось еще. Прощание там, я знаю. Ты только подумай. Жизнь. Вся жизнь перед нами. Если ты захочешь.

Тянется рукой через столик, собираясь погладить Беллу по щеке. Из рукава на стол падает палочка. Забыв о девушке, хватает палочку и прячет в карман, потом оборачивается, вскакивает и быстро ныряет в ближайшую лавку.

Gregory

Сворачивает к кафе из боковой "аллеи" Базара, видит спину Bella Mniszech и тень, метнувшуюся в лавку напротив.

Ну что – back to where you belong? Сбежала моя прекрасная полонянка? С каким-нибудь своим Гришкой?

Презрительно фыркает.

...А чего ты хотел?.. Старый идеалист...

Приближается к Bella Mniszech.

S.S.

Оглядывается. Видит S.S. и радостно улыбается. Резко встает ему навстречу. Вдруг смущается и медленно садится обратно. Смотрит себе на руки, потом снова поднимает глаза.

Ты... вернулся.

Bella Mniszech

Легко:

Ну конечно. Уходить, не расплатившись, – это было бы уж совсем по ту сторону добра и зла. Такие вещи нам... Dark Lord'ам... в общем, нам, приличным людям, просто не позволяет делать воспитание. Давайте-ка, я постою еще две секунды у вас за спиной, Ma Belle, раз вы все равно на меня не смотрите.

Достает что-то из кармана и медлит.

S.S.

Давайте... вы постоите... А зачем?

Прячет лицо в ладонях.

Bella Mniszech

Мне – так – хочется...

Осторожно освобождает волосы Bella Mniszech от бархатной завязки, которую кидает себе за спину. Аккуратно и крепко захватывает волосы Bella Mniszech одной рукой, второй скрепляя их чем-то, что она не может видеть.

Серебро... на этом рынке. Здесь проще найти подснежники в июле. Впрочем, это конкретное серебро было сюда переправлено лично мной, некоторое время назад. Мы же говорили с вами о фамильных ценностях...

А настоящие золотые скарабеи в Турции не водятся.

Медленно обходит Bella Mniszech, явно ею любуясь.

Все. Теперь Совершенство должно в смятении бежать от вас, не выдержав сравнения. Пойдемте. Если я выпью еще хоть каплю кофе, я больше никогда в жизни не смогу спать.

S.S.

Ты не пил кофе... и не спал...

Тянет руки к хвосту на затылке:

Что это? Теперь можно посмотреть?

Bella Mniszech

Ловит руки Bella Mniszech, не давая ей дотянуться до украшения на волосах.

Нет-нет. Нет. Нельзя. Потом. Все потом. Любопытство сгубило уже не одну... м-ммм... неважно. Вам понравится. Мне, знаете ли, всегда казалось, что у меня довольно сносный вкус. Хотя, возможно, и излишне строгий.

Поднимает ВМ с места и тянет ее за собой, оставив на столике купюру.

Идемте же, идемте. На воздух из под этих сводчатых потолков. Прочь. Навстречу новым приключениям. Вы ведь приберегли для меня еще что-нибудь... интересное? Неужели уже все?

С наигранным разочарованием: Неужели мне все-таки не придется ни от кого вас отбивать? Я только-только освободился для настоящих подвигов.

S.S.

Вы сегодня уже отбили меня от врагов дважды. Но я готова к новым приключениям, я же внучка своей бабушки.

Не надо о том, что приберегла... Не хочу. Но я, кажется, уже поняла. Белла Мнишек будет счастлива. Я счастлива. Сейчас.

Легким шагом идет вслед за S.S.

Bella Mniszech

Замедляется, стараясь не обгонять БМ, оглядывает Базар, который почти совсем опустел.

Придется мне создавать для вас приключения, Ma Belle. Например, поискать на выходе дракона. Или какое-нибудь еще чудище, и дать вам меня от него спасти.

Улыбаясь, смотрит на ВМ:

Мне все-таки очень нравится, когда вы находитесь в движении.

