Katharina and Bekki by Ssis

Role-Playing Game "Professor Severus Snape's Seminar"
Ролевая игра "Семинар профессора Снейпа

(Played in the "Globe"
Играется в "Глобусе")


Scene 6-:
Сцена 6-:


Scene:

Roma

Oct 1955

Озабоченно оглядывает площадь перед базиликой Св. Петра, немного морща нос при взгляде на стайки туристов. Вполголоса:

Semplici... Как же их много.

Старается держаться уверенно и не особенно выделяться из толпы, однако, получается так, что там, где она идет, люди расступаются, глядя на нее с некоторым удивлением.

Идет дальше. Все так же себе под нос:

А вот и пойду в музей. Куплю билет и пойду. Там кто-то из наших заведует Великим Архивом. А я пойду в простой человеческий музей. Для Semplici.

Внезапно ее взгляд притягивает человек, продающий мороженое у стены. Подходит и покупает шоколадный рожок. В приподнятом настроении направляется ко входу в Gregorian Etruscan Museum и протягивает билет контролеру. Контролер указывает на рожок с мороженым и не пускает ее. Стоит, задерживая очередь и прожигая контролера взглядом.

K.B.


Выходит из одной из низких, почти незаметных дверей в каменной стене, тянущейся от палат Рафаэля до Этрусского музея, и направляется к площади. Из попадающихся навстречу ему людей некоторые за шаг до него спотыкаются, некоторые вдруг останавливаются, многие отходят немного в сторону и продолжают идти.

На ходу вынимает из воздуха обрывок пергамента, пробегает его глазами и тут же, не выпуская из рук, сжигает. Смотрит злобным взглядом прямо перед собой и прибавляет шаг.

Останавливается резко.

T. M. R.


Высоко подняв голову, оглядывается на очередь. Люди за ней немного пятятся. Медленно оборачивается к контролеру снова, показывает ему рожок с мороженым, потом разжимает пальцы той же руки и демонстрирует пустую ладонь. Смотрит на реакцию контролера, немного наклонив вбок голову. Контролер отступает, пропуская ее внутрь.

Катарина берет билет и рвет его на мелкие клочки, которые выбрасывает веером в воздух. Презрительно фыркает и уходит от дверей музея, восстанавливая свой шоколадный рожок и потихоньку к нему подступаясь. Идет к стене, прислоняется к ней, невесело смотрит на площадь.

K.B.


Вытряхивает из рукава палочку себе в ладонь, так, что ее конец чуть выдается из его вытянутых пальцев.

Криво улыбается, разлепляет губы и собирается сказать что-то. В последний момент останавливается, левой рукой убирает с дороги зазевавшегося пешехода. Негромко произносит заклинание.

Рожок твердеет, начинает отблескивать на солнце всеми цветами радуги, а вместо мороженого в нем оказывается головка черной розы.

T. M. R.


Встряхивает головой, разглядывая розу в рожке. Затем встряхивает бывшим мороженым, крутит розу в пальцах. Осторожно ведет глазами вправо и влево. Отделяется от стены и оглядывается.

Уверенно поворачивается влево и идет вперед.

K.B.


Подождав, пока K.B. преодолеет большую часть расстояния до него, делает несколько шагов вперед и кланяется.

Вы выделялись бы в этой толпе, даже если бы ваш облик и не выдавал внимательному наблюдателю безукоризненность вашего происхождения. Что же до местных увеселительных заведений...

Раздраженно дергает головой в направлении стены.

...они недостойны вас втрое.

T. M. R.


Останавливается перед высоким темноволосым человеком лет двадцати семи, смотрит на него с интересом.

Спасибо за розу. И за комплимент.

Вкалывает бутон себе в волосы.

Приятно встретить в нашем многолюдном городе мага, который не боится выйти на улицу. Но вы ведь приехали? Откуда?

Машет рукой в сторону входа в музей.

А! Ерунда. Это я так бунтую.

K.B.


Cмеется.

Превосходно. Вполне совпадает с моим настроением. Но необходимо все же различать. Здесь - развлекаться...

Одного из прохожих приподнимает в воздух, и он неловко падает.

...а бунтовать - на Via Veneto, среди своих. Вы позволите? Я собирался уезжать прямо сейчас, но теперь хотел бы задержаться до вечера.

