La Pinta, La Nina, La Santa Maria

Role-Playing Game "Professor Severus Snape's Seminar"
Ролевая игра "Семинар профессора Снейпа

(Played in the "Globe"
Играется в "Глобусе")


Scene 6-7: Naviget! Pt.3

Сцена 6-7: Плывет! (Ч.3)


Scene

Berlin, Germany,

February, 04, 1998

Это безусловный фаворит, да.

A.R.


Помилуйте, как может история о старухе, сочиняющей письма для безграмотных, быть фаворитом фестиваля? Я чего-то не понимаю в вашем мире.

S.S.


Не понимаете, наверное. Потому что не принадлежите к нему.

A.R.


И это великое счастье и для вашего мира, и для меня. Что мы друг другу не принадлежим. И ваше несчастье, Mr Rickman, что вы к нему принадлежите. Подождите, вы еще сыграете какого-нибудь русского писателя-патриарха, который босиком идет за плугом, тайно ненавидит свою жену, плодит детей и с той же тайной ненавистью пишет отвратительные рассказы для ребятишек в деревенской школе, уверяя, что ему с Богом тесно, как двум медведицам в одной берлоге. Я посмотрю, как вы запоете о вашем мире и нашем мире.

S.S.


Вы горячитесь.

A.R.


Вы тоже.

S.S.


Ничего подобного. Я просто рассказываю вам о фильме, который, скорее всего, победит на этом фестивале в этом году. Central do Brasil – вы слышите, как это звучит? Ну – слышите?

A.R.


Вы смеетесь надо мной.

S.S.


Ничего подобного.

A.R.


Вы все время говорите "ничего подобного", это отражает вашу растерянность.

S.S.


Молчит.

A.R.


Ну, что же вы не скажете "Ничего подобного"?

S.S.


Прислоняется к уцелевшему фрагменту Берлинской стены, расписанному яркими машинками.

Почему мы снова встретились с вами, Mr Daimon? Почему я наткнулся на вас в фойе ровно за день до начала Berlinale? Или вы все-таки решили оставить фокусы и обратиться к сцене?

A.R.


Вздыхает и прислоняется к стене рядом с A.R.

Я с таким же успехом могу спросить у вас, почему вы меня окликнули в этом самом фойе, ибо я на вас не смотрел.

S.S.


Пожимает плечами, шарит по карманам, разводит руками.

Я вас узнал, вот и окликнул.

A.R.


Достает свое верное Sobranie Black, открывает коробку, угощая A.R., берет сигарету сам, зажигает огонь щелчком пальцев, подносит огонек к обеим сигаретам по очереди. Вдыхает дым, в свою очередь пожимает плечами.

У меня была встреча с человеком, не имеющим к вам никакого отношения.

S.S.


Затягивается, меланхолически разглядывая небо.

Uh-huh...

A.R.


Выдыхает дым и оборачивается к A.R., немного сужая глаза.

Как вы сказали?

S.S.


С озадаченым и невинным видом:

Что сказал?

A.R.


Кажется, теряет дар речи.

Вы гораздо старше меня, Mr Rickman. По крайней мере, в формате земного времени.

S.S.


Скользнув взглядом по S.S.

О, это все очень относительно, Mr Daimon. Francis. Это очень, очень относительно. Я чувствую в вас трижды ваш возраст и еще пару раз мой. Да и какое это имеет значение? Все равно, это не имеет никакого отношения к нашей случайной встрече. И перестаньте шарить у меня в голове, там нет ничего из того, что вы ищете.

A.R.


Качает головой безнадежно.

Видимо, у меня наведенные галлюцинации.

Оборачивается к стене, стучит по ней согнутыми пальцами.

Осенью будет девять лет, как ее разрушили. А она все еще здесь.

S.S.


Berlin Wall

Немного закатывает глаза.

Есть стены, которые не разрушаются никогда, Фрэнсис.

A.R.


Снова отворачивается от стены, проходит вдоль нее от A.R., потом возвращается к нему.

Когда придет время, вы откажетесь.

S.S.


Разглядывает золотой ободок на сигарете, искоса наблюдая за S.S.

От чего я откажусь, Mr Daimon, м-ммм?

A.R.


Улыбается, глядя на A.R.

Впрочем, вы правы. Совершенно никому не известно, что будет к тому времени. Можете говорить свое "м-ммм" сколько угодно. Это ничего не меняет.

S.S.


Позволяет себе посмотреть на S.S. внимательнее.

Мы говорим о вещах, которые мне непонятны, Фрэнсис. Вы что-то видите в будущем, я этого чего-то не вижу. Конечно, эта случайная встреча в фойе просто случайна. Мне приятно было увидеть вас после того разговора в Лондоне, тогда у вас, кажется, было не самое лучшее время в жизни. Теперь, видится мне, все гораздо радужнее. Ведь вас с тех пор не освистывали, не так ли?

A.R.


Отрицательно качает головой.

Это ни при чем. Этого вам знать не надо – для ваших целей.

Машет рукой с некоторой безнадежностью.

Я не могу вмешиваться в ход событий в вашей сфере деятельности. В конце концов, я не принадлежу к вашему миру в той мере, в какой принадлежите ему вы. Но.

S.S.


Выбрасывает окурок, наблюдая за тем, как золотой фильтр отсвечивает в полете в свете фонарей. Тихо:

Пройдите еще раз вдоль стены, пожалуйста.

A.R.


Останавливается перед A.R.

В этом нет никакой необходимости. Подумайте лучше о последствиях. Для вас самого. Кажется, вам они не кажутся серьезными.

S.S.


Глядя на S.S.:

C чего бы у вас могли быть такие черные глаза? С этим будет трудно.

A.R.


Начинает смеяться, качает головой.

Невозможно. Впрочем, вот что. Все, что будет, – если это что-то все-таки будет – будет касаться вас, Mr Rickman. Вы еще вспомните эту встречу, эту недоразрушенную стену, и мои честные попытки вас предупредить. Потом не жалуйтесь. Меня нет. Меня – не будет. Будете вы. Надеюсь, судьба не пошлет мне случайной встречи с той милой женщиной, которая заварила эту кашу.

Отходит.

Счастливо вам пройти сквозь стену.

S.S.


Ловит S.S. за рукав и останавливает.

Вот это было хорошо. То, как вы ходите спиной вперед. И вообще...

Делает неуловимо летящий жест левой рукой.

Это все было хорошо. Вы не договорили. Вы сказали "но", а я вас перебил. Мне было нужно вас перебить и посмотреть. Теперь скажите, Mr Daimon, что это было за "но".

A.R.


Крайне спокойно:

Знаете, Mr Rickman, если кто-то и находится по ту сторону добра и зла, то это вы, актеры. Потому и за кладбищенской оградой. Только это бесполезная маска, которая вам не идет. Той стороны добра и зла нет, и вашего-моего мира тоже нет. Есть один мир, в котором вы пытаетесь пересекать границы без визы и подписей на бумагах.

Упирает палец в плечо A.R.

На ваш страх и риск, Mr Rickman. И страх, и риск, – все это есть и будет.

Наклоняет голову.

Мне пора. Вы упустили возможность услышать суть моего "но". Упустили безвозвратно. Не злоупотребляйте спиртным – освистают.

Исчезает в темноте.

S.S.


Chuckles. Провожает S.S. взглядом.

Я, конечно, не в такой форме. И я гораздо старше. И глаза...

Проводит рукой по лицу.

Но кое-что нам все-таки дано природой и годами работы... м-ммм... да.

Проходит несколько шагов спиной вперед. Задумчиво:

Какое бы ни было это "но", но... но... но... мы успеем кое-что. Успеем.

Скрывается в темноте, удалившись в сторону, противоположную той, куда ушел S.S.

A.R.


***


Идет по пустой в это время суток Warschauer Strasse и видит на другой стороне улицы женщину, к которой подходит молодой человек, по-видимому, задающий ей какой-то вопрос. Женщина останавливается, улыбается и что-то объясняет ему по-немецки. Ясно, что ни молодой человек, ни женщина не являются берлинцами. Женщина неуверенно машет рукой в сторону, молодой человек кивает головой и идет дальше. Потом он достает из внутреннего кармана предмет, похожий на длинный карандаш, машет им, женщина спотыкается и, еле удержавшись на ногах, останавливается. У нее сломался каблук. Молодой человек разворачивается и возвращается к женщине, нагоняя ее. Снова обращается к ней, она отвечает более неуверенно и начинает оглядываеться.

S.S. переходит улицу, увернувшись от летящей на большой скорости машины, и приближается к женщине и молодому человеку. Юноша немедленно фиксирует приближение S.S., возвращает женщине какую-то вещь, и пускается бежать прочь, выронив свой "карандаш". S.S. заставляет карандаш взлететь с земли, недолго разглядывает и уничтожает его в воздухе, где остается легкий и странный запах восточных пряностей. Немного морщится, подходит к женщине.

Доброй ночи, miss. Кто бы мог подумать, что Берлин окажется таким опасным городом, правда?

Поднимает глаза на лицо женщины и замолкает.

S.S.


Пятится, вытягивает руки вперед ладонями, мотает головой.

Нет-нет. Прошу вас, только не вы. Я и так не поняла...

Останавливается, раскрывает кошелек, который вернул ей молодой человек..

Чего он хотел? Деньги на месте. Но... О, нет. Нет, нет, нет. Письмо от редактора... Но зачем?!

Снова смотрит на S.S.

Зачем оно вам? Вы же все знаете, я послала вам рукопись, вы не ответили!

J.K.R.


Что вы тут делаете, Mrs Rowling? Что вы делаете в Берлине среди ночи? Какой материал собираете? Или вы тоже прибыли на кинофестиваль? Не рановато ли? Отвечайте, иначе я пойду по своим делам, и странные юноши, пахнущие сандалом, мирром и эвкалиптом, вытащат из вашего кошелька не только письмо от редактора, но и душу.

S.S.


Хочет отойти от S.S., но спотыкается и хватается за его руку. Вздрагивает, как будто ее ударило током. Беспомощно оглядывается:

И ни одного такси. Как я доберусь до отеля без каблука? Вы ведь не убьете меня за то, что я хожу в Берлине одна по ночам, правда? Ничего противоправного по вашим представлениям о законности в этом нет?

J.K.R.


Опускает взгляд на туфли J.K.R., второй ее каблук тоже отламывается. С почти нечитаемой мстительностью:

Если женщина не умеет ходить на каблуках, лучше и не начинать. Я найду вам такси, Mrs Rowling. Постойте спокойно.

S.S.


Неуютно поежившись:

Вы, значит, не следили за мной, профессор?

J.K.R.


Скользнув взглядом по J.K.R., отворачивается к дороге, высматривая хоть какую-нибудь машину. Как назло, улица снова пуста, как будто вымерла. Тихо себе под нос:

И это ночь в городе, в котором завтра начнется кинофестиваль. А как же "город никогда не спит"? Фейерверк? Веселая объединенная молодежь, хрустальный смех студенток?

Полуоборачивается к J.K.R.:

Следил, Mrs Rowling, следил. Ночей не спал, куска не доедал, только и делал, что следил за движением вашего волшебного пера. Можно сказать, посвятил этому свою жизнь.

S.S.


Против воли фыркает.

Но вы же меня нашли. Значит, вас беспокоит мой проект. Скажите...

J.K.R.


Кажется, оставляет попытки поймать машину и поворачивается к J.K.R.

Упорство и настойчивость, Mrs Rowling. Бесстрашие и трудолюбие. Полет фантазии и кропотливость. Плохо учившаяся латынь, нехватка времени, чтобы перечесть текст, неожиданное богатство, широко раскинувшиеся корни источников, из которых вы черпали, и любовь к детской литературе и к детям вообще. Любопытство. Неконтролируемый интерес к мистике и темным сторонам сущего. Что еще? Are you writing away happily enough, Mrs Rowling?

Некоторое время прокручивает взглядом дырки в J.K.R.

Меня не может не интересовать ваш "проект", потому что меня всегда интересовали кривые зеркала.

S.S.


Подходит к S.S. на носках туфель, боясь опуститься на пятки. Осторожно:

Так это случайная встреча? Ведь в прошлый раз вы специально нашли меня. А в этот? Нет, таких случайностей не бывает. Вторая книга написана. Вся ужасная история с василиском... один из самых темных эпизодов... Chamber of Secrets... Вы поэтому и исполнены негодования, Профессор, что я описала эту историю так, как сумела воссоздать ее. Но мне кажется, я все поняла правильно. Всю подоплеку тогдашних событий. Главное, что Хогвартс выстоял. И чудовище Слизерина было побеждено. Это было давно, я понимаю, но для меня – закончилось только сейчас. Когда я дописала эту книгу. Я постаралась не задевать вас в ней, это правда. Наоборот.

J.K.R.


Тихо выдыхает.

Послушайте... Mrs Rowling. Вы незаурядный летописец нашей старой Школы. Хогвартс... дух Хогвартса выжил, вы совершенно правы. И Мальчик со Шрамом порезал чудовище Салазара Слизерина на ровные кусочки, пригодные для изготовления японской еды. Вы все знаете и видите так, как оно и было, так о чем мы с вами говорим? Если в течение следующих пяти секунд я не посажу вас в такси, я поймаю вам упряжку северных оленей или немецкий танк времен Второй мировой войны.

S.S.


