Brief Overview of History of Manichaeism | Краткий обзор истории манихейства

Манихейство – синкретическая дуалистическая религия, созданная в III в. нашей эры на территории Сасанидской империи. Манихейство несет в себе элементы зороастризма, христианства, буддизма, джайнизма, вавилонской мифологии, неоплатонизма и гностицизма. Манихейство было широко распространено в первом тысячелетии н.э. – от Северной Африки и Испании до Китая; таким образом, это была наднациональная, мировая религия. Она существовала до XV века.

В основе манихейства – идея о существовании двух начал, Света и Тьмы. Эти начала сперва были отдельны друг от друга, а затем Тьма вторглась в мир Света, вследствие чего был создан известный нам материальный мир. Таким образом, акт создания мира манихейство расценивает как катастрофу¹. В материальном мире преобладает темная субстанция, в которую заключены частицы светлого духа. Для победы света материальный мир необходимо разрушить², но не посредством физического насилия, а путем извлечения (освобождения) из него светлых частиц.

Манихейская религия своеобразно трактовала понятие греха. Считалось, что душа человека безгрешна, а все плохое – от материального тела. Единственным грехом почиталась "забывчивость" души, потеря воспоминаний о своем "свете" – то есть неприятие манихейства³.

Манихейский канон состоял из семи книг, авторство которых приписывали основателю религии: "Живой Псалом", "Сокровище Жизни", "Трактат", "Секреты", "Гиганты", "Письма", "Псалмы и молитвы". Сюда же входили "Шапуракан" и "Арджанг", а также "Кефалайя" – сборник изречений пророка Мани, составленный после его смерти. Оригиналы этих книг до нас не дошли. До начала XX века все, что было известно о манихействе, происходило только из неманихейских источников – арабских и персидских летописей и христианских критиков манихейства. В начале XX века были найдены сильно фрагментированные остатки манихейских манускриптов на среднеперсидском, парфянском и согдийском языках в Турфане (китайский Туркестан). В 1930 г. был обнаружен коптский перевод "Кефалайи" в Египте⁴.

Человека, придумавшего эту религию, называли Мани. Он родился 14 апреля⁵ в 215 или 216 г. н.э.: по одним данным – в Ктесифоне, столице Сасанидской империи, по другим – в селении Мардину (в Вавилонии). Его мать происходила из знатной парфянской семьи, состоявшей в родстве с Аршакидами⁶, отец же был то ли персом, то ли арамеем⁷; то ли из Ктесифона, то ли из Хамадан (Экбатаны)⁸.

Прозвище Мани, что по-арамейски значит "светлый", "сияющий", "несущий свет", этот человек дал сам себе, и с ним он вошел в историю. При рождении же ему было дано другое имя; до нас дошли его латинизированые формы – Cubricus или Ubricus⁹, возможно, изначально это было довольно распространенное индоиранское имя Шуриаш¹⁰.

По причинам, которые будут понятны позже, у нас не осталось портретов Мани. Свидетельства о его внешности скудны; манихейский канон наделяет своего пророка божественной красотой, тогда как зороастрийские жрецы прозвали его "хромым дьяволом" – судя по всему, Мани действительно имел этот физический недостаток, то ли от рождения, то ли вследствие своих приключений во время странствий.¹¹.

В Сасанидской империи проживали представители разных народов, носители разных культурных традиций и религиозных верований. В значительной степени эта культурная полифония оказала влияние на мироощущение будущего проповедника. Сасанидская империя отличалась религиозной толерантностью: зороастризм, вероисповедание правящего народа (персов), был национальной религией, исключавшей возможность ее принятия. Зороастрийцем нельзя было стать, им можно было только родиться. Соответственно, зороастризм никто не насаждал насильно, и в обширном многонациональном государстве не было обязательной к исповеданию религии.

