The Game Commences (6-1) | Начало партии (6-1)

Is he playing?

Role-Playing Game "Professor Severus Snape's Seminar"
Ролевая игра "Семинар профессора Снейпа

(Played in the "Globe"
Играется в "Глобусе")

Scene 6-1: The Game Commences
Сцена 6-1: Начало партии

Scene

The Castle of Durmstrang

January 9, 1998

evening

Нет, это закончилось... Я не замок, и еще раз утопить себя не дам.

F. Blackmoor

Накрыло... Все наши места, или меня? Может, изменилось зрение? Я не могла видеть то, что видела.

F. Blackmoor

Не бывает же такого снега. Такого воздуха. Который не вдыхается, а ложится свинцом внутрь. Не бывает такого неба. Или небо тоже кончилось?

F. Blackmoor

Небо кончилось, Miss Blackmoor, не обманывайте себя. Вы заперты. Вы стоите, уперевшись лбом в каменную стену и уже никогда не увидите двери, открытой рядом. Двери тоже нет.

F. Blackmoor

Обыскала весь этот злосчастный замок. Его мужскую половину. Кажется, я слышала его там. Или это был не он? Не он, а он? Или это один и тот же он, в одном и том же возрасте?

F. Blackmoor

Я не мстительна, Tepes. Я просто найду своего ребенка, раз и навсегда. И небо станет голубым. Снег – белым. Воздух можно будет вдыхать, и из груди... уйдет... сидящий там тугой осиновый клин. Это я о себе, если ты не понял.

F. Blackmoor

Снова на эту гору в Испании. Почти невозможно... Осколки. Темная ткань. Руины. Крипт. О, нет, только не это. Там не может быть ребенка, нет. Там было...

F. Blackmoor

Все цветы зла оборваны? Нет. Вот рута для тебя, носи ее... Рута, трилистник, роза, чертополох. Странно, что в этом букете расцвел такой цветок, как мой сын. Пусть темный, да. Но чистый. И мой.

F. Blackmoor

Вы сами цветок зла, Miss Blackmoor. Черный цветок злого творения, да... Поэтому вы и находитесь в шпиле готической башни, которая периодически уходит под воду. Поэтому ваше небо темно, и нет зарниц. Поэтому такие сны. Поэтому дело не только в Гэбриеле. Не столько в нем.

F. Blackmoor

Идем же отсюда.

Да, мадам Растиньяк, до понедельника.

По всем вершинам, Фло. По всем низинам. По равнинам, пожалуй, нет: это не его стихия... Ковровым. Я найду его, не могу не найти. Это мой сын. Это мой quest.

F. Blackmoor

Старый друид мямлил что-то о том, что All Souls в огне. Он не знает, что такое душа в огне. Где ему... Лесных пожаров не помнит этот друид. Горящей кровью летящего ворона, вороного коня ему навстречу, серого вслед... Что это? Ничего. Это кошмар. Ничего.

F. Blackmoor

Там, под Дунаем... тоже что-то. Но нет, Гэбриел не мог, он маленький. Он маленький. Он ребенок. Он все-таки ребенок, не путай их. Он другой, мой. А может, не надо... не надо было мне его находить?

F. Blackmoor

В Малой Азии была какая-то бойня. Нет, нет. Он безумец, но он не потащит ребенка в... А Элевсин? Потащит. И нет Фадля, чтобы помочь. Никого нет. Французы не в счет.

F. Blackmoor

Но не погиб же он, нет! Эти Новые – это просто... шероховатости, вопрос времени, их можно выполоть, как сорняки, обработать репеллентом, они вымрут так же, как возникли. Дело не в них. Весь Ад во мне. Ударило по нам троим, я поняла. По тебе, Tepes, по ребенку. По мне.

F. Blackmoor

Какие еще секреты Тьмы известны тебе, но неизвестны мне? В какой еще Ад ты готов отправиться сам и отправить тех, кто с тобой связан, утверждая, что это "полезно"?

F. Blackmoor

Почему все время какие-то смерти? Какой-то бесконечный египетский сон, песчаный и глиняный. Какой-то дуб, оплетающие корни. Какая-то чаша, и холодеют руки, и потом нет дыхания, нет мыслей, нет... Это все кровь. С тех самых пор. Никуда не деться от того, что она во мне, и я что-то чувствую.

F. Blackmoor

И если я чувствую, если я, и он, и он... и она, и он... мы все связаны этой бешеной кровью... Я почувствую. Пусть все это будет у меня в голове, под веками, пусть. Чем хуже, тем лучше. Ватикан.

F. Blackmoor

Ты выберешься, Флоренс. Тебе всегда говорили, что ты способная. Главное не думать, что надо обязательно наверх. О, нет. Такой ошибки мы делать не будем. И не просто вниз, нет. Куда угодно – туда, где бьет в висок сильнее. Я почувствую.

F. Blackmoor

Нет! Пожалуйста, только не это, нет. Это ни при чем. Это никак не связано, глупости. Лучше вот это, да, это лучше:

Я скоро вернусь, Durmstrang.

F. Blackmoor

Святые отцы, лишенные святости настолько же, насколько я лишена веры. Мои предки тоже были Папами.

F. Blackmoor

Ошибка, Флоренс. Это не видения. Это правда. Это реальность. Запиши себе на бумажку. Это – правда. Сейчас, хотя и не здесь.

F. Blackmoor

Не смейся, Фло... Не каждый раз тебе покажут красивую картинку. Главное знать, что их не видит Гэбриел. Он их не видит. Он видит солнце, небо, свет.

F. Blackmoor

Итак...

Меня пропускают? Никого...?

F. Blackmoor

Что это за цвет... Закрыть глаза. Открыть. Показалось. Я в Ватикане.

Библиотека Борджа... Северус. Я не верю, что тебе не хватило в ней книг. Пустое, Флоренс. Дело не в книгах.

F. Blackmoor

Сюда.

F. Blackmoor

Сюда... Нет! Это же я, это мои глаза, моя голова. Не сюда. Закрой глаза, Флоренс. Иди по стеночке. Вперед. Ты же чувствуешь, куда идти.

F. Blackmoor

Что это? Лабиринт? Гора? Дорога к вершине? Может, Япония? Но нет, нет... Почему бы Япония... Сам он, может, и в Японии, но Гэбриел? Нет. Дальше.

F. Blackmoor

Думать. Две минуты думать. Нет, не в Ходе. Там? Нет. Туда он его не пустит, иначе я бы услышала о больших разрушениях, чем сейчас. Что еще есть в этом проклятом кабинете, что мне поможет?

F. Blackmoor

Медленно, Флоренс. Крадучись. По стеночке. Отвернута лицом к стене, а с другой стороны просто цве-то-чки. Кушан. Стучит в висках, слышишь? Это знак. Вперед.

F. Blackmoor

Scene:

Agra, India,

Red Fort,

Diwan-e-Khas private hall

Scene

Приветствую вас, госпожа.

Делает знак двум девушкам, одной – смуглой, другой, напротив, с длинными льняными волосами. Они, присев на колени, обмахивают шелковыми платками и без того безукоризненно чистый низкий столик, передвигают на совершенно ничтожное расстояние подушку.

Садитесь. Кофе?

Ravana Bharati

Узнает помещение, в котором оказалась, но не подает виду.

Приветствую и вас, сахиб.

Чуть отступает к другому залу.

Я спешу, прошу меня простить. Кажется, мне дали неверные указания.

F. Blackmoor

Но вы сами давали себе указания. Следовательно, они не могли быть неправильными.

Прошу вас, присядьте.

Ravana Bharati

Чуть более внимательно скользит взглядом по индийцу, опускает глаза.

Мне трудно спорить с этим, сахиб. Конечно, я была в сознании, когда ноги привели меня именно в это помещение, а не в соседнее. Пожалуй, если получилось именно так, можно позволить и отдохнуть перед дальнейшей дорогой.

Проходит по комнате, оглядывая ее и что-то вспоминая. Затем садится на единственное свободное место за столом напротив индийца.

Вы очень любезны со мной, благодарю.

F. Blackmoor

Коротко улыбается одними губами.

Движением пальцев на правой руке отсылает девушек, на смену им входят две другие, коротко стриженые, одна – с ярко-рыжими, другая – с нарочито-черными волосами, очень похожие между собой. Они вносят одинаковые серебряные подносы, на которых одинаково расставлены по кофейнику с длинным носиком, чашке и вазочке со сладостями; ставят их перед сидящими.

Не только, госпожа, не только.

Я не только любезен, и это не только отдых. Возможно, что и поворот. В нужную сторону.

Мое имя – Равана. Я не демон. Вернее, если и демон, то не тот самый.

На этот раз задерживает улыбку чуть дольше.

Ravana Bharati

Не обращает внимания ни на девушек, ни на изысканное угощение, почти прямо разглядывая Равану.

Вы откуда-то меня знаете, почтенный Равана? Отчего же тогда я не знаю вас? В этой части света у меня буквально... один... два... нет, все же – один знакомый. Второй погиб под колесом Калачакры. Насовсем.

F. Blackmoor

Не уверен, что насовсем. У нас принято думать, что все в той или иной степени возвращаются.

Но пусть он не беспокоит вас сейчас. Ваши поиски привели вас сюда, и было бы обидно уйти, не получив от этого места всего, что оно могло бы вам дать. Хотя бы большой части этого.

Ravana Bharati

Задумчиво:

Откуда же вы знаете, что я что-то ищу, сахиб? И знаете ли вы, что именно я ищу? Мой небольшой, но убедительный опыт не позволяет мне доверяться первым встречным... сахибам.

Не думать, Флоренс. В голове только тьма. Лучше уйти.

F. Blackmoor

Скучающим, наставительным тоном.

Я ничего не знаю. Все ищут одно и то же, и все находят это в разном.

Хищно подбирается. Четко, вполголоса.

Если вы уйдете, Udasina, тьма пойдет за вами. Не доверяйтесь никому. Только себе.

Ravana Bharati

Помолчав, тихо, чуть громче дыхания:

Побеждай, побеждай; распобеждай, распобеждай! Сделай, чтобы раскроили, превзойди, истину той, которая изрекает истину, превзойди! Качай, качай, вели качать, вели качать! Хмуроликая! Одоления чужих ратей и родов содетельница! Паши, паши помаленьку, паши вовсю, Клыкознаменная! Незапятнанная, аки месяц блещущий, о, возжигательница сияния всех планет и созвездий, оборони, оборони, Сваха!

Bhoikutimule! Paragenakulotsadanikari! Rini, rini...

Тьма ходит со мной.

Тьма.

Улыбается.

А я так и не увидела своими глазами чудовище Ншримадэвы.

F. Blackmoor

Оно представляет скорее музейную ценность. Сидит там, где ему положено, и выполняет свои обязанности.

Как и я. Вообще, в этом мире гораздо больше порядка, чем может показаться на первый взгляд. Каждый хорош в том, что ему хорошо удается. Вам, к примеру, и только вам, очень идет выезд на черных пантерах.

Ravana Bharati

Незаметно напрягается, но быстро берет себя в руки. Заставляя себя говорить медленно:

Оставлю без комментариев ваши уверения об упорядоченности мира Башни и Колодца, сахиб. Оставлю чудовищу то, что оно успело взять в тот раз, ибо бой был честным. Оставлю себе думать о том, у кого какие обязанности. И поинтересуюсь лишь тем, откуда вы видели меня в колеснице, запряженной пантерами. Мне с избытком хватит пальцев даже одной руки, чтобы пересчитать живых людей, которые видели этих пантер. Среди них не было вас, сахиб.

F. Blackmoor

Бой был ненужным. Это очень важная, я бы даже сказал – главная его особенность.

Полуобернувшись, берет из большой плоской вазы гранат, достает из-за пояса короткий клинок со странной узорной рукоятью, разрезает гранат пополам. Сок капает на белый ковер, капли постепенно светлеют и исчезают. Убирает клинок.

Ravana Bharati

Коротко сверкнув глазами, открывает рот, чтобы возразить, обрывает себя, встряхивает головой. Смотрит на гранат и на капли.

Лучший бой – тот, которого удалось избежать, – понятие не из вашей культурной традиции, сахиб. Я читала о Раме и Лакшмане, о Паре и Нараяне, им не удавалось разрезать... гранат... без применения клинка.

Вы не ответили на мой вопрос.

Быстро протягивает руку к вороту Раваны и раскрывает на нем верхнюю часть одежды. Посмотрев на основание его шеи некоторое время, встает и отходит к окну, где устремляет взгляд на Тадж-Махал.

Вы не артишок. Вы связаны с Канишкой.

F. Blackmoor

Зачем же мне быть связанным с ним? Он был, и ушел. При этом было немного больше крови, чем мне хотелось бы, но от меня это никак не зависело.

Нет, не избежать, разумеется. После того, как прибыли его участники, дальнейшие события были предрешены. Я плохо переношу метафорический язык, с которыми связана эта культурная традиция, но... не надо вертеться в колесе. Совсем. Иначе может прийти в голову идея его останавливать, поворачивать. Вообще с ним бороться.

Я бы предпочел оставить его. В стороне.

Не принимайте игру на его условиях, Флоренс.

Ravana Bharati

Холодно:

Нельзя жить в приближении Канишки и не играть по его правилам, сахиб. Не убеждайте меня делать одно и не делать другое, пока не расскажете, кто вы, что знаете, и чего хотите. Я не вступаю в союзы с теми, кого не могу поставить на игровом поле в четко очерченную клетку.

Отворачивается от окна:

Кто вы? Что вы знаете обо мне... Вернее, нет. Что вы знаете о нем?

F. Blackmoor

Можно. Я же сказал вам – я был верным, незаменимым, приставленным к важной работе, выполнявшим ее настолько хорошо, чтобы очень скоро стать совершенно незаметным, вместе с нею.

Я и не предлагаю вам союз. Мы встретились только потому, что встретились наши предназначения. Как только вы найдете то, что ищете... И вступите, наконец, в обладание им, такое, как вам и подобает... У вас не будет больше нужды во мне, как и у меня – в вас.

Моя клетка...

Хрустальные шахматные фигурки на столике у соседнего окна начинают двигаться, при этом ни одна из них не берет другую. Через короткое время останавливаются.

В таком случае я – не шахматная фигура, а что-нибудь из более ранних версий. Из чатуранга. Вы знаете, что тогда правила часто менялись?

Ravana Bharati

Последив за перемещениями хрустальных фигурок на доске, подходит к столику, берет в руки двух королей и двух ферзей, и медленно отпускает их. Фигурки летят вниз, на мраморный пол, и разлетаются на тысячи осколков. Делает плавный пасс рукой, собирая осколки в переливающийся шар, напоминающий прозрачный гранат, и кладет его перед Раваной. Тихо и очень убедительно:

Я думаю, сахиб, время определять правила игры еще не прошло. Но мы поговорим об этом позже, если вы меня найдете так же, как я нашла вас. Вы, кажется, знаете, что мне нужно. Так потрудитесь объяснить, что нужно вам.

F. Blackmoor

То же самое.

Того, что принадлежит ему – не так много. Если мы не позволим ему об этом забыть, если мы мягко, о, очень мягко, без крови, возьмем, склоним на свою сторону, отъединим, выведем вовсе из его мира все остальное, тогда и произойдет то, что хочется сейчас вам, и всегда – мне.

Легко разламывает прозрачную сферу пополам. Протягивает половину F. Blackmoor.

Ravana Bharati

Протягивает руку ладонью вверх и отступает к двери.

Без крови не бывает, сахиб. Надо было находиться очень глубоко в Колодце или очень высоко в Башне, чтобы этого не понять.

Касается стены, выходя:

Но я готова вас выслушать. Позже.

Манит пальцем из темного угла комнаты что-то серебряное и извилистое, сжимает в руке и выходит.

F. Blackmoor

Немного приподнимается с подушек и провожает F. Blackmoor поклоном.

Когда она выходит, садится обратно. Негромко.

Не бывает, Udasina. Но вам не нужно на это смотреть. Это моя работа.

В комнату входят все четыре девушки и принимаются бесшумно убираться.

Не обращая на них внимания, пишет несколько коротких записок, бросая их через плечо: одну – тушью на рисовой бумаге, другую – палочкой на глиняной табличке, еще одну – на пергаменте, эту запечатывает, и последнюю – на обычном листе, по которому водит пальцем так, что на ней выступают ровно отпечатанные строчки, эту складывает и водворяет в длинный конверт. Девушки по очереди подхватывают их, превращаются в птиц с ярким оперением и вылетают в окно.

Ravana Bharati

Jan. 8th, 1998,

Ryukyu Islands

Dear Professor Price:

Надеюсь, и это письмо найдет вас в добром здравии, относительном благополучии и, самое главное, – в ровном расположении духа. Почти шесть лет минуло с дней нашего пражского знакомства и вот, кажется, – настало время. Поправьте меня, если я что-то упустил при описании того состояния, в котором находятся Ваши дела. Итак:

– Американские силовые структуры потеряли Ваш след и убедили сами себя, что это именно Ваши останки были найдены в сгоревшем доме в Эврисити.

– Наши красномундирные друзья из страны под кленовым листом уверяют, что Ваши труды и дни на брегах озера Онтарио также протекают бестрепетно, и Вы успели сделать себе имя.

– Я имею в виду – новое имя в новой области.

...Элемент, скромно названный последней буквой латинского алфавита, продолжает занимать меня. Он норовит размножиться, сложиться в колючие кресты, пространственные свастики, зудит и жужжит в ушах, требуя к себе внимания, а внимание мое ныне приковано отнюдь не к нему. Внимание мое, дорогой Профессор, опять привлечено к Вам и к судьбе той женщины, которую в течение этих пяти лет мне удавалось держать вдали от опасности. Но не более.

Поэтому если у Вас вдруг на денек-другой образуется внеочередной отпуск, подумайте, не хочется ли Вам сменить запорошенный снежком псевдовикторианский кампус на брегах одного из Великих озер на сухую и безрадостную местность, занесенную песками по то место, где могла бы быть ручка двери. Ручки на этой двери нет.

Да! Я перехватил очередное направленное Вам послание от наших песчаных знакомых. На этот раз это не самодельный герметический знак, в котором нет ничего, кроме эклектизма, а хорошо известное алхимикам перевернутое древо, питающее свои корни Солнцем. Вот, владейте.

Жду от Вас известий.

Sincerely,

S.S.

Jan. 8, 1998

Dear Professor:

Да, благодарю Вас. Я вполне здоров. Скорее всего, сказывается смена климата.

Я давно ожидал этого письма. Признаюсь, теперь, когда держу его в руках, я испытываю не только страх перед тем, что предстоит, но в определенном смысле и облегчение. В моем состоянии, моей жизни в последние несколько месяцев, практически с того самого дня, в нарастающем порядке присутствовали напоминания и предвестники. Я старался реагировать на них таким образом, чтобы не обмануть ожиданий наших знакомых, которые несомненно пытались вести меня в направлении, совпадающем с указанным Вами.

Надеюсь лишь, что мои исследования продвинулись в достаточной степени, чтобы оказать пусть небольшое, но верное влияние на ход событий – вместе с присланным Вами знаком.

Замерзший одинокий гусь (которого везде называют канадским, хотя появляется он в здешних краях на очень небольшую часть года), переступающий лапами по замерзшему озеру в моем направлении с Вашим конвертом в клюве, подгоняемый крупным вороном, меня весьма развеселил.

Я уже уведомил Monsieur Vallais и вылетаю в Париж ночным рейсом – тем более, что прямого сообщения с Бактрией из нашего городка все равно нет, как бы ни хотелось мне отправиться туда как можно скорее. Если Вам понадобится связаться со мной до моего прибытия на место событий, это лучше сделать по его адресу, 49 rue de Montmorency, Paris 3eme, 75003.

Итак, машина приведена в движение. Когда завод ее закончится и механизм придет снова в равновесие, я ожидаю, что исход будет таким, как Вы предсказывали.

Yours,

D. Price

Jan, 9, 1998,

Kwangju, RoK

Dear Professor Price:

M-r Vallais очень кстати написал мне на днях; он будет рад новой встрече с Вами. Прошу ваc обоих быть осторожными: наши поддавки не должны выглядеть таковыми. Боюсь, я сам не смогу присоединиться к Вам ни в Париже, ни в Бактрии, поэтому в пункте конечного назначения Вам придется ориентироваться на еще одного француза по имени Marcel Molinard, который, надеюсь, окажет Вам всяческую поддержку.

В этом письме Вы найдете план Башни и Колодца, который поможет Вам сориентироваться на месте. Постарайтесь, чтобы Ваша миссия ограничилась спасательной ее частью: риск подавиться при заглатывании кушанской наживки слишком велик.