Предлагает K.B. руку.

T. M. R.


Чуть поднимает бровь, глядя на упавшего прохожего.

Но, право же...

Берет T.M.R. под руку.

Это немного слишком... Пойдемте, пожалуй. Только не к своим, о, ради Родриго, нет! Видеть не могу больше их, смотреть на них, слушать их, жить с ними, - ничего не могу. По крайней мере до вечера.

Продолжает идти с незнакомцем.

Все-таки, знаете, ночевать среди Semplici, - это не для девушки из приличной семьи.

Смотрит на T.M.R.

Так же как и идти под ручку с незнакомым, по-видимому, английским, магом, не узнав, как его зовут.

K.B.


Похоже, что у меня перед вами преимущество. Я-то уже понял, кто вы.

Thomas Marvolo Riddle, если угодно. Если не угодно - я приму от вас любое другое наименование.

Теперь все в рамках приличий, как и подобает гордым властителям этого города?

T. M. R.


Улыбается.

Угодно, да. Are you a marvel, Thomas? А меня зовут Катарина. Да, фамилию вы угадали. Я из них, из великих и ужасных.

Останавливается, снова смотрит на T.M.R.

Что же вы здесь делаете, Томас? Если вам нужен доступ в какие-то магические святыни Вечного города, вы должны были бы появиться у нас. Все приходят к нам. А вы...?

K.B.


I certainly am, lady Katharina. До такой степени, что решил положиться на собственные силы, прежде чем "прийти к вам". А теперь вот - пришел.

К каким святыням выписывают пропуск ваши прелестные руки?

T. M. R.


Смеется:

Какая же я леди? Я синьорита!

Оборачивается вокруг своей оси, улыбаясь.

Вы, Томас, меня не видели летом, с веером в руках, с высоким кастильским гребнем в волосах и с красной розой на корсете.

Вздыхает, разглядывает свои руки.

Пока мои прелестные руки выписывают всем одни и те же пропуска, на которых написано: "Спасибо и до новых встреч!" Но если вам нужно, скажем, в Великий Архив... смеется, расширяет глаза... "обращайтесь"!

K.B.


Останавливается. На мгновение одевает Катарину поверх ее платья так, как она описывала - гребень, мантилья, веер, кружевные оборки, потом возвращает ей прежний облик. Качает головой.

Смертоносно. Хорошо, что я не попал сюда летом, я бы никогда не уехал, и все мои труды и исследования пошли бы прахом, книги - покрылись пылью, а инструменты - ржавчиной.

Пока же разрешите встать в очередь получающих надежду на новые встречи? Или мне в самом деле позволено - обратиться?

T. M. R.


Вспыхивает, оказавшись в испанском наряде, потом берет себя в руки.

О, Томас.

Все же непроизвольно содрогается.

Никогда не одевайте тех женщин, которых вы предварительно не раздели.

Закрывает глаза.

По-моему, это сказала не я.

K.B.


Останавливается, кладет руки на плечи K.B.

Еще сегодня утром я считал, что проникнуть в Великий Архив - это все, что я могу взять от Рима.

Какое счастье, что я ошибался.

T. M. R.


Кладет руки крест-накрест на свои плечи поверх рук T.M.R.

Тихо:

От Рима - да.

Быстро:

Кажется, девушка из приличной семьи готова сегодня бунтовать не только с помощью мороженого и обескураженных маглских служителей музеев, в которые обычно проходит изнутри, а не снаружи.

Отводит взгляд и смотрит на какого-то светловолосого туриста, которые уставился на них с T.M.R. Туриста относит назад. Снова поднимает глаза на своего спутника.

Ух. Все-таки, Борджа - сильные маги.

Разглядывает лицо T.M.R.

K.B.


Выдерживает взгляд K.B.

Из самых сильных. И родители наверняка озабочены этим - и исторической силой, и своей относительной слабостью...

Привлекает K.B. немного к себе.

...и тем, как явно на голову выше их собственная дочь.

T. M. R.


Высматривает что-то в глазах T.M.R. Похоже, думая совершенно о другом:

Родители озабочены только тем, чтобы побыстрее эту дочь прилично пристроить. Нет, они хорошие. Только слегка устали - и от обязанностей по этому городу, и от меня.

