Holmes and Watson by Sydney Paget (c)

Role-Playing Game "Professor Severus Snape's Seminar"
Ролевая игра "Семинар профессора Снейпа

(Played in the "Globe"
Играется в "Глобусе")


Scene 6-5: A Study in British

Сцена 6-5: Этюд в британских тонах


Scene

No. 221B Baker Street

London

February 22nd, 1903
Вложив руки в карманы жилета, смотрит в окно на открывающийся перед ним зимний пейзаж:

Красивый сегодня день, не правда ли, Холмс? И на удивление спокойный. Такое затишье на несколько дней, на мой взгляд, пойдет вам только на пользу. Умственное переутомление, как я вам всегда говорил, ничем не лучше физического, а, напротив, чревато тяжелыми осложнениями.

Dr. Watson


Откладывает на журнальный столик том Гете. Рассеянно:

Красивый день в конце февраля в Лондоне, дорогой доктор?

С недоумением смотрит в окно и, кажется, ничего там не видит.

А знаете, пора мне, кажется, начать читать ваши записки, посвященные нашим приключениям. Я чувствую себя немного не в теме. И вообще, последнее время я довольно много думал вот об этих строках:

"Schade dass die Natur nur einen Mensch aus dir schuf,
Den zum wurdigen Mann war und zum Schelmen ser Stoff."

C некоторым лукавством:

А вот вы в начале нашего знакомства полагали, что я разбираюсь только в белладонне, опиуме и, в целом, – в ядах. А насчет литературы написали окончательно: Nil.

Вздыхает:

Пока же занять себя можно только чтением. Впрочем, for me there still remains the cocaine-bottle, dear Dr Watson.

S.Holmes


Морщится.

Я никогда не понимал этого вашего пагубного увлечения кокаином, Холмс. Можно сколько угодно рассчитывать на вашу силу воли, но, в самом деле, не станете же вы отрицать вполне конкретные медицинские показания, свидетельствующие о том, какой вред привыкание к кокаину наносит человеку. Вам ли, как химику, не знать об этом. Вы бы заняли себя чем-то еще, например...

Его прерывает негромкий стук в дверь. С легким неудовольствием:

Да-да, миссис Хадсон!

Dr. Watson


Пожимает плечами, встает с кресла, отходит к книжным полкам, кладет Гете на место.

Химиков как раз не интересует привыкание, доктор. Их интересуют реакции. Как и детективов.

Извлекает из полки какой-то справочник, оборачивается на стук.

S.Holmes


Показывается голова миссис Хадсон.

There's a gentleman downstairs, Mr. Holmes, wanting to see you. Should I see him in?

Mrs. Hudson


Слегка оживляется:

He is not selling anything, Mrs. Hudson, is he? Then let him in, if you please.

To Dr Watson:

This is one of my clients, or I am much mistaken.

S.Holmes


Неодобрительно качает головой, садится в кресло и берет газету. С легким намеком на нарождающуюся обиду:

Я могу уйти, Холмс, если это конфиденциальный разговор.

Dr. Watson


Пролистывает справочник, хмыкает, кладет его на полку.

Ну что вы, что вы, дорогой доктор. Если разговор окажется конфиденциальным, у вас еще будет время ретироваться. А пока давайте посмотрим, кого принес к нам февральский туман.

S.Holmes


Раздается быстрый стук каблуков по лестнице, потом пауза. Дверь открывается, в комнату, не торопясь, входит высокий, очень худой мужчина, с залысинами на висках и впалыми щеками. Цилиндр он держит в руках. Немедленно принюхивается.

Вирджиния?

Утвердительно кивает собственным словам, обращается к Dr. Watson.

Mr. Holmes, прошу извинить меня за вторжение.

Dr. Robert Attenborough


Слегка кланяется вошедшему, улыбается, снова берется за свой справочник:

Похоже, это действительно конфиденциальный разговор. Клиент ваш, Watson.

Доктор, профессор, – не буду вам мешать.

Направляется в свою комнату.

S.Holmes


Смущенно улыбается, встает.

Простите, но мое имя – Джон Ватсон. А это – мой друг мистер Шерлок Холмс, к которому, вероятно, вы и пришли.

Dr. Watson


Входит в комнату, сокрушенно качая головой.

I forgot to leave you the gentlemen's card, Mr Holmes. What a shame. I am so profoundly sorry, Mr Attenborough.

Передает Холмсу карточку визитера и, сказав тихонько "Dear, dear", ожидает комментариев.

Mrs. Hudson


В продолжение этой интермедии делает несколько неуверенных движений, поворачиваясь то к одному, то к другому.

How do you do, Doctor.

В таком случае, прошу извинения и за эту несносную путаницу. Если бы я был человеком суеверным, то решил бы, что она меня преследует.

Robert Attenborough, of the British Museum, к вашим услугам.

Поворачивается к S.Holmes, говорит ему в спину.

Необходимо, сэр, чтобы вы нашли преступление, которого не было, и предотвратили другое, которое на нас надвигается. Scotland Yard не берется ни за то, ни за другое.

Dr. Robert Attenborough


Проглядев надпись на карточке, снова смотрит на пришедшего:

Очень приятно, профессор Аттенборо. Извините нас с доктором Ватсоном за небольшое недоразумение, которое было, безусловно, неуместно в вашей ситуации.

Присядете?

To Mrs Hudson:

Миссис Хадсон, думаю, три чашки вашего чая помогут нам всем пережить последствия этой страшной оплошности.

Указывает визитеру на свободное кресло.