Если ситуация покажется Вам действительно критической, произнесите, пожалуйста, как можно более отчетливо слово Simurgh. Кто знает, может быть мне удастся послать Вам на помощь одного из моих друзей.

Передавайте последовательные поклоны M-r Vallais и Miss Gaetano.

Good luck,

S.S.

Scene

Opera National de Paris (le Grand Opera)

Paris, Rue Scribe

10.01.1998

Scene

Oui, Jean, mais les costumes, ils sont merveilleuses!

Une jeune fille

Neanmoins, je ne sais pas si les costumes suffisent, sans les voix !

Jean Vallais

Trop cruel, cher Jean ! (Laughs)

Une jeune fille

Подходит и уже начинает протягивать руку для приветствия, но видит, что Vallais занят разговором с девушкой, которая кокетливо похлопывает его по руке сложенным веером. Останавливается, как вкопанный, медленно и неловко убирает руку, оглядывается, тихонько откашливается.

D. Price

Быстро поворачивается на сто восемьдесят градусов и принимает непринужденную позу.

Ah, bonsoir, monsieur... Cost! Прошу вас, познакомьтесь с моей подругой Шарлоттой Леклерк. Шарлотта, это мой товарищ по делам звездного характера, профессор... Дилберт Кост. Дилберт, Шарлотта...

Социально хмыкает.

Jean Vallais

Э-э... Charmed.

Берет небрежно выставленную в сторону ручку девушки за кончики пальцев и склоняется над ней в возможно более непринужденной манере, но на середине его движения девушка также небрежно руку отбирает.

Тихо и сбивчиво, Vallais.

Jean, но я думал, что Opera – это... что мы встретимся у входа и... Мне пришлось покупать билет, у этих напористых молодых людей... Может быть, отложим, до вечера... то есть, ночи... то есть, утра...

D. Price

Делает легкомысленный жест и говорит хорошо поставленным голосом:

Встречаться у входа в театр или оперу – очень неосторожное решение. У входа в такие места люди всегда готовы пойти на что угодно, лишь бы попасть внутрь; в обычное время мирные и даже робкие, эти дежурные завсегдатаи культурных мероприятий в последние минуты перед действом преображаются и, ведомые древним инстинктом убийства и грабежа, бросаются на несчастных любителей музы, чтобы отнять у них кровный билет.

Делает вдох.

Зато внутри уже спокойно.

Jean Vallais

Расстается с человеком в оранжевом костюме-тройке и красной шелковой сорочке с пышным жабо и проходит мимо, чуть толкнув Валле в плечо. С непонятным южным акцентом:

Прошу меня простить, месье.

Человек в бордовой вельветовой паре

Открывает рот, чтобы горячо возразить или продолжить развивать свою мысль, но видно, что логика его собеседника его убедила.

После короткой паузы.

Да, пожалуй. Безумие снаружи. Внутри – спокойно. Да.

Свет в фойе немного теряет в интенсивности и загорается снова; после третьего раза так и остается слегка приглушенным.

Провожает глазами толкнувшего.

Тем лучше. Сейчас все уйдут слушать увертюру.

Лезет во внутренний карман плохо сидящего смокинга, достает оттуда два вскрытых конверта.

Тут вот какое дело. Я не могу связать один символ с полиномом в разложении. Все сходилось, но только до пятого приближения, а там их девять. Мне кажется почему-то, что если удастся всунуть шестой...

D. Price

Машинально поворачивается в сторону человека в бордовом вельвете. Про себя:

Странный костюм. Как будто бы надет на персонаж автором, уверенным, что должно быть именно так, но не очень хорошо понимающим, почему. Что-то мне напоминает его одежда... но что?

Jean Vallais

Наклоняется и поднимает с пола нечто, что вручает девушке Валле.

Простите, мадемуазель, вы обронили.

В руке девушки оказывается затертая золотая монета с женщиной, несущей на голове птицу.

Человек в синем френче

Смотрит на Прайса характерным взглядом человека, в котором под цивилизованной оболочкой проснулся математик.

Да-да... я знаю, у некоторых моих коллег – тех, кто удосужился ознакомиться с выкладками – тоже возникли проблемы с этим полиномом, только они, как правило, останавливались уже на третьем приближении. Вы, значит, тоже воспользовались аппроксимацией Милна-Симпсона? А ведь оказывается довольно тривиально, правда?

C восторгом:

А дальше уже просто, если сделать допущение, что система инвариантна в первых четырех координатах. Конечно, теоретически этого может и не быть, но на практике... я проверял, этот эпсилон – ну, эпсилон и есть. Получается несложный в общем-то интеграл.

Смотрит на подругу. Та, в свою очередь, смотрит на него широко раскрытыми глазами, в которых отражается ужас.

Шарлотта, а ты что же не слушаешь оперу? У них очень красивые костюмы!

Аккуратно, но настойчиво подталкивает девушку.

Иди, а я тебе потом куплю пирожное. Мы с Дилбертом должны поговорить.

Jean Vallais

Во время страстной речи Vallais не сводит глаз с монеты, врученной человеком Шарлотте. Аккуратно прячет конверты. Поднимает палец.

Минуточку.

Догоняет и останавливает девушку, мягко, но настойчиво отбирает монету, лезет в карман, вытаскивает сложенную стопку купюр, вкладывает ей в руку.

Я их коллекционирую. У вас интересный, но не очень ценный экземпляр, большего он стоить не может. Благодарю вас.

Прячет монету и возвращается.

Здесь неспокойно. Скорее разобраться, и разойтись.

Поднимает руку перед собой, ладонью вверх, и в воздухе возникает чистый негромкий тон. Пальцами другой руки вносит в него возмущения, так, что теперь звучит сложный, но не диссонантный аккорд.

Вот первые пять.

Добавляет что-то, морщится от неприятных звуковых сочетаний.

D. Price

Изумленно смотрит на D. Price.

Хм, да, интересно. Это вы, простите, руками такое делаете? Я-то, конечно, знаю о том, что есть люди с необычными – назовем это так – способностями, но такое вижу в первый раз. Не уверен, что смогу так же изящно показать вам решение.

Позвольте, Десмонд... а что у вас в конвертах?

Jean Vallais

Дверь в зрительный зал вдруг распахивается в сторону фойе, и оттуда доносится пение Риголетто:

Povero cor di donna!..

Ah il vile infame!..

Ma ne avrai vendetta, o Gilda...

Ни зрители, ни служащие оперы не слышат пения. Зрительный зал продолжает слушать увертюру.

Rigoletto

Да. Конверты.

Закрывает ладонь и прекращает звучание.

Они вообще очень расточительны, эти наследники исчезнувшей культуры. Мне они шлют герметические символы, вашей подруге вручают кушанские драгоценности. Вы... Вам, наверное, написали о том, в какую игру мне предстоит с ними сыграть. Сейчас я хочу... подогнать снаряжение.

D. Price

Подходит к открывшимся дверям зрительного зала и заглядывает внутрь, но не видит там никого, кто мог бы их внезапно открыть. С удивлением, озабоченно:

Вы слышали, Десмонд? Риголетто не положено петь в увертюре! Это, похоже, как раз напоминание вам. Вы вовремя решили "подогнать снаряжение".

Возвращается к собеседнику. Задумчиво:

Я не писал о том, в какую игру вы будете с ними играть. Вообще-то мое изыскание, которые вы сейчас так удачно, э-э-э... озвучили – было в чистом виде в области астрофизики. Как раз в этом случае я не задумывался над двойными смыслами. Однако я сужу по некоторым косвенным признакам, что моя осведомленность в делах мистического характера – несколько более широкая, признаться, чем у обывателя, – последние несколько месяцев стала привлекать взгляды довольно интересных... людей.

Теперь, встретив вас, я вдруг свел воедино кое-какие несложные наблюдения и понял, что кажущиеся скучными вопросы колебания мембран и затухания вспышек могут затрагивать и кое-что еще.

Некоторое время молчит. Затем, буднично:

Например, концентрацию и динамику распределения выбросов психофизической энергии. Ну, вы понимаете... Все это, конечно, очень общо – но кому-то из кушанцев явно небезынтересно.

Jean Vallais

Кивает.

Да. Напоминание. Меня настойчиво зазывают на выездной семинар. Хотя основная работа была сделана вами, так получилось, что именно мне удалось внести в нее дополнительную изюминку.

Они очень активизировались как раз со времени... выброса. Удачный термин, кстати.

Мне нужно знать решение этой маленькой проблемы. Им тоже нужно знать это решение. Может показаться, что в такой ситуации мне его знать как раз не нужно, но если у меня его не будет, то незачем и затевать весь поход, проще исчезнуть.

В общем, пойти с мечом и постараться от него не погибнуть.

Смотрит вопросительно на Vallais.

Логично?

D. Price

С силой трет лоб.

Не уверен, не уверен... Вероятно, я не знаю всего, но я бы рассуждал так – кушанцы стали активны, ибо пытаются извлечь из происходящего для себя какую-то пользу. Очевидно, весьма большую, ибо наблюдаемая нами суета просто обязана быть прямо пропорциональна амбициозности их целей. Скорее даже, те их усилия, что мы наблюдаем, не смогут дать нам представления о том, насколько циклопические у них амбиции, потому что мы видим, уверен, лишь часть того, что они делают. И, кроме того, они постоянно на виду. Это странно, не правда ли?

Качает головой в сомнении.

Значит ли это, что они демонстрируют силу, говоря нам: у вас есть нечто, что нам нужно, так знайте, что лучше вам самому сдаться нам на милость? Или же они напрашиваются на переговоры? но это, кажется, можно было бы сделать и проще...

В любом случае, даже если вы и отправитесь в их логово – а я, признаться, пока не убежден в том, что это единственный выход – как человек знакомый с некоторыми мистическими культами этих мест, я могу утверждать, что один вы вряд ли сгодитесь им на что-то. Они, насколько мне известно, были приверженцами довольно странной смеси вероисповеданий. Я видел любопытные документы. Из них становится видно, что император Канишка под конец правления решил сыграть в Эхнатона и немного изменил государственную религию, введя понятие Огненного Колеса Перерождений. На ободе этого колеса разные сущности одного и того же единого целого догоняют друг друга, но никогда не могут объединиться. Если я правильно понимаю, цель современных кушанцев – остановить это Колесо... а с ним, как водится, и все существование. Но для этого им понадобится, разумеется, два связанных между собой начала – мужское и женское; да еще то знание механики этого колеса, которое есть у вас.

C улыбкой:

Так что вы можете пока надеяться лишь на роль специально выписанного из Америки инженера.

Jean Vallais

Вот в чем дело. На меньшее, чем полная власть над мирозданием, они, значит, не размениваются.

Горячо.

Но – сдаться? Переговоры? Вот еще! После всего, чем они мне отравляли жизнь? Вы думаете, хорошо быть Костом, в этой полузаброшенной деревне? Я намереваюсь разнести все гнездо, будь они там трижды в колесе, да еще и...

Останавливается.

Что?

Тихо.

Как вы сказали? Мужское и...

Быстро.

Значит – инженера?

Превосходно. Они его получат.

D. Price

На потолке начинает мелко дрожать люстра, а на полу между Прайсом и Валле проступает странный спиралевидный узор, который начинает медленно двигаться. Дверь в зрительный зал шумно захлопывается, но в фойе слышна ария, исполняемая женским голосом:

Infelice cor tradito,

per angoscia non scoppiar,

no, non scoppiar.

Infelice cor tradito,

ah! no, non scoppiar.

Infelice core, cor tradito,

per angoscia non scoppiare,

infelice cor tradito,

per angoscia non scoppiare,

infelice cor tradito,

per angoscia non scoppiar,

no, no, no, no, no, no, no, non scoppiare,

infelice cor tradito,

per angoscia non scoppiare,

infelice cor tradito,

per angoscia non scoppiare,

infelice cor tradito,

per angoscia non scoppiar,

no, no, no, no, no, no, no, non scoppiar,

infelice cor tradito,

per angoscia non scoppiar,

infelice cor tradito,

per angoscia non scoppiar,

no, non scoppiar, non scoppiar,

ah no!

Grand Opera

Прислушивается к загадочному пению и, кажется, понимает кое-что. Поворачивается к D. Price, с сочувствием:

Простите, Десмонд, что лезу не в свое дело – но я, кажется, понял, чем вызвана ваша целеустремленность. И все-таки скажите, вы что же, планируете отправиться прямо к ним и попытаться разобрать там все по кирпичикам? Это серьезное предприятие, и я могу лишь пожелать вам удачи. У меня, признаться, свое представление о будущем человечества, и перспектива упокоиться в одной большой братской могиле вместе со всеми меня не очень веселит.

Подумав.

Но если хотите, я поеду с вами. Мне все равно сейчас нечем заняться. К тому же я неплохо фехтую. Только ответьте мне на один вопрос: как со всем этим связан мсье Перегрини?

Jean Vallais

Почти безучастно, как будто из него выпустили воздух.

Я? Я планирую? Понимаете, в чем тут штука, Monsieur, все как-то выходит само собой спланированным.

Встряхивает головой.

У меня есть претензии весьма личного характера, я, в общем, особого секрета из этого не делаю. Ибо сказано – ma ne avrai vendetta. Если при этом придется спасти вселенную – тем лучше для нее, я так думаю. Впрочем, полагаю, что этот аспект, относительно человечества, и для Профессора тоже не является определяющим.

Подумав немного.

Может быть, я и неправ. Иначе совсем непонятно, зачем он...

Я благодарен вам за предложение. Это чистая правда. Но я не могу его принять.

Расскажите мне лучше, где я прокололся в разложении.

D. Price

Scene

Surkh Kotal Temple

January 10, 1998

Тихо приоткрывает дверь, но не входит. Вместо себя пропускает вперед черноволосую девушку, которая останавливается на пороге, оглядывает комнату, кивает и уходит куда-то в угол, вне кольца неяркого света, отбрасываемого светильником.

Входит в комнату, усаживается в кресло, но неглубоко. Вздыхает и прикрывает глаза. Его губы беззвучно шевелятся.

Ravana Bharati

Открывает глаза и лежит некоторое время молча. Не поворачивая головы к Раване, совершенно дневным голосом:

Есть вещи, сахиб, в которых традиции храма Суркх Коталь исполняются без изменений. И среди них привычка Верховного жреца входить в спальню гостьи без приглашения.

Что-то случилось?

F. Blackmoor

C готовностью откликается, не меняя позы.

Повернитесь, Udasina... гостья, и вы увидите, что при мне нет ритуального клинка. И узорчатого пояса тоже нет. Традиции хороши только тогда, когда в них можно вносить небольшие, но приятные изменения.

Случилось то, что в неизбежных заботах о беспокойном и обширном хозяйстве обнаружился отлив, и на теплом мелководье Верховный жрец отдыхает и предлагает гостье исполнение своего обещания. Как это называется – экскурсия? Вы ведь многого не успели здесь заметить.

Ravana Bharati

Темнота вокруг ложа Флоренс сгущается, делаясь непроницаемой. Через несколько секунд она появляется перед креслом Раваны стоящей и полностью одетой.

Без выражения:

Почему бы и нет? У меня все равно проблемы со сном.

F. Blackmoor

Теперь для меня будет делом чести заинтересовать вас. Не восхищаются красотой и целесобразностью этой постройки только те, кого вы окрестили артишоками.

Замолкает и осматривает F. Blackmoor. Встает и направляется к двери. Не оборачиваясь.

Впрочем, они – пройденный этап.

Ravana Bharati

Поднимает глаза к потолку, утыкаясь в изображение Кали, и некоторое время стоит, выравнивая дыхание. Очень тихо, неслышно для Раваны:

Я знала, что в его европейском лоске есть проплешины. Не пропустить вперед даму...

Улыбается сама себе и идет вслед за Раваной.

Пройденный этап. Посмотрим, что он покажет из того, чего я не видела.

F. Blackmoor

Стоит, опираясь руками на низкую ограду, обводящую верхний этаж, и смотрит вниз, в зал, где раньше стоял алтарь. Теперь там пусто и очень чисто.

Подумать только, сколько сил было положено на создание армии.

Поворачивается к F. Blackmoor.

Луна почти полная. Хорошее время для принятия решений. И необходимое для этого условие – располагать информацией. Решать самому, что неважно, а что важно.

Моя работа заключалась в том, чтобы поставлять людей для церемонии. Мужчин, женщин. Они для меня равны.

Ravana Bharati

Окидывает взглядом круглое помещение. На черный мраморный пол ритуального зала, отполированный до зеркального блеска, падает свет луны, проникающий через отверстие в теле башни.

Размышляет вслух:

Какой качественный скачок, сахиб. И какое мужество. Одним небрежным движением смести всю систему, все то, на чем зиждилась гипотетическая будущая мощь магического Кушана... Отказаться от армии, над созданием которой трудились поколения за поколениями Канишек с седой древности до буквально самого недавнего времени.

Отворачивается от зала, небрежно опираясь локтем на ограду, смотрит на Равану.

Артишоки сейчас нейтрализованы. Это не значит, что их нельзя будет включить... когда ему это по каким-либо причинам покажется уместным.

Помолчав:

Однако мне кажется, что у нас с вами найдется и кое-какая настоящая информация. О мужчинах и женщинах, которые для вас равны. И о мужчине, который не равен никому.

Снова помолчав и развернувшись обратно лицом к залу внизу.

Разве что... вам.

F. Blackmoor

Кушан погиб.

Включить никого уже нельзя. Часть рассыпалась. Многие превратились в статуи настолько окончательно, что разбудить их не сможет даже труба архангела. Кое-кого вы сегодня увидите. Но не будем портить театральный эффект.

Без улыбки.

Не нужно сравнивать. Снова скажу – не нужно. Он хотел бы этого, о да. Противопоставить, выявить победителя. Единственного, неоспоримого – ведь все сравнения идут обычно в его пользу. Владыку. Государя. Черное. Белое.

Этому мрамору безразлично, падает ли на него лунный свет. А луне нет дела до цвета мрамора.

Ravana Bharati

Скользнув взглядом по лицу Раваны:

Ведите же, сахиб, ведите. Одно меня разочаровывает... то, что он не знает о вашем существовании.

F. Blackmoor

Его мир и должен сужаться незаметно. До размеров колодца.

Предлагает руку F. Blackmoor.

Наш путь лежит вниз.

Ravana Bharati

Успешно справляется с дрожью, кладет руку на рукав серого сюртука Раваны.

Колодца? Колодца...

Спускается вниз по спиральной лестнице, опоясывающей башню.

Колодца.

F. Blackmoor

У стены нижнего зала задерживается.

Забыл вас спросить. В прошлый раз вы вышли сражаться с очередными призраками прежде, чем здесь появился еще один столп кушанской мощи и надежда последнего из Канишек. Надеюсь, змеи не вызывают у вас неприятных эмоций? Я понимаю, что не должны, но не хотелось бы... отравлять приятную беседу.

Ravana Bharati

Продолжает спускаться, не поднимая глаз на Равану:

Не вызывают, сахиб. Я все знаю о чудовище Ншримадэвы. И о его подслеповатой подруге, выведенной в лаборатории того, кого Канишка называл "SukRSNa Aradvat", и отправленной сюда с тем, чтобы отвлечь чудовище.

Останавливается и оборачивается к Раване, улыбаясь:

Я знаю также, что в тот день, когда вашего заказчика разделали на индийское национальное блюдо бирьяни, чудовище все-таки выползло на запах крови. И я знаю, почему наш с вами общий... друг... вошел в ваш храм в белых одеждах, как ему и было положено, а вышел – в черных.

Я скажу вам об этом, перед тем как уехать, сахиб.

F. Blackmoor

Наклоняет голову.

Наши отношения, и наши знания, развиваются к взаимной выгоде.

Подруги тоже больше нет. Она получила несмертельную рану, и могла бы оправиться, но Неназываемый счел иначе. Он утащил василиска вниз, и не появлялся потом несколько месяцев. Видимо, не был голоден.

Движением ладони сдвигает секцию стены.

Туда, куда мы сейчас входим, нет входа никому, кроме чудовища и Верховного жреца. Долгое время мы думали, что основание пирамиды Сурх Коталя останется в веках недоступным.

Выхода, впрочем, тоже нет.

Ravana Bharati

Поднимая голову и глядя в темноту:

Выход всегда есть, сахиб. Иначе я бы к вам не приехала.

F. Blackmoor

Превосходно. Итак, колесо жизни.

Делает шаг вниз, по продолжающейся винтовой лестнице.