Чуть приподнимается на цыпочки.

Вот так я буду немного выше, Томас... А вы расскажете мне о трудах, исследованиях, книгах и инструментах? Я, видите ли, только с виду такая легкомысленная. На самом деле... принимает серьезный вид... на самом деле я умная и образованная.

K.B.


Все в свое время, Катарина. Постепенно. Сначала вид, потом легкомысленность...

Обнимает K.B., прикрывает полой летнего плаща и вместе с ней отрывается от земли.

...потом ум и образование, потом снова легкомысленность, а там дело дойдет и до книг.

T. M. R.


...И наконец, Sir Howard перестал допускать в замок вообще кого-либо, кроме торговцев книгами. Вполне естественно, что всем моим друзьям, и старым, и новым, сколько их ни было, пришлось менять профессию, если они хотели как-то добраться до меня вне школьных занятий. На время, разумеется.

Anthony Winter


Серьезно хмурится, но, не сдержавшись, начинает смеяться.

Ах, эти ваши английские строгости, Энтони! И что же, вас совсем-совсем не выпускали из дому? Пока вы не доделаете уроки?

Берет из греческой вазы с фруктами гроздь черного винограда, отщипывает ягоды и кидает их в сторону Энтони; ягоды на лету превращаются в бабочек, потом, покружившись вокруг него, собираются обратно в гроздь и укладываются на тарелку возле него.

K.B.


Не подумайте, леди Катарина, что слова "английский" и "строгости" - синонимы.

Осторожно берет одну ягоду и неуверенно подкидывает ее вверх. Ягода подлетает невысоко и шлепается обратно на тарелку.

Смеется.

Итальянская природа меня не слушается. Но в свое время мы с ребятами... вели себя вполне невоздержанно.

Anthony Winter


Вздыхает.

Какая же я леди, Энтони? Давайте без приставок к именам, хорошо?

Мимолетно задумавшись о чем-то, вручает Энтони засушенный цветок вереска, который достает из странно выглядящего молитвенника.

А английская природа вас слушается?

Отходит и садится на высокий пуф, кутаясь в цветастую испанскую шаль.

K.B.


Донна? Синьора?

Сжимает цветок между ладоней. Из его рук вылетает стрекоза, но крылья у нее не прозрачные, и на них рассыпаны буквы. Сев на запястье K.B., она складывает крылья и превращается в клочок пергамента, на котором написаны две стихотворные строчки:

"For nothing this wide universe I call,
Save thou, my rose; in it thou art my all."

Anthony Winter


Ахает, подносит стрекозу к глазам. Поднимает голову, глядя на Энтони.

Вспоминает:

Have eyes to wonder, but lack tongues to praise?
When tyrants’ crests and tombs of brass are spent...

А начало - о родителях. О Семье. Мы уходим в прошлое... Вы будете настоящим книжником, Энтони. Если бы не вы, не знаю, как бы я пережила последний месяц в Риме.

Поводит плечами, сбрасывая шаль, чуть вытягивает вперед руки.

То, что конечности еще при мне, - просто чудо. Иначе при попытке затащить меня в какой-нибудь династийный брак, мне бы их оторвали. Но я не Лукреция Борджа. Лукреции нашему роду вполне хватило.

Строптиво:

Пусть рожают себе других дочерей и выдают из всех замуж, хоть по пятнадцать раз.

Смотрит на Энтони.

Извините. Но во время этой сегодняшней вечеринки я еле удержалась, чтобы не сделать программное заявление и не выставить всех за порог. Без шума. Просто... показав им какой-нибудь семейный перстень.

K.B.


Наверное, мне нужно было бы все время помнить о вашей фамилии, Катарина. Признаюсь, это сложно, глядя на вас. Руки Борджа всегда виделись мне... пусть и красивыми, да, но холодными, прежде всего расчетливыми... не такими, как ваши. На ваших пальцах я совсем не могу представить себе тяжелое, фамильное борджианское золото.

Anthony Winter


Разглядывает свои пальцы, не украшенные драгоценностями.

О, Энтони, все это в прошлом. И внутри нас. Снаружи все очень чинно, в хорошем вкусе, никакого лишнего золота, помимо того, которое досталось нам вместе с недвижимостью.

