Fleur Delacour in Capella Medicea by Ssis

He's Hardly Coming to You Soon...
Молчаливый Наблюдатель

Как бы предисловие

"Я существую"

(Professor Severus Snape)



Общее

Игра, выросшая из сора, закончена. Мы просмотрели и пережили четыре серии, сыгранные и написанные в, казалось бы, существующем, но, при ближайшем рассмотрении, – и в совершенно новом жанре, который сами авторы с некоторым изумлением называют РПГ. Мне хотелось бы, чтобы это "предисловие" оставалось столь же бессвязными, как и предыдущие мои заметки, совершенно уже устаревшие и имеющие только историческую ценность. Вопрос жанра не может меня не волновать. Написать такой нешуточного объема текста в формате пьесы, или, если угодно, сценария, так, чтобы текст не только читался, но и виделся, – задача непростая. Наверное, мы получили здесь что-то близкое к формату сериала, Но. Мы совершенно лишены в Игре характерной повторяемости фабулы каждой серии (МакЛауд сносит голову очередному противнику), жеваной промокашки (она сказала ему, что он сказал ей, что она сказала Марии) или даже просто системы отдельных последовательных приключений (Холмсиана). Надо честно признать: по широте охвата действительности и бережности отслеживания судеб героев Игра выполнила требования, предъявляемые к полноценному роману, а в последней, Четвертой, серии – вплотную приблизилась к формату эпопеи, всерьез занявшись стихиями, крупными масштабами и вопросами мироустройтва, непонятным образом ухитрившись не скатиться при этом в смешные преувеличения, характерные для плохой (и не только плохой) фэнтези.

То, что все это было сыграно посредством диалогов и очень небольшого количества ремарок, не перестает меня поражать, приводя на память, разве что, исторические хроники Шекспира, с которыми, как и с другими величайшими авторами, творцы Игры умело, но не до степени эпигонства, играли в свои ассоциативные игры. Меня безумно умиляет то, что Игра упорно продолжает носить название "Семинар Профессора Снейпа", а не переименовалась во "Властелина Тьмы" или в какую-нибудь "Розу и крест". Как корабль назовешь... Корабль назван иронически. И если бы Игру не творили люди, преисполненные самоиронии, они не смогли бы сделать ее тем, что продержало бы зрителей, да и самих игроков, внутри этого мира в течение почти полутора лет. С этим миром тоже еще надо разобраться. Начавшийся как великолепно продуманный, но все же ограниченный рамками школы Хогвартс, Ноктюрновой улицы и окружающего маглового мира (с пунктирно очерченными вставками типа академии Бобатон, школы Дурмштранг и неких отдаленных мест обитания великанов), этот мир был элегантно расширен на три континента и углублен до уровней, в которых многие из тех, кто не побоялись заглянуть в эти доисторические глубины, с изумлением и иногда впервые повстречались со своим подсознанием. Лично для меня это оказалось шоком. Поначалу я рыпался, а потом понял, что так, видимо, было и надо. И принял как подарок.

Все те, кто наблюдали за Игрой сначала, видели, как она поднималась из простой гостевой книги, где возникавшие по ходу приключения перемежались ролевыми чаепитиями и вольным трепом. В этом был свой кайф, но это еще не было Игрой. То, что Игра выстроилась в Семинаре еще тогда, в далекой Первой серии, обязано своим происхождением, конечно же, Профессору и уже тогда оказавшейся сложной любовной интриге между ним и M-lle Delacour. Надо было пройти с авторами и актерами все эти полтора года и четыре серии, чтобы осознать....... Заметки прерываются. – Администрация

Герой Времени

Мне трудно рассуждать о герое и безусловном лидере Игры, ибо он продолжает преподносить сюрпризы, и сюрпризов в его прошлом, будущем и настоящем еще много. Но если прежде мне казалось, что это крайне грамотно выстроенный и стилизованный "готический" герой, то события Третьей и Четвертой серии показали его с новых сторон. Это было логично, но это было и неожиданно. Я до сих пор часто думаю, но не могу понять, как человек, настолько "без дураков" являющийся носителем угрозы, скрытности, лжи, разрушения, манипуляторского начала, агрессии, жестокости и холода, может при этом в совершенно равной мере быть воплощением защиты, откровенности, креативности, доверия, терпимости, любви и тепла. Последний ряд понятий, взятый отдельно, кажется настолько неприменимым к Герою игры, что можно считать его несуществующим – отдельно. Герой, доведенный своей алхимической и юнгианской дуалистичностью почти до точки распада, казалось бы, не может существовать. Но он может. И я ему верю. Хотя такой герой может быть только один. Вообще – один. Он и есть один во всех возможных смыслах. Мудрый, как мифологический змей, и наивный, как ребенок, просчитывающий игру на десяток ходов и лет вперед и рассеянный, язвительный, как аспид, и уязвимый, не допускающий никого до понимания себя и раздражающийся оттого, что люди не понимают элементарные с его точки зрения вещи...