Внешнее кольцо разделено на двенадцать частей, каждая из них представляет собой, символически, разумеется, одно из условий перерождения. Жизнь, смерть, желание, невежество, и тому подобное. Интересно, что та часть, которая отвечает за сознание, наиболее хорошо проветривается. Я держу там библиотеку.

Спустился уже настолько,что видна только голова.

Идете? Дальше будет еще интереснее.

Ravana Bharati

Коротко оглядывается назад, на свет, и идет вслед за Раваной.

Слегка звенящим голосом:

Сознание? Библиотеку? Я-то решила, что вы выступаете от имени мудрой природы, а не того, что принесли на землю жалкие люди. Если вы будете рассчитывать на библиотеки и сознание, я пришла не по тому адресу.

Повествовательно:

Я как-то листала книжку с картинками, где был нарисован план Башни и Колодца Молчания. Мы прошли вход, закрываемый Дверью. Запоры на ней покрыты пылью, все сходится. Значит, ниже пойдут кольца для укладывания умерших: ближе к колодцу – для детей.

После паузы, уже без запинки:

Среднее кольцо – для женщин, ближнее к внешней стене – для мужчин. Колодец должен быть облицован камнем. Крышка должна быть с решеткой.

Поднимает голову, но уже ничего не видит:

А наверху должны быть хищные птицы.

F. Blackmoor

Мои девушки? Они не хищные, что вы. Они вообще почти ничего не едят.

Да и под умершими имелись в виду на самом деле люди-статуи. И не укладываем мы их, а ставим в ниши. Но в целом сходится.

Из невидимого до сих пор углубления в стене выдвигается воин и преграждает дорогу. В его руках вспыхивает факел.

Ravana Bharati

Прикрывает глаза от слепящего света факела. Тихо:

Я имела в виду настоящих птиц, сахиб. Но ведь здесь нет ничего настоящего, правда?

Это наш провожатый к чудовищу? Кто это?

F. Blackmoor

Безразличным низким голосом.

Розу под цвет платья. Подумай. Я запомнил.

Отходит в сторону, застывает.

Soldier of Kushan

Делает шаг к солдату и жадно всматривается в него.

Не может быть.

Протягивает руку и проводит пальцами по петлеобразным линиям на коже солдата.

Не может этого быть.

Оглядывается на Равану, потом снова всматривается в солдата.

Что же вы, ваше величество... что же ты, коллега-Unspeakable... Что же ты?..

Проводит рукой по глазам.

Я тоже помню розу, Крейг. Под цвет платья.

F. Blackmoor

Я же обещал, что вам будет интересно, Флоренс.

А что же еще с ним оставалось делать, после того, что с ним сделали ваши цепные демоны?

Самые благодатные жертвы. Не было еще ни одного из таких, кто бы не выдержал.

Ravana Bharati

Шепотом:

Но если у него нет души... как же осталась память?

Встряхнув головой:

Это не память, я понимаю. Это просто... просто краска. Засохшая краска, как грязь. Он ничего не помнит. Хорошо.

Смотрит в пустые черные глаза Раваны:

Мне интересно, вы правы.

F. Blackmoor

Скорее, как кровь. Это ведь постоянная составляющая той игры, в которую нас пытаются заставить играть. По ее правилам, равновесия можно достигнуть, только если швырять на противоположные чаши весов все больше и больше людей, душ, тел. Вот одно из них. Скоро мы встретим другое.

Жестко.

Предположим даже, что чаш этих – четыре. Удобно ли вам сидеть наверху одной из них?

Очень тихо.

Нравится ли вам место, приготовленное вашему сыну?

Ravana Bharati

Резко разворачивается и подходит близко к Раване. Четко:

Не надо. Дергать. Меня. За сына.

Кладет руку на плечо Раваны и сжимает пальцы.

Вы не понимаете. Вы не понимаете, сахиб. Нет больше никаких четырех чаш. Мы трое выполняем... декоративные функции. Мы сидим в своих чашах, на дне, очень тихо, а весы держит в руках он. Либо вы – тот, за кого я вас приняла, – тот, кто может ему что-то противопоставить вот из этого самого колодца, снизу, из самой живой Земли, либо – спасибо вам за экскурсию.

F. Blackmoor

Я – ничто. Я никто. Я не из Земли, не из Тьмы, ни из каких этих красивых абстракций. Я поднялся только потому, что его действия, вполне конкретные и обдуманные, вызвали меня наверх. По-другому быть просто не могло. С тех пор, как я существую, я противостою ему, потому что в этом и состоит мое существование. Этот колодец...

Небольшая пауза.

...противостоит тоже. Вы же видите, у каждого есть веревочки, прикрепленные не к рукам и ногам, а к живому мясу, к сосудам, к сердцу. К тому, что сходит у него за сердце.

Я держу некоторые из них.

Им заступает дорогу еще один воин.

Ravana Bharati

Молча отворачивается от Раваны и всматривается в воина.

F. Blackmoor

Поворачивается спиной к пришедшим и с четкостью автомата начинает отпирать засовы на очередной двери, предварительно заперев засовы на двух других дверях, ведущих влево и вправо.

Отперев дверь, становится у стены возле входа.

Густым бесцветным голосом:

Так узнал Господина. Так открыл Двери ему. Так служит службу свою, дожидаясь похвалы.

Another Soldier of Kushan

Дайте ему что-нибудь, Флоренс, из ваших рук. Вот.

Протягивает ей на ладони несколько мелких драгоценных камней.

Тогда встреча с вами станет украшением его жизни на ближайшую пару веков.

Этого вы не знали, я думаю. Предыдущая ступенька для него на той же лестнице, по которой он считает, что поднимается. Практически всю работу он проделал сам, на берегу океана вблизи Ys, и потом – в более деловой обстановке. Нам остался только последний надрез.

Я просто не поверил своей удаче, когда нашел этого... человека. Все раны давно зажили, были почти не видны, но открылись сами, как только мы внесли его в храм.

Ravana Bharati

Не спуская глаз с солдата, снимает с шеи тонкую змеистую серебряную цепочку, на которой висит перстень с крупным изумрудом, и вкладывает в протянутую руку солдата. Шепотом:

Чудовище. Кровь. Я знаю, я видела.

F. Blackmoor

К солдату, на санскрите.

Возьми. Храни.

Поворачивается к F. Blackmoor.

Видели ли вы уже достаточно? Там, впереди, внутренний круг. Три источника страданий – незнание, ненависть, ненасытность.

Ravana Bharati

Солдат надевает цепочку с изумрудным перстнем на шею и сжимает драгоценный камень в кулаке, застывая у стены.

Флоренс подносит кончики пальцев к нижним векам:

Эти глаза видели меньше...

подносит руки к вискам

...чем то, что я вижу вот так.

Закрывает глаза и стоит молча.

Незнание, ненависть и ненасытность, – это источники блаженства, сахиб.

Открывает глаза, опускает руки.

Покажите мне их. Я уплываю, и время несет меня...

F. Blackmoor

За открытой дверью – темнота, раздается отдаленный шорох.

Здесь нет времени. Здесь нет краев. Ничего из этого нет. В самом центре колеса Сансары всегда покой, как бы бешено оно ни крутилось.

Идет вперед.

Ravana Bharati

Шепчет что-то по-английски, вглядываясь в темноту, из которой доносится шорох.

Снова подходит к Раване, кладет ему руку на грудь там, где у человека должно быть сердце.

Быстро:

Вы ничего с ним не сделаете... и он – ничего не сделает с вами. Вы... вы c ним, а не мы, – уравновешены. Никому из вас двоих не пересилить, я знаю. Но можно... можно договориться. Ему с вами – нельзя. А вам с ним – можно.

Потому что он чудовище, сахиб. Но он – человек.

F. Blackmoor

К шуршанию прибавляется новый звук, похожий на бьющиеся крылья, и исчезает так же внезапно, как и появился.

Выдвигается из ниши, кланяется и открывает дверь. Почти обыкновенным голосом, с интонациями, свойственными человеку, а не статуе.

Посланец, сахиб, в верхнем зале. Он хочет видеть вас. Я скажу охраняющим, они задержат его до вашего прихода.

Child soldier of Kushan

Нет, Кумар. Вели провести сюда. Я поволил дверям без замка пропустить его.

К Флоренс.

Подождем немного, если вы не возражаете. Это лишь временное неудобство, оно не должно отвлечь меня надолго.

Ravana Bharati

Не отрывая взгляда от ребенка:

Да-да, конечно, сахиб. Чем больше информации, тем лучше.

Протягивает руку к затылку ребенка, достает у него из-за головы леденец на палочке и вкладывает ему в ладошку. Тихо:

Я не знаю, можешь ли ты есть... Если не можешь, он превратится в солдатика. В оловянного солдатика.

F. Blackmoor

Без выражения смотрит, как воин-ребенок засовывает леденец в рот, занимает свое место в нише и так застывает. Прикрывает глаза и снова начинает шевелить губами.

Ravana Bharati

Спускается по лестнице, периодически натыкаясь на отсутствующие углы и грохоча ногами на ступенях. В какой-то момент слышен явственный звук падения большого тела, что-то медленно катится по лестнице вниз, потом воцаряется молчание. Затем в течение некоторого времени слышна ругань на гэльском языке, которую произносящий ее человек полагает тихой. Шумное дыхание приближается, и в нижний зал входит

Walden McNair

Открывает глаза.

Важные новости?

Florence, позвольте представить вам... Впрочем, вы, кажется, знакомы.

Ravana Bharati

Вопросительно смотрит на McNair, затем соотносит его лицо с фотографией в деле, которое вела, будучи аврором. Прохладно:

Не имею чести.

F. Blackmoor

Возмущенно пялится на Флоренс, затем приглядывается и что-то понимает. Хмыкает:

Еще бы. Носом в землю лежала, у стеночки-то...

Поворачивается к Раване:

Может не стоит, сахиб, при... экхм. При женщине. Она, знаете, не просто женщина. Когда предатель прикрывал ее, да еще одну... очкастую... он нас двоих чуть не убил.

Лязгающим голосом, поглаживая что-то у себя на поясе:

Я бы не доверял.

Walden McNair

Растягивает губы.

Я хорошо знаком с вашими прошлыми обидами. Не нужно носить их с собой. В аккуратном выполнении своей работы, возможно, нет особенной... чести, но нет и ничего оскорбительного.

Просто женщин я сюда не допускаю. Никто никому и не доверяет. Мы обмениваемся информацией. Ваши интересы и сферы влияния никак не пересекаются, значит, этот обмен будет только к всеобщему благу.

Ravana Bharati

Очень серьезно:

Я готова предоставить вам какую-нибудь ценную информацию, г-н МакНэр. К сожалению, мне не довелось беседовать с вами лично, но дело ваше я читала. Поэтому информация будет такая:

Медленно подходит к МакНэру; интимно:

Фотографии всех Death Eaters были в наших файлах, мистер... Мак... Нэр. А фотографии того, кого вы так метко назвали "предателем", – не было. Никогда.

Помолчав:

Делайте выводы. Либо вы, либо ваш... новый... сахиб.

F. Blackmoor

На этот раз в самом деле улыбается, коротко и страшно.

Мне очень нравится наш разговор.

Наклонив немного голову, смотрит на F. Blackmoor.

Он так логично вытекает из предыдущего, о ниточках... связывающих нас.

Поворачивается к McNair.

Расскажите мне, носитель топора, с чем пришли. Прямо и незатейливо, без намеков. Тем более, у вас все равно не получится.

Ravana Bharati

Открывает рот, глядя то на Флоренс, то на Равану, пятится назад от Флоренс.

Постарался, значит. Фотографировать, значит. Да только, если вы его в Аз... в Аз.. там-то вот – не сфотографировали, значит, нельзя его сфотографировать, вот что, красотка.

Флоренс дергается, МакНэр отступает еще на шаг назад и поворачивается к Раване.

Грегори этот подмял под себя все операции в Швейцарии и в Старом свете, сахиб. Но все в рамках. Чуть его заносит, я прихожу, ноги на стол, топор рядом с ногами, и все. Вопросов нет. Хрю.. В смысле, Крюмменау что-то вертит там в Новом Свете... Лазил зачем-то на пирамиду в Мексике. Сам-то, конечно, не полез, – вес у него не тот, но смагичил как-то, на это хватило... Стакнулся с какой-то Алисой, она стукнутая, явно. Тоже примагичило ее, видать. А он, похоже, где-то на Востоке. В Токио было большое возмущение, очень большое. Дальше следим. Вроде, все.

Walden McNair

Нельзя, конечно, нельзя.

Уже давно.

Фактическая часть – на твердую четверку. А зачем наш бесстрашный вождь полез на пирамиду, я знаю, но ему от этого никакой пользы не будет. Действия ваши тоже совершенно адекватны обстановке. Постарайтесь поменьше противостоять естественному развитию европейской сети, мы же хотим сотрудничества, а не подчинения. А то они нервничать станут.

Делает жест рукой.

Раз уж вы здесь, спустимся дальше. Мы застоялись.

Ravana Bharati

Подходит к Флоренс, берет ее за предплечье и ведет в открытую дверь, в темноту, вниз.

Walden McNair

Медленно спускается в темноте по ступеням, которые кажутся бесконечными. Садится на ступень, кладет пальцы на лоб. Сидит так некоторое время, немного покачиваясь. Трет виски, снова встает и идет вниз, пока не достигает двери.

Тихо, сама себе, немного нараспев:

Трудно с этой желтой мутью в голове. Туман. Туман рассеивается. Главное – думать, а не плыть. Идти, а не лететь. Теперь вниз. Сначала наверх, а теперь – вниз.

Останавливается у запертой двери и прислушивается.

Becky Gaetano

В храме, как обычно, слышны разнообразные скрипы и шорохи, из которых один звучит как основа всем остальным, тихо, отдаленно и непрерывно.

Где-то открывается дверь, мягко поворачиваясь на петлях.

Кушанский храм

Некоторое время напряженно прислушивается к неясным шерохам, вздрагивает от звукаоткрываемой двери и замирает. Выдыхает. Осторожно толкает дверь.

Шепотом:

Конечно, заперта.

Ощупывает свое одеяние, в поисках чего-нибудь подходящего. Наконец снимает с лифа длинную тонкую шпильку-брошь. Вставляет острый конец в скважину и медленно перемещает его, иногда останавливаясь и прислоняясь лбом к двери.

Замок открывается.

Becky Gaetano

Рядом в углублении в стене стоит неподвижный воин.

Над головой, в темноте, раздается хлопанье крыльев, оно приближается, кажется, что птица снижается и вот-вот опустится Becky Gaetano на голову, но в последний момент звук исчезает.

Кушанский храм

Замирает, услышав хлопанье крыльев. Когда звук исчезает, отсчитывает 28 ударов сердца и проскальзыват в другую сторону.

С другой стороны от двери – темная и достаточно глубокая ниша.

Стоит в нише, ощущая через тонкий шелк приятный холод камня.

Закрывает глаза и откидывает голову.

Где он сейчас?

Иногда мне кажется, что я уже никогда ничего не вспомню... и не забуду.

Becky Gaetano

Johnny's Atlantic Beach Club

Middletown,

Rhode Island

March 20, 1992

Flash-back

Держит руку Becky Gaetano и встряхивает ее.

Да. Si. Soo desu. Ja. Ну, как мне еще сказать? Все в полном порядке. В настолько полном, какой можно ожидать в моей ситуации, и еще немножко сверху. Еще много сверху.

D. Price

Высвобождает руку и смотрит куда-то в сторону.

Не надо со мной как с маленькой. Я тебя слышу. Только это не "твоя ситуация" – она наша, общая, хочется этого тебе или нет.

Поправляет широкий шарф на плечах и поворачивается к D. Price

Давай не будем об этом больше.

Becky Gaetano

Нет, нет, нет. Никуда не годится. Ты у нас совершенно живая, теперь уже даже и здоровая...

Подходит вплотную к Becky Gaetano.

...хотя и маленькая...

Быстро кладет палец ей на губы.

... а я, если помнишь, жуткий маньяк, пойманный, сбежавший, скрывавшийся, и вообще самоубившийся. Нет ничего общего.

D. Price

Не выдерживает и улыбается.

Опять не сходится: если ты маньяк, то я твоя последняя жертва.

Серьезнеет, опускает глаза и рассматривает свои туфли.

Знаешь, я часто снимала репортажи про всякие невозможные, странные, страшные ситуации. Много репортажей. И всегда говоришь в камеру с таким серьезным и спокойным лицом: после пожара сегодня без крова остались десять семей, троих жителей так и не удалось найти. Следите за новостями в наших следующих выпусках. Из города Где-то-там, Бекки Гаэтано.

Но никогда я не думала, что это может случиться со мной. С нами. Была жизнь – прекрасная, но обычная. А теперь все так иначе.

Высоко поднимает лицо и смотрит на D. Price

Becky Gaetano

Ничего не говорит. Осторожно привлекает Becky Gaetano к себе и легко проводит пальцами по ее плечу, спускается по лопатке и отнимает руку.

Вот теперь мы, пожалуй, в самом деле не будем об этом больше. Тебе пора подумать о том, чтобы возвращаться. Во все гдетотамы, скучающие без твоего милого серьезного лица.

С нами уже произошло все, что могло. Какие уж теперь новости.

Слушай, а пойдем...

Показывает вниз, к кромке воды.

Не хочу к ним.

Кивает за спину, на застекленную веранду ресторана.

D. Price

Кивает. Берет D. Price за руку и тянет его за собой на пустой пляж.

Они спускаются к воде и садятся на голый деревянный топчан.

Не гони меня, Десмонд, подожди немного. Я все успею. И я не боюсь. Совершенно не боюсь. Просто мне сейчас очень хорошо. Здесь. С тобой.

Кладет голову ему на плечо.

Becky Gaetano

Вздыхает, прикрывает глаза и несильно прижимает голову Becky Gaetano к себе.

Как давно меня так никто не звал. Да и вообще, меня же теперь так больше не зовут. Как ты думаешь, как меня теперь зовут? Мне тоже пора кем-то становиться.

Тебе не холодно? Ветер сильный.

D. Price

Отрицательно мотает головой.

Некоторое время сидит молча.

Я тебя, наверное, не смогу называть иначе. Горько улыбается. Дес, Дес-балбес – это, кажется лет в семь, ты тогда меня с велосипеда уронил. Десмонд. Профессор Десмонд Десмонд Прайс.

Немного отстраняется и осторожно запускает пальцы ему в волосы. Как будто хочет что-то сказать, но передумывает. Опускает руку и снова кладет голову на плечо.

Becky Gaetano

Надо будет нам сгонять в следующий раз на другой берег. Чтобы солнце садилось в океан.

Замолкает.

D. Price

Идет по кромке воды. Останавливается, направляется к сидящим. Поймав взгляд D. Price, смотрит на него вопросительно и показывает двумя пальцами у рта воображаемую сигарету. Тот качает головой.

Пожимает плечами, потом всматривается в Becky Gaetano и быстро идет вверх по песку к ней.

Мужчина в пальто

Напрягается и отстраняет от себя голову Becky Gaetano, готовясь встать.

D. Price

Тоже выпрямляется и вопросительно смотрит сначала на D. Price, а потом на мужчину в пальто.

Becky Gaetano

Машет руками, пытаясь успокоить D. Price, потом лезет во внутренний карман пальто и извлекает оттуда блокнот и ручку. Подойдя на расстояние нескольких шагов, делает еще один жест ладонью вперед.

Извините за беспокойство. Тысяча извинений. Сейчас уйду. Мисс Гаэтано? То есть, я уверен, что это вы. Ваша роспись, и меня нет. Да?

Мужчина в пальто

Пожимает плечами, встает и мило улыбается.

Протягивает руку к блокноту.

Пожалуйста.

Becky Gaetano

Раздается звук нескольких полицейских сирен, которые, как кажется, приближаются с разных сторон. В уши на очень низкой ноте, почти неслышимо, толкается воздух; очень скоро это оказывается тяжелым стрекотом вертолета.

Вскакивает и оборачивается.

Сзади него на дороге, ведущей вдоль моря, совершенно пусто. Все звуки обрываются.

D. Price

Воспользовавшись замешательством D. Price, ловко дергает Becky Gaetano за руку, протянувшуюся за карандашом. Она оказывается в его объятиях. Распахивает пальто, под которым оказывается строгий серый сюртук с низким стоячим воротничком, и укрывает ее полой.

Перелистывает блокнот, на странице обнаруживается нарисованная карандашом картина занесенной песками башни.

Becky успевает крикнуть: "Беги!"