Отец Мани, Фатак, (лат. Патицций), был язычником, но вследствие некоего "божественного видения", посетившего его в храме веры его предков¹², стал последователем иудео-христианского учения мугатасилахов ¹³. В этой общине больше внимания уделяли правилам и ограничениям, нежели вере в спасение через Иисуса. Так, Паттиций принял такие заветы, как отказ от мяса, вина и женщин. Несмотря на то, что Паттиций был уже женат и жена ждала от него ребенка, он принял решение уйти из дому и поселиться вместе с членами обшины. В общине он достиг высокого положения благодаря деятельному характеру; считается, что он написал несколько трактатов, которые позже вошли в манихейский канон¹⁴. Время от времени он посещал дом, оказывал финансовую поддержку жене, растившей сына. Когда сыну исполнилось четыре года, он забрал его в общину. По преданию, Мани стали посещать видения в возрасте 12 лет. В видениях будущему реформатору являлось, что ему предстоить выполнить миссию – принести людям весть об освобождении. В 24 года Мани посетило очередное видение духа, которого он называл Близнецом; видение сообщило, что ему пора приступить к благовестию истины¹⁵. В 26 лет Мани произнес свою первую проповедь в Гундешапуре, во время коронации Шапура I, где объявил себя мессией земли Вавилонской, который "пришел, как приходили до меня Будда в Индии, Зороастр в Персии, и Иисус на землях Запада"¹⁶. До этого времени он, очевидно, уже успел побывать в Индии, познакомиться с буддизмом и использовать его элементы в своем учении¹⁷ – и вскоре вынужден был уехать туда снова, так как его проповеди в Иране сначала не имели успеха.

Вернувшись на родину через несколько лет, Мани решает привлечь в свою религию власть предержащих. Он занялся проповеднической деятельностью в Ктесифоне при помощи отца, который активно поддерживал его (и даже ездил с миссией в Рим и Египет)¹⁸. Как уже указывалось выше, Сасаниды смотрели сквозь пальцы на деятельность разнообразных сект на территоррии их государства. Тогда же была написана Шапуракан – конспективная версия доктрины Мани – и презентована принцу Перозу, брату шаханшаха. Презентация, судя по всему, имела успех, так как вскоре Мани был представлен Шапуру I. Однако дальше сведения источников расходятся: одни утверждают, что Мани пользовался благосклонностью Шапура и спокойно проповедовал до самой его смерти и некоторое время после нее, другие сообщают, что он был вынужден скитаться, так как его периодически изгоняли из Ктесифона, и даже несколько раз сажали в тюрьму.

За время своих скитаний Мани успел распространить свое учение в Центральной Азии и Китае. Он также вел обширную переписку со своими последователями. К достоинствам Мани, отмечаемым как поклонниками, так и противниками пророка, относилось красноречие (как устное, так и письменное), а также талант художника и каллиграфа. Традиция иллюстрировать манихейскую литературу сохранилась на протяжении всей истории этой религии, а название иллюстрированого "атласа мира" в видении Мани – "Арджанг" – стало на Ближнем Востоке синонимом шедевра живописи.

Фрагмент манихейского манускрипта из Турфана. VIII-IX в.

Одна из книг манихейского канона – "Кефалайя" ¹⁹ – сообщает, что за время проповеднической деятельности Мани при Шапуре I и его преемнике, Ормузде I, были учреждены манихейские общины в Туране (правителя которого Мани лично склонил в свою веру) и некоторых его вассальных княжествах; в Месене, где правил брат Шапура I, Михршах (тоже принявший новое учение); в Александрии (благодаря миссии Паттиция); в Гульване (важном торговом пункте на тракте из Вавилона в Экбатаны); в различных областях Парфии, Марва, несторианском Киркуке (Ассирия) и других городах и княжествах, названий которых источники не сохранили²⁰.

Инициаторами гонений на Мани и его последователей выступили зороастрийские маги, которым не нравились клерикальные замашки новой религии и посягательство на их положение при дворе. Все это привело к тому, что при новом шаханшахе Бахраме I, около 276-го года, Мани был вызван на религиозный "диспут", в результате которого с него живьем содрали кожу, сделали из нее чучело и вывесили на городских воротах²¹. Манихеи были изгнаны из Ктесифона и разбежались по всем близлежащим территориям. Манихейский "патриарх" Сиссиний, признанный после недолгой внутренней борьбы внутри секты, осел в забытом богами и властями Вавилоне. Часть манихеев бежала за Окс (Амударья) и там в V веке провозгласила свою автономию от вавилонского патриарха; автономия эта держалась вплоть до VIII века, когда манихейские общины Средней Азии признали верховную власть Вавилона.