Разворачивает ВМ вокруг, любуясь ее радостным лицом, затем продолжает идти к выходу.

S.S.

Еще раз кружится и идет вслед за S.S. Забегает немного вперед.

Я думаю, что смогла бы справиться с небольшим драконом, если он не очень огнедышащий. А вы видели когда-нибудь настоящего дракона?

Смеется. Смотрит в глаза S.S. и замолкает.

Bella Mniszech

Отрицательно качает головой, глядя на ВМ:

Нет... он был такой старый, что я бы не рискнул назвать его настоящим. И потом, вы все путаете. С драконом положено сражаться мне. А вам – с чем-нибудь менее огнедышащим... с чем-нибудь глиняным и неповоротливым.

Подходит к ВМ, снова разворачивает ее лицом к выходу с базара. Нетерпеливо:

Пойдемте куда-нибудь... К месту слияния двух морей, скажем. Меня всегда это поражало в Константинополе: посмотришь налево...

на выходе из Базара смотрит налево, видит, что улица пуста.

– Босфор.

Посмотришь направо...

смотрит направо, видит, что и там никого нет.

– Мраморное море. Посмотришь прямо...

разворачивается, оказываясь перед ВМ; большие двери, ведущие на базар, захлопываются за ее спиной.

...и видишь прекрасную полонянку.

S.S.

Слушает S.S. завороженно, то слабо улыбаясь, то немного нахмурившись, когда он говорит про глиняное чудовище.

Когда S.S. смотрит ей в лицо, непроизвольно подносит руку тыльной стороной к щеке и губам.

Медленно:

Пойдемте. Куда-нибудь.

Bella Mniszech

Тихо, не двигаясь с места:

Немного терпения... Уже скоро.

Разглядывает лицо Bella Mniszech, на которое падает довольно яркий солнечный свет.

...У вас больше не болит нижняя губа?

S.S.

Это уже было. И не было.

Дотрагивается пальцами до уголка своих губ. Медленно проводит рукой по шее.

Еще не было. Так. Со мной.

Смотрит в глаза S.S., не отрываясь.

Падаю. Только теперь хорошо. Легко. Что за паденье это было...

Bella Mniszech

Молниеносно наступает на Bella Mniszech, перехватывая ее за талию и за плечо, и припирает к стене.

Шепотом:

Да или нет?

Отпускает Bella Mniszech, но не отходит.

S.S.

Медленно, как во сне, тянет руки к лицу S.S., глядя ему в глаза.

Я люблю вас.

Bella Mniszech

Утвердительно:

Не "вас". Тебя.

Делает шаг назад, не сводя глаз с Bella Mniszech, очень тихо говорит что-то на непонятном языке, снова приближается к ней и опускает ее руки. Берет ее лицо в свои руки и целует в губы.

Магия, Bella... Если не сейчас – то уже никогда.

S.S.

Я люблю тебя.

Закрывает глаза. Мир вокруг начинает кружиться все быстрее и быстрее, но не страшно, а восхитительно.

Какой теплый ветер. Как все иначе.

Открывает глаза, смотрит на свои руки. На ладони возникает маленькая маргаритка, осторожно распускающая лепестки.

Это дал мне ты. Ты дал мне магию.

Цветок на ладони превращается в золотого скарабея. Медленно сжимает ладонь и подносит ее к груди.

Это был ты. Это был ты.

Снова медленно поднимает лицо.

Bella Mniszech

Коротко обнимает ВМ, ненадолго закрывая ей глаза рукой.

...

...Ищет что-то в карманах, поднимаясь в парк, окружающий Виллу Боргезе, не находит. Щелкает пальцами, обнаруживает у себя в руке сигареты Benson & Hedges, говорит что-то на одном из восточноевропейских языков и подходит к девушке, сидящей на парапете.

Простите, что вы курите?

S.S.

Вздрагивает от вопроса, но оборачивается не сразу. Внимательно и серьезно смотрит на мужчину.

Gauloises. Без фильтра. Вы будете?

Опускает руку в карман.