Швыряет повернувшемуся обратно D. Price золотую монету. Тот инстинктивно ловит ее, тут же бросает, прыгает вперед и хватает пальцами воздух.

Ravana Bharati (exit)

***

Усилием заставляет себя открыть глаза.

Собственно, это было все. И шесть лет разлуки. И много чужой жизни.

Нет-нет-нет. Об этом нельзя.

Зато я умею бороться с желтым туманом в голове. Почти умею.

Глубоко, но тихо вздыхает. Пытается содрать шелковый платок, который закрывает лицо до самых глаз, но ей это не удается.

И главное, попасть сюда второй раз. Уже понятно, что я в том же месте.

Начинает осторожно ощупывать стены ниши и выглядывает наружу. Глаза, привыкшие к темноте, различают дверь вниз. Вдруг раздается шуршащий звук крыльев, который скоро обрывается.

Снова отступает в темноту и стоит неподвижно.

Becky Gaetano

За противоположной дверью раздаются тяжелые, медленные, мерные шаги. Они останавливаются у двери. Кто-то неожиданно причмокивает. Шаги удаляются.

Кушанский храм

Отнимает пальцы от лица.

Мне уже поздно чего-то бояться. Бояться можно было тогда, а сейчас это просто бессмысленное слово. Пустой звук, шелест, шорох...

Наверное, все-таки вниз. Наверху я уже была. Даже дважды. За последние шесть лет здесь стало... чище и пустее. Да.

Тогда я здесь пробыла совсем недолго, хотя время здесь не течет. Вообще. Сколько я здесь? Столько, чтобы не ждать, что он снова придет меня вытаскивать и перепрятывать. И ведь не придет, раз меня вернули сюда.

Что же это за ровный звук?

Очень медленно выступает из ниши и начинает перемещаться в сторону от двери.

Becky Gaetano

На постоянный шорох снова накладываются взмахи птичьих крыльев, потом кто-то вскрикивает, раздается звон и приближающиеся голоса.

Чему же вас учили, мой дорогой? Или вы были двоечником? Да и вообще, странная реакция на появления символа вашего Дома. Я же говорил, и не раз – когда отсутствуют другие аргументы, не нужно хвататься за топор. Разумеется, вы ему ничем не повредили, и не могли, но шуму наделали.

Поднимается по лестнице и входит в коридор с красивой птицей на руке. Заметив Becky, обращается к птице.

В самом деле. Предупреждение было своевременным.

Птица снимается у него с руки и улетает в темноту.

Ravana Bharati

При первых звуках, начинает перемещаться обратно к двери, но услышав голос Ravana, останавливается.

Прислоняется к стене, закрывает глаза и полностью расслабляет лицо и тело.

Медленно снова открывает глаза и смотрит на Ravana абсолютно бессмысленным взглядом.

Becky Gaetano

Идет к Becky. Воин делает движение, чтобы заступить ему дорогу, но отлетает обратно от одного нетерпеливого жеста в свою сторону и ударяется спиной о стену, подняв облако каменной крошки.

Подойдя, жестко берет Becky за подбородок и смотрит ей в глаза.

Отпускает ее и оборачивается к поднимающимся по лестнице.

Ravana Bharati

Вступает с лестницы в зал, чуть приостанавливая МакНэра, который идет следом и, по-видимому, очень спешит. Выражение ее лица непроницаемо. Неторопливо обводит взглядом помещение.

F. Blackmoor

Вываливается с лестницы, бледный как полотно, с очумевшими глазами. Топор в его руке бессильно свисает до земли. Рукавом другой руки вытирает рот. Встает у стены и тяжело дышит.

Walden McNair

Флоренс, вы, я надеюсь, получили удовольствие? Величественное зрелище. Особенно когда он встает на хвосте. А это он делает не часто, уверяю вас.

Вы найдете дорогу обратно? Думаю, что да, вы здесь хорошо орентируетесь.

Еще раз оглядывается на Becky. Подходит ближе к F. Blackmoor. Негромко.

В сухожилия. В мускулы. В кровь. В сердце. И – держать.

Ravana Bharati

Когда Ravana отворачивается, быстро осматривает из-под опущенных ресниц поднявшихся с лестницы, задерживая взгляд на женщине.

Взгляд снова расфокусируется, руки делают какие-то неясные плавные движения.

Becky Gaetano

Задумчиво смотрит на Равану.

Хороший экземпляр, сахиб. Жаль будет, если и его... как-нибудь неосторожно подранят.

Переводит взгляд на женщину в белом одеянии из тонкого виссона. Оценивающе отмечает ее узкую талию под тяжелым и широким золотым поясом с каменьями, диадему на голове, темные отрешенные глаза.

Без особого интереса:

Кто это, сахиб? Неужели вы отплатите мне за все то, что я вам сказала... и не сказала тоже... только экскурсией в серпентарий? Что-нибудь еще. Что-нибудь... настоящее.

F. Blackmoor

Рычит что-то невразумительное, прощально машет топором и карабкается по лестнице вверх.

Walden McNair

Это сейчас не "кто", а "что".

Всего лишь одна из ниточек. Настоящих.

Ravana Bharati

Пока Ravana разговаривает со своими спутниками, неторопливо поворачивается вокруг себя, как будто танцует очень медленный танец. Деалает шаг вдоль стены. Прислоняется к камню. Делает еще один танцующий шаг.

Оказывается за спиной Ravana. Не поднимая ресниц, еще раз внимательно смотрит на женщину и делает странное движение пальцами.

Очень тихо смеется и делает еще один плавный поворот.

Becky Gaetano

Когда женщина в белом исполняет свой странный танец, смотрит на нее очень внимательно.

Что-то здесь...

Немного устало, Раване:

Не надо кормить меня текстильными метафорами, сахиб. Ниточки, завязочки... Пуговички. Поправляет на шее высокий воротник. Я побуду у вас до завтра. Надеюсь, вы мне скажете что-то более конкретное. А я подумаю, что смогу не только сказать вам, но и – сделать.

Бросает еще один взгляд на темноволосую женщину с закрытым вуалью лицом.

Кто она? Ведь я же ее не видела раньше?

Бесшумно поднимается по лестнице, ведущей вверх.

F. Blackmoor

Смотрит на удаляющуюся F. Blackmoor, пока она не заходит за поворот лестницы.

Поворачивается к Becky.

Прибавить действие зелья. Это будет слишком просто. Дело не в этом. Если ты смогла сбросить... Впрочем, вуаль сбросить ты не смогла.

Сначала, напротив, ослабим немного.

Проводит пальцами перед глазами Becky.

Где ты сейчас?

Ravana Bharati

Вуаль я пока не смогла...

Поднимает глаза на Ravana, немного склонив голову набок. Говорит очень медленно, без выражения:

Я здесь.

Почему мне надо было ей сказать? Кто она?

Becky Gaetano

Морщится. Обходит Becky кругом.

Какая же сила заставляет тебя не хотеть находиться – здесь? Не должно остаться ни памяти, ни надежды, ничего. Бесстрастное лицо под прозрачным газом.

Здесь есть не только ты. Звуки. Ты слышишь их? Я могу отвести тебя туда, где они берут свое начало. После этого ты не будешь годна совсем ни на что. Кроме разве что...

Дергает головой, указывая за спину, на осыпающегося воина.

Ravana Bharati

Какая сила, я сама пока не знаю, но узнаю.

Плавно поворачивает голову, повторяя движение Ravana, и точно так же смотрит в другую сторону.

Я слышу музыку.

Поднимает руки к груди и красиво роняет их.

Becky Gaetano

Вдруг успокаивается. Делает обратное движение рукой перед лицом Becky.

Танцуй под свою музыку. Так даже лучше. Может быть, поэтому тот, кто будет второй половиной, и поддался так легко.

Идем, я провожу тебя. Домой.

Воин у стены рушится и окончательно разваливается.

Ravana Bharati

Снова желтый туман. Но я выйду. Я умею.

Не вздрогнув от грохота, произведенного рассыпавшимся воином, прислоняется к стене. Выпрямляется и делает шаг вперед. Взгляд становится пустым и бессмысленным.

Becky Gaetano

Flash-back

Surkh Kotal Temple

May 24, 1992

Все еще держа в руках ритуальный кинжал с узорной рукоятью, наблюдает из тени, как двое воинов помогают новой статуе подняться с алтаря.

Берет из воздуха белый шелковый платок, вытирает клинок и водворяет его за пояс.

Резко поворачивается на какое-то движение за спиной.

Это ты, Равана.

Если бы ты не работал на меня, ты был бы опасен. Ты слишком быстро уходишь в тень и появляешься из нее.

Сказала ли она что-нибудь?

High Priest Kanishka

Ничего, что можно было бы так или иначе истолковать, государь. А после того, как я объяснил ей, что последний солдат армии будет сделан не так, как она видела, а из живого человека, она не издала больше ни одного звука.

Это хороший знак. Церемония подействовала на ее разум.

Ravana Bharati

Хороший знак.

Тихо смеется.

Солдаты по одному покидают зал.

Удачный день. Удачная церемония. Еще четверо, и все ниши будут заполнены. Тогда останется только повернуть ключ. Который мы и приманим на наш магнит.

Ты правильно рассчитал, что ребенок может выдержать. Принеси мне еще одного.

High Priest Kanishka

Это не так просто, государь. Мне повезло, что он умер вовремя. Не любой ребенок...

Ravana Bharati

Ты же не хочешь, чтобы я учил тебя, как выполнять твою работу? У тебя она все равно получается лучше, когда я оставляю детали на твое усмотрение.

Хорошо, останься здесь на сегодняшнюю ночь. Я не тороплюсь.

High Priest Kanishka

Из отверстия в башне над ритуальным залом, застилая ярко светящую луну, струится вниз густой черный туман. Он вдумчиво обтекает ритуальный зал, на некоторое время задерживается возле залитого кровью алтаря, затем поднимается высоким вертикальным облаком перед огромной статуей Ншримадэвы, облетает ее и утягивается в тень возле закрытой двери в храм.

Отходит от двери и вступает на освещенную часть ритуального зала.

IkSHana, Государь. Я стучал, но вы, кажется, были заняты.

S.Snape

Приветствую вас, сахиб.

Жестом приказывает Ravana отойти к нему за спину.

Стучать было бесполезно, но вы, кажется, могли войти. Тогда бы вы и на этот раз не упустили приятного зрелища.

High Priest Kanishka

Почтительно, но довольно легкомысленно:

Я не упустил, Государь. Я просто занял самое лучшее место в ложе, да и зрелище мне уже знакомо.

Некоторое время смотрит на клинок за поясом Канишки, и на сам пояс. Озабоченно:

Не представляю, как за это долгое время и зрелище, и само деяние не наскучили вам. М-мм... Я бы, пожалуй, внес в эту практику что-нибудь новенькое.

Мельком оглядывает Равану, который маячит за спиной Канишки.

Вообще же, готов вас поздравить: вы довольно близки к завершению. Хорошо, что в этой части земли вам не приходится особенно долго искать подходящий материал.

S.Snape

У меня хорошие помощники. Которых, когда я смогу, наконец, посвятить армию Кали, ждет достойная награда.

А сам я – всего лишь смиренный жрец, не от меня зависит, будет ли деяние угодно Неназываемому. Каждый раз, когда оно удается мне, я ощущаю, как самый первый. Быть ведомым к достойной цели – великая честь.

Кланяется. За его спиной кланяется и Ravana.

Что привело вас сюда, сахиб, если даже церемония не влечет вас сегодня?

High Priest Kanishka

Когда Канишка кланяется, отклоняется чуть вбок, стараясь разглядеть Равану, слегка хмурится.

Помощники? Uh-huh.

Отступает немного назад, проходит по ритуальному залу, разглядывая барельефы с индуистскими и греческими божествами, останавливается перед статуей Ншримадэвы, всматриваясь в отверстый, будто в крике, рот. Прислушивается. Без выражения:

Чудовище живет там, внутри? Внизу? Я бы хотел увидеть.

Разворачивается к Канишке.

Я совершенно случайно стал несчастливым обладателем великолепного образца вашего будущего солдата, Государь. По дороге к вам на меня напал странный смуглокожий человек, большой, как секвойя, и разъяренный, как дикобраз. Ни одного языка, которого я знаю, он не знал. Язык жестов был ему чужд. Заклинания разбивались о его лоб, как волны о гранитный утес. Поэтому он через некоторое время погиб в честной схватке. Это будет вам подарок.

S.Snape

Коротко.

Неназываемый – не предмет праздного любопытства.

Делает несколько шагов вперед, улыбается широко.

Благодарю вас, сахиб, что вы заботитесь о моей незначительной персоне и о том скромном деле, которое мне выпала часть продолжать. Я позабочусь о сохранности тела.

Щелкает пальцами за спину. Ravana быстро исчезает в тени, и через мгновение в том месте, где он стоял, появляются, как будто их кто-то вытолкнул, две девушки в прозрачных одеждах. Они обходят Верховного Жреца и останавливаются с двух сторон от него, на шаг впереди.

Что я могу приказать для вас?

High Priest Kanishka

С умилением разглядывает девушек; наглядевшись, переводит взгляд на Канишку.

Наше знакомство, Государь, пережило тяжелые времена. Помните, как вы не хотели впускать меня в Храм в то страшное лето, когда в Заливе гремели взрывы, а город Зафар чуть не снесли с лица земли?

Обходит по очереди девушку слева от Канишки, потом Канишку, потом девушку справа от Канишки. Снова останавливается перед Государем.

Простите мою болтливость, но она, кажется, вполне ложится в русло цветистой восточной традиции... Так вот. Тогда некий шах Махмуд, который зачем-то гонялся за мной, догонялся до того, что поймал его я. Мы с ним поговорили.

Замолкает на пару секунд. Опомнившись:

Да. И он, знаете, зачем-то решил рассказать мне о вас и вашей армии. С этого все и началось, с праздного любопытства.

Разворачивается вокруг своей оси, глядя на высокую балюстраду над ритуальным залом. Вернувшись на место:

Но сегодня у меня к вам дело. Сделка.

S.Snape

Сделка?

Что же у меня может оказаться такого, что понадобилось бы молодому, сильному, привлекательному, успешному и безжалостному черному магу?

High Priest Kanishka

Пожимает плечами:

Женщина.

S.Snape

Подталкивает девушек вперед.

Берите двух.

High Priest Kanishka

Не двигаясь с места, небрежно отправляет обеих девушек себе за спину, где они синхронно спотыкаются, затем оборачиваются птицами и разлетаются в стороны.

Расстроенно:

За такими женщинами, Государь, я бы не добирался к вам через реки, пустыни и горы, из далекого золотого города Прага, разрываясь между двумя конгрессами, весенним семестром в Школе и черномагическими обязанностями у своего Господина, который не любит терять меня из виду.

Давайте так: я вам обязуюсь поставить оставшийся материал – время смутное, людей так и косит... А вы отдадите ту женщину, которая мне приглянулась.

S.Snape

У сахиба всегда был безукоризненный вкус.

Может случиться, что во всех моих владениях не найдется женщины, достойной вас.

Без улыбки, глядя в глаза S.Snape.

Что мы тогда станем делать?

High Priest Kanishka

Доверительно:

У нас, Государь, вкусы странные. Никогда не знаешь, что нам, сахибам, по вкусу, а что нет.

Деловым тоном:

Могу предложить вам помимо услуг поставщика, который у вас, впрочем, как я понимаю, и так неплох...

смотрит в тень, кому-то коротко улыбается

...еще по списку следующее: ценные ингредиенты, которые повысят успешность ваших ритуалов... небольшой документ, связанный с астрологическими расчетами и предоставленный мне один из участников пражского конгресса... и, конечно же, заверения в том, что не расскажу о вашей армии нынешнему Черному Властелину.

S.Snape

Убедительно.

Убеждает меня в том, что товар представляет для вас определенную ценность. Поэтому...

Ravana выступает вперед и шепчет что-то ему на ухо.

Поворачивает голову, обменивается с Ravana взглядами. Кивает головой. Ravana снова исчезает.

...нам ничего не остается, как найти взаимно выгодное решение.

Ваши условия звучат разумно. Не разочаруйтесь, сахиб. Толку от нее вы сейчас особенного не добьетесь, и неизвестно, добьетесь ли теперь когда-нибудь. Как честный человек, предупреждаю вас заранее; после того, как сделка завершена, я ожидаю от вас выплаты в полном объеме.

Если вы согласны, мы можем спуститься.

Может быть, вам даже удастся взглянуть на Неназываемого.

High Priest Kanishka

Ледяным тоном:

Как гласит санскритская мудрость, "All we can hold in our cold dead hands is what we have given away". Холодные и мертвые руки не нужны нам... с вами. У нас еще слишком много дел. Покажите же мне Неназываемого: обещаю, я буду с ним почтителен.

Берет из воздуха ивовый прутик и постукивает им по ладони.

Больше всего на свете ценю – сотрудничество, Государь.

S.Snape

Отдайте тогда документ ему, сахиб. Да и идти с ним вниз было бы опасно. А эти... ваши яды – потом.

Ravana бесшумно появляется и склоняется в поклоне, ожидая.

Движением руки отодвигает секцию каменной стены, за которой обнаруживается винтовая лестница.

High Priest Kanishka

Слегка сжимает локоть Раваны, который немедленно распрямляется и пытается отойти назад. Удерживает его на месте. Достает из складок плаща прозрачную пластиковую папку, в которой, аккуратно расправленная, лежит одна страница, исписанная от руки быстрым неразборчивым почерком; на листе можно разглядеть три формулы. Кладет папку на воздух, она медленно истаивает. Раване, наставительно:

Ничто само не идет в руки, запомните.

Достает из кармана и вручает Раване золотую монету, на которой изображен профиль Александра Македонского на фоне какого-то дерева.

Вот. Не забывайте об эллинистическом влиянии, пожалуйста.

Следует за Канишкой.

S.Snape

Дождавшись, пока шаги ушедших исчезнут за поворотом, быстро подходит к двум статуям, стоящим у стены чуть поодаль. На санскрите:

Этот пришел сам. Принес знание. Он – новый Ключ. Не выпускать. Не ранить.

Солдаты занимают места по обеим сторонам прохода, который закрывается и снова становится неотличимым от гладкой стены. Осматривает монету в своей руке, брезгливо толкает ее ближайшему воину. Вполголоса, уходя.

Эллинистическое. Что за странное мышление – будто вся культура сосредоточена у них во дворе.

Ravana Bharati

Останавливается в тупике, где на стенах имеются две запертые двери; еще одна находится прямо перед ним.

Возвращайтесь сюда, когда ваше... любопытство относительно женщины будет удовлетворено. Воин увидит вас и даст мне знать.

Открывает правую дверь.

Здесь недалеко. Вы найдете.

High Priest Kanishka

Протягивает руку и поправляет на Канишке одеяние возле горла. Глядя ему куда-то между бровей:

Мы договаривались не об удовлетворении любопытства, Государь. Мы договаривались об обмене.

Убирает руку.

Надеюсь, что этот обмен послужит началом... удивительной дружбы между нами.

Подходит к правой двери, закрывает ее. Открывает левую дверь и исчезает в ней.

S.Snape

***

Сидит в низком глубоком кресле, поджав ноги и обхватив колени. Поднимает голову и со спокойной ненавистью оглядывает стены комнаты, изучая в мельчайших деталях знакомый интерьер. Осторожно проводит пальцем под широким золотым ожерельем с узором в виде сплетенных кистей рук, которое туго обхватывает ее шею.

Вдруг вскакивает, берет стул, ставит к стене, забирается на него и осторожно тянется к маленькому окошку непонятного назначения. Когда рука ее почти касается узорной решетки, внезапно опускает руки, начинает рвать ожерелье на шее. Падает со стула. Лежит на полу некоторое время, откашливаясь и тяжело дыша.

Как будто оно знает не только, куда мне нельзя, но и мысли читает.

Снова забирается в кресло с ногами.

Becky Gaetano

Выходит в дверь, и через несколько шагов оказывается в глухом тупике. Поднимает голову и видит, что находится на дне колодца; откуда-то сбоку приближается тяжелое шуршание. Разворачивается лицом к шуршанию, но потом решает не спешить. Достает из кармана яблочное семечко, кидает вниз, на камни, оно быстро прорастает, оборачивается саженцем, затем деревцем, подхватывает его и несет наверх.

Спасибо, чудо-дерево.

Дерево отцветает, засыхает и застывает. Слышно, как оно подламывается внизу и непонятным образом падает. Слышен также глухой звук удара по живому и обиженное шипение. Затем тишина.