Я бы хотел быть таким. Но увы. Герой – это герой, и быть героем дано не всем. Мне не дано. Но мне гораздо интереснее жить, имея перед глазами такого героя. Мне нужен был герой. Герой вообще всегда нужен литературе (замечу между делом, что единственного Героя, которого выродила наша литература последнего времени, можно найти, пожалуй, только у Акунина), и дело не в героизме как таковом, хотя и в нем тоже. Профессор (в промежутках между всеми теми делами, которыми он занимает свою бессонную жизнь) успевает побыть героем в прямом смысле этого слова. Он борется с Врагом и побеждает его, он борется с собой и... почти всегда побеждает. Он выступает личностью действия, каковой и должен быть настоящий герой, и личностью рефлексирующей, уязвимой и человечной, какой и должен быть герой русской литературы. Но это только одна сторона. Потому что все не так просто. И дело не только в спасительном юморе и бесконечной самоиронии, без которых вся Игра осталась бы........ Заметки опять прерываются. – Администрация

...Насколько я могу судить по уже сыгранным эпизодам из детства S.S., а надо признаться, что я надеюсь на продолжение этого "детского" романа в романе (ибо Гэбриел, Габриэль и юный S.S. как дети заинтересовали меня уже больше, чем Гарри Поттер и Ко)... так вот, будущий Профессор был, мягко говоря, не в ладах со своим отцом. Эдипова линия в Игре прослеживается весьма четко, но и тонко тоже. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы увидеть, скажем, во Флоренс черты Катарины Борджа. Но речь не о том. S.S. – сознательно или нет – продолжает поиск отца на протяжении всей своей жизни, последовавшей за происшествием с убийством невесты Ренфильда – и при всей бессознательности этого поиска, в отличие от всех других quest'ов, которым посвящает жизнь Профессор, мы видим их, эти отцовские фигуры, которые сопровождают его по течению Игры, – Директора, Олливандера, Хагрида... даже Вольдеморта. Всем этим людям он небезразличен, от всех них он получает долю знания, "заботы", жесткую руку, мужское формирующее влияние. Ко всем ним он привязан, и против всех бунтует, пытаясь сохранить свою "самость", но и взяв от них то, что они могут дать. В Третьей серии в этой же роли выступает и сам нынешний Профессор, который уже в Четвертой серии игр убивает свое светлое Я. Он от него устал. Похоже, что если он от чего-нибудь вообще и может устать – так это именно от себя. И ему кажется, что если одним собой станет меньше, ему будет проще. Дудки. Уничтожая себя прошлого, лишая себя возможности войти во временной Ход с возможностью выйти из него снова, вмешаться в это прошлое, он не убил в себе свою двойственность, свое неизвестно откуда взявшееся светлое начало, он – объединил его с тем, что выжило в нем после унаследования статуса Черного Властелина, снова и снова соединив несоединяемое в одном человеке. И конечно, именно такой отцовской фигурой этот отчужденный человек является почти в отношении всех остальных персонажей Игры. Ему свойственна ответственность. За все на свете. Я не знаю почему. У меня есть нехорошее ощущение, что это оборотная сторона его гордыни, а не стремление делать добро как таковое. Ну какое ему дело, казалось бы, до личной жизни Эвелин Делякур? Почему он лечит и воспитывает младшую дочь Фредерика? О, да, он прирожденный Учитель, хотя и не считает себя таковым. Это тонкая линия, а у меня нет времени. Достаточно ее обозначить.