Стойте. Не спешите, пожалуйста. Вы еще успеете уйти в очередную ночь, а я... я тоже не спешу сейчас. Я же чувствую, что что-то не так. Гарри... сейчас ведь его последний год, правда? Он заканчивает седьмой курс, а я успела пока написать только о втором. Вы, конечно, не скажете, что с ним и как дела в Школе, но... Что не так, Профессор? Что? У меня странное чувство, что я со своей книгой пытаюсь вырыть тоннель в вашу сторону, но рою его так, что он проходит параллельно. Прошу вас. Дайте мне толчок. Не надо никаких подробностей – просто скажите, что я делаю не так?

J.K.R.


Разводит руками:

Какая разница, Mrs Rowling? Какая вам – лично вам – разница? Книжки раскупаются, люди увлечены, Земля, как ни странно, продолжает вращаться, странные молодые люди, похищающие письма ваших редакторов, не имеют никакого отношения к тому, что и как вы пишете, – так чего вам еще надо? Sit back and relaх. Вы собираете цветочки на кромке леса, и не надо вам вглядываться в гущу деревьев. Вы и не вглядываетесь – зачем? – человеческое воображение в состоянии населить любой лес гораздо более интересными чудовищами, чем реально обитающие в нем. Пишите дальше. Вы в своем праве.

S.S.


С беспокойством вглядывается в S.S.

Не делайте из меня безответственную дурочку, Профессор. Вас, по-видимому, устраивает то, что...

Кажется, ее осеняет какая-то мысль.

Да. Я поняла. Вас устраивает моя версия событий. Она не обижает вас, она вам... она вам нужна. Вам и Директору. Директору. Вашему Министерству. Всему вашему миру, который больше уже не может скрываться, потому что вы точно так же ходите по тем же улицам, по которым ходим мы, и при этом не щеголяете в мантиях и островерхих колпаках, как я написала... Нет. Вы не отделены от нас. Вы держите нашу жизнь в своих руках. Вам просто надо, чтобы мы вам не мешали. Вы... вы даже охраняете нас, как мы охраняем уссурийских тигров. Я поняла.

J.K.R.


Улыбается.

Уссурийские тигры, Mrs Rowling, нравятся мне порой гораздо больше. В остальном же... вы ошибаетесь. Вы ошибаетесь – во всем. Поэтому позвольте пожелать вам неиссякания фантазии и дальнейших творческих успехов.

Из Volkspark Friedrichshain взвивается в небо фейерверк, затем еще один, на улицу высыпает масса возбужденных людей, она заполняется машинами, фейерверк рассыпается по небу снова и снова.

S.S. поворачивается к проезжей части и возобновляет попытки поймать машину. Это ему не удается.

S.S.


Подходит к S.S. и перекрикивает шум толпы и грохот салюта.

Жив ли Гарри? Где сейчас Dark Lord? Что с Директором? Что вы делаете в Берлине? Скажите же мне!

J.K.R.


Поворачивается к J.K.R. и некоторое время смотрит ей в глаза, она начинает шататься, потом хватается за S.S., чтобы не упасть, и что-то шепчет в ужасе. S.S. ловит из воздуха какой-то конверт, вкладывает его в руку J.K.R., наконец останавливает такси, открывает дверь, впихивает туда J.K.R., что-то говорит водителю и передает ему пару купюр, захлопывает дверцу. Такси сливается с потоком машин.

Салют взмывает в воздух еще несколько раз, напоследок пролетая над городом красным драконом.

Снова переходит улицу, возвращается к своему первоначальному маршруту, что-то тихо бормоча себе под нос.

S.S.


Слиянье Арагвы и Куры


Scene:

07.02.1998,

Georgia,

Mtskheta vicinity

В задумчивости теребит толстый седой ус, затем кричит кому-то в отдалении:

Валико! Валико! Гамоди акедан!

Подходит высокий и статный юноша.

Э, бичо. Что делаешь, а? Почему сам ушел? Где все? Ты разве не знаешь, что сегодня за день?

Sandro Gavartkeladze


Cверкая большими карими глазами, почтительно:

Как можно, батоно Александр! Вы же меня послали за маджари, я и пошел к Цицико, ни у кого больше маджари в феврале не достанешь, Цицико один умеет сохранить!

Сейчас Тамар подойдет, у нее там почти все уже готово.

Батоно Александр, а кто эти гости? Сколько гостей будет? Может, наших из Мтацминда позвать, чтобы еще вина привезли?

Валико


Заходит мелкими шагами и встает в сторонке.

Негромко:

Все готово, Сандро. Валико всегда на меня сваливает.

Бросает на Валико быстрый и ехидный взгляд, хочет показать язык, сдерживается и опускает глаза, как примерная девочка.

Тамар


Подходит к Тамар, строго смотрит на нее.

Кало! Не подведи старика, да? Мы не можем в грязь лицом ударить, знаешь?

Смотрит на юношу.

Я точно и сам не знаю, Валико-джан. Один приедет, я слышал, очень большой мастер. Большой обвал же помнишь? Это он сделал, говорят, хотя и далеко был. Наверное, женщину привезет. Ну и еще, я так думаю, человек десять приедет с ними. Может, больше.

Сандро


Уважительно цокает языком.

Вах, вах, батоно Сандро, вах.

Пощипывает густые черные усы, которым, впрочем, остается еще лет сорок до усов батоно Сандро.

Тогда надо наших еще из Джвари позвать. Гоги, Теймураза, Гамлэта и Зазу – Зазу надо обязательно. Кто же поведет стол, когда такие гости? Надо мне еще пару-тройку машин и автобус взять будет, за мясом, за зеленью, за лобио съездить. Боюсь, не хватит нашего стола...

Критически оглядывает стол, стоящий под навесом на открытом воздухе, на зеленой площадке высоко на скале. Стол теряется из виду где-то в тени.

И зурну надо. Или... нет! Они же из Европы! Не зурну, надо будет магнитолу принести, Битлз поставить!

Валико


Обиженно, Валико:

Сам ты "Би-итлз". Ты бы еще Пугачеву предложил.

Поворачивается к Сандро, быстро:

Дядя Сандро, дядя Сандро, хороший стол, правда. Барашка утром зарезали. Дэда его сама выкармливала. А сациви Тия делала, ну вы знаете Тию. И магнитофона не надо – это задумывается, подбирая слово: дешевка, вот. Краснея: А Зазу, думаю, надо позвать. Заза хороший.

Тамар


Вскидывая брови, как будто гневно:

Танац, "Зазу позвать"! Заза когда чачи выпьет, не соображает, что делает! В прошлый раз кто с шампуром за невестой гонялся, говорил, что хочет ей парижскую завивку сделать?

Э-э, нет, ну.

Оглядывает стол и мрачнеет.

Кучмачи поставили?

Сандро


Вздевает согнутые руки к небесам, чуть приседая от негодования.

Кучмачи! Кучмачи забыли! Все помнил! Серебряные рога – помнил! Хрусталь-мрусталь – помнил! Кувшины, полные легким вином, когда устанут от Ахашени-Цинандали-Киндзмараули-Алазанской Долины, – помнил! Долма эчмиадзинская, долма "Интернационал", чады, зразы, всякую штучку-дрючку из гастронома в Тбилиси, воды Лагидзе, – все помнил! Кучмачи забыл!

Тамрико! Ты почему не напомнила мне про кучмачи? Уже... Уже приедут скоро, позор на весь мой род до седьмого колена! Пойду кинусь на могилу Александру Грибоедову и светлейшей княжне Нино Чавчавадзе, и пусть тот, кто понимает что-нибудь в горской чести, зарежет меня, как зарезали батоно Грибоеда проклятые персы!

Валико


Обиженно:

Ты еще на могилу к светлейшему князю Амилахвари кинься, все равно проку от тебя только руками махать да на людей напраслину наводить. Ты дяде Сандро про Зазу напраслины наговорил?

Успокаиваясь:

Не забыли про кучмачи. Натия сейчас принесет, она уже пошла. Они там кувшин откапывали.

Тамар


***


Какие деревья, нет, ну это же надо, какие деревья! С виду неказистые, а как держат.

Осторожно ступает вниз по склону, потом одергивает тулуп, усаживается и ссыпается вниз в облаке пыли и мелких камешков.

Встает на тропе, неторопливо и с достоинством отряхивается.

Ну, вот и стемнеет скоро. Где я был, можно идти. Вот только карабкаться надо, не знаю, как девочки. Может, кто получше тропинку нашел? Или не вернулись еще?

Трофим


Отходит от обрыва, под которым сливаются в одно русло Арагва и Кура, оглядывается на монастырь, видимый сзади, смотрит вдаль, что-то прикидывая.

Проходит незаметной тропой и выходит навстречу Трофиму.

Ну вот, Трофим. Мы молодцы сегодня, настоящие скалолазы. Но каковы наши дамы? Кто бы мог подумать, что две московские студентки и одна геттингенская аспирантка способны штурмовать Кавказ так, как будто только этим всю жизнь и занимались? Сандра сейчас подойдет. Дождемся твоих и на ночлег. Завтра надо бы нам дальше по тропе.

Машет рукой куда-то в горы.

S.S.


Подходит, прихрамывая. На ней расшитые бисером модные джинсы, но правая штанина ниже колена порвана практически в лоскуты. Глядя на S.S.:

Похоже, у меня с этнической родиной отношения складываются сложнее всех. Шагни я чуть-чуть смелее – и я бы там осталась с ногой, располосованной на британский флаг.

Сандра


Появляется вслед за Сандрой. Окидывает взглядом пейзаж.

Ну ё... Оглядывается на S.S.: Красиво очень.

Смотрит на свои джинсы и кроссовки, покрытые грязью. Шепотом:

Ну ё...

Достает из кармана сигареты и закуривает.

Машенька


Дед, дед, я там чуть не навернулась!

Подбегает к Трофиму и обнимает его поперек живота.

Может, ну ее, учебу эту? Почему ты меня никогда никуда не возил?

Тася


Вот потому и не возил. Мало мне твоих выкрутасов, что ли? Только в приличное место пристроили, думал, образумится девушка, и на тебе – радость у нее. Навернулась. На спине тебя понесу, вот что.

К S.S.:

Все в сборе.

Трофим


Оглядывает свою команду.

Н-ну... хорошо. Сандра, вы назначаетесь главной по переговорам с Александром Гаварткеладзе, если я правильно запомнил имя этого выдающегося человека, которого мне рекомендовали специалисты по кавказоведению, Машенька у нас на связи с Алексеем, ну, а Таисия просто на каникулах.

Завтра мы с тобой, Трофим, девушек передадим местным джентльменам, они отвезут их в аэропорт.

А теперь – вперед, надо будет поговорить с батоно Александром. Надеюсь, он уделит нам немного своего времени.

Указывает группе направление вперед, к Светицховели.

S.S.


В некотором замешательстве, приноравливаясь к шагу S.S.:

А-а-а... а что, надо будет с ним говорить? Договариваться о чем-то? Я же не в курсе!

Сандра


Зашвыривает окурок в темноту и поправляет на плече рюкзак с ноутбуком.

Yes Sir! Улыбается.

А пить много придется?

Машенька


Стойте.

Останавливает Сандру, заставляет ее поставить ногу в разодранной штанине на камень, наклоняется, разглядывает ее. Коротко дотрагивается до ее колена, возвращает ногу на место.

Теперь можно дальше. Да ничего особенного. Вы лучше нас всех понимаете в местных реалиях. Если мы будем делать какие-то ошибки в общении, просто деликатно сглаживайте их, хорошо?

Машеньке:

Пить? Машенька, по-моему, больше всего пьют в России. Мне кажется, что местные Бессмертные должны быть суровыми людьми, которые понимают, что если через них проходит магическая альпинистская экспедиция, пить не надо. Высокогорье, воздух разреженный, здесь и без этого у всех мгновенно просыпается холерический темперамент. Поговорим и попросимся на ночлег.

S.S.


Замыкая колонну, что-то вполголоса втолковывает на ходу Тасе, не обращая внимания на ее жалобные "Ну, дед... Ну, я осторожно... Ну, не вижу ведь там ничего... Как в подземелье... Только вот выбралась..."

Идет молча, пока девушка продолжает ныть. Потом останавливается и делает движение, как будто хочет сгрести ее в охапку. Тася взвизгивает, отпрыгивает, прижимает палец к губам, обещая молчать, и действительно после этого идет тихо.

Трофим


Откашливается. Довольно неуверенно:

Ах, ну тогда да, да, понятно... Это я смогу.

Эх... много он понимает в грузинских традициях -– как будто со мной кто-то будет разговаривать!

Сандра


Из сумрака рисуется фигура человека с осиной талией, в одеянии с квадратными плечами, на груди у него поблескивают серебряные газыри, на голове трапециедальная папаха из жесткого каракуля. Человек картинно прижимает руку к груди, далеко отставив локоть, и слегка кланяется – с большим почтением и одновременно достоинством. Проникновенным голосом, в котором от не сдерживаемого радушия клокочет все богатство гортанных грузинских звуков:

Генацвале! Дорогие гости этой земли! Среди священных стен алмазного Кавказа! Между святым Светицховели и древней Мцхетой! Позвольте приветствовать вас, уважаемые, от имени батоно Александра, от имени всех Бессмертных в этих горах от Кавказа до седого Арарата, от имени рода Гогоберидзе, к которому принадлежу и я, ваш проводник по этим ущельям, Валико!

Валико


Слегка подбирается.

Так. Кажется, началось. Вот они где, Фермопилы.

S.S.


Выходит и встает чуть позади Валико.

Когда Валико заканчивает свою пышную речь, слегка выдвигается вперед, оправляя складки длинной черной юбки.

Очень приветливо улыбается и говорит звонким юным голосом:

Проходите, дорогие гости. Проходите, все готово. Дядя Сандро ждет вас.

Кланяется, стараясь незаметно сквозь газовый платок рассмотреть наряды девушек.