В Эран-шахре идеи Мани, правда, в несколько модифицированом виде, пережили "возрождение" во время правления шаханшаха Кавада (488-531). На этот раз религиозная "реформа" была связана с именем бывшего зороастрийского жреца, человека знатного происхождения, Маздака. Он обогатил учение Мани "социальной доктриной", которая вкратце звучит так: все разделить, особенно женщин. Популистские идеи обеспечили Маздаку (и стоявшему за ним Каваду, который сделал проповедника своим премьер-министром) поддержку люмпен-пролетариата против сепаратно настроенных аристократических родов, с которыми боролся шаханшах. Сорок лет, пока маздакизм был официальной религией Эран-шахра, прошли под знаком террора. Всех несогласных с проповедуемой Маздаком уравниловкой уничтожали физически. Прекратить это удалось только в конце правления Кавада, когда его сын и наследник, будущий шаханшах Хосров I Ануширван, убедил отца перестать оказывать покровительство Маздаку и отдать его магам, которые в процессе очередного "диспута" доказали его теоретическую несостоятельность, повесив вверх ногами и подержав так до кровоизлияния в мозг. После чего были вырезаны и все последователи маздакизма²².

После падения династии Сасанидов в VII в. н.э. новые правители – арабы-мусульмане – некоторое время не трогали манихейские общины, но с приходом к власти династии Абассидов гонения возобновились. Тем не менее, столица манихейского патриарха продолжала оставаться в Вавилонии (теперь уже в Багдаде) до X века, когда она была перенесена в Самарканд²³. После этого упоминания о манихеях навсегда исчезают из иранских источников.

В Китае манихейство появляется в конце VII века. В 732 году исповедание этой религии разрешается императорским указом²⁴, а в 863 – запрещается и преследуется вплоть до исчезновения ее в XIV веке²⁵. Несмотря на запреты, со времен династии Тан (618-907) манихейство пользовалось в Китае большой популярностью. Во времена империи Сун (960-1279) эту доктрину (точнее, некоторые ее элементы) очень часто использовали лидеры многочисленных народных восстаний и заварушек. Пророк Мани у китайских последователей превратился в "Будду для бедных" – в отличие от традиционного "Будды для богатых". После прихода к власти династии Мин (1368-1644) манихейство было еще раз запрещено по смешной причине – из-за созвучия китайского названия этой религии – mingjiao – и названия династии, которая никак не хотела, чтобы ее ассоциировали с манихеями²⁶.

Из Китая же "религия света" приходит в Уйгурский каганат²⁷, где становится государственной. Каган Идигянь, которого китайский император попросил о помощи против повстанцев Ань Лушаня, во время своего пребывания в Китае в 758-759 гг. познакомился с некими манихейскими проповедниками, которые произвели на него большое впечатление. Возвращаясь домой, он пригласил четырех из них ехать вместе с ним²⁸.

В 766-767 году каган своим указом изгнал из государства проповедников-несториан; вслед за каганом манихейство приняла не только государственная верхушка, но и большая его часть²⁹. Новая религия, которая проповедовала отказ от мясной пищи, вынудила кочевников-уйгуров заняться выращиванием овощей, дабы не умереть с голоду. Таким образом в Уйгурии появились оседлые поселения, а столица каганата, Байбалык, стала похожа на настоящий город. Манихейские жрецы также создали уйгурскую письменность на основе согдийского письма. Однако, став государственной религией, манихейство проявило крайнюю нетерпимость к другим верованиям; несмотря на то, что сам Мани в своих проповедях считал и Будду, и Христа своими "коллегами", в Уйгурском каганате исповедание этих религий жестоко преследовалось наравне с шаманизмом, конфуцианством и даосизмом; все неманихейские святыни разрушались. В 780 году манихейская община совершила открытый государственный переворот; власть оказалась фактически в руках манихейских "Избранных", которым по канону полагалось вообще-то только молиться. Террор против "неверующих" достиг своего апогея: как сообщают манихейские летописи, "по всей земле люди и живые существа, чистые и добрые, защищались, а злые – уничтожались" ³⁰. Закончилось все это тем, что неподходящий в условиях степи хозяйственно-культурный тип привел к эрозии почвы, пыльным бурям и неурожаям, а крайняя религиозная нетерпимость настроила против уйгуров всех соседей. В середине IX века ослабевшее государство попеременно терзали киргизы и китайцы; уйгуров вырезали почти до последнего. Остатки некогда могущественного народа вынуждены были бежать со своих исконных территорий и отказаться от манихейства в пользу буддизма.