Вообще, я вижу, что ему становится все труднее и труднее с самим собой, особенно, по мере того как ему приходится "светиться" перед все возрастающим количеством людей, которые узнают о нем все больше и больше, но дорога к самопознанию, по которой, казалось бы, было пройдено до самого конца, вновь делает новую петлю. И хождение этими запутанными тропами....... И в который уж раз заметки здесь прерываются. – Администрация

Персонажи

Вне всякого сомнения, Игра держится на Герое, вертится вокруг него и возможна благодаря ему, – его бесконечной привлекательности, его загадке и неисчерпаемости. Но Игры не было бы без целого ряда совершенно удивительных персонажей, создатели которых обладают достаточным чувством стиля и чисто актерского "плеча", чтобы выстраивать своих героев таким образом, чтобы они оживали, превращались в цельных и достоверных личностей. Это могут быть с виду проходные персонажи, или непроходные, но все они уместны, правдоподобны, а если стилизованы (Виглаф, Тимурчик, Фрау фельдшер из Дурмштранга, Джинны, Гоблин, русалка, и т.д.), то стилизованы совершенно профессионально и безупречно.

Интеллект

Подсознание – это хорошо, это то, осторожно разбираться в чем с определенного возраста полезно, уместно, опасно, увлекательно и необходимо, особенно учитывая тот факт, что подобную дорогу нам указывают довольно редко. Но вот возникшая в Четвертой серии интеллектуальная линия Игры – это то, что обрадовало меня особенно сильно. Именно потому что не противоречило неанализируемому, а переплеталось с ним. И тут мы получаем в Игре почти чистого человека разума, доктора Якоба Инсигнуса. Ну понятно, что падая в омут приключений, который уготовила ему его судьба, Якоб Инсигнус вступает в прямое взаимодействие и с экшн-линией Игры, и с глубинными психологическими слоями происходящего. Скажу честно: единожды открыв рот в сцене с талидомидом, я смог его закрыть только после совершенно уже фантастической сцены с запуском Касталии и метафоры с приснившимися бабочке нами. Не знаю, чего стоило актерам с такой элегантной небрежностью выкатить на нас эту безумную смесь знаний, коррелирующих с магией и алхимией, логики, бескомпромиссности и – принадлежности друг другу, но эффект был потрясающим. Я увидел, что Профессор наконец-то нашел в этом мире живой, а не книжный Ум. А Якоб нашел в мире новые пласты неизведанного, новые этические и мировоззренческие вопросы, которые решать ему было страшно и неожиданно, но он отправился в этот поход ровно с таким же отсутствием колебаний, с каким некогда и сам Профессор заявил, что главное – тяга к приключениям, а уж приключения найдутся. Наверное, сцена в Беинне, где Якоб, осознающий, с кем он явился беседовать, добивается вот этого столь дорого давшегося ему понимания, сцена настолько же интеллектуальная, насколько темная и страшная, стала моей любимой мужской сценой в Игре. Я жду дальнейшего Якоба. Вообще, герои в Игре развиваются, меняются, они либо растут, либо ослабляются в своих проявлениях, и поэтому я жду. Каким будет это человеческое у Якоба в дальнейшем?

Любовь

Наверное, никто не удивится и не возмутится, если я заявлю, что настоящей высокой любви мы давно уже не видим ни на бумаге, ни на экране. А если и видим какие-то закосы под нее, то они с поразительной систематичностью скатываются в розовые сопли и им не веришь (Meet Joe Black). Игра вдруг, совершенно неожиданно, из ниоткуда, с бухты-барахты, вдруг щедро обрушила на нас несколько кристально ошеломляющих любовных линий, которые тем более душераздирающи, чем более они невозможны. Явление в Третьей серии Флоренс Блэкмур и возвращение в Четвертой Флер Делякур, завязывание их в один, как выяснилось, единственно правдоподобный узел, в котором у меня даже не возникло вопроса о том, как это возможно, чтобы любимыми были две женщины, а не одна, да еще человеком, который, в принципе, ни в ком вообще не нуждается, – все это оказалось для меня неким откровением. Как! Флер, та самая Флер, за которую он умирал и возрождался, которую надо было обольстить, поработить, убить, воскресить, обмануть, многажды спасти, притянуть, оттолкнуть, уговорить, заставить, облить холодом и растопить теплом, та самая блистательная Флер, которая стала такой живой, такой мотивированной, такой настоящей в своей любви и в своем нежелаемом ею свете, – была не единственной? Видя Флоренс, понимаешь, что она и не могла быть единственной. Флоренс ему можно назвать по имени, и она может называть Его по имени тоже. Между ними, конечно, тоже искрит, но искрит по-другому. Между ними не роковая убийственная страсть, между ними глубокое внутреннее человеческое понимание друг друга, они близки. Между ними ребенок. Но вот то, что меня радует в этой линии, – это отсутствие игр в семью. Да и в какую семью можно играть с человеком, который не видит себя иначе чем на некотором отдалении от любых и всяческих людей? Похоже, Фло это прекрасно понимает. И я совершенно не удивляюсь тому, что Профессор метко отстреливает для себя самых прекрасных и самых совершенных женщин в магическом мире. Я даже и не удивляюсь, когда Фло и Флер делаются едиными во время Ритуала. И я не удивляюсь, что он не мыслит для себя бытия вместе ни с одной из них, да даже и с собственным сыном, чего бы это отдаление ребенка ему ни стоило. Такая вот абсолютная любовь может существовать только на удалении. Что бы ни думал об этом Аурелиус Тепеш, видевший ее в формуле "неухода". О, нет. Уход – это та форма любви, которую исповедует Профессор Снейп, и иначе быть не может. Вообще, надо заметить, что Профессор косит свои жертвы, как смерть, походя и, как обычно, не замечая этого, и видно, что партнерши здесь не подыгрывают, это происходит само. Роланда, которую, наконец-то удалось вывести из ее болезни посредством помолодения Олливандера, Ирма, которая расцвела именно оказавшись в том добровольном рабстве, которое стало для нее настоящим раскрепощением, наивная послушница Изабель, лукавая сестра Целеста, и даже юницы, о которых мне писать не хочется, ибо я прекрасно вижу, что гумбертизм Профессору не свойствен... однако лолитство, как бы это ни было для кого-то печально, все же свойственно большинству девочек.