Смотрит на Энтони.

А ваша помолвка...?

K.B.


Моя?

Она протекает как-то. Насколько я понимаю, так, как ей и подобает. Когда я вернусь на Остров, _чинно_ наступит следующий ее этап.

Если я вернусь на Остров.

Anthony Winter


Немного удивленно:

"Если"? Вот контраст! В один момент вас запирают в доме, не пуская друзей, а в другой вы можете просто не вернуться? И что же? Осядете на каком-нибудь греческом острове? Вам выстроят капище, буду подносить инжир и оливки, а вы раз в месяц будете выбирать себе самую аппетитную девушку?

Нет уж, Энтони. Не забывайте ваш чудесный, дождливый, чопорный, холодный, туманный, зеленый и веселый остров, пожалуйста. А я как-нибудь приеду в гости к вам с... с вашей милой молодой женой.

K.B.


Качает головой. Серьезно:

Мы, Винтеры, добиваемся своего обычно не прямой атакой, а длительной осадой. Иногда на нее уходит вся жизнь. Я легко могу продлевать свое... предсвадебное пребывание за границей почти до бесконечности, ссылаясь то на одну, то на другую причину, различной степени вздорности. Мои мотивации никак не будет подвергнуты сомнению - обратная сторона чопорности, лучше отвернуться, если заранее знаешь, что увиденное может тебе не понравиться.

Большим успехом в наших кругах также пользуется прием постановки перед фактом.

Anthony Winter


Внимательно слушает.

Это все очень интересно, Энтони. Как хорошо, знаете... что мы с вами друзья, а не... кто-нибудь еще. Я бы не выдержала взгляда на оборотную сторону вашей чопорности, да мне и кажется, что ее в вас нет!

А за постановку перед фактом...

Встает, берет со столика веер, делает страшное лицо, которое, если подумать, действительно немного страшно.

Договорить не успевает: в дверях появляется горничная и делает странный знак себе за спину.

K.B.


С отчаянием:

Катарина!

Хорошо. Я скажу так прямо, как могу. Я...

Прослеживает взгляд K.B. и замолкает.

Anthony Winter


Оборачивается от двери к Энтони, улыбается ему, делая горничной знак подождать.

Не уходите, Энтони, хорошо? Прошу вас. Вы собирались скоро уезжать... я не могу проститься с вами так скоро. Пожалуйста, сходите, утешьте родителей. Вас они полюбили гораздо больше, чем мои выходки последнего времени.

Протягивает открытую ладонь по направлению к Энтони, легко дует на нее. Его щеки касается что-то нежное и теплое.

K.B.


Закрывает глаза, судорожно втягивает воздух и кивает. Встает, поворачивается к двери и хочет что-то сказать, но K.B. уже скрылась из виду.

Прикладывает пальцы к щеке, уходит в дальнюю дверь.

Anthony Winter


Входит в ту же комнату, держа K.B. за руку. Осматривается, взмахом руки от двери сметает гроздь винограда с тарелки Anthony Winter; упав на пол, она расползается в стороны крупными черными муравьями, которые быстро исчезают.

Еще один смотр женихов?

T.M.R.


Качает головой, то ли улыбаясь, то ли неодобрительно.

О, Томас, мы же не в Колумбии... Зачем муравьи?

Отъединяется от T.M.R., идет вглубь комнаты, подходит к зеркалу, поправляя волосы.

Смотр женихов? Смотрины невесты!

Разворачивается к Т.M.R.

Невозможно представить, что один только факт принадлежности к женскому племени делает из нас в остальном настолько ненужных магическому миру существ.

Продолжает ровно:

Зачем было все? Великий Архив, книги об элементах и составах, путешествия, полевые исследования, музыка, рисование, верховая езда, и все то, чему я с удовольствием училась... чтобы сложить это к ногам какого-то мужчины? Чтобы заведовать кухней в его доме?!

Оглядывается в поисках подходящей вещи.

Я сейчас что-нибудь разобью.

K.B.


Улыбаясь.

Но конечно же, не для этого. А для того, чтобы складывать мужчин к своим ногам.

А разбивать - только вот это.