В течение IV века манихейство распространилось по всей территории Римской империи – от Египта до Рима, Южной Галлии и Испании. И христианская церковь, и римское государство подвергли манихейские общины жестоким гонениям.

Император Диоклетиан в указе 296 года велел проконсулу Африки преследовать манихеев, дабы "вырвать с ветвями и корнями" "отвратное и нечестивое учение", пришедшее из Персии. Его предводителей и проповедников полагалось сжигать вместе с их книгами, духовенство – обезглавливать, а последователей – отправлять на каторгу с конфискацией имущества. Этот указ был спровоцирован жалобой проконсула императору на то, что манихеи устраивают волнения и беспорядки в городах. Активизация манихеев в Египте была связана с приходом, как они считали, второго Утешителя (первым был Мани) в лице проповедника Адиаманта.

Указ Диоклетиана оставался в силе, по крайней мире номинально, и во времена Константина и Констанция. При Юлиане Отступнике к манихеям относились более толерантно. Валентиниан I и Грациан, хотя и не преследовали другие секты, для манихеев сделали исключение. Теодосий I эдиктом 381 года лишает манихеев гражданских прав, а в следующем году назначает смертную казнь за исповедание этой религии. Валентиниан II отправляет оставшихся манихеев в изгнание (естественно, с конфискацией имущества). Гонорий в 405 г. подтверждает все указы своих предшественников и снова объявляет манихеев вне закона. То же самое делают Валентиниан III, Анастасий, Юстин и Юстиниан, причем последние – не только в отношении манихеев, но и в отношении тех, кто отрекся, но продолжал поддерживать контакты со своими бывшими единоверцами³¹.

Таким образом, к концу V века чистое манихейство полностью исчезает с территории Западной, а в VI веке – и Восточной Европы³². Однако в Африке, несмотря на все эти меры, ко времени вторжения вандалов манихеи все еще оставались. Они попытались привлечь на свою сторону вандальскую верхушку, и даже отчасти в этом преуспели. Но король вандалов Гунерик (477-484) счел манихейство опасным и в очередной раз расправился с его последователями: часть из них он сжег, а часть – изгнал с территории королевства. Тем не менее, Григорий Великий в конце VI века продолжал рассматривать Африку как рассадник манихейства; эта репутация прочно закрепилась здесь вплоть до XI века, хотя к этому времени речь шла, скорее всего, не о манихеях как таковых, а о других гностических сектах³³.

При таком широком географическом распространении манихейства единство и постоянство этой религии кажется нереальным, учитывая ее изначальный синкретический характер. В манихействе должно было быть много внутренних течений, но это не повод называть любую средневековую ересь манихейством. Ни богомилы, ни павликиане, ни катары, которых упорно именовали манихеями христианские деятели, и продолжают именовать некоторые историки сегодня, не были последователями учения Мани ни в какой форме. С таким же успехом можно называть манихеями исламские ереси исмаилитов и карматов. Основанием для обобщения здесь могут послужить только общие корни этих ересей, лежащие в гностицизме, а также происходящие из этой красивой и логичной системы антисоциальные практики. Наиболее близкими к манихеям, на наш взгяд, являются катары, с их неприятием продолжения рода и разделением общины, напоминающим манихейских "Избранных" и "Слушающих"; однако проследить прямую преемственность между этими течениями не представляется возможным.