Оглядывается и обнаруживает себя посередине огромной песчаной пустыни, в которой не видно ни башни Суркхоталь, ни чего-либо еще. Ночь прошла.

S.Snape

Закрывает лицо руками.

Я теперь, наверное, этого никогда не забуду. Пусть он был уже мертвым. Это ничего не меняет. Это... Лучше меня снова под лопатку. Тогда казалось, что это и есть самое страшное, что с нами могло случиться. А теперь я не знаю, что хуже, чтобы они меня тоже разделали, как рыбу, или сидеть здесь с удавкой на шее и верить, что они его не найдут.

Встает, делает несколько шагов по комнате, не приближаясь к двери, и снова опускается в кресло.

Becky Gaetano

Где же она?..

Отцепляет с шейного платка заколку в виде змейки, колет себя в палец. Выступает капелька крови. Кладет заколку в карман, палец засовывает в рот. Оглядывается.

Голос крови никогда не врет.

Направляется на запад.

Ближе к дому... Как же еще...

S.Snape

С другой стороны, я почему-то все еще здесь. Живая, по-настоящему живая, а не как этот каменный истукан у двери. Сколько времени прошло? Я не знаю. Может, месяц, два? Год?

Господи, хоть бы уже начался у меня Стокгольмский синдром. Как же я их ненавижу.

Becky Gaetano

Пройдя некоторое время, видит справа от себя охряный павильон, небольшой, но элегантный. Перед ним колышется колючий кустарник, на пустых ветвях которого цветут шафранные розы. Поворачивает к павильону, проходит несколько шагов.

Нет.

По инерции проходит еще несколько шагов, когда песок начинает стремительно уходить у него из-под ног, затягивая внутрь. Успевает упасть набок и выскочить из зыбучего песка. Поднявшись, видит, что павильон пропал.

Морочим, ati-brahman?.. Спасибо, теперь никаких сомнений...

Возвращается к своему западному курсу.

S.Snape

Осторожно держа палец под ожерельем, подходит к ближнему окну. Стоит, уперевшись лбом в решетку.

Даже металл здесь не прохладный. Здесь все ненастоящее. И пейзаж за окном, и мертвые люди. Все.

Закрывает глаза и стоит, не двигаясь.

Becky Gaetano

Идя в выбранном направлении, слышит слева от себя звук прибоя, не выдерживает, и поворачивает голову. На юге, сколько хватает глаз, простирается морская гладь, чуть поодаль покачивается на волнах старинное трехмачтовое судно с косыми парусами. Не в силах оторвать взгляд от корабля, проходит несколько шагов по направлению к воде. Успевает опомниться ровно за один шаг до того, как обнаруживает, что уже занес ногу над обрывом. Поднимает голову, видит, что океан исчез, зато на него несутся с двух сторон две черные пантеры.

Oh.

Пантеры с рычанием кидаются на S.Snape, он успевает опуститься на песок, закрывает глаза и вытягивает руки в стороны, ладонями вниз. Пантеры замирают и подходят к нему медленно и настороженно. S.Snape осторожно проводит руками по загривку сначала левой, потом правой. Тихо:

Ну-ну... Из тех, кто здесь поселился, я еще не самый мясистый... Давайте жить дружно.

Сначала левая, а потом правая пантера с мурчанием сворачивается в клубок. Через некоторое время обе засыпают. Осторожно поднимается, чтобы не потревожить кошек, и идет на запад, где вскоре обнаруживает простой прямоугольный низкий дом из серого камня.

S.Snape

Разворачивается спиной к окну.

А ведь это было бы так просто – сделать четыре шага к двери и не отступать, когда оно начнет душить. И все.

Только это не мое. Я не боюсь. Я не хочу.

Делает один шаг в сторону двери.

Becky Gaetano

Без приключений войдя в дом, обнаруживает перед одинокой дверью, к которой привел его коридор, одного из кушанских солдат. Солдат встает с пола, где лежал, охраняя дверь, и загораживает ее пикой.

Смотрит на солдата, немного наклонив набок голову. Глаза солдата загораются нехорошим огнем.

S.Snape протягивает правую руку и проводит пальцами по одному из его шрамов на шее. Рана затягивается. Левой рукой отводит пику, продолжая правой нажимать на сонную артерею солдата. Себе под нос:

У нас сегодня будет тут сонное царство... Надеюсь, она в такую рань уже не спит.

Солдат роняет пику и падает перед дверью.

S.Snape досадливо цокает языком и немного отодвигает солдата от двери заклинанием. Стучит в дверь и сразу входит.

S.Snape

Очень медленно делает второй шаг к двери.
Дверь распахивается ей навстречу и входит незнакомый человек.

Автоматически делает шаг назад.

Вы кто? Вы живой?

Becky Gaetano

Смотрит на девушку, затем обводит взглядом ее комнату.

Доброе утро, Мисс Гаэтано. Я, конечно, не вполне живой после всего, что видел на пути к вам, но уж как-нибудь...

Пойдемте?..

S.Snape

Несколько раз раскрывает рот, как будто хочет что-то сказать. Передумывает. Садится в кресло с ногами, зажмуривает глаза и прижимает пальцы к вискам. Через несколько секунд отпускает и снова смотрит на вошедшего.

Почему?

Becky Gaetano

Кажется, дружбы с Канишкой у меня не выйдет.

Бесстрастно:

Они что – показали вам процесс? Тогда у вас шок, я сейчас дам вам что-нибудь выпить, шок пройдет, и мы сможем идти.

Или вы, в принципе, о вашем похищении?

Подходит к Бекки, дотрагивается до ее ожерелья.

Старо как мир. Похищение с целью шантажа и давления.

S.Snape

Рефлекторно поправляет ожерелье на шее. Встает.

Процесс – показывали. Про шантаж и давление – и так понятно.

Немного вздергивает подбородок.

В моей ситуации я уже могу позволить себе быть разборчивой.
Почему я должна идти с вами? Только потому, что любое место лучше, чем это? Не уверена.

Becky Gaetano

Смотрит на Бекки в явном удивлении. Отходит от нее, проходит по комнате, открывает дверь, ведущую наружу, выглядывает. Возвращается к ней, кладет палец ей на губы.

Тс-ссс...

Переводит руку на ее ожерелье, расплетает сплетенные в замок золотые пальцы, держит ожерелье в руках, пока оно не оборачивается золотым песком. Хозяйственно высыпает его себе в карман.

Будьте разборчивой, правильно. Разберитесь уж, пожалуйста, хочется вам превратиться... насильственно... в распускающийся под ритуальным клинком розан и выполнять роль приманки для Профессора Прайса, которого не замедлят точно так же разрисовать чешуйками, или вы пойдете в жару и неизвестность с добрым и убедительным человеком, который ради вас пересек пустыню.

Указывает на себя.

Со мной.

S.Snape

Очень внимательно смотрит на незнакомца. Состредоточенно молчит какое-то время. Выдыхает.
Говорит очень просто:

Пойдемте. Как вас зовут?

Becky Gaetano

Радостно:

Умница. Все бы так.

Берет Бекки за руку, выводит из комнаты.

Меня зовут Константин Циолковский, но боюсь, хотя вы и... м-ммм... тележурналист...

Переступает через спящего солдата, переводит через него Бекки.

... запомнить такое длинное неанглийское имя вам будет сложно. А вас как зовут?

S.Snape

Хмыкает.

Вы успели меня назвать по имени, Константин. Если, конечно, хотите, чтобы я вас называла именно так.

Подбирает подол длинного синего кафтана, выбираясь вслед за S.Snape. С интересом осматривается.

Куда теперь?

Becky Gaetano

Рассеянно:

Назвал? Я? Вас? О, но это же только фамилия. Это как-то очень безлично.

Ведет Бекки за собой по коридору, покидает с ней дом, проводит над замком рукой, что-то шепча. Продолжает мысль:

Мне вот кажется, что вам бы очень подошло имя Беатрис. Или Беатриче. Что-то есть в вас настоящее, итальянское. Не только фамилия.

Стойте.

Проводит руками вдоль тела Бекки, ее окутывает пелена прохладного воздуха.

Вот так. Теперь у вас не случится солнечного удара. Нам назад, через пустыню. Дорога из желтого песка.

S.Snape

С удовольствием поводит плечами и оглядывает пустыню из-под руки, в поисках дороги. Смотрит на своего спутника.

Зовите меня Бекки. И давайте отложим все вопросы, в том числе и вопросы крови, до лучших времен. Я так понимаю, что раз мы бежим, то делать это надо тихо и быстро? Медлит немного. Я бы тоже предпочла вас называть как-нибудь... иначе.

Becky Gaetano

Останавливается, заходит за спину Бекки, закрывает ей глаза руками. Тихо:

Извините, мне приходится допускать в отношении вас некоторое количество вольностей. Поверьте, это веление необходимости. Давайте поиграем с ними в прятки. И сократим дорогу, хотя есть промежуточные пункты, которых нам не миновать.

Бекки и S.Snape оказываются в помещении с тремя дверями, перед "дверью без засовов".

Деловито:

Если вам надо будет меня окликнуть, зовите "Фрэнк", это коротко и громко. Если вам надо будет сказать мне что-нибудь ласковое и проникновенное... я успею представиться.

Передвигает Бекки себе за спину, выносит дверь из помещения ударом ноги, не теряя темпа, сталкивает лбами двух солдат, стоящих на страже, сыплет им на глаза золотым песком, выхваченным из кармана. Хватает Бекки за руку и тащит за собой вверх по лестнице.

S.Snape

Когда отодвигается секция стены, стоит в дальнем конце довольно длинного коридора, образованного солдатами-статуями, стоящими вплотную. Их глаза злобно светятся.

Остановитесь, сахиб.

Остановитесь сейчас. И давайте поговорим.

И кроме того, вы же так и не видели главный экспонат храма Сурх-Коталь.

В зале раздается очень тихое шуршание, доносящееся откуда-то издалека.

High Priest Kanishka

Оценивающе смотрит на Канишку.

Ошибаетесь, ati-brahman, видел. И даже слегка ушиб большим деревом.

Продолжает продвигаться к выходу из Храма:

Обмен совершился, хотя вы немного и нашалили там, в пустыне. Укоризненно цокает языком: А я-то отдал вам все самое дорогое... Знания, обещание не навредить...

Расстроенно:

Смотрите, ati-brahman, я человек терпеливый, но могу и обидеться.

S.Snape

Стараясь производить как можно меньше щума, взбегает вслед за S.Snape по лестнице.

При виде Канишки останавливается немного позади S.Snape, стараясь не показывать своего лица.

Говорит шепотом:

Думаю, там змея.

Becky Gaetano

Я же говорил вам – я всего лишь слуга в этом месте. Как и мой предшественник, и еще многие и многие перед ним. Вы играете в непонятную мне игру. Вы еще не отдали мне никаких знаний.

И вы же должны понимать, что именно после вашего обещания я и не могу выпустить вас отсюда.

Я вижу, что вам дорога эта женщина. Она может идти.

High Priest Kanishka

Тихо, Бекки:

Да ну, Бекки, какая змея. Так, земляной червяк. Желтопузик.

Вступает в живой коридор из кушанских солдат, не выпуская руки Бекки. Во второй руке держит серебряную волшебную палочку, которой дотрагивается последовательно до каждого солдата.

Оставим этот торг, Государь. Как только я покину магические пределы великого Кушана, документ появится перед вашими царственными глазами. У меня же должна быть какая-то гарантия собственной безопасности. А то ведь вы и меня здесь разделаете под артишок.

S.Snape

Какая интересная мысль.

Пара солдат делает по шагу вперед, отрезая S.Snape путь. Шуршание становится громче.

Мне надо подготовиться. Если вы не хотите предоставить мне Ключ, я подожду, пока он явится сюда в свой черед.

С вами во главе армия будет еще сильнее, чем я мог рассчитывать.

Возвращайся к себе, женщина. Тебя никто не тронет. Если ты уйдешь быстро.

Поворачивается и выходит из зала.

Изо рта статуи раздается шипение.

High Priest Kanishka

Смотрит вслед Канишке, потом на S.Snape, стараясь не замечать солдат и не обращать внимания на шипение.

Я не уйду, но у меня нет никакого оружия. Вообще ничего полезного.

Becky Gaetano

Солдаты, до которых S.Snape не успел дотронуться волшебной палочкой, хватают его за руки. Бекки остается стоять. Шипение приближается.

Торопливо, "обработанным" солдатам:

Down!

Солдаты валятся вперед, образуя некое подобие заслона.

Немного подергавшись в каменных руках солдат, дает им вести себя по направлению к алтарю. Бекки, очень быстро и тихо:

Вырвите у себя один волос, Бекки, и взмахните им в воздухе. На змею не смотрите ни в коем случае. Держитесь в тени. Если почувствуете, что к вам подошли, действуйте своим оружием без сожаления. Вы ведь не боитесь крови?

S.Snape

Появляется у алтаря. Тихо.

Так вы проиграете сразу две фигуры, сахиб. Или вам незнакомо понятие жертвы?

Он сейчас вернется. Отдайте мне знание, и уходите.

Ravana Bharati

Вырывает у себя волос, стараясь вообще никуда не смотреть, кроме как на идущего S.Snape.
Волос превращается в достаточно длинный, тонкий серебрянный нож.
Отступает на полшага назад, оставаясь в тени "заслона".

Идите. Я не боюсь.

Becky Gaetano

Смотрит на Равану с некоторой брезгливостью.

Никогда не доверял зарвавшейся прислуге. Знание не тебе, друг мой, а Государю, если мы...

руки S.Snape обращаются черным туманом, он выскальзывает из гущи каменных солдат и встает перед статуей Ншримадэвы

...если мы все-таки договоримся.

Направляет волшебную палочку на ближайшего солдата.

...Еще пара таких трансформаций, Северус, и магии в тебе не хватит даже на то, чтобы сделать ежика из подушки для булавок.

S.Snape

Входит в зал в полном жреческом облачении, с кинжалом наготове.

У нас двойное приношение? Тем лучше.

В отверстии рта статуи показывается голова змеи.

Опускает на глаза шелковую материю, отливающую серебром.

А потом я отнесу вас за пределы Кушанского царства.

High Priest Kanishka

Увидев Равану, подбирается и старается поудобнее пристроить в руке оружие. Перемещается вдоль заслона почти незаметно так, чтобы быть ближе к S.Snape.

Becky Gaetano

Завороженно смотрит на огромную змею, струящуюся изо рта статуи.

Oh... Nagini по сравнению с этим чудовищем – неловкий подросток. Но это же не василиск – ?

Инстинктивно отступает на шаг назад, проводя по глазам рукой. Берет себя в руки, быстро переводит волшебную палочку на змею.

Lock up!

Зубы змеи с жутким скрежетом клацают, сцепляясь в замок. Она какое-то время бьется в голове статуи, далеко высовывается вперед, угрожающе нависая над S.Snape, потом обмякает и медленно сползает назад внутрь статуи.

S.Snape

Еще два солдата пытаются схватить S.Snape, но непонятным образом промахиваются и рушатся на пол.

Бросает под ноги Becky Gaetano высохший пальмовый лист, на котором что-то нарисовано. Лист осыпается и превращается в быстрый поток, который исчезает в растущей в полу воронке.

Сам подбегает к S.Snape, держа в руках глиняную табличку.

Ravana Bharati

Хватает Равану за шкирку и впечатывает в статую Ншримадэвы. Табличка рассыпается в прах.

Разъясняет:

Так экономнее. Иначе пришлось бы наносить два удара: один в челюсть, а другой – в табличку.

Одним прыжком оказывается рядом с Бекки, перетаскивает ее через воронку, чуть не поскользнувшись на краю. Прижимает ее к себе одной рукой, другой оперирует волшебной палочкой, обездвиживая оставшихся солдат.

Канишке:

Вынужден попрощаться, ati-brahman. Вы уж тут принесите в жертву кого-нибудь еще, ладно? Нам с мисс Гаэтано пора.

Возле двери:

И не надо нас преследовать.

Открывая дверь санскритским заклинанием, в дверях.

И не надо нас разыскивать.

За дверью:

Посмотрите на алтарь: там то знание, что я вам принес.

За закрытой дверью:

Но я обманул.

S.Snape

Жадно хватает упавший из воздуха на алтарь клочок бумаги, отбрасывает сложный головной убор, подносит бумагу к глазам.

Быстро пробегает формулы глазами, бормочет что-то, кладет бумагу на алтарь, продолжая бормотать.

Над алтарем возникает светящийся шар, вокруг которого один за другим появляются шарики поменьше, вращающиеся по сложным орбитам. Вся конструкция звучит, все более и более сложно и напряженно.

Издает короткий, лающий смешок.

Воины поднимаются, выстраиваются рядами вокруг алтаря и на балконе, опоясывающем зал, поднимают руки.

Какой-то посторонний шум вмешивается в гармонию. Прежде, чем кто-либо успевает среагировать, сложная планетарная система идет вразнос. Тугая волна воздуха разматывается от алтаря, как сорванная часовая пружина. Воинам она не причиняет вреда, но рушит колонны в зале, а, добравшись до стены, приподнимает оглушенного Равану на воздух и швыряет его внутрь статуи.

Зал заволакивает облако мраморной крошки.

Через некоторое время, в наступившей тишине, что-то далеко и мягко шлепается.

High Priest Kanishka

Замедляет шаг, прислушиваясь к происходящему в храме. Дождавшись звука разрушений, удовлетворенно улыбается:

Это сладкое слово деструкция.

Передернув плечами:

Нет, не люблю, когда меня режут.

Оглядывается, что-то высматривая в песках. Через некоторое время раздается низкое урчание мотора, и к беглецам подъезжает раздолбанный старый Джип. Вздыхает:

Похоже, ничего более приличного поблизости не было.

Смущенно:

Вы умеете водить машину? Мои способности на сегодня исчерпались, а по-маглски я пока не научился.

S.Snape

Не научились как?

Машет рукой, чтобы S.Snape не отвечал на этот вопрос.

Неважно. Умею.

Вертит в руках ненужный кинжал и отдает его S.Snape. Подходит к джипу и садится на водительское сиденье. Заводит машину ключом, торчащим в зажигании, и сидит некоторое время молча, с наслаждением слушая звук урчащего мотора и вдыхая легкий запах бензина.

Выпрямляется на сиденье.

В какую нам сторону? Помедлив, все-таки продолжает: Надеюсь, вы не ранены, потому что сейчас я буду задавать вам вопросы. Улыбается смущенно: Простите, я не успела сказать – Спасибо!

Becky Gaetano

Cадится рядом с Бекки, опускает голову на подголовник. Слабым голосом:

Я смертельно ранен, Бекки. Езжайте, пожалуйста, вперед, до указателя "End of geography"...

В общем, я буду вам показывать, где куда свернуть. Путь перед нами длинный.

Смотрит в зеркальце бокового вида, потом оглядывается.

Здорово их шарахнуло. Кажется, преследования нет.

О чем-то думает.

Вопросы? Валяйте.

S.Snape

Легко. Куда скажете: от конца света, к концу географии.

Улыбаясь, разгоняет машину.
Серьезнеет.

Фрэнк, да? Скажите, где он и что с ним?
Это первый и самый важный вопрос.

Becky Gaetano

Размеренно:

Профессор Прайс? Слава богу, вне опасности. Я его отправил в Париж с одним знакомым, который как раз и предоставил нам чудесный листочек с формулами... впрочем, я их немного подправил.

Выпрямляется.

Надеюсь, он до вас доберется, мисс Гаэтано. Но не сразу. Пока ситуация остается очень напряженной: как вы поняли, он теперь нужен Канишке и этой его Раване еще больше, чем раньше.

Снова расслабляется на своем сиденье:

Но об этом мы подумаем завтра.

S.Snape

Кто вы?

Хочет продолжить, но у нее не сразу получается.

Мне кажется, что это все объяснит. Все остальные вопросы. Почему вы меня спасли? Откуда вы знаете Дес... профессора Прайса? И еще очень много других.

Becky Gaetano

Довольно хмуро шарит по карманам, лезет в отделение для перчаток, затем опять в карманы. Вздыхает.

Я несчастный странствующий маг, Мисс Гаэтано, который настолько забегался в эти дни, что не может наколдовать ни себе, ни вам даже кофе или сигареты. Впрочем, я надеюсь, что вы не курите. Это вредно для здоровья.

Помолчав.

Профессора Прайса я знаю, потому что иногда интересуюсь астрофизикой. Редко, но все же. С другими знаком – по роду своих занятий.

Неожиданно строго:

А вы его откуда знаете?