Bella Mniszech

Быстро окинув взглядом белоснежную прядь в черных волосах девушки, отрицательно качает головой:

Понятно. Это не подходит. Но все же буду, если они у вас действительно есть.

S.S.

Легко перекинув ноги через каменную ограду, поворачивается лицом к мужчине, но остается сидеть. Достает из кармана пачку и, помедлив, потертую зажигалку Criсket.

Они у меня действительно есть. Я без них теряюсь.

Протягивает пачку.

Bella Mniszech

Благодарно кивнув, вытягивает сигарету, скептически ее разглядывает, вздыхает. Отказывается от зажигалки жестом, протягивает руку, предлагая девушке спуститься.

Пойдемте, я вас выведу. Со мной вы не потеряетесь.

S.S.

Легко опирается о предложенную руку и спрыгивает с ограды. Говорит немного неуверенно:

Я сидела сейчас и думала, лететь мне на встречу с одним плохим человеком или нет. И грустила. И думала. А сейчас...

Смотрит S.S. в лицо, не отпуская его руки. Говорит еще тише и медленнее:

Вы выведете. И ничего не надо объяснять, правда?

Bella Mniszech

Улыбается:

Как хорошо, что вы грустили.

Ведет девушку за собой, чуть ее обгоняя.

Это дает возможность создать необходимый контраст.

Незаметно выбрасывает сигарету, так ее и не закурив.

Отчего же – давайте немного пообъясняемся. Расскажите мне о своем плохом человеке, а я вам объясню, что он просто ангелочек с крылышками по сравнению, скажем, со мной.

С сомнением:

Или это тоже надо объяснить?..

S.S.

Нет-нет, я все равно уже решила никуда не лететь. И говорить о нем не хочется. Это даже не горько и не грустно... липко.

Тихо смеется. Отшвыривает носком сапога камешек с дорожки.

Есть что-то, что не нужно сравнивать. Никогда.

Bella Mniszech

Доходит с девушкой до развилки дорог, останавливается, отпускает ее руку.

Это сад расходящихся дорожек, как любой другой. Мне туда.

Кивает налево.

Выход отсюда – прямо.

Смотрит на девушку с сомнением.

Куда же вам идти, bella donna?

S.S.

Налево.

Смотрит на S.S. спокойно и просто.

Bella Mniszech

...Отстраняется от Bella Mniszech, внезапно напрягается и, не отпуская ее, медленно поворачивает голову в сторону.

S.S.

Это был ты.

Да, Herr Woland, игра закончилась. Вы были правы. Ставка была высока. Только я выхожу из игры.

Я не смогла добыть вам его душу. Уже не смогу. Не хочу. Я уже все поняла. Раньше. Я проиграла. Но я выиграла. Я счастлива. Я люблю его. Магию мог дать мне только он. Но он дал больше.

Смотрит на S.S.:

Я люблю тебя. Прости.

Bella Mniszech

Уже зная, что увидит за спиной, встречается взглядом с W.O.Land, который достает из жилетного кармана часы на цепочке и смотрит на них, переводя грустный взгляд c S.S. на Bella Mniszech.

Снова поворачивается к Bella Mniszech, скользит рукой по ее талии, извлекает нож.

Слов прощания не будет.

Всаживает нож в сердце Bella Mniszech, внимательно глядя ей в глаза.

S.S.

Медленно опускается по стене на мостовую. Лежит у стены, глядя в небо. Тянет руку к заколке в волосах и снимает ее. Пальцы разжимаются. Серебро стекает на камни густыми каплями.

W.O.Land беззвучно аплодирует и исчезает с легким хлопком.

Bella Mniszech

Серебряная лужица собирается в скорпиона, который намеревается скрыться в тени возле стены, где упала Белла Мнишек.

Посмотрев некоторое время на мертвую BM и на скорпиона, кидает в скорпиона нож. ВМ исчезает, скорпион растекается красной кровью, которая впитывается в камни.

Двери в Крытый Базар снова открываются. Улица наполняется людьми; S.S. не видно среди них.