Тамар


Быстро понимает, что от Сандры помощи ждать не приходится.

Благодарю, прекрасная Тамар, уважаемый Валико. Мы готовы засвидетельствовать почтение мудрому Александру. Батоно Трофим – старейший среди нас, попрошу вас окружить его заботой.

Обводит взглядом Машеньку, Тасеньку и Сандру.

А девушки помогут вам по хозяйству. Завтра нам довольно рано надо будет отправиться в путь.

S.S.


Негромко, Тасе:

Я знал одного Гогоберидзе, Николаем звали, вот был кинто, каких поискать. Помню, стояли мы с гарнизоном в Тбилиси, в одна тысяча восемьсот во... Кхм.

После слов S.S., беспокойно.

Ничего, ничего, я привычный, в уголку как-нибудь...

Трофим


***


Обращается к Профессору, сидящему по правую руку от него:

Теперь, когда вы уже выпили вино, покушали мясо, закусили – скажите мне, почему вы к нам пришли? Чему можно научиться в такой глухомани! Да и разве может так быть, чтоб вы не могли просто добраться, куда хотите, по одному желанию?!

Бросает на S.S. ненавязчивый, но испытующий взгляд.

Сандро Гаварткеладзе


Немного расслабляется, начиная питать надежду, что к нему больше никто не будет подходить с серебряным рогом, полным вина.

Уважаемый Александр, вы ведь сами – не простой грузин, вы и сами многое умеете. И тем не менее, лучше меня понимаете в том, как важна земля, которую чувствуешь под ногами. Как важно проходить некоторые дороги от начала до конца, ничего не перепрыгивая. Мы должны дойти до Ковчега, уважаемый Сандро. Трофим и я. Дойти ногами. Пройдя по дороге через важнейшие центры, лежащие на пути. Поэтому мы здесь.

S.S.


Осушив рог, убедительным голосом продолжает, обращаясь к подсевшим к нему в углу стола нескольким мужчинам.

Вот я говорю ему – я русский офицер, и ты русский офицер, а теперь будем оба грузинские офицеры, пока государь не пошлет нас к алеутам, так там станем алеутскими! И немедленно выпили.

Под аплодисменты и радостные выкрики кто-то вкладывает ему в руку полный рог.

Трофим


Стоит, подставив лицо ветру, на улице около мангала, куда только что вышла из-за пиршественного стола. Похлопывает себя по щекам. Наклоняется к полной маленькой женщине, которая цедит вино в кувшин:

Дэда, ты видела их, дэда? Мне бы пошло, правда. Но дядя Сандро никогда... А Валико – дурак. И не шикай на меня. Перья распустил, что твой павлин. Ну и ладно.

Берет из рук женщины кувшин с вином, целует ее в макушку и недовольно отмахивается от ее тихого шепота. На секунду замирает и быстрым шагом возвращается к столу. Снаружи слышен ее звонкий голос, когда она предлагает гостям вино.

Тамар


Горящими глазами смотрит на Трофима, старательно избегая Машеньку, Тасеньку и Сандру. Потом не выдерживает и начинает оглядывать Машеньку, почти незаметно причмокивая.

Валико


Задумчиво качает головой, чуть прикрыв глаза.

Э... Хотя, может, вы скажете, что Напареули мне застит рассудок, я бы предостерег вас от этого похода, дорогой гость.

Сандро Гаварткеладзе


Придерживает за локоть Сандру, которая хочет поднять свой бокал. Шепотом:

Сбавь обороты. Напьешься ведь.

Замечает улыбки Валико.

Приплыли. Только этого мне не хватало.

Оглядывается на Тамар, скулы которой покраснели, а пушок над губой вдруг стал казаться темнее.

Ох. Сходили на Арарат. Лешку бы сюда – мы бы посмеялись.

Бродает взгляд на S.S., проверяя, контролирует ли он ситуацию.

Машенька


Стараясь не выдавать удивления:

Почему же, уважаемый Александр? Мы тут осмотрелись немного... пощупали, что могли. У нас все совпадает. Дорожка прямая... ну, положим, слегка высоковато, но все же не Памир, не Тибет. Кто-то же должен туда дойти. Даже и проводника у вас не попрошу. Мальчики ваши хорошо управляются с серебряными рогами, но на Арарат еще не ходили. Дойдем, не беспокойтесь. Дойдем.

S.S.


Восхищенно смотрит то в одну, то в другую сторону.

Ух ты...

Осторожно толкает Машеньку под локоть. Шепотом:

Ты видела? Вот этого...

Прослеживает ее взгляд на Тамар. Открывает рот.

Всё? Уходить надо? А то зарежет сейчас? Закон гор?

Тася


Делает знак музыкантам, которые начинают играть громче, подкручивает усы, встает и подходит к Тасе, наклоняется к ней, встречается взглядом с Трофимом и в том же поклоне перекидывается ближе к Машеньке. Выспренно:

Прекрасная Мария! От всей души – позвольте пригласить вас на танец!

Валико


Шепотом Тасе, не поворачивая головы:

Зарезать – может и не зарежет, но подножку поставить над обрывом – может.

Поднимает глаза на подошедшего Валико. Быстро смотрит на S.S., стараясь поймать его взгляд и неопределенно пожимает плечами.

Уважаемый Валико, я э... выразительно и умоляюще смотрит на S.S. Это такая честь...

Машенька


Слегка улыбается Валико, который дергается и бледнеет, осознав, что допустил оплошность.

Мария с удовольствием присоединится к вам чуть позже, Валико. Но вы, если можно, покажите сначала, как это делается. Может быть прекрасная Тамар не откажется стать первой дамой, открывающей сегодняшний вечер.

S.S.


Говорит не очень громко, но за столом внезапно становится тихо:

Потому что на горе Арарат находится Господень ковчег.

Почти без характерного акцента:

И больше того – мало кто знает, что Ноев ковчег был построен не просто из обычного дерева. Ни одно дерево не пережило бы Великого Потопа, потому что те воды были прокляты и отравлены ядом погибших грешников. Нет... ковчег был выстроен ангелами из Древа Познания Добра и Зла; именно ангелы передали ковчег Ною, а он лишь воспользовался им.

Становится очень тихо. Слышны только цикады.

Передавали мне даже известия... что будто бы сам Господь изменился после того, как Сын Его умер на кресте, хотя для Господа время не идет, а вращается в Его руке. И что Ноев ковчег стал противен Ему, потому что неразрывно связан с тем, что Он разрешил сделать, и что потом сам же осудил.

Слышна тихая музыка зурны.

Э, дорогой гость! Вы ведь понимаете, что то, куда вы движетесь – это не просто гора? И все это не просто игра, да?

Сандро Гаварткеладзе


Чуть прикрывает глаза, крутя в пальцах стебель кавказской полыни. Неторопливо:

Я кое-что читал об этом, уважаемый Александр. О том, о сем, еще кое о чем, – я читал. И кое-где даже успел побывать по пути к Ковчегу. Вы ведь здесь, между Джвари и Светицховели, батоно Сандро, не охрана Ковчега, правда? Позвольте мне надеяться на то, что и вы, и жаркий Валико, и изумительная Тамар, и все те люди, которые оказали нам такой незаслуженно радушный прием, – это не пропускной пункт, который поит и кормит искателей Ковчега до состояния, за которым следут полное нежелание двигаться дальше?

Улыбается.

Это шутка. Я высоко ценю ваше предупреждение, еще выше, чем ваше исключительное гостеприимство. Если хотите, пойдемте вместе. А уважаемого Трофима и дам оставим здесь. Мои книги говорили, что идти к Ковчегу могут несколько человек, – пятеро. Но дойти до Ковчега могут двое. Осталось только дойти.

S.S.


Сверкает глазами.

А, почтенный Северус! Стал бы я, скромный горный овцепас, даже помышлять о том, чтоб вас остановить? Хотя и горы здесь...

Cминает хлебный мякиш и роняет его на стол. Слышится звук далекого горного обвала, который, впрочем, приближается;

...и деревья...

Хватает веточку петрушки и, помахав ей в воздухе, сует в рот. Деревья вокруг начинают с хрустом гнуться и раскачиваться, как в сильный ветер, и шумно шелестеть листьями;

...и ручьи, и реки...

Делает щедрый глоток вина из рога. Слышно, как внизу разливаются Арагва и Кура и бьются о камни.

...всё, в общем-то, послушно мне и хорошо знакомо.

Грустнеет. Берет кусок шашлыка, макает в ткемали и с удовольствием жует.

Но вы вольны идти, конечно, куда хотите. Единственное мое условие – вы должны остаться здесь на ночь.

Сандро Гаварткеладзе


Разводит руками.

Мы в вашей власти, уважаемый Александр. Единственное, о чем мне хочется мечтать, – это о том, чтобы завтра вы с особой осторожностью ели петрушку.

Отщипывает листик от стебля кавказской полыни, известной в этих местах как тархун, и кладет на чистую тарелку. Из скалы на небольшом отдалении от стола, за котором сидят гости и хозяева, начинает бить струя пенящейся минеральной воды. Информативно:

Мне показалось, что всем нам не помешало бы выпить немного Боржоми.

S.S.


Внимательно смотрит на S.S. Потом:

Ай, уважаю! Не понимаю, откуда ты такой молодой, а такой чочи старику сделал! И как! Не оскорбил ведь! Вот нашим бы дубинам поучиться у тебя!

Как будто со смущением обнаруживает, что внезапно стал называть S.S. на "ты". Машет рукой:

Эх! Называй на "ты" меня! Что нам эти предрассудки! Несите еще вина, да! И Боржоми!

Сандро Гаварткеладзе


Порывисто встает из-за стола. Сразу же садится обратно.

Выливает содержимое рога на себя сверху, трясет головой и встает снова, уже осторожнее.

Вы... это. Я тут вот тоже говорил молодым людям, что вместе надо. Земля здесь ваша, так мы со всем уважением.

Это не просто игра, светлейший князь, правильно говорите. Мы в нее сыграем, а потом и деревья станем гнуть.

Но на ночь – это, видится мне, предложение щедрое и разумное, а, Север?

Трофим


Поднимается, держа бокал с красным вином.

Конечно, на ночь, Трофим. Уважаемый Сандро, мы почитаем горы и их законы. Путнику нечего делать в горах во тьме. Мы рассчитывали на ночлег у вас, и будем очень рады остаться.

За наших хозяев.

Поднимает бокал и внимательно следит за тем, чтобы все выпили.

Садится и обращается к Сандро тихо:

В конце XIV века Тамерлан разрушил Светицховели до основания, и только через столетие царь Александр сумел восстановить его по старому плану. Я не знаю, батоно Сандро, когда умер этот Александр, но пока молодежь будет спать, мог бы посмотреть на этот план. Если вы позволите. Если... ты позволишь.

S.S.


Улыбается и кивает головой. С неожиданным изяществом наклоняется к S.S. и тихо, совершенно без акцента, говорит:

Не совсем по старому плану, любезный Северус. Я... ах, pardonnes-moi, оговорился... он – произвел там некоторые изменения в соответствии с тем, как выглядела Первая Церковь, на месте которой был воздвигнут Светицховели. Мне тоже кажется, что тебе следовало бы ознакомиться с этим планом. Там есть некоторые любопытные детали.

Громко:

Почему затихло веселье, ра!? Почему не льется вино рекой!

Обводит широким жестом стол, количество снеди на котором если и убавилось, то совсем незначительно:

Почему стол опустел? Это так в Мцхета встречают гостей?! Несите-ка еще блюда!

Сандро Гаварткеладзе


Пока мужчины разговаривают, сидит тихо, сложив руки на коленях и опустив глаза. Потом встает и обходит всех гостей с кувшином вина. Делает какой-то знак женщине, которая выглядывает из-за полога.

Встает за спиной у Дяди Сандро и робко кладет ему руку на плечо.

Тамар


Под громкие здравицы опускается на свое место. Внимательно глядит на Тасю, но та сначала не обращает на него внимания, перешептываясь с Машенькой.

Качает головой укоризненно. Тася вздрагивает, смотрит на него и послушно кивает.

Поворачивается снова к молодым людям.

Трофим


Поднимается из-за стола с рогом вина.

Калбатоно Сандро! Хотя я не из Мцхета, а сама тбилисская, всё же Грузия – это одна душа, а все грузины – одна семья! Поэтому я хочу сказать тебе – мне гордо, что я ношу такое же имя, что и ты, патриарх такого гордого, прекрасного города, учитель этих замечательных и красивых молодых людей!

Долгих лет жизни тебе, отец! И пускай новые седые волосы у тебя появляются только тогда, когда твои хозяйки пересолят кучмачи!

А теперь быстренько выпей и сядь, и весь остаток вечера молчи, а лучше вообще иди спать скорее.

Сандра


Улыбается, как будто услышала Сандрины мысли, и коротко сжимает ее ладонь под столом. Тихо Сандре:

Про кучмачи – было лишнее, он теперь Тамар выпорет.

Смотрит на S.S.

Кажется, мы все устали и нам пора спать. Спасибо Сандро! Спасибо хозяйкам за такое прекрасное угощение.

Кланяется.

А еще говорил, что пить не будем. Надеюсь, что спать у них надо не за соседним перевалом, а где-нибудь тут.

Машенька


Оставляет свой пост возле музыкантов, идет к бьющему из скалы горизонтальному фонтану Боржоми, брызжет себе в лицо. Тихо себе в усы:

Э, Валико, так и просидишь всю жизнь в Мцхета, так и не увидишь Арарат...

Валико


Молодые люди, окружавшие его, по очереди поднимаются и хлопают его по плечу, потом все вместе удаляются.