Манихейская община делилась на два класса – Избранные и Слушающие. Слушающие – это рядовые последователи, которым полагалось кормить и обслуживать духовенство, но не гарантировалось духовное спасение (в лучшем случае – перерождение в следующей жизни в качестве Избранного). Слушающим не запрещалось вступать в брак и иметь детей (не больше одного), хотя и то и другое считалось серьезным препятствием на пути к освобождению света³⁴. Избранных можно считать манихейским духовенством. Им запрещалось вступать в брак, есть мясо, пить вино, работать и приносить вред живым существам (почти как джайнистским монахам). Избранным полагалось только молиться, петь гимны и переводить книги манихейского канона³⁵. Якобы среди избранных были женщины, судя по изображениям из манихейских храмов – однако некоторые исследователи свидетельствуют против этого, утверждая, что это изображения богинь. Избранные носили белые одежды, скрывающие кисти рук, и высокие белые шапки. Среди Избранных выделялись "церковные иерархи": "глава церкви", Архос или Принцепс, 12 "старших учителей" – магистров, 72 епископа или диакона, и 360 пресвитеров, или старших. Женщины, если они и были среди Избранных, не могли становиться иерархами³⁶.

У манихеев были и храмы, украшенные настенной живописью и рельефами. Манихейский храм имел четыре зала: зал проповедей, зал наставлений, зал молитв и покаяний, зал мистерий; в храме также был и "монастырь", где жили Избранные³⁷.

Манихейским Избранным запрещалось иметь личное имущество, однако это ограничение не распространялось на общину в целом; многие манихейские общины накаливали значительные богатства, занимаясь ростовщичеством³⁸.

О нравах, царивших внутри манихейской общины, мы имеем противоречивые сведения. Выше мы попытались изложить заповеди манихейского канона, касающихся устройства общины. Сюда же следует добавить, что манихейские "10 заповедей", обязательные для Слушающих, мало чем отличаются от христианских, то есть вполне социальны. Что же дает повод некоторым исследователям, в частности, Льву Гумилеву³⁹, называть манихейство "антисистемой", разрушающей, подобно раковой опухоли, то общество, в котором она процветает? Эти обвинения явственно восходят к критике манихеев у христианских писателей. Например, Блаженный Августин, который девять лет был Слушающим в манихейской общине, описывает реалии, весьма далеко отстоящие от канонических, зато вполне соответствующие человеческой природе. В трактате "О манихейской морали" он пишет: "Вы [манихеи], вслед за своим апостолом порицающие брак, не запрещаете однако половые отношения, хотя освященный брак должен быть неукоснительным условием для таковых"⁴⁰; в другой работе – "О ересях" – Августин упоминает странный и отвратительный ритуал манихейского "крещения", во время которого вступающих в ряды Избранных якобы "крестили" семенем их собратьев по вере. Он, правда, тут же сознается, что не был очевидцем такого ритуала и вообще никогда не присутствовал на тайных собраниях Избранных. Однако само наличие таких "тайных" собраний уже, как нам кажется, отходит от манихейского канона, в котором описываются молитвы, посты, принесения даров Избранным, совместные трапезы и совместное нахождение в храме Избранных и Слушающих, но ничего не сказано о тайных собраниях только для Избранных.

Как указывалось выше, обширная география распространения этой религии вряд ли могла способствовать ее консолидации, а полуподпольный характер существования – строгому контролю над соблюдением всех принципов. Мы допускаем, что среди последователей манихейства могли быть и те, кто хотел "ускорить" высвобождение частиц света из презренной материи путем откровенных антисоциальных практик: ведь если материальный мир – зло, то все, что способствует его разрушению (убийство, насилие, разврат и проч.) – есть добро, а все, что привязывает душу человека к материальному миру (дружба, сострадание, любовь, красота) – есть зло, порождение тьмы.

Так или иначе, и каноническое, и радикальное манихейство имели одну цель – разрушение материального мира, и, как таковые, не могли служить основой ни общества, ни государства.

См. также: статью Юрия Мачкасова о катарах.