S.S.

Act Drop

Fade to Black (Dire Straits):

I wonder where you are tonight

You're probably on the rampage somewhere

You have been known to take delight

In getting in somebody's hair

And you always had the knack

Fade to black

I bet you already made a pass

I see a darkened room somewhere

You run your finger round the rim of his glass

You run your fingers through his hair

They scratch across his back

Fade to black

Well maybe it's all for the best

But I wish I'd never been lassooed

Maybe it's some kind of test

But I wish I'd never been tattooed

Or been to hell and back

Fade to black

To B.M. from S.A.

Восходит снова Вифлеемская звезда.

Волхвы устало собрались в привычный путь.

А мне всего лишь хочется вздохнуть

И, глядя в небо, выдохнуть. Как ртуть,

Стекает каплей серебро. И никогда

Здесь не наступит завтра. Этот город

Где минареты держат небо за полу,

Где пахнет кофе на любом углу,

Где прошлое не обратить в золу

Остался во вчера со мной. Распорот

Шов, поломана игла. Волхвы идут

Который век, и время как вода.

И только мы заметим миг, когда

Часы, задумавшись едва, замрут.

Нож полон дрожи, ночь – любви,

В руках судьба, в глазах прозренье,

И храм, конечно, на крови,

И то ль прощанье, то ль прощенье,

Паденье вверх, полеты вниз,

Так и мечталось, так и снилось,

Когда б не мелочный каприз,

Я б, верно, умер. Не сложилось.

Моря сойдутся сквозь пролив,

И горы встретят Магомета,

Но все же, крови не пролив,

Не получается об этом.

Я б душу отменил, коль мог,

Она разменная монета,

И, видно, криворукий бог

Был пьян, когда придумал это.

Жизнь не дорога, это бред,

Жизнь – паутина, без начала,

И если ты найдешь свой след,

в сплетеньи нитей... ты сказала...

сказала ты...

все то, что надо...

и нет на свете пустоты,

когда, в нее вперяясь взглядом,

из воздуха растишь цветы

и молча изгоняешь тину.

Нет паутины, есть лишь ты.

И мы разрежем паутину.

Любовью полон нож, спокоен,

он для того и был красив,

чтоб алой кровью быть напоен,

гордясь собой: "И я был жив".

Живи, клинок, ты самый смелый,

ты путь прокладываешь сам.

И непреклонно, и умело:

Вперед к некаменным сердцам.

To B.M. from —

"И скажите, когда будете готовы. Надо бы нам уже определить mission objective".

Вот именно. "Я не готов – кто же мог быть готов к вам?" И mission objective меня тоже очень интересует, потому что такое у меня ощущение, что в рассказе о трех Римах целью миссии не было рассказать Белле правду о цели миссии. Что-то мне кажется, что хотя Профессору не слабо было бы захотеть "власти над миром", хочет он чего-то другого. С властью было бы проще. Меня совершенно прижало к земле сценами, как это часто получается в Игре, кольцующимися и удушающими, как удав, – с Джеки и Беллой. Я понимаю их, чувствую и вижу, что, наверное, так и должно быть. Что когда человеку дается Жизнь – настоящая, другая, новая, она потом и обрывается – так. Забирается или кончается. Тот, кого полюбят боги, умирает. Хорошо, если молодым и взобравшись на гору, на пик. Плохо, что не получается написать о процессе, потому что внутри остается результат. А о процессе надо бы. Кажется, что после Джеки, после этого незадуманного убийства, была сделана первая и окончательная прививка "I can't love". Не потому что не может – может, и может так, что впору завидовать. А потому что его любовь – это нож, и он не промахивается.