S.Snape

Хмурится. Прежде чем снова заговорить, проверяет левой рукой карман на водительской двери. Вытаскивает оттуда изрядно помятую полупустую пачку "солдатского" Кэмела без фильтра и кладет ее перед S.Snape.

Нет. Я не курю.

Астрофизикой интересуются многие, а вытаскивать меня из этого жуткого места пришли только вы. И я вам очень благодарна. Но почему я должна вам верить? Вы даже не представились по-человечески.

Becky Gaetano

Слегка оживляется, берет себя в руки. Потом все-таки вытаскивает сигарету. Вертит ее в пальцах. Вежливо:

Вам не помешает дым?

Дождавшись неопределенного жеста от Бекки, зажигает сигарету щелчком пальцев, закуривает.

Мисс Гаэтано, позвольте мне не рассказывать вам всю эту историю от Адама. Ну да, я почти не представился, но это же не главное. Просто так случилось, что и вы, и кушанцы, и профессор Прайс, – входите в сферу моих личных интересов.

Закрывает глаза.

Хотите в Reykholt?

S.Snape

Разве мы не в Париж? Разве мы не уви...?

Обрывает себя. Закусывает губу.
Продолжает очень сдержанно.

Если я правильно поняла, наше местопребывание с профессором Прайсом теперь зависит от вас? Нет-нет, я не иронизирую. Я понимаю, что есть соображения безопасности и всего прочего.

Продолжает горько, но с достоинством.

Вы, безусловно, доказали мне, что у вас есть все права знать и решать, как правильно. Я умею соблюдать правила игры, не волнуйтесь.

После паузы, достаточно решительно.

Я не нарушу правил игры, но нарушу правила приличия. Скажите все-таки, кто вы? Мне будет проще верить вам. Изображает светскую улыбку. Это было бы очень кстати в данной ситуации.

Becky Gaetano

Устало:

У меня нет никаких прав, Бекки. Есть только желания.

Разворачивается к Бекки и изучает ее профиль.

Мне очень хочется, чтобы профессор увидел вас. Мне очень хочется, чтобы у вас не болело ничего... ни внутри, ни снаружи. Еще мне очень хочется, чтобы ваше пребывание в Исландии оказалось коротким и безопасным. Чтобы Канишка и его несчастные зомби не существовали вовсе.

Еще у меня нет желания говорить вам, кто я. Я обладаю некоторыми способностями, но этим вас уже не удивишь. Я не состою с вами в родстве. Зовут меня Francis Daimon, и если вам понадобится со мной связаться, напишите письмо, адресуйте на это имя и киньте в любой почтовый ящик. Все?

S.Snape

Достаточно долго ведет машину молча, глядя перед собой.
Запускает пальцы в волосы и откидывает их назад красивым жестом.
Говорит ровно и негромко.

Хорошо, Фрэнк. Я всегда мечтала побывать в Исландии, и даже поработать там в какой-нибудь местной газете. Под каким-нибудь псевдонимом. Как вы сказали? Беатрис? Пусть будет Беатрис. Красивое имя.

Я не сомневаюсь, что вы передадите профессору Прайсу, что у меня все в полном порядке.

Кажется, в этой дыре я не зря научилась ждать и терпеть. Если смогла там, то смогу и дальше.

Я хотела вас еще раз поблагодарить. Спасибо. Я думаю у вас не возникнет проблем, если вы захотите найти меня.

Наконец оборачивается к S.Snape и улыбается ему грустно, сдержанно, но искренне.

У меня остался последний вопрос: когда нам поворачивать и в какую сторону?

Becky Gaetano

Улыбается Бекки, некоторое время вглядываясь в ее глаза.

Вы умница, Бекки. Поразительная умница. Я даже начинаю сожалеть, что мы не состоим с вами в родстве.

Вперед, мисс Гаэтано. Вперед.

S.Snape

Scene

Surkh Kotal Temple

January 11, 1998

early morning

Сидя перед зеркалом из полированной бронзы, расчесывает волосы тяжелым гребнем из слоновой кости, смотрит на себя.

Встает, поворачивается немного влево и вправо, глядя в зеркало при свете луны. Тихо:

При таком освещении, Флоренс Блэкмур, и с распущенными волосами ты и сама можешь забыть, что ты директор школы, бывший аврор и мать восьмилетнего мальчика.

Берет с кровати белое одеяние из тонкого белого виссона, надевает. Проводит по себе руками, виссон плотно охватывает ее. Усмехается:

Не тот возраст, Фло, чтобы делать ставку на "естественное очарование". Впрочем...

Тихо открывает дверь своей спальни и выходит в коридор.

...у тебя просто хорошие привычки. Всегда – быть – в форме.

Протягивает вперед руку ладонью вверх, на ней горит небольшой голубой огонек; оглядывает каменный коридор, на стенах которого теснятся барельефы со сценами из жизни Александра Македонского, перемежающиеся сценами из Рамаяны. Пройдя какое-то время, убирает огонь. Вздыхает:

Не обманывай себя, Флоренс. Ты плохо спишь по ночам. Ты хорошо видишь в темноте. И ты идешь туда, куда ведут тебя ноги.

F. Blackmoor

На широком ложе, чуть приподнятом от пола и занимающем значительную часть комнаты, при свете голубоватого шара, висящего в воздухе чуть поодаль, рассеянно делает пометки в каком-то папирусе, развернутом перед ним. Не глядя, тянется к кубку, опрокидывает его, разливая красную жидкость. Одна из девушек, безучастно сидевших в ногах ложа, немедленно бросается вперед, подхватывает кубок на лету, сдергивает другой рукой с лица прозрачную материю и прижимает ее к пятну.

Поднимает глаза от чтения. Забирает у девушки кубок, бросает его в угол и движением руки гасит шар.

Ravana Bharati

Ощупывает профили божеств на стенах, осознает, что потерялась. С досадой:

Такая простая башня. С таким нехитрым символизмом. Это не замок в Трансильвании, не Подземелья, не Дурмштранг. Здесь, наверху, были две гостевые комнаты. Для него, и для меня. Мы обошлись одной... это было давно... Но где же вторая?

Вместе с коридором сворачивает налево.

Все повороты только налево, Флоренс. Sinister. You can't be right.

Неожиданно натыкается на дверь. Постояв, тихо приоткрывает ее и заходит.

Что я здесь ищу? Лекарство от бессонницы? У тебя всегда было одно лекарство от бессонницы, и оно сейчас... где-то на Дальнем Востоке.

F. Blackmoor

Некоторое время в комнате совершенно тихо.

Что же не дает вам спать, Флоренс? Вопросы? Воспоминания? Или внизу просто холодно?

Голубой шар мягко вспыхивает вполсилы.

Присядьте. Я дам вам горячего вина.

Ravana Bharati

...Пришла.

Проходит глубже внутрь комнаты.

Мне надо было догадаться, что вы живете здесь во всех комнатах, сахиб. Но простите, что ворвалась к вам – без приглашения, но и без умысла.

Подходит к узкому окну в стене, больше похожему на бойницу.

Слишком много мыслей, сахиб. Много впечатлений. Спать, неся все это в голове, смог бы только младенец.

Полуоборачивается к Раване:

Меня заинтересовала девушка в золоте, там, внизу. С закрытым лицом и прекрасными отчаянными глазами.

F. Blackmoor

Не во всех, что вы. В этой. Вам она тоже нравилась.

Я оказался прав – и вопросы, и... воспоминания.

Приятно, что вам приглянулась эта девушка. Отличная девушка. Послушная. Хотите, я прикажу привести ее?

Ravana Bharati

Улыбается:

Вы плохо подглядывали за нами тогда, сахиб. Комната была моя. Видите ли, инициатива с моей стороны обычно не приветствуется. Впрочем, это слишком неважно в том контексте, который меня сейчас занимает.

Прислоняется спиной к стене.

Мне надоело быть жертвой несвоей инициативы.

Слегка поводит плечом:

Девушки меня интересуют, сахиб. Но свободные, а не послушные, оттого что их накачивают какой-нибудь гадостью.

Так кто же она? На ней ведь нет пока петелек? И летать, как ваши пташки-рабыни, она тоже не умеет.

F. Blackmoor

Приподнимается с локтя и садится, опираясь на стену. Черноволосая девушка успевает подложить ему под спину подушку. С интересом.

Почти все женщины в той или иной степени не свободны, а потому послушны, и чаще всего – по своей собственной воле. То, что эта находится сейчас под влиянием определенного зелья, для ее и моего спокойствия, вовсе не отменяет того обстоятельства, что свободной она и не была.

Только единицам удается осознать, где находится источник их несвободы.

Две девушки подходят к F. Blackmoor. Одна в поклоне предлагает ей тонкий хрустальный бокал с вином, другая ласкающим движением прикасается к ее лбу, оставляя на нем приятно пахнущий красноватый кружок.

Резко.

Я держу ее здесь, как средство. Средство воздействия.

Ravana Bharati

Принимает бокал, жестом отмахивается от девушки, тыльной стороной ладони свободной руки снимает со лба кружок, разглядывает его. Непонятным тоном:

Слова, сахиб. Свобода-несвобода... Добровольная несвобода не имеет ничего общего с пребыванием в форме средства – воздействия.

Пригубляет вино, задумчиво:

На кого же вы воздействуете через нее?

Помолчав:

Вы не скажете. А мне почти все равно.

Снова отворачивается к окну.

F. Blackmoor

Вы правы. Я мог бы ее и отпустить. Не прямо здесь и сейчас, разумеется – от этого никому, кроме нашего чешуйчатого знакомого, пользы не было бы.

Но я этого не сделаю. Я же говорил вам, дело не в том, что в противодействии ему хороши – нет, необходимы все средства. Хотя это тоже так. Дело в неуверенности. Я не знаю, какое движение, какое дыхание, какое... биение крыльев бабочки окажется решающим. Замкнет вокруг него стены колодца.

Ravana Bharati

Замирает.

А ты что думала, Флоренс? Ты думала, бывают половинчатые решения? Ты думала, его можно просто обойти? Не натыкаться на него и на то, что он делает, на любой дороге, которой ты идешь? Не биться об него каждый раз лбом, как о прозрачную стену? В кровь? Он прав... Не обходить. Изолировать. И не дергайся больше на слове "колодец".

Вы предусмотрительны, сахиб. Мне понятно, что дело, которым занимался ваш прежний господин, не может не быть выполнено. По вашему мнению. Только вам не дадут его выполнить. Уж такая у SuKRSna Aradvat особенность. Он выполняет только свои планы, а чужие – разбивает. Вдребезги.

Медленно наклоняется и ставит бокал на пол. Мечтательно:

Я живу в большом и очень старом замке. Посередине густых лесов... на горе. В нем есть женская и мужская половина. Гобелены. Картины. Портреты. В нем есть портрет одной очень красивой женщины, итальянки. У нее темные, почти черные глаза. Отчаянные итальянские глаза. Отчаянные.

Поворачивается к двери.

Вы можете одолжить мне одну из ваших... пташек, сахиб. Пусть почитает мне на ночь из Рабиндраната Тагора.

F. Blackmoor

Я рад, что мы пришли к соглашению. Мне не нужно больше выполнять никаких дел, Udasina. Мое единственное дело – играть с ним, занимать все больше его времени и сил на эту игру. Вечная игра. Вечный сахиб. Вечный шах. Разобьется одно зеркало – я достану другое.

Наклоняет слегка голову.

Расскажите мне еще про темные итальянские глаза. Хотя я предпочитаю им зеленые.

Стены комнаты немного расступаются и исчезают в темноте, в комнате пахнет нагретыми сосновыми иглами. Потом этот запах сменяется соленым, морским.

Да и стихи я тоже хотел бы послушать.

Ravana Bharati

Шепотом:

Вечная игра? С кем же вы будете играть, если выиграете?

Делает шаг к ложу Раваны.

С Ншримадэвой и его чудовищем?

Останавливается.

Это не важно. Важно убрать фигуры с доски в процессе игры. Я с вами.

Изумрудные глаза. Изумрудные. Забудь. Сделай это.

Берет со стола длинный свиток и устраивается рядом с Раваной, углубляясь в чтение. Через минуту, вдумчиво:

Юдхиштхира сказал о том, что свободно от добродетели и порока, от всех "опор". Свободно от рождения и смерти, свободно от праведности и неправедности. Что всегда...

Откладывает свиток.

И здесь о свободе.

Оборачивается к Раване:

Мой выбор свободен, сахиб.

F. Blackmoor

Четверо девушек, в одном многоцветном вихре перьев, вылетают за дверь.

Не все фигуры надлежит убирать. А тем более – прятать.

Голубой шар гаснет.

Ravana Bharati

***

Scene

The flying island of Castalia

January 10, 1998

at night

Заходит в небольшой светлый дом, в котором нет ни одного коридора, проходит в кабинет, устраивается в кресле на колесиках возле письменного стола, на котором ничего нет.

Достает из ящика стола отрезок черного бархата, в который что-то завернуто. Аккуратно разворачивает ткань, извлекает из нее небольшой осколок зеркала, кладет на ткань.

Ну что ж, для начала поднимитесь со стола, пожалуйста. Посмотрим, на что вы способны в таком состоянии.

S.S.

Поверхность зеркала затуманивается. Потом по нему начинают бежать помехи, как в кадрах старой кинохроники, и действительно, через некоторое время старинные черно-белые танки в ускоренном темпе беззвучно ползут по экрану, сменяясь быстро марширующими по площади рядами подтянутых солдат, высоко задирающих колени.

Изображение пропадает. Потом осколок наливается красным, но когда "камера" отъезжает, становится понятно, что это кусок рекламы "Кока-Кола"; видны обрывки слов – "...eally satisf..."

Speculum Sacramentum

Беззвучно аплодирует.

Неплохо, неплохо. И вы, значит, поклонник прусской муштры и сладких газированных напитков? Чего же еще можно ожидать от осколка...

Вежливо указывает рукой направление вверх. Осколок принимает вертикальную позицию и замирает над столом.

Достает из ящика стола японскую кисть и вписывает границы зеркала в воображаемый овал.

Очень не хотелось бы порезаться о Зеркало Священных ритуалов. Начнете транслировать репортажи с каких-нибудь жертвоприношений...

Всматривается в зеркальную поверхность:

Долго мне любоваться на эти телепрограммы, или мы все же сможем поработать?

S.S.

Темнеет.

Последняя так называемая "работа" ничем хорошим не кончилась. Не только для меня, кстати.

Ты не можешь себе даже представить, до чего можно довести несчастное пророческое зеркало, если отнять у него возможность отражать и пророчествовать.

Давай лучше сделаем из меня круглое зеркальце в дешевой оправе и отправим на барахолку где-нибудь на задворках "Дырявого Котла".

Speculum Sacramentum

Недолго думает.

Хм. Замнем, пожалуй.

Вкрадчиво:

Я раскаялся. Я возвращаю вам не только грандиозную форму...

Зеркало отлетает к стене и приобретает свою изначальную форму; теперь оно способно вместить взрослого человека в полный рост и снабжено красивой старинной рамой темного дерева.

... но и ваши несравненные способности. Отражать – и – пророчествовать.

Убедительно:

Вещи надо уважать.

S.S.

Фыркает, но светлеет немного. В нем уже можно угадать фигуру человека в плаще.

Не стану говорить, что подобные действия меня не трогают. Снова быть собой... Приятно.

Быстро сменяющиеся картины текущего горного ручья, каких-то диких джунглей, компании юношей в итальянских средневековых костюмах у колодца на мощеной площади – мимо них проходит девушка, и один из них провожает ее взглядом. Снова темнеет.

Но что-то здесь все же не так. Зачем тебе, с такими возможностями, могут понадобиться мои услуги?

Speculum Sacramentum

Вглядывается в бегущие изображения, находя в них заросли жасмина, улавливая запахи буковой рощи среди лета, затем рассматривает просторную площадь перед дворцом Дожей в Венеции.

Немного расстроенно:

Я погорячился в тот раз, Speculum Sacramentum. Мне стыдно.

Помолчав.

Возможности не всегда заключаются в том, чтобы делать все без посредников и из воздуха. Способности в том, чтобы использовать то, что предназначено для использования.

Почтительно:

Есть вещи, в которых сравнить с вами нельзя ничто. Никого. Если вы поможете мне, я оставлю вас в покое – насовсем. Прикажу перенести туда, где вы хотели бы быть постоянно.

S.S.

Насовсем. Навечно. Пока следующий пытливый ребенок не захочет со мной побеседовать. Или как этот... которому все время нужны были его родители. Но он хотя бы был довольно молчалив.

Огромная пенная волна прокатывается справа налево и застывает картиной Хокусая.

Неожиданно чихает.

Прошу меня извинить. Здоровье совсем не то, что прежде.

Покой... Очень привлекательно. Говори со мной дальше.

Speculum Sacramentum

Обволакивающе:

Ну что вы, уважаемое... Ребенок... Вас до сего времени слишком неправильно прятали. Какие-то пыльные кладовки, какие-то темные классы, какой-то заброшенный испанский замок на горе. Все это места не для вас.

Берет из воздуха небольшую белую пилюлю и вкладывает ее в щель на раме. Пилюля исчезает.

Сенная лихорадка, Speculum Sacramentum... Все это возвращается к вам вместе с жизнью. Право же, есть из чего выбирать.

Отходит от зеркала и проходит по комнате.

Хотите в приличный музей? Вы будете видеть много разных людей, а они не будут понимать, что именно видят перед собой. Нанесем на вас repelling charm, и никаких пытливых детей. Никаких родителей. Никаких философских бесед.

Возвращается к зеркалу.

Диктуйте свои условия. Я на все согласен за хорошую работу.

S.S.

Длинный, теряющийся в бесконечности коридор, по стенам висят картины. Изображение немного наклоняется, видно, что все картины одинаковые – это одна комната, в обоих дверных проемах которой стоит по большому зеркалу.

Мне не очень нравятся эти два слова в таком сочетании, произнесенные с таким выражением. Но как бы то ни было, сомневаться в твоем слове не приходится.

Отражает S.S.

Speculum Sacramentum

Пропускает мимо ушей замечание Зеркала о сочетании и выражении. Медленно:

У вас изменился характер, Speculum Sacramentum. Вы стали серьезнее... Смерть чему-то научила вас?

Не дождавшись ответа:

Мне бы вот это вот...

Показывает на свое отражение

...отделить от вот этого вот.

Указывает на себя.

Совсем отделить. Со способностью к самостоятельным действиям и с некоторой диверсификацией по цвету.

S.S.

От отражения отделяются, один за одним, образы S.S. – разного возраста, по-разному одетые, с разным выражением лица, они заполняют все зеркало, какие-то из них сразу уходят куда-то, другие спорят между собой, по двое и группами.

Это, пожалуй, будет посложнее всех тех упражнений, которые были моей работой в Магическом Театре.

Полная темнота, потом в ней появляется тонкая светлая полоска, которая постепенно расширяется – видно, что это открывается дверь в какой-то совершенно затемненной комнате. В середине комнаты стоит погасшая свеча.

Черное и белое, только не горелое. Сколько себя помню, никому никогда не было интересно выделить в себе, скажем, зеленую составляющую.

Speculum Sacramentum

Пустым взглядом смотрит на мельтешение образов в Зеркале. Без выражения:

Полноте. Никто никогда прежде этого не делал. А о преломлении света, о хроматической аберрации, о шестидесяти двух цветах изумруда и прочих импрессионистских фантазиях в оптической физике я могу вам прочесть лекцию.

Поворачивается к зеркалу спиной, отходит на пару шагов.

Это необходимая условность, Speculum Sacramentum. Будьте уверены, я-то сумею разглядеть оттенки.

S.S.

Будь уверен – ты. Это необходимое условие. Разделить очень легко; разорвать можно, только если разглядеть мельчайшие, тончайшие тонкости в самой середине. В сердце.

Никто не делал, верно. Но некоторые пытались. Именно они сходили с ума передо мной, бесконечно расщепляя все более тонкие срезы своей души, а вовсе не те, которые приходили за красивыми движущимися картинами.

Speculum Sacramentum

Оборачивается к Зеркалу.

Я не сойду с ума, Speculum Sacramentum. Я не умею с него сходить, это проверено.

Достает из внутреннего кармана сюртука простой короткий нож с широким и бритвенно-острым темным лезвием и кладет его на письменный стол.

Все срезы расщеплены, все демаркационные линии намечены, все нейтральные полосы перепаханы, и на них растут цветы, недоступные обеим сторонам.

Подходит к Зеркалу, опирается о раму обеими руками, наклоняется к зеркальному полотну:

Знаете, если у меня все получится, вы увидите такие картинки, которые ни одному Хокусаю не снились. Вам будет – интересно.