На столике появляется поднос, на которые навалены реалистично выполненные фарфоровые сердца. Берет одно, нарочно роняет на пол, оно раскалывается вдребезги, рассылая звездой красные брызги по мрамору.

Смеется.

Красноватая водица. Как обычно. Ни в ком не осталось настоящей крови.

T.M.R.


Следит за разлетающимися осколками.

Разбивать фарфоровые сердца неинтересно, Томас.

Cмотрит на Т.M.R. испытующе.

И вообще, разбиение - не самое интересное, что можно сделать с сердцем. Можно ведь его и взвесить.

Чуть задирая подбородок.

Но на это способен только действительно великий маг. Или ведьма.

Подходит к T.M.R., упирает указательный палец в левую сторону его груди.

Какая же кровь в тебе, Томас? Расширяет глаза: Пусть не голубая, но ведь и не белая, м-м?

K.B.


Я и есть великий маг. Я способен на все, что ты говоришь, и на многое другое.

Подхватывает левой рукой кисть K.B., приставляет острый ноготь на мизинце правой руки к ее запястью.

Моя кровь, та, которая была дана мне, ничего не значит. Но... Хочешь посмотреть, что получится, когда она смешается с твоей? Я уже знаю.

T.M.R.


С ужасом смотрит на кровь T.M.R., затем поднимает глаза, вглядываясь в его зрачки. Тянет пальцы к его запястью, дотрагивается до капли, подносит руку к лицу, разглядывает кровь. Медленно:

Я не боюсь крови, Томас. Ни чужой, ни своей. Только вот... я не уверена, что готова ее смешивать.

Проводит рукой по его запястью, кровь останавливается и исчезает. Мягко:

Не надо. Немного сжимает его руку. Я, конечно, экспериментатор, но получится не со мной, и не с тобой. Получится... улыбается: ничего у тебя со мной не получится, Томас. Ты ведь пока не разбил моего сердца.

K.B.


Как бы ты ни сопротивлялась, строптивая Катарина, ты все же женщина. Мы замечательно провели с тобой последние несколько недель, но ты должна понимать, что наш ребенок будет не просто великим магом.

Крепче сжимает руку K.B.

Я могу не успеть завершить то, к чему я иду так уверенно. Мне могут помешать. Соглашайся, гордая Катарина. Перед тобой - такая жизнь, какой увядающие Борджа не могли даже и представить для тебя. Соглашайся сейчас, и я больше не стану тебя торопить, и беззаботные отношения смогут продолжаться так долго, как ты захочешь.

T.M.R.


Достает из воздуха простое золотое кольцо, разглядывает его.

Ты делаешь мне формальное предложение, Томас? Это большая честь для меня, потому что я уверена в твоем великом будущем.

Смотрит на T.M.R. через кольцо.

Но нет. Ответ - нет, без лишнего кокетства и без ненужных слов. Найди себе кого-нибудь, кого эти перспективы смогут соблазнить. Меня - нет. Извини, Томас.

Приподнимается на цыпочки и целует T.M.R. в губы.

K.B.


Жестко берет K.B. за подбородок и удерживает ее лицо у своего.

Я - не соблазнитель. Никто другой мне не нужен. И я не поверю, что ты не хочешь великого будущего для себя.

Отпускает K.B.

Или весь твой бунт - просто ребячество? Послушная девочка готова подчиниться родителям?

Мы можем уйти прямо сейчас. Вдвоем. Иначе - я уйду, и вернусь, и буду возвращаться.

T.M.R.


Холодно улыбается:

Возвращайся, Томас. Be my guest.

Шепотом:

А о том, чему и кому готова подчиниться послушная девочка, я тебе напишу.

K.B.


Напишешь, любовь моя. Кровью.

Смеется.

Завтра у Треви, как обычно?

T.M.R.


Открывается дверь из внутренних покоев Палаццо Боргезе, очень чопорный лакей докладывает: "Prince Aurelius Tepes".

Катарина замирает, оглядывается. Делает T.M.R. знак остаться. Лакею:

Просите, пожалуйста.

K.B.


В проеме двери делается темно, из этой тьмы появляется высокий черноволосый человек примерно одного возраста с T.M.R., то есть лет 27-28-ми. Немного прикрывает глаза от яркого света, охватывает быстрым взглядом комнату, на полу которой по-прежнему валяются алые осколки, учтиво наклоняет голову.