Осматривается, подхватывает с блюда щепоть цицматы, отправляет в рот, быстро прожевывает, встает, забирает с собой табурет и в обход опустевшего стола отправляется туда, где сидят S.S. и Сандро.

Поймав на себе взгляд S.S., вопросительно наклоняет голову.

Трофим


Дожидается кивка Сандро, легким движением руки опустошает стол перед тремя оставшимися мужчинами и чуть поворачивается к Тамар, которая бесшумно отходит от Сандро и забирает с собой Тасю, Машеньку и Сандру, скрываясь с ними за поворотом, ведущим к домам.

Вдыхает холодеющий ночной воздух, обращается к Сандро и Трофиму.

Мы много сказали сегодня, батоно Сандро, много фокусов показали друг другу, вы омыли наши городские сердца своим красным вином, очистили наши легкие этим воздухом. У нас сложные цели. И самое важное, что Ковчег – не окончательная наша цель.

Поэтому давайте посмотрим на эту карту трезвым взглядом.

Расстилает на столе карту горных проходов.

S.S.


Смотрит на карту, затем достает откуда-то остро очиненный карандаш и начинает делать пометки.

Вот этот ход не так давно засыпало. Собственно, во время большого обвала. Теперь там пройти нельзя. А тут... тут неспокойные сёла. Конечно, мы пройдем, но зачем поднимать лишний шум? Не думаю, что вам это нужно.

Сам Ковчег находится вот здесь. Показывает место на карте. Но предупреждаю вас, к нему лучше не подходить. Даже я не решусь предсказать, что из этого получится.

Сандро Гаварткеладзе


Подперев голову ладонью, разглядывает карту.

Вот тут можно пару камней подвинуть, если земля согласится...

Кладет на карту две косточки от алычи.

Между ними тогда. А деревья не трогать лучше, им и так тяжело.

Нам бы только вот сюда выйти...

Присматривается.

Да здесь обрыв. Узкая такая площадка, и больше ничего. Мы ж не птицы тут все же...

Снова задумывается.

Трофим


Задумчиво:

Ну... Вот до здесь, до площадки дойдем, а там и видно будет. В конце концов, вся эта нумерология – ерунда. Один человек построил Ковчег, значит, один его и найдет. Птицы – не птицы, а завтра видно будет. Сегодня же – рекогносцировка.

Встает, слегка кланяется князю Александру, кивает Трофиму, подходит к обрыву над слиянием двух рек. Разводит руки в стороны и пропадает в темноте.

S.S.


***

Милостивый государь мой Север,

надеюсь, что мое послание застанет тебя все еще в пределах недалеких, а если не так, то как бы не пришлось возвращаться. Из Питербурха пишет мне Акакий, что сильное волнение чувствуется среди тех, кто внове к нам присоединился. Вот что сообщает, в точности: "Совсем, мой друг, непонятно. Весь город, кажется, помешался. Ходят в странных одежках на нашем северном морозе, носят с собою и не одну даже саблю, а две. Думал сначала, что это сами японцы выдумали, чтобы побольше себе денег забирать, но замечаю, что волосы у новых сами растут что ни день, да в узелки завязываются, и лопочут уже между себя не по-нашему, а вчера только не знали еще. И река в берегах, а как-то особенно сильно стало пропекать". Я уж смолчал, ничего ему не ответил, отшутился вроде – что мода просто у них такая, что и у нас в столице теперь маленькими кусочками рыбу сырую есть тоже почетно считается.

Не серчай, Север, да вот откликается, похоже, не только там, где аукалось.

Засим остаюсь с совершеннейшим почтением,

Трофим Рогожин


15.02.1998,

Vaticano, Bibliotheca Borgiana

Привет, Трофим!

Да, я пока здесь, по эту сторону, но ты поймал меня буквально с ногой, занесенной над палубой; собирался отбыть, наконец-то, туда, где из людей не растут пока косички и сабли числом по две, но в умах, тем не менее, творятся не меньшие беды.

Получив твое любезное послание, дражайший Трофим Силантьевич, я был вынужден полтора часа рыскать по собранию сочинений г-на Яновского, чтобы удостовериться в том, что это не он шлет мне приветы из своего бессмертия, а ты описываешь... что это, Трофим? Эпидемия japanomania? Может статься, мыслящие петербуржцы подпали под влияние какого-нибудь фантаста-японоведа, очередного властителя дум, которые по обыкновению оседают в этом городе?

Странно, что поветрие случилось ровно в те дни, что мы лезли в гору. Одно радует меня: не после открытия этого Ковчега Пандоры начали петербуржцы носить кимоно, а раньше. Хотя бы параллельно нашему восхождению.

Ты тогда напиши своему Акакию, что я приеду. А то ведь хуже всего будет, если они не ждут.

Поклон всей московской команде, и жду с прежним нетерпением все 113 томов рукописи Ганджура. Вы уж побыстрее ее оцифруйте, пожалуйста.

Jacob принесет тебе тот белый камешек, что ты нашел наверху. Его для тебя обработали – посмотри, похоже, получилось неплохо.

Take care,

S.S.


Scene:

15.02.1998,

Saint Petersburg, Russia

Нет, развесить зайцев, сплетенных из трубок для капельниц, – это не значит "привести в порядок", как я просил. Хотя... симпатичный. Вот этот.

Снимает фигурку, пришпиленную кнопкой к стене, и кидает в пустой бак с облупленной надписью "Отходы".

Кристина, я же...

Знаете, идите лучше. Просто идите. Смена кончилась? Вот и славно. Одевайтесь тепленько, шарф не забывайте, и вперед. Не надо дожидаться иностранца, все равно ваши прелестные глазки на него не подействуют, как и на меня. Я вам все расскажу.

Плюхается в кресло, снимает очки, закрывает глаза и сжимает пальцами переносицу. Хорошенькая практикантка, надувшись, берет в охапку огромную шубу с куньим воротником и выходит.

Чарский


Проходит по коридору клиники, сопровождаемый молчаливой медсестрой послепенсионного возраста, с острым и подозрительным взглядом; следуя указанию ее иссохшейся руки, подходит к двери в кабинет зав. отделением, пропускает в дверях выходящую из кабинета молодую женщину с обиженно поджатыми губами и вежливо стучит в открытую дверь.

Доктор Чарский? Кажется, я к вам.

S.S.


Не открывая глаз:

Да-да, заходите, пожалуйста. Постарайтесь абстрагироваться от обстановки. Денег нет вообще ни на что.

Надевает очки и встает. Выходит из-за стола и протягивает руку.

В связи с чем разрешите засвидетельствовать. В самом деле, это потрясающе, что вы смогли приехать. Не знаю, кто на что нажимал и чем подмазывал, но всем им тоже спасибо.

Чаю? С коньяком, вам с холода.

Чарский


Аккуратно пожимает бледную узкую ладонь Чарского.

Свидетельствовать, пожалуй, пока рано, доктор. В абстракции и чае с коньяком нет нужды, хотя мне рассказывали, что российские врачи пьют один коньяк и едят только шоколад. Но, подозреваю, не в вашей области медицины.

Готов услышать рассказ о странной эпидемии, поразившей Северную Пальмиру. И встретиться с пострадавшими, если вы сочтете это уместным.

S.S.


Да, но на какой почве? Да все на той же, на нашей датской.

Указывает S.S. на кресло, в котором только что сидел – единственное в кабинете, – а сам устраивается на кушетке, укрытой клеенкой, у стены.

Обязательно. Что бы я вам не рассказал, доктор Дэймон, это будет только изложение событий, а важны реакции.

Я – человек не сентиментальный, но даже мне немного неловко. Дело в том, что в поведении имеются несомненные признаки логики, как у вас говорят – there's a method to their madness, и я, кажется, слишком увлекаюсь ее поисками. Если коротко: больше всего похоже на галлюцинаторно-параноидный синдром, практически все автоматизмы присутствуют. Но обычно смотришь в глаза, а там никого нет. Nobody home. А у этих, – есть, но кто-то другой.

Чарский


Качает головой, отказываясь сесть в кресло Чарского, отходит к окну, на три четверти снизу закрашенному белой краской, выглядывает во двор клиники.

Вам придется меня простить, доктор. Все-таки, русский – не родной язык для меня, тем более в областях специальных. И все же, если я хотя бы что-то понял в картине происходящего, вопросы будут такие:

Сколько людей и за какой период времени вы госпитализировали?
Насколько тяжело их состояние, бывают ли периоды буйства?
Есть ли среди больных женщины?
Какой вариант преобладает – галлюцинаторный или бредовый?
Есть ли среди ваших пациентов алкоголики, эпилептики и люди с органическими поражениями мозга?
И, наконец, тот другой, который виден у них в глазах, – один и тот же, или у каждого свой?

Видит, как во дворе подходит к высокой стене, окружающей больницу, какой-то человек в старом синем пальто, из-под которого выглядывает больничный халат, и смотрит куда-то в небо за стеной.

S.S.


Да-да. Да, разумеется.

У нас здесь двадцать человек, все за последнюю неделю. Насколько я понимаю, в анамнезе у всех совершенно чисто, по крайней мере до... конца прошлого года, кажется. У некоторых странные обращения, списанные на психосоматические расстройства, причем повторных посещений нет, как будто этим удовлетворились.

По течению – хронический, по структуре – полный комплект. И это меня как раз и смущает. Чрезвычайно, до деталей разработанные систематизации, на которые должны бы уйти годы.

Они совершенно нормальны, за исключением того, что каждому из них вдруг захотелось стать средневековым японцем. Или японкой. Эти вообще бесценны.

Чарский


Быстро соображает.

Неделя? Вот как... Uh-huh... Тогда, если вы не будете против, давайте устроим внеурочный вечерний обход, можно? Ну, хотя бы кого-нибудь потревожим.

Немного заговорщически:

Знаете, времени у меня в России мало. Там, где нажимали и подмазывали, того и гляди, распрямится и высохнет. Это нам не помеха, но все же... если это действительно "эпидемия", как мне охарактеризовали поветрие коллеги, лучше бы наступить ей на горло поскорее. Я до сих пор ни разу не встречался с эпидемическими формами шизофрении.

S.S.


Серьезно:

А у них уже утро.

Спрыгивает с кушетки.

Я тоже не встречался. Поэтому готов предположить уже что угодно, вплоть до черной магии, которой, как известно, не бывает.

Ах, ты... Кристину я отослал, придется ограничиться теми, которые еще русский не забыли. Или... О, простите, вы, наверное, владеете и японским тоже.

Подходит к двери, открывает ее.

Прошу.

Чарский


Наклоняет голову, чтобы скрыть улыбку, при этом быстро окидывает взглядом полку с книгами и шкаф с препаратами в кабинете зав. отделением. Неопределенно:

Ну... Domo arigato, banzai, konnichiwa... Все богатство, почерпнутое из японских мультфильмов, – в нашем распоряжении.

Следует за доктором Чарским.

S.S.


Чарский открывает дверь в пустую комнату, где на полу сидит спеленутый по рукам хрупкий юноша, на вид не старше лет шестнадцати.

Глаза его сверкают неподдельной злобой, как только он видит доктора – вернее, создается странное впечатление, что смотрит он всего одним глазом, хотя оба совершенно здоровы.

Явился, baka gaijin.

Верни мне мой меч.

Patient 1


Негромко, S.S.:

Позвонили соседи. Вышел на лестничную площадку с кухонным ножом, кисточкой и баночкой гуаши, уселся и начал писать что-то прямо на полу.

К больному:

Получишь, когда будешь относиться к нему уважительно.

Чарский


Кивает Чарскому, подходит ближе к Пациенту 1 со стороны "невидящего" глаза, что-то проверяет в его реакциях, затем перемещается и встает перед ним. Негромко:

Neko ni koban, kappa, помнишь? Развязать тебя?

S.S.


Вздрагивает. Не вставая, перебирает ногами и забивается в угол.

Поворачивает голову то к врачу, то к S.S.

Черный сёгун. Тебя теперь двое. Белый и черный, этот еще темнее стал. Так мне с тобой не справиться. Зачем ты не убил меня? Дай мне умереть, не могу под водой.

Опускает голову и бормочет уже неразборчиво, мешая русские и японские слова.

Patient 1


Отходит от больного, поворачивается к Чарскому.

Так-так... Поразительно богатый культурный фон. Действительно, похоже на что-то паранормальное. Если бы я озвучил то, что приходит на ум по этому поводу, ваши "органы" упекли бы меня в соседнюю палату.

Пойдемте дальше?

S.S.


В самом деле? Мне как раз казалось, что это наиболее явный случай. Практически нет псевдогаллюцинаций, ярко выражено преследование. Только утверждает, когда вменяем, что демон заставляет его чувствовать вокруг себя воду.

Выходит, прикрывая дверь.

Мимо них по коридору, не замечая никого вокруг, согнувшись и шаркая ногами, как глубокий старик, проходит крепкий мужчина в сетчатой майке, с огромными татуированными бицепсами.

Чарский


Сговорчиво:

Наверное, я слишком впечатлителен. У нас, знаете, синдром Кандинского-Клерамбо чаще проявляется через простой шелест мыслей, который обычно хорошо слышен.

С удивлением смотрит на здоровяка.

А этот человек, как я понимаю, смирен?

S.S.


Удивленно поднимает брови, но решает, что ослышался.

Провожая глазами мужчину:

Совершенно. Привезли свои же, в "Мерседесе". Прямо с разборки. Говорят – чини его, а то он сломался, а мы потом проверим. Могу себе представить, что вел он себя там неподходящим образом.