S.S.

В зеркале отражается крепкий седеющий мужчина, чисто выбритый, с узким, вдумчивым лицом. Он в точности повторяет движение S.S., опираясь на раму изнутри и наклоняясь вперед так, что его лоб почти касается поверхности.

Let's rock.

Speculum Sacramentum

Улыбается, немного отстраняется и приставляет указательный палец ко лбу мужчины.

Так вот вы какое? М-ммм... хороши... Хороши!

Медленно отступает назад, не отводя взгляда от Зеркала.

Ну... Вытравливайте помаленьку, will you?

S.S.

Мужчина в зеркале тоже отходит, потом поднимает с земли что-то.

Только имей в виду. Пока ты не вернешь его, другого, обратно, ты и в самом деле перестанешь отражаться в зеркалах.

В руке у него оказывается безупречной формы ярко-рыжий апельсин. Несильно размахнувшись, кидает апельсин в поверхность зеркала. То мгновение, пока он летит, в зеркале виден S.S. Зеркало остается целым, но изображение дробится так, как будто его разбили, куски вертятся, складываясь и сталкиваясь.

Speculum Sacramentum

***

Привстав на локте, смотрит, как F. Blackmoor набрасывает на себя одежду из белого виссона и ладонями придает ей форму.

Вы вошли сюда в белой одежде, и выходите в ней же?

Девочки проводят вас. Я могу созвать даже почетный караул из воинов, если это будет вам приятно, Флоренс.

Ravana Bharati

Оборачивается к Раване, поднимает руки, укрепляя волосы высоко на затылке и делаясь похожей на статую Авроры. Улыбаясь:

Не надо, сахиб. Ни девочек, ни воинов. Мне и так стыдно.

Направляется к двери, неопределенно махнув рукой.

С другой стороны, я ведь тоже имею право на эксперименты.

F. Blackmoor

Делает движение рукой. F. Blackmoor теперь одета в короткий черный хитон.

Эллинистическое влияние.

Жестко.

Это напоминание. Вы скажете мне перед тем, как уехать.

Ravana Bharati

Растерянно смотрит на себя, потом, чуть прищурившись, на Равану.

Ah. Да, вы правы.

Подходит к ложу, присаживается возле Раваны и проводит по его груди пальцем. Медленно:

Я не знаю всей символической стороны происшедшего, сахиб.

Палец Флоренс выписывает на груди Раваны странные знаки.

Знаю, что тот, кому суждено было возобладать над Магическим Кушаном, должен был одет в белые одежды в знак чистоты своих помыслов. Войти в белом, и выйти в белом.

Задумчиво:

Вроде бы, все шло как надо... Помыслы его были вполне чисты.

Отнимает руку и подносит ее к губам.

А потом была небольшая бойня, сахиб. Он убил Канишку. Знаете, мы возвращались с ним в Агру внутри этого смешного домика на спине слона. Белого, и в украшениях. И... И там стало ясно, мне наконец-то стало ясно, почему он чаще всего одевается в черное. Потому что он проливает не только чужую кровь. Ваше чудовище его очень сильно... поцарапало.

Встает, встряхивает головой, распуская волосы, снимает хитон, кидает его на ложе, остается обнаженной, прикрытой только волосами.

Он отключился там, пока мы добирались, и я увидела это. Кровь. Много. Только ее ведь не видно на черном, правда?

Подносит руку к своей шее, потом к губам. Облизывает губы. Шепотом:

Уязвимость, сахиб. Она есть.

Исчезает в дверях.

F. Blackmoor

Prague, The Old Observatory

Dr. Jacob Insigus's place

Как будто очнувшись, быстро отворчивается от стола, заваленного какими-то схемами и расчетами, несколько заторможенным взглядом обводит комнату, произносит сквозь зубы неразборчивое Accio; перед ним появляется новая стопка чистых листов. Буравит взглядом верхний лист, тот вспыхивает и превращается в пепел.

Чертыхаясь, уничтожает пепел пассом руки, открывая следущий. На этот раз через несколько секунд на листе появляется длинный текст письма, написанный несколько неразборчиво и второпях. Колет палец булавкой в виде серебряной змеи, касается листа, и письмо исчезает.

Нет, никакая уникальность информированности прорицающего не стоит этого мерзкого ощущения утраты контроля над собой.

Все эти действия занимают не больше двадцати секунд.

***

"...это действительно неотложное дело; я не сомневаюсь, что у Вас есть возможность держать, так сказать, руку на пульсе, хотя какой пульс может быть у гигантского чудовища? Мне не нужно объяснять Вам, что я не отношусь к категории взбалмошных прорицателей, и потому мне тем более странно то, что происходит со мной последние несколько часов. Видимо, ноосфера тоже имеет свои приливы и отливы; я, кажется, узнал все, что мог, из тех расплывчатых картин, что я описываю выше, и более не хочу экспериментировать с прозрениями. Я собираюсь сейчас принять контрамантическую сыворотку, потому что не хочу провалиться в видения, когда (и если) я понадоблюсь Вам.

J.I."

J.Insignus

Дочитав письмо Якоба, кидается в соседнюю комнату, пробегает взглядом по стеллажам с книгами. Хватает какой-то старинный атлас, вглядывается в очертания севера Индии и запада Китая, видимо, остается не удовлетворен тем, что видит. Хочет отложить атлас, но видит, что над полупрозрачными контурами магического Кушана порхает неясная тень. Лихорадочно думает несколько секунд, выбрасывает на пол несколько книг, тянется вглубь стеллажа, достает оттуда книгу без надписи на обложке.

Возвращается с ней в кабинет, листает. Видит, как глава, озаглавленная "Новые сведения об элементе Z ("Зодчий")", медленно выгорает, строчка за строчкой.

Швыряет книгу в угол. Принимается за письмо.

Dear Jacob:

Прошу Вас, если Ваша сыворотка сработает, и Вы сможете воспротивиться действию старых влияний, будьте в Кушане как можно скорее.

Увидимся там.

Если у Вас есть сомнения в незамутненности своего сознания, лучше не рисковать.

Благодарю Вас за информацию,

--Later,

S.S.

Возвращается к столу, поправляя рукав рабочей мантии, и обнаруживает письмо S.S. Прочитав, проводит над ним рукой, на чистом листе быстро пишет пером, уже совершенно твердым почерком:

Dear Professor Snape,

Я буду там через четыре-пять минут. Да, я полностью в порядке, и даже могу без запинки произнести слово палимпсест.

J.I.

Письмо исчезает, Jacob идет переодеваться, поглядывая на песочные часы, перевернутые в тот момент, когда он ввел сыворотку.

J.Insignus

Scene:

Surkh Kotal Temple

January 11, 1998

В старом, местами вытертом халате, босиком, стоит у восстановленного в центре большого зала алтаря. На алтаре установлено знакомое бронзовое блюдо. Пол отполирован до зеркального блеска. Время от времени доносится шум строительного характера – что-то стучит, взвизгивает и лязгает, но приглушенно.

Бормочет что-то, поворачивается, делает движение рукой, как будто в ней зажат кинжал. Качает головой, встает в прежнюю позу и повторяет движение.

Звон разбивающегося стекла.

Вот ведь идиоты! Разнесут мне храм прежде времени.

Идет к двери.

Ravana Bharati

Входит в дверь навстречу Раване, отряхивая пыль с дорожного костюма. Останавливается, едва не столкнувшись с ним. Вежливо, но не без напряженности в голосе:

Здравствуйте.

Некоторое время раздумывает, с чего бы начать в такой нехарактерной ситуации. Остановив свой взгляд на старом и вытертом халате Раваны, принимает решение:

Не могли бы вы проводить меня в покои верховного жреца?

Desmond Price

Доброе утро, профессор.

К чему вам верховный жрец? Я уверен, что есть у меня здесь человек, которого вам хотелось бы видеть в первую очередь.

Ravana Bharati

Вглядывается в Равану.

Простите, мы что, знакомы? Что-то не припоминаю вашего лица. А на моем лице – наоборот, должно быть, – написано, что я профессор?..

Пожимает плечами и, старательно изображая скучающий вид, смотрит Раване куда-то в район левого уха.

Впрочем, это не принципиально. И кого же, на ваш взгляд, мне хотелось бы увидеть... в первую очередь?

Desmond Price

На вашем лице написано очень много.

Быстро проводит ладонью перед глазами D. Price.

В том числе и то, что вы принесли мне требуемое. И вы пришли сами.

Пожалуй, я не стану пока приводить ее сюда.

Два воина отделяются от стены.

Но, если мне будет позволено, я могу проводить вас – к ней.

Ravana Bharati

С трудом сдерживая волнение, пытается говорить ровным голосом:

Вы довольно туманно выражаетесь. Предположим, я понимаю, о какой "ней" вы говорите; допустим даже, вы действительно можете увидеть в моем лице нечто такое, чего, на мой взгляд, там быть никак не может. Но что вы подразумеваете под "требуемым"? И для чего оно вам требуется?

Не забывайте к тому же, что я пришел сюда сам. Поэтому натравливать на меня этих ваших железных дровосеков – по меньшей мере неэтично.

Вы можете сами меня проводить, а конвой мне не нужен – если бы я хотел убежать, то просто не приезжал бы к вам.

Desmond Price

Вы, похоже, верите, что обладаете в разворачивающихся событиях какой-то, смешно сказать, свободой воли. Так даже лучше.

Отступает и кланяется.

Я почту за честь сопровождать вас лично.

Воины встают по обе стороны открывающегося в каменной стене проема.

Ravana Bharati

Философски поднимает брови.

Свобода воли – вообще понятие эфемерное.

Вслед за Раваной проходит в проем. Многозначительно:

Ведь вы же связаны необходимостью наблюдать за кем-то, расставлять какие-то ловушки, искать, координировать, сводить вместе концы. По большому счету, вы в значительно большей степени пленник, чем я... вы пленник идеи, а не чувства – идеи же губят людей значительно эффективнее.

С мрачным юмором:

Хотя, с другой стороны, если вы не человек, то к вам это рассуждение не применимо.

Desmond Price

Останавливается снова в слепом коридоре, отпирает правую дверь.

Прошу вас, сюда. Я вскоре приду за вами.

Видя, что Desmond Price колеблется.

Поверьте мне, они – все три – ведут в одно и то же место. Немного разными путями. Этот – наиболее короткий.

Ravana Bharati

Заинтересованно:

Вам что, храмовый кодекс поведения мешает поддерживать со мной последовательный разговор? Не то чтобы я очень расстраивался из-за этого, а все же...

Понимающе кивает и не движется. После некоторого раздумья:

Отоприте, пожалуйста, мне левую дверь. Никогда не любил слишком очевидных решений.

Desmond Price

Задумчиво:

Дело не в кодексе, мне кажется. Скорее в том, что вы мне совсем не интересны.

Щелкает пальцами и оказывается в полном жреческом облачении. Быстрым движением обеих ладоней в воздухе вталкивает Desmond Price в открытую дверь.

Это, впрочем, не значит, что вы не представляете для меня огромную ценность. Которой я, увы, не могу рисковать ради вашего развлечения.

Готовьтесь. Повторяйте формулы.

Дверь захлопывается.

Ravana Bharati

Оказавшись в полной темноте.

А, собственно, чего ты ожидал? Что он опять автографы станет просить?

C мечом. Спокойно. Если не считать общей неприветливости этого места, все идет не так уж плохо. Он не стал требовать исследования вперед.

Поворачивается, выставив руки и пытаясь отыскать какой-то ориентир. Видит впереди узкую полоску света и идет на нее. Оказывается перед дверью. Вздрагивает, когда рядом осыпается струйка песка, задевая его плечо.

Отступает назад, выставляет вперед плечо и обрушивается на дверь, которая с легкостью открывается и пропускает его внутрь.

D. Price

Стоит у окна и пальцем выводит на стекле узоры. Тонкая полоска инея тянется за ее пальцем, но очень быстро исчезает.

Зато я научилась рисовать. Так. Как будто всегда умела.

Там сейчас зима. Снег и колючие свитера с высокими воротниками, и на них инеем оседает дыхание.

Слышит, как за спиной резко открывается дверь. Не спешит поворачиваться. Смахивает остатки узоров ладонью. Разворачивается одним быстрым движением и смотрит прямо на вошедшего, не пытаясь притвориться одурманенной.

Видит D. Price и опускает лицо. Стоит так некоторое время. Снова поднимает глаза.

Здравствуй, Десмонд.

Подносит пальцы к губам.

Becky Gaetano

Оборачивается.

Не сразу подходит к Becky. Потом делает шаг вперед.

Осторожно охватывает одной рукой ее пальцы, пальцем другой руки заменяет их у ее губ.

Обнимает Becky и прижимает ее к себе. Шепотом, склонившись немного над ее ухом.

Здравствуй, девочка.

D. Price

Обнимает D. Price, и стоит так долго.

Негромко, не отстраняясь и не поднимая головы:

У тебя сердце стучит так же. Я как джинн в бутылке, все жила и думала, как же мы с тобой встретимся. Чего только не напридумывала.

Глупости, конечно. А сейчас. Все иначе. Знаешь, я ведь никому там не могла объяснить. Гейзеры у них есть, а осени – нет. Такой, чтоб как у нас дома. Зато зима есть. Я думала, что уже не выдержу в этой Исландии еще одну зиму. А потом, когда меня оттуда... Ну в общем, после того, как они заперли меня здесь, я заскучала.

Замолкает внезапно, и теснее прижимается к D. Price.

Becky Gaetano

Теперь они и меня здесь заперли. Будем скучать вместе. Еще немножко поскучаем.

Гладит осторожно голову Becky.

Семь лет. Не было меня, к этому я уже привык, и вспоминаю о том, как меня зовут, только когда кто-то напомнит. А напоминают редко. И не так, как ты сейчас. Ты знаешь, такого неплохого ученого я встретил тут недавно, немного, конечно, странного, но все они...

Что за ерунду я болтаю.

Не было тебя – вот, что главное. Я так ему и написал, когда он сказал, что ты снова здесь – пусть, пусть скорее все разрешится.

D. Price

Слишком много надо сказать, вот оно и получается – вперемешку.

Отстраняется, но не сильно. Смотрит в лицо D. Price. Осторожно проводит пальцем по тонкой, едва заметной морщинке у него на лбу.

Хочет что-то еще сказать, но не находит слов.

Becky Gaetano

Да. Много.

Подожди. Вот что. Мне велели повторять формулы.

Отстраняется, поднимает руку, снова небрежными жестами пальцев набрасывает слоящиеся звуки, на этот раз негромко, и смыкает ладонь, обрывая их. Удивленно, как будто в первый раз видит, рассматривает обручальное кольцо на своем пальце.

Ты знаешь, что скоро будет? Боюсь, что догадываешься. Нам самим не справиться.

Стягивает кольцо, бросает его в угол.

Это ерунда, не обращай внимания. Я помолвлен. Долгая история.

Снова поворачивается к Becky.

Ты только... держись как можно ближе. Что-нибудь придумаем.

Simurgh.

D. Price

Внимательно следит за кольцом, которое, позвякивая, крутится в углу, прежде чем замереть.

Смотрит на D. Price и коротко кивает.

Becky Gaetano

Ко входу в храм приближается человек в классическом облачении английского колониста – на нем пробковый шлем, холщовая рубашка и шорты. В одной руке у человека сачок, а в другой – карта местности.

Говорит с энтузиазмом:

Вот так так! Это культовое сооружение не нанесено на карту! А какая монументальная постройка... какая непреклонность линий!

Надо зайти внутрь. Надеюсь, мне извинят легкомысленную одежду.

Проходит в храм.

M. Molinard

На алтаре разложены огромные манускрипты. Заглядывает то в один из них, то в другой, чертит в воздухе огненные знаки, которые с шипением и треском догорают и осыпаются золой.

Канишки... Только и умели, что на мертвяках узелочки вырезать... На ком бы потренироваться, вот что... На одном можно, только чтобы руку приспособить...

Не поднимая глаз на входящего.

Потом, потом, в приемные часы, через секретаря... Что?

Резко поворачивается.

Дорогой мой! Не знаю, впрочем, вашего имени. Вы, как никогда, кстати. Заходите.

Ravana Bharati

Завороженно смотрит на фигуры, появляющиеся в воздухе из-под пальцев Раваны. Откашлявшись, приветственно помахивает рукой с сачком:

Здравствуйте, здравствуйте! Не хотел нарушать вашего уединения, простите. Меня зовут Марсель Молинар.

Делает несколько шагов в сторону, осматривается и, приглядевшись, видит в нишах несколько кушанских солдат. Задумывается и мрачнеет.

Я, видите ли, состою в Совете Белых Сил. Заведую учетом культовых сооружений и церемониальных отправлений магического характера. Вот и, м-м-м... за-за-занесло в ваши, так сказать, пески.

Натянуто улыбается.

Позвольте, пожалуйста, пару вопросов. С целью регистрации исключительно. Я ведь вас не оторвал?

M. Molinard

Наклонив немного голову набок, рассматривает M. Molinard почти с умилением.

Напротив, мсье. Прошу вас.

Указывает M. Molinard на резное деревянное кресло у стены.

Учет. Учет и контроль, вот на чем зиждется мир.

Ravana Bharati

Присаживается в кресло и, достав из нагрудного кармана карандашик, делает вначале отметку собственно на карте, а затем принимается писать что-то на оборотной стороне листа. Утвердительно хмыкает.

Да-да. На учете, контроле и еще паре ме-ме-ме... мелочей.

Задумывается на пару секунд.

Итак. Если можно, вкратце опишите суть культа, обрядный аспект, назовите имя лидера... мм-м-м... гуру, так сказать. Ха-ха. Ну, классификация, разумеется – самая базовая, черная магия или белая, какая теистика. Вы понимаете.

Указывает карандашом на Равану, с выражением лица типа "да, и вот ещё":

Кстати. Если дадите детали по сооружению, буду очень признате...те...те...телен. Когда построено, кем, с какой целью. В таком разрезе.

"Что-то мне тут не нравится. Слишком жесткое кресло для порядочного места".

M. Molinard

Выслушав всю эту речь, с милой улыбкой:

Вы лучше мне оставьте анкету, я потом ее вышлю. Вместе с тем, что от вас останется. В разрезе.

Карта выпрыгивает из рук M. Molinard и планирует на алтарь. Воин выступает из стены у кресла и кладет руку на плечо M. Molinard.

Если все получится, то остаться должно довольно много. И помолчите пока. До вас очередь дойдет довольно скоро.

Отмахивается, отворачиваясь, через плечо. Одним движением сметает с блюда, стоявшего на алтаре, все, что в нем находилось. Нервно потирает руки.

Если бы я был суеверным, то решил бы, что все идет слишком хорошо.

Ravana Bharati

"Это было бы очень неприятно, если бы у меня уже не было опыта бессловесного существования. Что же он, собирается меня резать? Ну уж нет, я планирую дожить свой век одним куском.

Вот любопытно – услышит ли Monsieur le Professeur, если его позвать, не задействуя... речевой аппарат?

Hatez-vous, Professeur. Ils me tueront. (Поторопитесь, Профессор. Они меня убьют)"

M. Molinard

Так, насколько я помню, рядом – нельзя, внутри – тем более... А над?

***

В небе над Кушанским Храмом появляется самолет. J. Insignus аппарирует внутри него прямо у люка, оказываясь первым в череде готовящихся к прыжку парашютистов. Обхватывает себя руками, на нем появляется комбинезон и парашют. С какой-то напускной веселостью:

Извините, я всегда выхожу здесь. А вот вам лучше прыгать где-то еще.

Шагает в люк. Как только его пальцы отпускают проем люка, самолет исчезает и появляется в паре сотен километров в стороне от Храма.

Приземляется на плоскую часть крыши храма, не удержавшись на ногах, падает на бок и почти сразу поднимается.

На самом деле, самолет здесь был совершенно лишним.

J. Insignus

Выскальзывает из своей комнаты, одетая в дорожный костюм, готовится незаметно покинуть Храм.

Слышит наверху какой-то нехарактерный шум. Вздрагивает. Подходит к парапету опоясывающего балкона, видит в ритуальном зале Равану, содрогается и переводит взгляд на зал. Замечает прикованного к креслу обездвиженного Молинара.

Отступает в тень и наблюдает за происходящим.

F. Blackmoor

Снова облачается в жреческие одежды, еще более блистательные, чем те, которые он демонстрировал D. Price. Отодвигает секцию стены, посылает двух воинов вниз по лестнице.