Так и хочется сказать в начале сцены с Беллой: "уйди". Ну, уйди же от нее, не надо. Недаром же берегла их обоих психика, не давала узнавать друг друга раз за разом, раз за разом сталкивала судьба, а чувство самосохранения говорило – я его не знаю. Я ее не знаю. Надо было узнать, для того чтобы довести все до конца. И если Джеки все-таки до него была не одна, хотя, после того как он появился, совершенно явно оторвалась от своей подпорки и тоже оказалась с ним – одна, один на один, то Белла всю жизнь шла против своих течений одна. К своему моменту счастья, прозрения, к магии – во всех смыслах. Магия – это любовь. Как бы ни девальвировали это уравнение англоязычные песни, здесь нет этой девальвации. Это просто так. Каждый раз малодушно хочется спросить: "Ну почему, почему было не сказать просто? Не признаться? Ведь все бы было совершенно иначе?" Потому что просто не бывает, и Белла это понимает очень, очень скоро. Бывает легко и просто в общении, в каких-то совместных приключениях, но в целом – нет. Никто никому не дает спуску – ни себе, ни партнеру. Никто не добавит кислорода на высоте, не подскажет ответа на экзамене, не хлопнет по плечу и не выкатит на блюдечке решения. Все знают свои ставки и расценки. А если не знают, то познакомятся с ними, но не свернут. Разве, если бы Белла знала, что сработает схема: я люблю его, он любит меня, я говорю ему правду, он дает мне магию, она бы стала в эту схему вписываться? Нет, не стала бы. Потому что душу его она пыталась добыть не по заданию Мессира, а потому что отдала ему свою. Не для бартерного обмена. И скорпион, который высвободился из серебра, оплавившегося в руках Профессора в давнем Будапеште, не мог не растечься красной, а не серебряной кровью. Потому что совершенно понятно, что это был за скорпион, и из чьего сердца выплеснулась эта кровь.

А между тем у Воланда и его новой игрушки идут какие-то позиционные бои. Как Профессор, сделавшись тем, кем "хотел", отрезает большую часть своих способностей, чтобы играть с людьми по правилам, так и Воланд забавляется тем, что чего-то "не видит". Играет в Мефистофеля, в Лукавого. Интригует, науськивает, нанимает, позволяет себе не знать будущего и не готовиться к нему. Что они собираются делить? Мало было перегоревших лампочек после Ада, продолжаем бодаться? Да можно ли с ним бодаться? – это ведь даже не Вольдеморт и не сводные силы Белых в период утерянной магии. Посмотрим. Пока Воланд свое дело делает четко. Профессор явно проигрывает и, похоже, забывает о том, что он играет с Сатаной. У него какая-то своя идея.

И еще спасибо за Тихого и за Джеффри. Спасибо за то, что Тихий – настоящий. Что ему плохеет от Люгера в руках, привыкших к клавиатуре, что он не может поверить в Ватикан и Эфес, что он – настоящий московский парнишка-программист, что он открыт впечатлениям, да так открыт, что диву даешься. Когда такие ребята видят лестницы, колонны, корзины и достают "из тонкого воздуха" рукописи, писаные войничевым скриптом, понимаешь: это один мир. И он строится ими всеми – каждым со своей стороны. Джеффри полностью слил для меня в себе Сказителя и Путешественника. Копье и книга – только вместе, по очереди, таким и должен быть этот эллин. Я каждый раз хочу радостно аплодировать, когда читаю вот такие сцены – сыгранные до секунды, когда разные, непохожие персонажи встают полумесяцем и вступают в бой. Будь то бой за знание, которое труднее вытащить из пустоты, чем золотую жилу из породы, будь то бой с каждый раз новым врагом.

И фантазия. Волшебная, богатая фантазия, щедро приправленная широтой неисчерпаемого мира. Как будто каждый раз для тебя отрывается вход в новую комнату, заставленную книгами, увешанную картинами, с новыми окнами на новые города и страны. Даже поверхностно побегав по всем ниточкам, уходишь обогащенным.

...Мне кажется, что из этой сложности, в этой постоянной борьбе с болью и смертью, должен быть какой-то выход. Я вижу, что стрела этого повествования направлена вверх, а не вниз, – иначе было бы недостойно. Я не знаю, где ключ, но хочу сказать спасибо Мадемуазель за золотой апельсин. И за то, что она позволила сделать себя счастливой.