Чарский


Разворачивается возле последнего окна в коридоре, и возвращается к Чарскому и S.S., не глядя на них, что-то непрерывно и довольно заунывно бормоча. Иногда останавливается, качает головой, раглядывает длинные желтые ногти и крякает.

Подойдя к Чарскому и S.S., обращается к Чарскому:

Я же говорю тебе, Кёкутен, это зависит от личности учителя. Если учитель способен определить тип ученика, то, как работает его ум, он может оказать ему помощь. Либо напрямую через взгляд Махамудры, либо через более длинный путь, например, через Шесть йог Наропы... А ты все ищешь другие пути. Короткие, а не длинные... Тц, тц, тц...

Patient #2


Вежливо наклоняет голову. Переглянувшись с S.S:

Да, многомудрый Тадаминэ. Скоро придет время, и я обращусь к вам за помощью. Тогда вы сможете увидеть, как работает мой ум.

Снова смотрит на S.S. Тихо.

Каждое утро, за завтраком, он прекрасно знает, что на самом деле – бандитский авторитет, и спокойно объясняет, что внутри у него появился теперь этот древний японец; мы пытались навести справки, был поэт с таким именем, умер много веков назад.

Сам по себе увлекателен, но есть и другой учитель, да такой, которому этот и в ученики не годится.

Чарский


Согласно кивает Чарскому, подходит чуть ближе к здоровяку.

Но как же короткие, учитель? Вы всегда были склонны закрывать глаза на то, что не находилось непосредственно перед ними. Впрочем, мне следует просить прощения. Мне стыдно за ту недобрую шутку, а вы вовсе не были виноваты, что указали великану дорогу. Надеюсь, у вас будут еще способные ученики.

S.S.


Смотрит теперь прямо на S.S., отшатывается от него, всплескивая несуществующими широкими рукавами.

Я стал беспокоен с тех пор, Кёкутен! Мне часто снятся черные аспиды! Тебе придется приехать снова, ко мне, только ко мне, и снять этот морок, это заклятие! Если я и дальше не смогу спать, я сойду с ума, и никогда не смогу совместить Дхарму с жизнью!

Не договорив, складывается вниз, усаживаясь в позу медитации и отключается.

Patient #2


Да-да, эта тема змей повторяется часто, и не только у него.

Наклонившись, проводит перед лицом амбала ладонью. Выпрямляется.

Санитары подберут. Пусть посидит пока.

Они до сих пор обращались исключительно ко мне, не обращая внимания ни на кого, а на вас реакции даже сильнее. Может быть... Ах, да, вы сказали, мало времени. Тогда к великому учителю? Так его называет этот, больше никто с ним общаться не может. Какой-то полувымерший южный диалект, как мне сказали.

Чарский


Коротко кивает, о чем-то напряженно думая.

S.S.


Поднимает светлый доброжелательный взгляд на входящих в его палату людей и чернильным карандашом дописывает на листке грубой оберточной бумаги иероглифы "Золотое дерево". На нем свободный больничный халат; длинные седые волосы забраны сзади в пучок.

Несколько раз кивает.

Доктору Чарскому:

Я побуду в вашем гостеприимном доме еще недолго, уважаемый хозяин. Я и в своем доме был гостем, поэтому скоро мне надо будет идти дальше.

Patient #3


Вежливо кланяется, прислушивается к тому, что говорит Patient #3.

Врач. Очень хороший, известный кардиолог. Золотые руки. С того света людей вытаскивал. Чрезвычайно образован, но никакого востоковедения, конечно. Вы поняли, что он только что сказал? Судя по интонации, он ничего не просит.

Чарский


Дослушав Чарского, переводит взгляд на S.S.

Не думал я, что снова встречусь с тобой, Гость с Запада. Чайки из других краев доносили до меня, что ты все понял про купол и основание, и что если не построил храм, то только потому, что не хотел.

Улыбается с легким оттенком лукавства; чернильный карандаш превращается в его руке в японскую кисть, а оберточная бумага – в рисовую. Иероглифы начинают отливать золотом и немного приподнимаются над листом.

Но разрушить уже разрушил? И не один?

Patient #3


Делает неопределенный жест в сторону Чарского, подходит ближе к столу, за которым сидит пациент №3, и закрывает собой метаморфозы карандаша, листа бумаги и иероглифов.

Мои приключения не очень интересны, О-сэнсей. Но я рад видеть, что вы иногда выходите из того свитка. Все-таки нехорошо человеку доверять свои перемещения глупым птицам.

Слегка смущенно:

Кажется, один, О-сэнсей. Его нельзя было не разрушить – в нем гнездилось такое зло, которого даже мне было не оценить. Прошу вас, пусть это будет правдой. Пойдите дальше как можно скорее. Мы все очень постараемся.

Поворачивается к Чарскому.

Похоже, я его понял, хотя и не уверен, что точно.

Незаметно щелкает пальцами, карандаш, бумага и иероглифы возвращаются в свое больничное состояние.

Это действительно выглядит как эпидемия. Напоминает мне известный случай в Лудэнском монастыре.

S.S.


Хм. Массовая истерия? Может быть, конечно, но там – темные монашки, взведенные религией, постами и бдениями, практически готовый материал, они еще долго продержались. Неудивительно, что на таком фоне человек или событие могут послужить катализатором. Вы считаете, у нас похожий случай? Это ниточка, конечно, да, я тоже пытаюсь связать, но они, и пациенты, и галлюцинации, настолько различны. Не сходятся в один узел.

Я могу для него что-нибудь сделать? Все-таки коллега, хотя мы и не были знакомы.

Чарский


Выходит вслед за Чарским из палаты Пациента №3, аккуратно прикрывает дверь.

О да. Сходство чисто внешнее. Монахини находились в одном месте, ваши же пациенты никак друг с другом не связаны.

Туманно:

Если можно, я бы посмотрел потом все доступные анализы. В первую очередь, биохимию крови, наверное.

Спохватившись:

Сделать для него? Для этого кардиолога? Думаю, надо его вылечить. А пока можно будет просто передать ему хорошей бумаги, кисти и тушь. Я пришлю.

Давайте посмотрим на какую-нибудь женщину, доктор, если вы не против.

S.S.


Погрузившись в раздумья, отвечает не сразу.

А! Да, с женщинами особенно интересно. Обе пришли сами. Школьная учительница, боится наступления ночи, по дальневосточному времени, просит избавить ее от жесткой шкуры, но никак не проявляет тактильного неудобства. А на следующий день – девчонка... легкого поведения, приезжает на электричках из Нарвы и заявляет, что она служанка той, первой. Проверили – никак знать друг о друге не могли.

Чарский


Вкрадчиво:

Давайте тогда поговорим с госпожой, если вы не против. Я, видите ли, боюсь подхватить этот ваш вирус у девушки из Нарвы.

S.S.


Сворачивает в боковой коридор.

Нет, что вы, они не... А, понял. Да.

Открывает дверь.

Прямо за порогом стоит невысокая женщина лет тридцати, с вьющимися рыжеватыми волосами, в очках и мягком халате. Увидев S.S., отступает на шаг, улыбается, просияв, садится в seiza, складывает руки на коленях и склоняет голову.

Чарский


Наклоняет голову, приветствуя женщину, и привычно ждет, что она обратится к Чарскому. Потому осознает, что она среагировала непосредственно на него и, извинившись перед Чарским взглядом, обращается к ней.

Добрый день. Мы пришли вас проведать. Может быть, вы хотели бы что-то сказать?

S.S.


Не поднимая головы:

В этом нет нужды. Мне хорошо здесь. Я сейчас и здесь, и там, и мне везде хорошо. Делай, что должен, karasu, не заботься обо мне.

Смотрит коротко на S.S. и снова склоняется, еще глубже, чем раньше.

Я почувствовала там, у себя, что по земле снова ходит та женщина. Я виновата перед тобой.

Patient #4


Немного хмурится, потом, кажется, что-то понимает. Тихо:

Это я перед всеми виноват, Лиса. Надо будет сесть и составить список. Не думал я, что наберется целых двадцать человек с одного небольшого архипелага...

Подходит к женщине, поднимает ее и помогает ей сесть на кровать.

Отдыхай.

Укладывает ее и проводит у нее перед лицом рукой.

Спи, пожалуйста. Как можно дольше. Хватит уже тебе путешествовать.

Возвращается к Чарскому.

Благодарю вас, доктор. Теперь, пожалуй, биохимия.

S.S.


Остановившимся взглядом следит, как женщина очень ловко сворачивается поверх одеяла, каким-то непонятным образом поджимает ноги и вытягивает шею так, что подбородок оказывается удобно лежащим на ее бедре, и закрывает глаза.

Снова тем же движением снимает очки и прикладывает пальцы к переносице. С трудом сдерживает зевок.

Простите, доктор. Да, анализы, верно. Единственное, что остается. Непреложные факты, а не досужие домыслы.

Надевает очки, немножко криво; поправляет их и, не оглядываясь, выходит в коридор.

Чарский


Тихо закрывает дверь, за которой осталась свернувшаяся на кровати огненным кольцом лиса, и возвращается с доктором Чарским в его кабинет.

S.S.


Scene:

St Petersburg,

Same night


Высаживается из такси и идет по плохо освещенной улице на Петроградской стороне, не обращая внимания на редких прохожих и полностью погруженный в свои мысли. Временами негромко бормочет.

Нет, этот Зубков тут ни при чем. Ну да, он психиатр, он уехал... Но и все. И надо уже избавиться от странной мысли, что мне необходимо искать художников. Ну, положим, Шагин тоже не так здоров, но кто из нас, в конце концов, здоров? По крайней мере, он не изображает из себя японца. И этот... Шинкарев? Шинкарев, да... это все не то. Картинки ни при чем. Надо найти кого-то, от кого это пошло.

Останавливается, достает из кармана сигареты, собирается закурить. К нему подходят три молодых человека сомнительной внешности и "старший" пытается "стрельнуть". S.S. смотрит на них с удивлением, "старший" извиняется и быстро ретируется со своей командой в ближайшем проходном дворе.

Встряхнув головой:

Не надо самообмана. Пошло это от вас, доктор Дэймон. Значит что-то надо сделать со своей головой. Но что?

S.S.


Сидит за столом, на котором имеется лист бумаги и карандаш, очиненный, явно в спешке, широкими срезами ножом наискосок. Нож воткнут рядом прямо в столешницу. Остальная поверхность стола завалена в несколько слоев засохшими, разломанными тюбиками с краской, грязной посудой, книгами, одеждой, почему-то склянками с разноцветной жидкостью и чем-то совсем уже неразборчивым. Лист освещен подтянутой лампой на шарнире.

Не мигая, смотрит на лампу. Протягивает руку в сторону, нашаривает ломоть хлеба, подносит руку ко рту. Раздумав, кидает хлеб обратно.

Делать надо что-то с головой.

Встает, не выключая свет, так, что стул падает, делает в узкой комнате два шага к окну, занавешенному одеялом, валится в одежде лицом вниз на разобранную кровать.

Евгений


Слышит в подворотне странное ойкающее эхо, с некоторым беспокойством заглядывает во двор, ничего там не видит.

Кривит рот.

Надо. Будем строить схему, раз храм мы не построили. Кто он? Он? Или она? Он, конечно, он. Раз они все подвинулись на чем-то, связанном с моей деятельностью...

Ежится на пронизывающем сыром ветру, проходит несколько шагов, как будто подталкиваемый ветром в спину. Затем из упрямства останавливается и разворачивается. Возвращается к проходному двору, где было эхо.

Значит, надо искать больного, который думает твои мысли, Кёкутен. Ну-ка, настроимся.

Проходит проходным двором, выходит, поплутав в дворах-колодцах, на неизвестную улицу.

Настроимся... Где ты? Где же ты, ужасный и несчастный распространитель японского вируса?

Поворачивается вокруг своей оси, оглядывая дома и всматриваясь в окна.

Отзовись-ка поскорее, а то здесь холодно и ветрено.

S.S.


Полежав немного, вдруг сотрясается крупной судорогой. Поворачивается, садится на постели. Встает, тянет за собой старое, вытертое валяное одеяло непонятного цвета, с различимой еще надписью по трафарету "НОГИ", заворачивается в него.

Что ж холодно-то так. Ветер. В голове? Снаружи. Уйди уже, где тепло.

Подходит к столу, одной рукой придерживая одеяло у горла, другой берет карандаш и добавляет к рисунку маленькую человеческую фигурку на дороге.

Сам виноват. Во всем всегда виноват сам.

Бросает карандаш, выключает лампу. Становится совершенно темно.

Опускается и садится, привалившись к ножке стола.

Евгений


Замирает и делает странное движение левой рукой, как будто ловит что-то в воздухе. Неуютно поводит плечами, затем заставляет себя улыбнуться. Быстро и уверенно идет вдоль по улице, сворачивает в темный переулок и теряется в темноте, из которой слышно очень тихое:

Не дай мне бог сойти с ума... нет, лучше посох и сума.... Да. Здесь.

S.S.


Сумы. Тюрьмы. И мы. Умы. А вы – увы.

На четвереньках отползает в угол и падает там.

Съеживается, натягивает одеяло на голову и больше не движется.

Евгений


Заходит в дом, поднимается на четвертый этаж, без труда открывает дверь, проходит по коридору, заглядывает в кухню, где видит девочку, и некоторое время стоит, глядя на нее. Девочка ненадолго поднимает на него взгляд, а потом продолжает заниматься своим делом: с помощью перочинного ножа вскрывает голову лишенной волос кукле, закрытой до подбородка белым льняным платком, как простыней. Девочка раздвигает губы в улыбке, щедро демонстрируя отсутствующие передние зубы, и кивает головой куда-то вбок.