В Игре несколько любовных линий. Бесконечно трогательно понимание и преданность Эвелин Делякур своему мужу и девочкам, бесконечно трагично совершенно роковое и безнадежное чувство Фредерика к Флоренс, лишающее его почти всех годами установленных ориентиров в жизни. Спасительная функция любви отыграна даже стариком-Олливандером, а молнии, летающие между двумя юными тезками-Габи – это то, что позволяет надеяться на то, что впереди нас ожидают новые открытия и конфликты.
И все же Флер и Фло, две женщины "с цветочными именами", – для меня стали такими же безупречными Героинями, как Профессор – героем. Я без конца могу смотреть на сцены укрощения Флоренс и дорисовывать то, что происходит после того, как падает занавес. И если бы я был женщиной, я бы, наверное, захотел оказаться на месте Флер, чтобы ощутить ту лихорадку, в которую кидает ее присутствие Его в одном обитаемом мире с ней, хотя его может не быть с ней даже на одном континенте. "Его даже может не быть в живых". Никуда не деться – и деться не хочется. Так мучиться – лучше, чем пребывать в покое. Лучше сгореть, чем замерзнуть. Лучше утонуть во тьме Авель-крипта, чем сиять на целый мир и не видеть его, не слышать, не ощущать.

Запредел

Сатана пришел в Игру из Булгакова, и он не подвел своего создателя. Воланд, чаша терпения которого переполняется, Воланд, лениво наблюдавший за играми Профессора с бессмертием, силой земного притяжения, с черными и белыми, с кушанскими солдатами, с первобытной магией, с плеромой ("возможно все"), с перерезанием нити Маятника... Воланд по каким-то причинам счел последним перышком хладнокровную ложь той, за кого S.S. некогда отдал ему свою душу. Казалось бы, какая мелочь? Ну что, солгал еще раз, очередной, по каким-то одному ему ведомым причинам. Потому что хотел вырвать ее из себя, наверное. Но что-то тут не так. Что-то тут у Воланда – личное. И все это я хочу узнать. Разговор на крыше Сакре-Кёр был первым предупреждением для всех нас: есть что-то выше. Всегда есть что-то выше. Выше Воланда тоже есть Что-то. Но всегда есть люди, которые будут карабкаться туда, выше, выше своей головы, потому что они так устроены и для них нет границ. No regrets. No limits. Вот он, девиз этой игры.

Читайте.

Ваш,

М.Н.

He's watching

(RPG | Игра ) | (Timeline | Хронология ) | (Characters | Персонажи )


Назад (Site Map | Карта сайта) | (News | Новости) | (Serve Detention (Snape-Chat) | Снейп-чат) | (Fanart | Иллюстрации и рисунки) | (Статьи | Articles) | (Картинная Галерея Профессора | Professor Snape's photos) (Картинная Галерея А. Рикмана | Alan Rickman's photos) Вперед



Click to visit Top X Snape sites!