А авторам рисунков, коллажей и стихов – земной поклон. Половина моих мурашек принадлежит вам.

Спасибо.

N.N.

Мы помним, как увидели ее впервые. Подиум в «Маргите», и маглская модель, взявшая зал на прицел своей «беретты». Эффектно и скоротечно, как любое шоу, красивая картинка, которая быстро забылась бы – если бы девушка не заговорила: «Ты мне сейчас сам все скажешь, kochany», – это Профессору-то… Однако. Но это заблуждение простительно маглской женщине, которой до сих пор было по силам разговорить и переиграть любого мужчину. В Маргите завязался первый из редких узелков на длинной веревке этих странных отношений, проведенных Беллой точно в полусне – до последнего отрезка в Стамбуле, когда все стало пронзительно ясно.

Был сон – заказы и заказчики, Охота профессионалки, для которой и нож за поясом, и пистолет за резинкой чулка, и сумасшедшее ралли давно превратились в рутину, стали такой же приметой, как неизменное убойное курево и массивные зажигалки. И появились пробуждения, когда она точно врезАлась в стену и обнаруживала перед собой высокого – восхитительно выше немаленькой Беллы – мужчину, который предлагал ей не ее зажигалку… или выбирал для нее изысканные кожаные вещи… или удирал на ее машине от ожившей глиняной галлюцинации… или спасал ей рассудок пражской ночью, полной отчаяния. Белым днем бесстрашная Белла не могла смотреть в его лицо, и опускала глаза, едва вскинув, как было, когда завязался маленький московский узел. Ночная тьма напрочь скрыла его лицо в Праге, и Белла слепо тянулась к нему, чтобы почувствовать, осязать, запомнить – хотя бы ощущение длинных прямых волос, хотя бы только тепло щеки. От него оставались маленькие знаки внимания, но сам он ускользал, как забытый утром удивительный сон – только сном не был. Был для Беллы настоящей жизнью. И Белла с ним становилась настоящей – такой, какой ей нельзя было быть. Какой она научилась НЕ быть – доверчивой, как заблудившийся ребенок. «Вы выведете. И ничего не надо объяснять, правда?»

А какой был суровый профессионал… На лице – спокойствие, разгоняет ли она машину или скрывает отвращение при виде очередного нанимателя; все сокрыто под маской красивой женщины без слабых мест. Только седая прядь – видимый знак всех прожитых отвращений. Но кто замечает такие вещи?

Профессор, конечно. И Мессир. Мессир снова испытывает своего рыцаря, и эта хищница, белая кость, серьезное испытание. Она загадочна и опасна со своей гордостью, породностью, цельностью, победительной самоуверенностью поначалу, а в конце – она невероятно хороша, и симпатична, и родна, когда стряхивает себя всю чешую прошлой жизни и кружится, освобожденная, на руинах своего профессионализма. Что Белле ее наниматели – они ничтожны, как их попытка озаботить Профессора своим присутствием. Вот этот волшебный мужчина, которым она вспыхнула, – Северус Снейп, доктор алхимии, умница и авантюрист, книжник и рыцарь, он один имеет значение – и еще, конечно, то, что он тоже вспыхнул своим характерным холодным пламенем, в котором они оба и сгорают под безмолвные аплодисменты Мессира.

Что же осталось от этого короткого спектакля о любви? Печаль и ощущение счастья, короткого, как жизнь Беллы, весомого и драгоценного, как камень чистейшей воды. Настоящего. Маленькой Гайдэ вот так, как Белле, не посчастливилось. Ее не полюбили так, и к ней – не вернулись. Белла ушла на самом пике, выше которого – просто некуда. А вот Профессор… Но об этом я уже не могу.

О чем могу и обязана сказать – это о том, какое восхищение у меня вызывают актеры, отыгравшие одну из самых чувственных, рискованных сцен так смело и в то же время деликатно, как единственно и можно было.

Спасибо.

Мау

Click to visit Top X Snape sites!