S.S. проходит по коридору дальше. Открывается одна из дверей, из нее выглядывает женщина неопределенного возраста в замызганном ситцевом халате и открывает рот, чтобы крикнуть. S.S. подносит палец к губам и отрицательно качает головой, закрывает дверь, оставляя женщину внутри.

The Girl and the Doll

Проходит еще две двери и открывает дверь в совершенно темную комнату.

Некоторое время стоит на пороге, затем подходит к столу, поднимает опрокинутый стул, ставит его спинкой к двери и садится.

S.S.


Лежит молча.

Через несколько минут, очень ясным голосом:

Свет не зажигать.

Евгений


Ровно:

Вам стыдно? Не беспокойтесь, меня мало чем можно удивить.

S.S.


Мне-то чего стыдиться? Это же не мое.

Когда светло, все движется. Мысли, руки, все, что вокруг.

Как же я раньше не понял? Надо и работать тоже в темноте.

Поднимается.

Спасибо вам за помощь, дальше я сам.

Евгений


Медленно выдыхает.

Нет уж, не спешите, любезный Евгений. Дальше я сам – это не про вас. Мне-то вы видны, а вот я вам – нет. А так разговаривать неудобно.

Давайте поговорим. У меня и коньяк с собой, а то в вашем городе в феврале можно сразу уходить под воду Невы, не делая вид, что живешь на ее берегах.

S.S.


Как же – неудобно? Я сам себе виден. Удивительное чувство, вам оно должно быть знакомо.

К черту коньяк, все равно не действует. Думаете, я не пробовал? Вообще ничего не действует. Не берет. Тоже знакомо, верно?

Вдруг подозрительно:

А кто вам, собственно, ключик дал?

Евгений


Достает из внутреннего кармана серебряную фляжку, легким движением очищает стол от нагромождения вещей и мусора. Листы складываются в стопку на подоконнике, карандаши и кисти влетают в пустую майонезную банку, где обнаруживается еще и неизвестно откуда взявшийся желтый нарцисс, из которого исходит мягкий свет. Мусор просто исчезает.

На столе появляется сияющий хромовыми боками судок с крышкой, один столовый прибор и два пузатых коньячных бокала. К столу двигается второй стул, стоявший у стены.

Немного лениво:

А как же традиционное русское гостеприимство? Кавьяр?

На столе возникает хрустальная вазочка с икрой, гжельская масленка и фарфоровая тарелочка с золотой каймой, на которой горкой лежат несколько ломтиков белого хлеба.

Не берет – тем лучше. Какой интерес вести пьяные разговоры? А я вот хотел посидеть, поговорить... Может, если позволите, на работы ваши посмотреть. Давайте, Евгений. У меня коньяк особый. Придет.

S.S.


Безучастно следит за исчезающими и появляющимися предметами.

Говорить вообще нужно как можно меньше. Работать. Только работать.

Подходит к столу. Выбрав кусок хлеба, быстро и аккуратно начинает выкладывать на нем икринки по одной, в узкую, извилистую полоску. Нетерпеливо щелкает в сторону пальцами, в руке у него появляется одноразовый пластиковый нож. Набирает масла, шлепает на хлеб и несколькими движениями придает желтому брусочку конусовидную форму.

Гордо оглядывается на S.S.

Евгений


Чуть поворачивает голову в сторону выключателя, под потолком зажигается лампочка. Смотрит на "бутерброд". С некоторым затруднением:

Хм-ммм... Вот как. Горка и дорожка? Ну так проглотите их и не мучайтесь.

По инерции:

Пластик – это зря. У вас же справа от тарелки отличный мельхиоровый нож. С зубчиками.

S.S.


Ну, не свет же! Я же просил!

Смотрит на нож, зажатый в руке, и бросает его в сторону. Вытирает руку об одеяло, которое все еще свисает у него с одного плеча.

Наставительным шепотом, подняв палец.

Как раз из-за ее света и не было ей покоя. Но теперь-то можно идти, идти вверх.

Спокойным, обычным голосом.

Я, кстати, на нее взошел. Огромная толпа народу, бабы какие-то толстые, плачущие дети, и все лезут. Около вершины – хибара, там лапшу дают и одеяла. А на рассвете все орут "банзай!". Вот и все восхождение.

Ногтем на мизинце подправляет свое творение.

Поехал на другую, Иватэ. Последние иены потратил, еще даже прибавить пришлось, хорошо, три рисунка загнал.

Тоже не она.

Евгений


Наливает коньяк в бокал Евгению, двигает к нему.

Вот как. Вы искали какую-то гору? И рисовали... что же вы рисовали, Евгений? Да и вообще, как вас занесло в Японию?

Крайне спокойно:

Пожалуйста, не кричите. Иначе я привяжу вас к кровати и буду светить вам в глаза таким ярким светом, что вы ослепнете.

S.S.


Это почему же меня – занесло? Когда крыло раненое было, тогда действительно занесло, а сейчас...

Поворачивается всем телом к S.S.

Осторожно косит глаза на единственный оставшийся на столе рисунок, над которым он работал перед приходом S.S, и видит, что добавленный им человек уже сильно продвинулся по дороге к горе.

Кто. Дал. Вам. Ключ?

Указывает пальцем на свою голову.

Евгений


Наливает себе коньяку, подносит бокал к губам, делает глоток.

Гору, значит, рисовали. Дорогу и человека? Uh-huh...

Немного ежится и хочет плотнее запахнуться в пальто, но пересиливает себя, встает, снимает пальто и кидает его на спинку железной кровати с шишечками.

Подходит к окну, сдвигает набок одеяло, которым оно занавешено.

Ключнику ключи выдаются порядком вещей, Евгений. Я просто ключник, и никто не давал мне тех ключей, которые я не делал сам.

Но речь не обо мне. Лучше скажите, когда вы лазали на горы. Когда рисовали их, дорожки... человека? Когда все это произошло?

S.S.


Вздрагивает, когда S.S. проходит мимо него. Молча поворачивается к книжным полкам за спиной, тоже заваленным барахлом, и вытягивает папку, не обращая внимания на то, что нагроможденные стопки книг и бумаги рушатся по обе стороны от него на пол.

А когда я нарисую все правильно, будет мне весь мир и пара коньков впридачу.

Оставляет папку в воздухе между собой и S.S.

Очень просто. Свалился шальной грант какой-то, из воздуха, прыгай, Евгений, в самолет и стажируйся. Сколько-то просидел, деньги вышли, толку никакого, меня там как будто и не ждали, и уже возвращаться, а не хочется страшно. Накатило в Гиндзе. Сегодня что за день?

Евгений


Берет папку из воздуха, развязывает завязки.

Рассеянно:

Не знаю. Год девяносто восьмой, середина февраля. Подробности позже.

Смотрит на верхнюю картинку. Показывает ее Евгению.

И это тоже ваше? Совершенно другой стиль, если я правильно понимаю.

S.S.


Нетерпеливо вырывает лист из рук S.S. и бросает на пол.

Рисунок Евгения

Стиль! Стиль – не важен, даже из этого может получиться то, что надо.

Снова оборачивается к столу, берет свою съедобную скульптуру и откусывает половину.

У меня тоже со временем плохо. Дня три? Неделя? Хотя вряд ли. А может, и неделя.

Там, на столе. Я уже очень близко. Я чувствую. Вы же за этим пришли? Контракт, кровь, душа, мне уже неважно. Это все потом. Скажите только, где и что исправить.

Евгений


Кажется, сдерживается, когда Евгений выхватывает у него рисунок, кидает папку с рисунками на кровать.

Возвращается на свое место, встает за стулом, слегка опираясь на спинку руками.

Вы преподавали в школе рисование и черчение, подрабатывали рекламой, затем внезапно получили грант, поехали в Японию, это было прошлым летом, и там некоторое время спокойно стажировались. Затем, где-то в середине осени на вас нашло. Вы начали рисовать, все время одно и тоже – дорогу, мост через реку, человека, идущего по дороге, вдалеке – одинокую гору с заснеженной вершиной. Таких рисунков вы сделали три. Потом у вас кончились деньги, и вы выгодно их продали. Это так?

Вы должны сказать мне все, как на духу, а я объясню вам, что и где исправить.

S.S.


Подходит к столу и вперяется в рисунок.

Ну да. Ключик есть, заходите и читайте.

Подбирает карандаш и нацеливается, не отрывая глаз от бумаги.

Пока там был – казалось, вот-вот ухвачу. Потом отпустило немного. А недавно опять.

Ломает карандаш пополам.

Евгений


Понизив голос почти до неслышимости:

Эту неделю, дорогой Евгений, я занимался тем же, чем занимался человек на ваших картинках. Шел по дороге в гору. За эту неделю вы, как я понимаю, совершенно слетели с катушек, и, похоже, воспользовавшись тем, что неким неясным мне образом улавливаете определенные "волны", исходящие из моего сознания, а пуще – из подсознания, принялись транслировать свою обсессию вокруг. Рисунки, которые вы создали в Японии прошлой осенью, – тоже были вынуты отсюда.

Дотрагивается до своего лба.

Но не вполне точно.

Так вот. Если для того, чтобы этой утечки больше не было, вам понадобится сделать трепанацию и лоботомию при помощи одного мельхиорового ножа с зубчиками и одной чайной ложки, я это сделаю. Сейчас же.

Выходит из-за стола, быстро сгибает Евгения пополам, упирая его лицом в рисунок с горой, руки его удобно фиксирует так, что они обнимают стол. Берется за нож с зубчиками и подносит его к макушке Евгения.

Информативно:

Больно будет только поначалу.

S.S.


Полузадушенно:

Какие еще волны... Демоны... Дьяволы... Так себя не ведут... Я же сказал, что согласен...

Похоже, что теряет сознание.

Евгений


Отпускает Евгения, усаживает его на стул, открывает ему рот, вливает в него коньяк, подносит руки к его вискам и некоторое время так стоит. Лицо Евгения слегка розовеет.

Возвращается на свое место, садится, ждет.

S.S.


Открывает глаза.

Смотрит на рисунок на столе. Потом переводит взгляд на S.S.

Вы из редакции? Вам Степановна открыла? Да, готово, я бы завтра утром привез.

Пальцами двигает лист через стол к S.S.

Евгений


Некоторое время осматривает Евгения.

Нет, Евгений, я не из редакции. Хотя ваши рисунки меня очень интересуют. Я хотел бы заказать вам одну серию – мне говорили, что вы стажировались в Японии. Если вы набросаете сейчас, быстренько, простую картинку на сюжет, который я вам обрисую, считайте, у вас в кармане новый грант.

S.S.


А... Мои рисунки? Да это халтура все, глянец.

Немного ссутулившись на стуле, кладет локти на стол и подносит пальцы обеих рук к вискам.

Странные люди с грантами за пазухой ходят ночами по этому городу. Но раз уж мы оба не спим, то почему бы и нет.

Переворачивает лист чистой стороной, берет карандаш и вопросительно смотрит на S.S.

Евгений


Заботливо:

Голова болит? Это сбитый режим, Евгений. Как воссияет за окном солнышко и засветит новый грант, так голова и пройдет. Совершенно сама.

Сюжет вполне классический: Фудзи, дорога к ней, через реку. На реке мост. На дороге человек. Собственно, и все.

А в глянец, насколько я понимаю, не столько рисуют, сколько фотографируют. Впрочем, глянец – не моя специализация.

Встает и подходит к книжным полкам.

S.S.


Снова переворачивает лист.

Как здесь? Может, вот эта и подойдет?

Хм. Нет, не подойдет. А где вся моя бумага?

Лезет в ящик стола, вытаскивает большой желтый конверт. Кладет его перед собой обратной стороной и начинает быстро набрасывать что-то уверенными линиями, выговаривая слова в такт к своим движениям.

А глянец... понятие со-би-ра-тельное. Это... скорее... способ... жизни. Вы явно... не отсюда, а мы... так... и... суще... ствуем. Сущи есмь. В колодце, но о-очень... глянцевом.

Евгений


Оглядывает вид из окна в двор-колодец, потом комнату-пенал, одеяло с надписью "Ноги" и неопределенно хмыкает.

Да-да... Это похоже на глянец в местном понимании, вы правы. Извините, я плохо говорю на вашем языке.

Заодно уж, пока рисуете, скажите – что за странная девочка проживает в вашем чудесном коридоре?

S.S.


Фудзи от Митьков

Заносит руку над рисунком, но останавливается и задумывается. Не отрывая взгляда от бумаги:

Верочка? Встретились уже? С отцом живет, а Веня – он на две ставки на "скорой", сутки через сутки. Вот у нее – да, у нее режим сбитый. Да и не только режим.

Чего-то здесь явно не хватает. Может, подскажете, как заказчик?

Евгений


Задумчиво:

Верочка у Венички?.. Как вы все-таки любите уменьшительные суффиксы... Трогательный у вас язык. Видно, в компенсацию глянцевых колодцев.

Подходит к столу, оглядывает рисунок.

Все на месте. У меня как заказчика нет никаких претензий. Давайте паспортные данные, держите аванс и купите себе новое одеяло.

Кладет на стол конверт.

S.S.


Все еще не отрываясь от рисунка, поднимает палец.

Один момент.

Вырисовывает в правом нижнем углу печать художника, а потом, уже поворачиваясь, добавляет к картине контуры человеческого лица, отражающегося в обозначенной несколькими длинными линиями реке.