Быстро перебирая пальцами, начинает возводить в воздухе над алтарем ажурную конструкцию, которая на глазах твердеет и принимает форму пирамиды, висящей острием вниз. Потом берется в обхват блюда и с усилием приподнимает его; снизу, из алтаря, выходит острый шип, тоже пирамидальный, на котором блюдо теперь и держится.

Поворачивается к M. Molinard.

Ravana Bharati

Подбирается к проему, ведущему куда-то вниз, и видит, что проем сквозной; в самом низу через круглое отверстие виднеется перепление каких-то кристаллов и пустое блюдо, просвечивающее под ними; движением руки посылает волну теплого воздуха в сторону пирамиды, часть кристаллов мутнеет и искажается, но снизу это остается незаметным. Пытается просунуть в проем руку, но она как будто наталкивается на упругую завесу.

Как же, как же... луна в третьей четверти, да...

Отправляется на поиски другого спуска с крыши

J. Insignus

Из-за поворота лестницы появляются, держась за руки, D. Price и Becky Gaetano.

Не беспокойтесь, профессор. Я не собираюсь вас разделять.

Оборачивается в статуе Неназываемого, жутким фальцетом выкрикивает какое-то заклинание. Снова к D. Price, обыкновенным голосом.

Вы хотите дать мне формулу сейчас, или немного погодя?

Ravana Bharati

Думаю, что все же не сейчас. Я как-то спокойнее себя чувствую, пока являюсь ее единственным здесь обладателем.

D. Price

Спокойно идет за D. Price.

Тихо говорит ему:

Да, это здесь. Мне не страшно.

Поднимает глаза наверх. Ей кажется, что она видит какую-то женскую фигуру. Смотрит еще раз, но понимает, что ей померещилось.

Becky Gaetano

Спустившись по одной из лестниц, поворачивает за угол и видит из-за плеча застывшего воина ритуальный зал и все происходящее там.

Отходит за угол, зажмуривается и сосредотачивается.

Воин выходит из ниши и неслышно занимает место неподалеку от Раваны.

J.Insignus

Тихо выступает из тени и идет вперед. Останавливается в полушаге от Якоба, который стоит с закрытыми глазами. Замирает, затаив дыхание, отступает назад на цыпочках.

О... Вот как...

F. Blackmoor

Жаль. Со мной еще можно было как-то договориться. Стойте и ждите.

Змей очень быстро струится изо рта статуи, занимает место сзади него и встает на хвост, слегка раскачиваясь.

Задирает голову к небу, вытягивает руки вперед. Глаза закатываются. Хрипло:

Теперь уже поздно. Все приведено в движение.

Пирамида начинает медленно вращаться.

Воины, один за другим, появляются в зале и на балконе. Их ряды неполны – то здесь, то там между двумя солдатами зияет пустое место.

Поворачивает голову к Molinard, и одновременно с ним то же движение делает змей.

Ravana Bharati

Дверь в храм вылетает внутрь от чудовищного удара. В проеме показывается громадная ярко-красная птичья лапа с нешуточными когтями, которые в предвкушении скребут пол.

Лапа некоторое время переминается на пороге, а затем уступает место огромной оперенной птичьей голове с трогательным хохолком и бешеными желтыми глазами. Птица вертит головой, всматриваясь внутрь, открывает клюв и, издав леденящий кровь крик, говорит со странным нечеловеческим акцентом:

Нду, кде туд ваsh шшшерфякк?.. Я бррокколодалдаzzzь, покка ледтедла чшшереsss пешssшки.

Человек выходит из тени за Змеем, снимает с пояса прикрепленное на бедре лассо, со свистом накидывает петлю на капюшон громадной змеи, а другой конец, не торопясь, забрасывает на перила балкона высоко над ритуальным залом. Фиксирует веревку. Негромко:

Хороший. Попозже будет Плохой-и-Злой.

S.S.

Радостно ерзает на кресле, вращая глазами. Сияет, не разжимая рта.

M. Molinard

Змей, раздраженно поведя шеей, обрывает канат, как нитку, и застывает снова, раскачиваясь, а вместо него поворачивается назад Ravana.

Шипит что-то, делает движение обеими ладонями от себя, воздух сгущается двумя каменными глыбами, которые бесшумно ползут по полу к S.S., как шахматные ладьи.

Ravana-Serpent

Взлетает на ладьи, становясь одной ногой на одну, а другой на другую. Делает пасс рукой в затылок змее, она клюет головой вниз, как будто ее толкнули тараном.

Раване, примирительно:

Ну-ну, сахиб, не надо горячиться.

Спрыгивает с ладей, они сдвигаются и рушатся в пыль.

Я смотрю, вы слегка повысились в должности за эти полтора года? Вас надо поощрить.

Выпускает из рукава змею, которая кидается на Равану, звеня погремушкой на хвосте.

Позвольте обойтись без этого мегалитизма. Небольшой укол, две дырочки на ноге, быстрая смерть.

S.S.

Крепче сжимает руку D. Price.

Указывает ему сначала глазами на S.S., потом на Равану и на распахнутые птицей двери.

Becky Gaetano

Махнув рукой, вздергивает гремучую змею на воздух. Когда она падает, вместо открытой пасти у нее еще одна погремушка.

Змей выравнивается, и Ravana механически поворачивает голову сначала в сторону M. Molinard, но скользит по нему безучастно глазами и переводит взгляд на D. Price и Becky, которые тем временем добежали почти до самого входа в храм.

Змей хвостом подвигает к ним двух воинов, преграждая им дорогу. Воины четкими движениями хватают обоих и тащат к алтарю.

Подняв руки, обламывает пол вокруг алтаря, образуя кольцевую расщелину, внутри которой оказывается он, змей, D. Price, Becky и один из воинов. Другой, не удержавшись, летит вниз. Звука падения не слышно.

Ravana-Serpent

Не двигаясь с места, запускает в пирамиду, на которой удерживается блюдо, черное птичье перо. Перо попадает в пирамиду и скалывает чуть затемненную верхушку. Поднос кренится, но остается на пирамиде.

Философски:

Соскользнут, сахиб.

Подходит к краю расщелины перед алтарем, вставая рядом со змеем. Похлопывает его по спине.

Интересно будет посмотреть.

S.S.

Бросает в D. Price и Becky черные нити, которые, затвердевая, плотно привязывают их друг к другу спинами. Когда D. Price пробует дернуться, на конце одной из них вырастает змеиная пасть, угрожающе раскрывается и втягивается обратно.

Делает шаг вперед, ухватывается за черную паутину и легко переносит обоих на шатающееся блюдо.

Как будто обмахивая стекло от снега, стирает густеющую сеть в том месте, где находится правая рука D. Price. Своим голосом.

Пора.

Пирамида наверху начинает вращаться быстрее.

Ravana-Serpent

Оказавшись на тарелке, пару раз дергается, пытаясь нарушить развновесие, но несколько змей, которые появляются из сети, заставляют ее передумать.

Пытается повернуть голову к Прайсу и улыбнуться:

Знаешь, это лучше чем ждать и бежать. Но я не люблю ритуалы, и у меня плохой вестибулярный аппарат.

Becky Gaetano

Согласен. Пора.

Поворачивает руку ладонью вверх, делает движение пальцами, но вместо сложной гармонии раздаются первые такты увертюры к "Риголетто".

Змей в ярости наклоняется над ним; из пасти его капает капля, прожигающая в руке дымящуюся дыру. Открывает пасть еще шире, потом вдруг уходит из поля зрения.

Изо всех сил стараясь не закричать от боли, косит глазами за змеиной головой и видит, что она теперь находится вровень с лицом Becky.

Не задумываясь, вызывает пальцами первый чистый тон. Змей отклоняется обратно.

D. Price

С досадой стукнув Змея по спине, делает шаг к скованному заклинанием Молинару:

Converto Papilio Dialis Achillides!

Молинар, не успев моргнуть глазом, превращается в бабочку и вылетает из кресла.

Пометавшись, бабочка пытается вылететь в дверь.

Раздраженно машет в сторону двери, она завешивается непроницаемой песчаной завесой.

Рассудительно:

Змей – символ темного, земного, хтонического. Бабочка – символ воздуха. Прошу вас, M-r Molinard, сделайте с ним что-нибудь.

S.S.

Бабочка порхает в поле зрения Змея, но тот не обращает на нее никакого внимания.

Воин, который вышел из ниши и одним из первых появился в зале, стоящий в круге практически между Змеем и Раваной, бросается вперед, сбрасывая личину и превращаясь обратно в J.Insignus; он выхватывает палочку и заключает порхающую бабочку в ажурную пирамиду из кристаллов, подобную той, что высится над алтарем, а затем отпрыгивает в сторону. Кристалл оказывается перед глазами Змея, и его изображение, дробясь, отражается в их гранях.

Равана, кажется, на миг теряет невозмутимость и бросает взгляд на заколдованную бабочку, и Змей тоже фокусирует взгляд на новом кристалле.

J. Insignus

Нащупывает рану на руке у D. Price и легонько поглаживает ее пальцами. Рана начинает затягиваться.

У меня вдруг стали получаться странные вещи.

Becky Gaetano

Ravana машет рукой впереди себя, как будто пытаясь отогнать муху, хотя перед ним ничего нет. Змей подергивает хвостом, но не движется.

Ravana-Serpent

Тихо:

Спасибо, девочка. Но если нас скоро не развяжут, дырка в руке будет не самой большой нашей проблемой.

Кивает вверх, на бешено вращающуюся пирамиду. Пытается закрыть руку, но звук продолжается.

D. Price

Кристалл медленно опускается, и змеиная голова тоже клонится вниз.

Делает резкое движение палочкой, кристалл дергается в сторону и вверх; голова змеи повторяет это движение, отклоняясь под странным углом, раздается неприятный хруст, но в последний момент Змей просто валится на пол неровными петлями.

J. Insignus

S.S.-1 наклоняется возле обмякшего Змея, на этот раз успокаивающе похлопывает его по спине, пускает по полу к двери хрустальный шарик.

Шарик пробивает песчаную завесу.

Через несколько секунд перед завесой показывается темная фигура человека, который входит в дверь, заложив руки за спину, и оглядывается.

Змей вылетает в дверь, за пределами Храма слышен торжествующий крик Симурга и неприятное чавканье.

Якобу:

Доброй ночи, Якоб. Рад вас видеть.

Кристаллу с бабочкой:

Извините, M-r Molinard, – каждому свое.

S.S.-1, который действовал лассо и лаской:

И вам спасибо. Неплохое боевое крещение.

Первый S.S. наклоняет голову, отходит к стене храма и сливается с одним из барельефов.

Солдатам:

Крейг, Генри, and you... child... Отойти к нишам. Вы пойдете со мной.

Солдаты подчиняются.

Раване:

Cordon Blue, сахиб, вы пока не заработали. Жаль.

S.S.

Кидается к ограждению балкона, с ужасом наблюдая происходящее и пытаясь охватить взглядом всех действующих лиц. Задевает носком туфельки выступ в мраморном полу, спотыкается и негромко вскрикивает. Замирает, закрыв рот рукой. С ужасом смотрит вниз.

F. Blackmoor

Медленно поворачивается, держась за шею и морщась.

Снова големы, сахиб? У вас отвратительная привычка – не просто разрушать, калечить, убивать, забивать механизмы песком, но еще и все самому, или уж, по крайней мере, под личным наблюдением.

Пирамида тем временем продолжает вращаться и начинает медленно опускаться, звуки, против воли D. Price, усложняются и наслаиваются.

Вскидывает голову на вскрик на балконе.

Ravana Bharati

Насколько это возможно, пытается уследить за происходящим. Вслед за Раваной, смотрит наверх. Видит женщину, которую встречала раньше в подземелье.

Ее надо запомнить. Не знаю зачем, но очень надо.

Закрывает глаза.

Becky Gaetano

Подбирается к алтарю, окидывает взглядом лежащих D. Price и B. Gaetano, протягивает руки под пирамиду, пытаясь замедлить ее вращение, но его несильно, но ощутимо отбрасывает в сторону.

J. Insignus

Кидает взгляд на Якоба и быстро перемещается к блюду со стороны профессора Прайса.

Подкидывает вверх льдинку, взятую из воздуха, она один раз ударяется о пирамиду, вращаясь, летит вверх в отверстие в башне, сливается с Луной, возвращается вниз, рассыпается множеством дождевых капель и смывает с Прайса и Бекки черную сеть. Капля, попавшая на рану в ладони, шипит, ладонь Прайса заживает окончательно. Пирамида над блюдом начинает осыпаться.

Негромко:

Свободны.

Прайс получает возможность сойти с блюда.

Метнувшись к Раване, сдергивает с него пояс и кидает в расщелину перед алтарем. Расщелина зарастает камнем.

Огорченно:

Как же они все однообразны. Надо бы подружить сахиба с каппой.

S.S.

Видит, что Прайс медлит; быстрым кивком указывает ему, что лучше бы поторопиться, и, дождавшись его движения, одновременно подхватывает с алтаря B. Gaetano

J. Insignus

Вращение кристаллической конструкции, кажется, идет вразнос; откуда-то изнутри пирамиды летят такие же льдинки, песчинки и почему-то белый пепел; блюдо тоже вибрирует, и одновременно все ощущают глухие толчки под ногами.

Кушанский Храм

Обнимает Becky.

Это... все? Здесь все и закончится?

D. Price

Наконец-то свободными руками обнимает D. Price.

Да, только давай выйдем отсюда. Мне здесь надоело.

Вместе с D. Price выбегают из Кушанского Храма.

Becky Gaetano

На секунду отвлекаясь от происходящего, поднимает голову и отыскивает взглядом Флоренс, застывшую в ужасе. Балкон под ней ходит ходуном и начинает рушиться.

Флоренс и S.S. смотрят друг на друга довольно долгое время. S.S. первый отводит взгляд, находит на полу кристалл с бабочкой внутри и кидает его Якобу.

Якоб, вынесите, пожалуйста, хрупкое существо на воздух. Мы тут с сахибом закончим разговор.

Снова смотрит вверх.

S.S.

Подхватывает кристалл с успокоившейся бабочкой, прячет его в карман.

Только не просыпайся пока.

Видит Флоренс на балконе и их обмен взглядами с S.S.

Кажется, так уже было.

Что же она не спрыгнет, здесь же невысоко?

Выжидательно смотрит на Флоренс.

J. Insignus

Что-то шепчет. Ждет и не находит в глазах S.S. отклика.

Ты же всегда читал по губам...

Начинает спускаться вниз по лестнице, которая рушится у нее под ногами.

F. Blackmoor

Пирамида, наконец, рушится, ввинчиваясь в алтарь, и проваливается куда-то.

На мгновение наступает почти полная тишина, слышно только, как струится где-то песок.

Вокруг вас слишком много людей, сахиб. Поэтому вы и мечетесь, пытаясь успеть всюду, к каждому из них.

Разрушение возобновляется с новой силой. Пол вздыбливается и утягивается глыбами в воронку на месте алтаря. Властным жестом обламывает лестницу, по которой сбегает вниз F. Blackmoor, у нее из-под ног; она повисает в воздухе.

Женщины, дети, прочие родственники.

Бросает в S.S. две пригоршни песка, которые превращаются в два облачка ядовитой мошкары.

Ravana Bharati

Молча отмахивается от мошкары, которая исчезает в воздухе.

Он что – имитатор? Или у меня такая небогатая фантазия? Я же кидался в Сарацина пчелами...

Разворачивается вокруг своей оси. Стены башни, начиная сверху, по камню разлетаются в стороны от ритуального зала, оставляя четверых людей внутри целыми и не задевая Бекки, Прайса и Симурга снаружи.

С некоторым отвращением:

Что – веселится и гуляет вся Равана?.. Не думал, что в моей карьере будет такой провал. Соперничать с бывшими лакеями... Впрочем, вы хорошо попросили: сейчас мы сделаем из вашего родового змеиного гнезда кушанский треугольник.

S.S.

Двигаясь за спиной S.S. обходит его и устремляется к Флоренс, замершей в воздухе и не способной шевелиться. Снова толкает от себя поток воздуха, Флоренс вздрагивает

J. Insignus

Закрывает лицо руками.

F. Blackmoor

Камни и песок можете забирать себе. Мне все эти хтонические параферналии дороги только как средство к достижению цели.

Мы равны сейчас. Я не могу вам повредить, но и вы со мной ничего поделать пока не можете. Интересная составилась позиция, верно?

Смотрит вверх, на F. Blackmoor.

Вы своими руками возвеличили этого бывшего лакея, профессор. Он вам этого никогда не простит.

Вам шах, сахиб.

Там, где он стоял, остается только обрывок прозрачной материи; его и шелковый шарф, медленно падающий от того места, где только что находилась F. Blackmoor, подхватывает жестокий порыв ветра, смешанного с песком.

Ravana Bharati

Безразличным взглядом провожает ткани и ветер. Разводит руками.

Увы. Я все делаю своими руками. Ну, почти все.

Оборачивается к Якобу.

Мы сделали все, что могли, правда, Якоб? Общий счет все-таки в нашу пользу.

Помедлив:

Miss Blackmoor тоже вытащим... постепенно. Да.

S.S.

Постепенно? Хорошо бы все-таки не по частям, как это любят проделывать маглы-шантажисты.

Наверное, да – в нашу пользу. По крайней мере, с позиций арифметики.

Оглядывает всех присутствующих, задерживая взгляд на D. Price. Про себя:

Если мне кажется, что видел этого человека семь лет назад, то, наверное, следующей мыслью должно стать – не бывает случайностей. Лучше пусть мне это показалось, а случайности все же есть.

J. Insignus

Якоб и S.S. остаются на месте, где некогда были Башня и Колодец. Во все стороны простирается бескрайняя пустыня. Бекки и Прайс стоят на уважительном расстоянии от Симурга, обнявшись и наблюдают за птицей, которая спрятала голову под крыло и, похоже, заснула. Три уцелевших кушанских солдата – двое мужчин и ребенок – синхронно кланяются людям и медленно исчезают, повинуясь движению S.S.

Тихо, Якобу:

Вот. Теперь мы с вами знаем, кто стоит за всеми этими Новыми, Якоб. Мы немного подпилили сук, на котором он сидел, но зато он стал опасен, как медведь-шатун. И что с этим делать – ума не приложу. Будем думать.

Пойдемте, сообразим, как доставить профессора Прайса и Miss Gaetano куда-нибудь поближе к цивилизации. Вы ведь пока не знакомы?..

S.S.

Стараясь придать голосу уверенность:

Нет, насколько я помню – не знаком. Разве что... нет.

J. Insignus

Достает из кармана ворох цветной бумаги, разорванной в клочья. Весело, подходящим S.S. и J. Insignus:

Это были наши билеты. Видимо, это значит, что у нас появилась еще одна степень свободы – неизвестно даже, куда возвращаться. Все можно придумать и решить заново.

D. Price

Делает шаг вперед, не отпуская руки D. Price.

Здравствуйте, Фрэнк. Хотелось бы верить, что это не единственное место, где мы можем встречаться.

Улыбаясь Якобу и S.S.:

Спасибо.

Becky Gaetano

Указывает всем своим троим собеседникам друг на друга:

Miss Gaetano, это доктор Якоб Инсигнус. Алхимия, медицина, магия.

Профессор Прайс – Якоб Инсигнус.

Якоб, это Miss Gaetano – тележурнализм, магия, приключения. Это профессор Десмонд Прайс – астрофизика, магия, уничтожение американских подростков.

Мисс Гаэтано – Профессор Прайс.

Помедлив:

M-r Marcel Molinard присоединится к нам чуть позже.

Кивает на Симурга:

Anyone cares for a ride?

S.S.

С прорезавшимся врачебным инстинктом, про себя:

Кажется, я тоже тогда так веселился. Впрочем, он в ближайшие час-два никуда не денется, так что все в порядке.

Вслух:

Доктор Прайс, мисс Гаэтано, очень приятно познакомиться – даже при таких обстоятельствах.

Направляется вместе со всеми к Птице.

J. Insignus

Act Drop

To Becky Gaetano and Iceland

Тебе. Ненаписанное, опять.

Год, число, неизвестного дня.

Все смешалось в бессмысленном беге.

Я хотела тебе рассказать

Дело, видно, в нетающем снеге

Да в отсутствии в доме огня

Сон приснился, тяжелый, дурной

Это все предрассветная хмарь

И дрожащий, искусственный свет

Да, я знаю. Ты есть, ты живой,

Но нелепицей утром фонарь,

Как на поезд вчерашний билет.

Мы к чертям промотали всю ночь

Мы пустили по ветру банкноты

Ты когда-нибудь вспомнишь те ноты

Но тебе я не в силах помочь

S.A.