Доброй ночи, синьора. Приветствую вас, сэр.

Чуть поигрывает тонкой золотой цепочкой от часов, пересекающей жилет его безупречного вечернего одеяния.

Вежливо, но неуловимо небрежно:

Ваши досточтимые родители прислали меня засвидетельствовать вам свое почтение. Право же, мне не хотелось. Улыбается. Не хотелось - вам - помешать.

A.T.


Хватается за шею и с трудом делает вздох. Дергает головой.

Роскошное появление, князь. В приличном обществе принято придерживать немного свою силу. Со старыми Борджа вы ведь сумели договориться мирно, насколько я понимаю?

T.M.R.


Тоже вдыхает глубоко и бесшумно, но легко, а не с трудом. Делает примирительный жест в сторону T.M.R., заодно заставляя тем же движением исчезнуть осколки с пола.

Немного растерянно улыбается A.T.

Вы вовсе не помешали, князь. Располагайтесь, пожалуйста. Это мой добрый друг Thomas Marvolo Riddle. Вас нам представили. А я...

K.B.


Чуть удивленно скользнув взглядом по T.M.R.:

Я знаю, как вас зовут, синьора. До наших диких краев доходят столь важные сведения, поверьте.

Задерживает немного более внимательный взгляд на Катарине.

Но эти слухи жестоко преуменьшены.

Снова смотрит на T.M.R.

Вы должны простить меня, мистер Риддл. Я не всегда вижу грань между мирными и немирными способами договариваться с людьми.

A.T.


Простить? За что же, князь? Вы не нападали на меня. Вы безукоризненно вежливы... и даже галантны с хозяйкой дома. Вы раскрыли свои карты при входе, это правда, но по некотором размышлении это вряд ли можно поставить вам в вину.

Кланяется.

Польщен нашим знакомством.

T.M.R.


Переводит горящий взгляд с T.M.R. на А.Т.

Мне кажется, господа, что наша беседа, конечно, вполне могла бы стать светской, но... сейчас слишком поздний час. Для нас с Томасом. Вернее, для Томаса. Борджа давно, начиная с Чезаре, привыкли превращать ночь в день. И если я правильно понимаю, князь, вас такой режим должен устраивать.

Давайте же воспользуемся этим совпадением.

K.B.


Проходит по комнате, за ним тянется длинная непроницаемая тень. Берет со стола одно из фарфоровых сердец, с усмешкой взвешивает его в руке, чуть сжимает пальцы. Видно, что сквозь его руку начинает пробиваться живой алый свет, а сердце пульсирует. Подносит руку выше к глазам, которые на миг загораются красноватым блеском, возвращает сердце на место. На блюде оказывается горка нежнейших персиков.

Чуть разводит руками и возвращается к двери.

Вы совершенно правы, синьора. Мой образ жизни как-то традиционно сводится к бурной ночной активности. И времени в Риме у меня мало. Только сегодняшняя ночь. Поэтому... если вы хотите воспользоваться какими-либо совпадениями, прошу, давайте покажем друг другу тот Вечный город, который мы оба знаем.

Делает шаг к Катарине; чуть насмешливо:

Вечность - не пустой звук для нас всех.

A.T.


Вздергивает подбородок.

Приятных развлечений, мисс Борджа. Вечность длиной в одну ночь - что может быть увлекательнее.

Подходит к двери. Тихо:

Ваше бессмертие для меня - пустой звук. Искренне желаю здравствовать. Как умеете. Как можно дольше.

Выходит.

T.M.R.


НазадThe Game Commences | Начало партии | Оглавление | Contents | Further | Дальше Вперед

He's watching

(RPG | Игра) | (Timeline | Хронология) | (Characters | Персонажи)


Назад(Site Map | Карта сайта) | (News | Новости) | (Serve Detention (Snape-Chat) | Снейп-чат) | (Fanart | Иллюстрации и рисунки) | (Статьи | Articles) | (Картинная Галерея Профессора | Professor Snape's photos) | (Картинная Галерея А. Рикмана | Alan Rickman's photos)Вперед



Click to visit Top X Snape sites!