Евгений


Конверт, на обороте которого Евгений нарисовал свою картинку, начинает ежиться, затем к нему подлетает нож с зубчиками и молниеносно взрезает его по всему периметру, из конверта вылетают беспорядочным веером рисунки, кружатся вокруг Евгения вихрем, затем разлетаются по стенам и пристают к ним намертво, как будто подготовленные к выставке. Затем на рисунке начинает дуть ветер, мешающий путнику идти, с краев листа принимается течь вода из нарисованной реки, а изображенное последним отражавшееся лицо пропадает в воде, будто уходя вглубь. Гора вдалеке немного содрогается, с нее летят камни. Путник перебегает реку по мосту; мост за ним обрушивается.

S.S. прослеживает метаморфозы картинки с изумлением. После паузы:

Вот как. Мне говорили, что в России сильна школа мультипликации, но я не мог и предположить, что настолько сильна.

S.S.


Сделав последний штрих, роняет карандаш, закрывает глаза и кладет лицо на руки.

Поднимает его снова только к концу бумажной метели, но успевает заметить краем глаза полет последних листков.

Что?

О, ну это совсем уже лишнее... Лишнее.

Встает из-за стола, не глядя на рисунок. Оглядывает стены.

Хотя и неплохо. Есть в этом определенная логика. Виден... Путь, наверное.

Поворачивается к S.S.

Это все теперь ваше, а не мое. Заказ оплачен.

Евгений


Смотрит на Евгения с оттенком проснувшегося уважения:

Вы, русские, – удивительные люди, Евгений. Знаете... не каждый художник имеет такое восприимчивое воображение, как вы. И не каждый умеет так, почти физиологически, влиять на других людей, даже когда они не знакомы с ним лично и, может быть, не видели его картин. Это все Петербург, наверное. Климат гнилой. Но и передается все гораздо лучше.

Берет пальто со спинки кровати.

Благодарю вас. Я, может быть, заинтересуюсь этой выставкой, на обратном пути. А пока мне пора. Надо поговорить с Верочкой и Веничкой.

Кивает на прощанье, открывает дверь, собираясь выходить.

Знаете, что мне понравилось в вас и в ваших рисунках больше всего?

S.S.


Воображение в Петербурге стоит немногого, ночной гость. На обратном... откуда? Впрочем, неважно.

Боюсь угадать, поэтому, наверное, будет лучше, если вы скажете.

Евгений


Воображение везде ценится высоко, Евгений.

А понравилось мне больше всего то, что вы сумели сохранить трезвость сознания.

Всего доброго, бумаги по гранту вас найдут.

Выходит и прикрывает за собой дверь.

S.S.


***


Стоит на Подьяческом мосту, опершись на перила, и смотрит на воды канала Грибоедова. Дожидается, пока полностью рассветет, сходит с моста, ловит такси на Невском и едет в клинику.

Входит в приемный покой, поднимается наверх и стучит в дверь кабинета доктора Чарского.

S.S.


Да, да! Сейчас! Всех, всех выпущу! День открытых дверей!

Слышны шаги. Открывает дверь.

А, это вы.

Отходит в сторону.

Прошу, доктор.

Чарский


Спасибо.

Переступает порог.

Темницы рухнут, доктор Чарский? Неужели вы решили распустить своих пациентов? Извините, похоже, я невовремя – у вас сейчас выписка?

S.S.


Сейчас и всегда. Сегодня и ежедневно. Цирк, а не сумасшедший дом.

Отходит и садится в кресло.

Я не решил, они решили. А что я могу сделать? Насильно держать? Они и при поступлении не представляли опасности для себя и окружающих, кроме того паренька, который меч требовал.

Чарский


Удовлетворенно:

Вот так в одночасье выздоровели? С ума сойти.

Тогда пора и мне в обратный путь, вот только оставлю вам препаратик один, совсем недавно синтезирован.

Кладет на стол Чарскому пластиковый пузырек, в котором гремят пилюли, и небольшую брошюрку.

Там указан состав. Препарат совсем новый, почти не испытанный, но на этот предмет можно будет списаться. Спектр действия широкий, при поражениях центральной нервной системы и зашкаливающих психиатрических состояниях должен помогать. Ну, вы прочтете.

S.S.


То есть буквально, как мухи. Чувствую себя уездным лекарем Гибнером. Христианом Иванычем.

Берет флакон, сразу же ставит его на место.

Наверняка в этом всем есть статья в какой-нибудь журнал, но я совершенно не вижу, где. Спишем на погоду. Вот только жаль, зря приедет специалист по древним окинавским диалектам.

Хотите – останьтесь, ненадолго? Заодно и подтвердите снятие диагноза. Их немного уже осталось.

Чарский


Задумчиво:

Снятие печати до первого уровня?.. Да, я бы посмотрел, если можно. Давайте, я только накину белый халат, чтобы их не смущать.

S.S.


Оглядывает кабинет.

Вон, лежит, Кристина оставила. Накиньте просто на плечи, да.

Осторожный стук в дверь.

Да?

Дверь открывается, за ней появляется лицо амбала-учителя. Он уже не в майке, а в отлично скроенном костюме.

Заходите, Николай Николаевич.

Чарский


Умело маскируется белым халатом и отходит в угол, к окну, где прислоняется к стене и складывает руки на груди, глядя на Николая Николаевича.

S.S.


Осторожно прикрывает дверь. Проходит к столу, кладет на него "дипломат" и отщелкивает замки, но приоткрывает его совсем чуть-чуть.

Вытаскивает оттуда пачку новеньких Франклинов, перекрещенную бумажными полосками, и блестящий серебряный "Глок".

Приятно было с тобой работать. Отлично мозги вправил. Это так, лично от меня, остальное ребята привезут.

Поворачивает голову к S.S. На его лице отображается работа мысли.

Тебе я, кажется, тоже должен что-то. Заходи в любое время.

Общий привет.

Делает ручкой и выходит.

Patient #2


Тихо:

Ну вот, действительно мозги вправили. Совестливый, надо же. Не то что Тимурчик.

S.S.


Делает движение, пытаясь остановить Patient #2, но машет рукой.

Отгребает пистолет и деньги в сторону. Потом открывает ящик стола и осторожно складывает их туда.

Починил. Пора, кажется, уезжать из этого города. Минуй нас пуще всех печалей.

Чарский


Постучавшись, открывает дверь и останавливается на пороге. В руках держит старую перфокарту.

Мне можно идти уже? Правда?

Подходит к столу, крадет перфокарту на угол. Обращается к S.S.

Мне санитары сказали, что это я написал. А я совсем не понимаю, что здесь.

Снова поворачивается к Чарскому.

Спасибо. Никогда не буду больше три ночи подряд вступительные варианты решать. Две – максимум. Извините, пожалуйста.

Выходит.

Patient #1


Что-то бормочет негромко про какого-то тихого программиста.

S.S.


Да-да, все они тихие, до поры до времени. У этого и без Японии хватает на три диагноза, так что с ним мы еще встретимся, не сомневаюсь. Хорошо, если без ножей в следующий раз обойдется.

Чарский


Вежливо извиняется перед выходящим из двери пациентом № 1, с которым, по-видимому, столкнулся на входе.

Виктор Сергеевич, можно к вам?

Дожидается кивка Чарского.

Вот и я, коллега, вот и я. Пришел, знаете ли, за выпиской. Даже и не знаю, как быть. Похоже, моей профессиональной карьере на этом конец.

Близоруко улыбается человеку в накинутом на плечи халате, стоящему возле окна. Обращается к обоим, немного нервно потирая гибкие пальцы.

Куда ж мне теперь оперировать, сами посудите? Найдет так опять, стану скальпелем орхидеи из сердец выделывать... Нееет... На пенсию. Или вот что. Преподавать без права... замявшись: ...без права оперировать. Только в патанатомы теперь.

Снова улыбается, на этот раз совсем неправдоподобно.

Ну, Виктор Сергеевич, с меня коньячок, это уж – как принято между нами. Спасибо вам. И за бумагу с тушью спасибо. Я, знаете, решил с собой эти опусы взять. Все равно никто не поверит, что это я нарисовал. Теперь только в парикмахерскую, и домой. За кошечкой моей соседка присматривала, пока я тут прохлаждался. Пора уже.

Patient #3


Вот это было бы жаль. Я очень хорошо знаю, что с вами произошло, проконсультировался со специалистами, и могу перед любым консилиумом подтвердить...

Почему-то смотрит на S.S., пока говорит следующие слова.

...что рецидива быть никак не может.

Снова обращается к Patient #3.

Так что – берите, конечно, все, что захотите, отдыхайте, я сделаю выписку и направлю в институт.

Протягивает руку и осторожно пожимает руку Patient #3.

Всего хорошего.

Чарский


Отъединяется от стены, подходит к кардиологу.

Ну что вы, профессор Островский. Это вы спешите. Я как раз тут от независимой экспертизы, мы только что говорили с доктором Чарским, все это, право же, преждевременно. Да вот вы потом посмотрите на выписку и на заключение здешнего клинического консилиума. У вас, как я понял, пока бюллетень ненадолго, когда он закончится, все и разрешится. Пойдемте, мне как раз надо было еще одну больную увидеть.

Оборачивается к Чарскому:

Вы позволите, доктор? Если, конечно, та дама, учитель, не выписалась уже.

S.S.


А... Нет, вы знаете, она была одной из первых. Они были, обе. Глаза сияют, выспалась, говорит, на славу.

Спасибо вам, доктор. Без вас вряд ли справились бы. Жаль, что уже уходите, мне бы хотелось с вами еще поговорить.

Чарский


Пропускает в двери Островского, оборачивается на пороге.

Хммм... тогда я просто прогуляюсь по коридору вглубь ваших владений, а потом загляну еще на два слова. Мне тоже хотелось поделиться с вами кое-какими идеями о финансировании клиники и об этом...

кивает на пузырек.

Там понадобятся пояснения. А пока все-таки пройдусь. Когда еще доведется...

Выходит в дверь, затем возвращается. Глядя куда-то в пол:

Знаете, Виктор Сергеевич, все-таки Гоголь и Достоевский – два величайших русских писателя. Later, then.

Выходит, закрывает за собой дверь, молча раскланивается с кардиологом, идет по коридору, останавливается перед палатой давешней учительницы, стучит.

S.S.


Юлечка, ты? Входи, конечно, сейчас идем уже.

Patient #4


Слегка откашлявшись, открывает дверь, заходит.

Извиняющимся тоном:

Простите, ради бога. Нет, не Юлечка, но я могу ее поискать.

S.S.


Доктор... Доктор... Мне кажется, я вас видела, но имя не запомнила.

Поднимает с кровати сумку на плечо, разглаживает и без того совершенно ровно застеленное белье.

Да нет, я за нее не боюсь теперь, мы уже договорились, она у меня пока поживет. Лучше, если мы друг за другом приглядим.

Достает щетку, проводит по голове, привычно снимает волос, прежде, чем убрать ее обратно, и начинает наматывать его на палец. Подносит его к глазам и близоруко щурится.

Вот так новость. Седой.

Patient #4


Немного прищурившись, смотрит на женщину.

Елена Анатольевна, да? Мы коротко виделись, я здесь не работаю.

Вам виднее, конечно, в плане вместе и приглядывать, но, с другой стороны, если вы обе совершенно здоровы... Это, наверное, мудро.

Открывает дверь, пропуская вперед Patient #4.

Виктор Сергеевич думал, что вы уже ушли. Спасайтесь же отсюда скорее.

S.S.


Вы уверены? Я точно помню, что это вы со мной разговаривали все это время, очень долго и очень спокойно.

Останавливается в дверях рядом с S.S.

Спасаться, мне кажется, не от чего, но и дел у меня здесь больше не осталось.

Как вы думаете, может быть, мне в Нару переехать? В Нарву, то есть.

Patient #4


Задумчиво:

Можно и в Нару. Спохватившись: Есть такое место в Подмосковье, если мне не изменяет память.

Указывает женщине на выход.

Пойдемте, нам по пути. Мне надо заглянуть к доктору Чарскому напоследок.

Идет вместе с Patient #4 по коридору.

Конечно спасаться, Елена Анатольевна. Современная психиатрия просто пока не может признаться в том, что все в мире, что существует в сфере души и духа, – высоко заразно. Даже токсично. Поэтому не надо здоровому человеку находиться среди больных. Психические расстройства заразны так же, как несчастье. Бегите же отсюда скорее, даже если будете идти долго и спокойно. И Юлечку спасайте.

Останавливается перед кабинетом Чарского.

Всего вам доброго.

S.S.


Кивает рассеянно в продолжение речи S.S.

Остановившись, прижимает руки к бедрам и наклоняется немного.

Прощайте, доктор.

Идет к двери. К ней присоединяется высокая, тоненькая девочка в короткой юбке, колготках со швом, сапожках на каблуке и дорогой, но рваной лисьей шубе, которая едва доходит ей до пояса. Наклонившись, девочка что-то шепчет ей на ухо и хихикает, прижав пальцы ко рту.

Приобнимает девочку за талию. Обе выходят.

Patient #4


***


Выходит за ворота клиники Чарского в сопровождении худого, чуть сгорбленного мужчины в старом синем пальто, они идут вместе до перекрестка, переходят дорогу, затем сворачивают и останавливаются возле фонаря. Там они некоторое время беседуют. Мужчина вынимает из кармана смятую и засаленную суконную шапочку, водружает на голову и показывается S.S. обоими профилями. S.S. удовлетворенно кивает. Затем оба обмениваются какими-то бумагами, раскланиваются, и мужчина скрывается в ближайшей пельменной.

S.S. снова ловит такси и называет водителю адрес.

S.S.


Спокойно и величественно входит с залива в реку. Дойдя до сплошного льда, останавливается, нетерпеливо постукивает по кромке, пока матросы спешно разворачивают паруса. Потом, как по сигналу, срывается с места на огромной скорости, выскакивает килем на лед и летит вперед, закладывая виражи, как слаломист.

Поворачивает у Петроградской Набережной и несется прямо на "Аврору". Вдруг выдает тяжелый, густой сигнал, от которого трясутся стекла. Крейсер, естественно, никуда не двигается, поэтому просто протекает сквозь него и ошвартовывается рядом, выстреливая канаты из отверстий над палубой.

"Pinta"


That's my ship.

С плохо скрываемой гордостью наблюдает появление "Пинты", позволяя себе даже оглядеть прохожих, которые смотрят на происходящее, открыв рты, потом встряхивают головами и продолжают идти по своим маршрутам. Хмыкает.

Маглы.

Подходит к мосткам и всходит на корабль. Наклоняет голову, приветствуя серебрящегося капитана "Пинты" в широкополой шляпе с пером и полном костюме морского офицера конца XV в.

Благодарю за своевременное прибытие, капитан Пинсон. Согласитесь, этот фальшивый железный монстр очень некстати расположился здесь на приколе.

S.S.


Мартин Алонсо Пинсон, капитан Колумбовых каравелл

Приложив два пальца к шляпе, отдает щеголеватый салют.

Рады стараться, мой адмирал!

Богатый какой город, какие корабли тут строили, а осталась – вот эта посудина.

Оглушительно свистит в два пальца.

По местам стоять, с якоря сниматься!

Судно втягивает в себя канаты и напрягается, подрагивая.

Спешим ли, командор? Умоляю, скажите "да".

Capt. Martin Alonzo Pinzon


Улыбается:

Спешим, капитан. Спешим так, как будто за нами гонится соединенный флот пиратов всех теплых морей, и как будто нам надо заманить их поглубже в открытый океан, и там наглядно показать, кто хозяин на водах.

Вперед, капитан Пинсон. Нам еще надо успеть открыть Америку.

S.S.


Поднимает руку, в которой оказывается белый шелковый платок.

Выдерживает паузу. Все замирает, матросы на палубе стоят, не двигаясь, не раздается ни одного звука.

Разжимает пальцы.

Налетает холодный, пронзительный ветер, в два приема сдувает прочь силуэт корабля, подхватывает шелковый квадратик, вскидывает его над парапетом, несет вдоль набережной и, ослабевая, осторожно укладывает на плечо девушки, которая спешит по тротуару, уткнув нос в поднятый воротник и иногда прикрываясь рукавом от особенно сильных порывов. Она этого не замечает.

Capt. Martin Alonzo Pinzon


Scene:

"Pinta"


Смотрит на бескрайнее бело-голубое безмолвие, окружающее "Пинту" со всех сторон. Кажется, полупризрачный корабль забрался высоко в северные широты специально, чтобы полюбоваться блеском льда, окружающего его повсюду и, демонстрируя уважение к этой картине, задумчиво замедлил ход. Стоит очень долго, не замечая, как над океаном воцаряется закат, а потом подступает и захватывает льды и корабль тьма. Кивает куда-то в сторону, где по его расчетам должен находиться Мартин Алонсо Пинсон, и уходит в свою каюту.

Слышит медленную и протяжную мелодию, исполняемую женскими голосами, встряхивает головой. Проходит по каюте несколько раз из угла в угол, останавливается возле стола и бесцельно листает какие-то документы. Открывает книгу, с которой работал, пробегает глазами пару страниц, потом закрывает ее. Садится, берет перо, пишет несколько строк на листе, замедляется, потом останавливается. Сидит так некоторое время, аккуратно кладет перо на стол.

Поднимается, снова проходит по каюте, о чем-то раздумывая. Видимо, решается, достает из внутреннего кармана плаща темно-синий непрозрачный пузырек, разглядывает его на свет свечи. Открывает хрустальную пробку, вытряхивает несколько капель на ладонь, что-то бормочет, смачивает в жидкости пальцы и подносит к вискам.

Пройдясь еще пару раз по каюте, подходит к креслу, падает в него и через некоторое время закрывает глаза.

S.S.


На палубу "Пинты" мягко опускается льдистый силуэт. Он передвигается по кораблю, как будто перетекая и иногда сливаясь с ним. Около ступеней силуэт темнеет и становится дымчатым сгустком. Тень подбирается к двери каюты S.S., медленно густея и обретая формы животного. Дверь плавно и бесшумно открывается.

Абсолютно черная пантера медленно входит в комнату и садится напротив S.S. Сначала пантера внимательно осматривает стол и стены о только потом поднимает глаза на человека в кресле. Замирает в точеной позе.

Black Panther


Открывает глаза и смотрит на пантеру, которая сидит перед ним, обвив лапы хвостом. Медленно проводит рукой по глазам, вглядывается в пантеру пристальнее.

Помедлив, протягивает к ней руку, но не касается ее головы, а делает какой-то неуловимый жест и снова кладет руку на подлокотник кресла. Тихо и глубоко вздыхает и переводит взгляд на тень пантеры на стене каюты. Почти догоревшая свеча шипит, огонь мечется, но все-таки еще держится.

S.S. что-то беззвучно шепчет пантере и встает с кресла, делая к ней шаг.

S.S.


Пантера поднимается и делает шаг навстречу, но не подходит вплотную. Поднимает голову и поводит ушами.

Свеча с шипением гаснет.

Пантера слегка подрагивает ноздрями, как будто втягивает запах дыма и воска. Потом поднимает глаза к стрельчатому окну, на котором вдруг, как будто от легкого ветра, распахиваются занавески.

Поворачивается к S.S., предлагая и ему взглянуть на звезды.

Black Panther


Обходит пантеру, кажется, все еще не веря своим глазам, смотрит на приоткрытую дверь в каюту, возвращается к кошке, опускается перед ней на колено, аккуратно кладет руку ей на голову, высматривает что-то у нее в глазах, поднимается и идет к двери. Открывает ее и выпускает пантеру наружу. Они выходят из каюты и идут вперед.

Через некоторое время становится ясно, что S.S. находится в коридоре своей ватиканской резиденции. Он продолжает идти вперед, туда где открыта дверь в его кабинет, коротко оглядывается и видит, что никакой пантеры рядом с ним нет.

S.S. останавливается, оглядывается, прислоняется к стене, не дойдя до входа в кабинет, стоит некоторое время так. Разглядывает свою правую ладонь. Отъединяется от стены, входит в свой кабинет, идет к книжным полкам, находит там какую-то книгу в кожаном переплете без названия, начинает листать ее, стоя возле камина.

S.S.


Обходит письменный стол и устраивается с другой стороны камина. Ждет, когда S.S. опустит руку, подходит и касается его ладони прохладным носом. Долгим движением проходит под ладонью S.S., которая скользит по спине пантеры. Возвращается на свое место с другой стороны камина. Ложится и отворачивается, устраиваясь головой на лапах.

В комнате витает легкий горький цветочный запах.

Black Panther


Оставляет книгу на полке камина, всматривается в пантеру. Смотрит на приоткрытую дверь в кабинет, затем на колышущуюся портьеру, за которой скрывается ход в глубины апартаментов Борджа. Немного отходит от камина, смотрит на небольшое зеркало, висящее над ним. Видит там бескрайнюю ледяную гладь и затерянный в ней парусный корабль с косыми треугольными парусами. Ему кажется, что на корабле он может различить два темных силуэта – человека и большой черной кошки. Похоже, что корабль схвачен льдами намертво, затем его как будто выдувает ветром. Человек и пантера исчезают, от корабля остается только изъеденный временем остов; через некоторое время его поглощают льды.

Берет с кожаного дивана, стоящего возле стены, небольшую атласную подушку с кистями и предлагает ее пантере, которая тянется, выпускает и прячет когти.

Отходит к столу, находит на нем какие-то документы и показывает их пантере. На верхнем написано несколько слов, среди которых видно слово "Palaiologoi".

S.S.


Точит длинные когти о подушечку, потом переступает через нее. Подушечка растекается по полу кашемировой шалью. Подходит к столу и смотрит на документы. Воздух в комнате как будто стекленеет и становится густым. Спустя секунду все становится, как было.

Пантера поднимает глаза к S.S. и внимательно его изучает. Утвердительно кивает и отворачивается.

Делает круг по комнате, как будто ищет что-то и не находит. Наконец приближается к тяжелой портьере. Занавес распахивается, и за ней оказываются запертые на засов ворота.

Возвращается к S.S. и встает вплотную рядом с ним. Засов начинает медленно открываться. Пантера делает движения, приглашая S.S. за собой.

Black Panther


Встает рядом с пантерой, вглядываясь в ворота и в засов на них. Видит, что засов покрыт пылью. Немного хмурится, оглядывается назад, на свой кабинет, который начинает плыть у него перед глазами, опускает голову, осознавая, что вокруг уже не видно ничего, кроме горящих глаз большой черной кошки, находит ее загривок и кладет на него руку, ощущая прохладную гладкую шерсть, полностью теряет ориентацию в пространстве и приходит в себя в кресле, в своей каюте на "Пинте".

Слегка ежится, видит, что за окном стоит серый сумрак, и в густом тумане ничего не видно. Подавляет дрожь и снова прикрывает глаза, пытаясь что-то вспомнить.

S.S.


В каюте очень тихо. Слышно, как на столике шипит в подсвечнике только что догоревшая свеча. Дымок тонкой струйкой плывет в воздухе. Раскрытая книга на столе вдруг начинает шуршать страницами и захлопывается. Становится прохладно.

С высокого стрельчатого окошка в каюту спрыгивает пантера. Ее прыжок очень плавный, длинный, изящный и совершенно бесшумный.

Пантера подходит к креслу, в котором сидит S.S., и устраивается у его ног.

Black Panther


Опускает руку, проводит по голове пантеры и вдоль ее позвоночника. Кажется, уже не удивляется ее присутствию, и начинает тихо читать на память какой-то текст на итальянском языке. Пантера слушает внимательно, потом кладет голову на вытянутые лапы. S.S. еще раз проводит рукой по ее голове и, приглядевшись получше, видит, что ее иссиня-черный лоб и загривок пересекает снежно-белая полоска. Убирает руку, перекладывает ее на подлокотник кресла и замолкает.

S.S.


Взмахивает хвостом и снова закручивает его вокруг себя. Кладет голову на колено S.S.

Поднимается, вспрыгивает на стол. Аккуратно переступает, не задевая ни один из предметов. Смотрит на последние строки, написанные S.S. Последние слова манускрипта начинают подрагивать и плавиться. На листе написано: AS LONG AS. Буквы возвращаются на место.

Black Panther


Встает, подходит к столу, всматривается в манускрипт, следя за перемещениями пантеры. Достает из кармана игральную карту и кладет ее на стол рубашкой вверх. Аккуратно проводит рукой по правой лапе пантеры, поднимает ее и держит в ладони. Затем несильно сжимает. Пантера выпускает когти и царапает его ладонь. S.S. улыбается, отпускает лапу и подносит руку к лицу. Похоже, то, что он видит кровь, его в чем-то убеждает.

S.S.


Пантера снова подходит к окну. Возвращается и тянет за собой S.S.
Небо совершенно ясное и очень темное. В небе висит яркое созвездие Скорпиона.

Пантера отходит от окна, садится посреди комнаты и ждет. S.S. поворачивается к ней. Дождавшись, чтобы их глаза встретились, кивает и идет к приоткрытой двери. У двери останавливается и склоняет голову набок. Выходит. Некоторое время на пороге виден кончик хвоста.

Black Panther


Открывает глаза, по-прежнему сидя в кресле. Некоторое время смотрит перед собой, затем переводит взгляд на окно и разглядывает звезды. Смотрит на часы, осознает, что между тем моментом, когда он погрузил себя в искусственный сон и данным моментом прошло не больше четверти часа.

Вздыхает, поднимается, бесцельно перекладывает бумаги на столе, ненадолго задерживаясь на том листе, на котором писал, вернувшись в каюту накануне.

Почему-то смотрит на дверь, видит, что она приоткрыта.

Быстро и бесшумно подлетает к двери, что-то проверяет. Потом, видимо, о чем-то вспоминает, уже не торопясь, накидывает на плечи плащ и выходит из каюты на палубу. Там совершенно машинально смотрит на свою правую ладонь, находит на ней какие-то следы, на всякий случай оглядывает палубу, удовлетворенно кивает и направляется на нос "Пинты".

S.S.


Act Drop


Black Panther

Sender Anonymous to the Panther

Иcчерченный солью и мелом
Сон. Пунктиром, но это не важно.
Каравелла несется по влажной
Лунной мякоти: синий на белом

Хрупко-серым по черному. Болью
Не измерить любви – только волны
И созвездия. Ковш переполнен
Скорпион отступил. Но той ли

Мерой? Изысканный роcчерк, манера
Угадана. Значит можно проститься
Утро когда-нибудь тоже случится
Тенью из тени и в тень, как пантера

Black Panther
НазадA Farewell to Hogwarts | Прощай, Хогвартс! | Оглавление | Contents | Further | Дальше Вперед

He's watching

(RPG | Игра) | (Timeline | Хронология) | (Characters | Персонажи)


Назад(Site Map | Карта сайта) | (News | Новости) | (Serve Detention (Snape-Chat) | Снейп-чат) | (Fanart | Иллюстрации и рисунки) | (Статьи | Articles) | (Картинная Галерея Профессора | Professor Snape's photos) | (Картинная Галерея А. Рикмана | Alan Rickman's photos)Вперед



Click to visit Top X Snape sites!