Располагайтесь, пожалуйста, профессор. И прошу вас, у нас с доктором Ватсоном нет секретов. Расскажите же о преступлении, которого не было.

S.Holmes


Садится в кресло.

Благодарю.

Сегодня воскресенье, через неделю Музей отмечает годовщину основания. Приготовления ведутся уже около месяца, и... Да, ситуация такова, что у нас хватало бы забот и без дополнительных осложнений. Среди почетных гостей мы будем иметь честь принять герцога Йоркского. У меня есть основания полагать, что некоторый злоумышленник, или группа таковых, избрали это событие для того, чтобы нанести ему значительный вред.

Dr. Robert Attenborough


Сосредоточенно:

Ему – это музею, или герцогу Йоркскому, профессор? Или герцогу в музее? Думаю, вам – как директору музея – может быть видна скорее ваша часть вопроса. Итак, сэр, что же происходит в ваших владениях, что заставляет вас думать о готовящемся преступлении, и чего, тем не менее, не может увидеть Скотланд-Ярд?

S.Holmes


Вспоминая:

Недавно в Times я читал что-то о том, что некоторые экспозиции Британского Музея закрывались для публики на непродолжительный срок. Писали, что это связано с непредвиденными реставрационными работами, но тон статьи заставлял усомниться в том, что это плановые мероприятия. В этой связи, кстати, упоминалось и грядущее стопятидесятилетие.

Dr. Watson


О, увидеть они могут. Особенно последние... Да.

Вздыхает.

Я немного взволнован, простите меня. Поэтому я перешел сразу к ударной части моего монолога, вместо того, чтобы изложить историю.

Поворачивается к Watson.

Музей очень тщательно охраняется. Констебли установлены на всех входах, в рабочие часы переодетые сотрудники совершают регулярные обходы залов, ночью единственный набор ключей передается от смены к смене в присутствии свидетелей. Тем не менее, в течение того же месяца, каждый раз в ночь на воскресенье, экспозиции подвергались...

Морщится.

И ведь совершенно непонятно, зачем это нужно! Мы вынуждены были закрывать зал, да. Восстановить порядок занимало каждый раз не больше десяти минут, все остальное время инспекторы Скотлaнд-Ярда с важным видом ползали по залу.

Dr. Robert Attenborough


Медленно:

Экспозиции подвергались... нападениям? Осквернению? Бессмысленным, но легко устраняемым, обратимым актам вандализма?

Качает головой.

Сколько происшествий вы уже устранили, профессор? С какой периодичностью они совершались? Отмечены ли они на плане музея? И, конечно же, в музее уже давно не осталось никаких следов?

S.Holmes


Входит в комнату с серебрянным подносом в руках. На подносе три чайных прибора, большой чайник Brown Betty, сахарница, нарезанный лимон и молочник. Ставит поднос на столик, расставляет чашки.

Would you like your tea with milk, gentlemen?

Обводит взглядом занятых разговором мужчин и тихо добавляет:

Oh, I understand you will help yourselves, dear sirs... Just let me know if I can be of any help.

На цыпочках идет к выходу.

Mrs. Hudson


Но разумеется, Mr. Holmes. Невозможно ожидать, что мы станем терпеть такое бессмысленное издевательство над британской культурой. Как только полиция, пожимая плечами, удалялась, кураторы соответствующих залов... Да.

Сегодня – четвертое. Всегда в ночь на воскресенье. И вот – осталась неделя. Они показывают нам, что, независимо от наших усилий, могут оставаться безнаказанными.

Вы сможете нам помочь? Я отвечу на любые вопросы. Отменить высочайший визит мне, как джентльмену, представляется... весьма нежелательным.

Берет чашку и вертит ее в руках.

Прелестный Веджвуд.

Dr. Robert Attenborough


Благодарю вас, миссис Хадсон. В чаепитии, как и в расследовании преступлений, очень важно не лить молоко и не класть лимон в одну и ту же чашку.

Берет свою чашку с чаем.

Я, конечно, постараюсь вам помочь, профессор, и даже не ради герцога Йоркского, которого всегда можно задержать чуть дольше у Розеттского камня, тем временем стирая дополнительные румяна с портрета аптекаря и его жены, а ради того, чтобы обезопасить музей на будущее и наказать тех, кто в наказании нуждается.

Есть ли у вас, что показать мне, прежде чем мы отправимся в ваши владения? План экспозиции, список сотрудников, имена тех, кто имеет доступ к ключам?

S.Holmes


Ставит чашку и вынимает из внутреннего кармана пакет.

Все это в вашем распоряжении. Констеблям уже отдан приказ быть готовым явиться в музей по первому требованию. Более того...

Похлопывает по пакету.

Свидетельство вторжений, запечатленное фотографическим методом.

Снова морщится.

По настоянию полиции.

Протягивает пакет Holmes.

Dr. Robert Attenborough


Берет пакет, устраивается в кресле и погружается в изучение материалов. Тихо себе под нос:

Итак. Lower floor rooms. Африканские галереи – чисто. Через окна туда не пробраться. Ранняя греческая скульптура. Окна есть. Эфесская экспозиция, римская скульптура. Доступ из окон возможен. А оттуда уже в древний Ближний Восток и в Ассирию.

Впрочем, окна – это лишь дань версии о вторжении. В музей можно войти и через парадный вход.

Поднимает голову, смотрит на Dr. Attenborough:

Так вы говорите, Сократ?

S.Holmes


В отчаянии:

Именно!

Берет себя в руки.

Они имеют возможность украсть или безвозвратно испортить бесценнейшие артефакты. Одна мысль об этом заставляет мое, в общем, спокойное сердце биться неровно. А сегодня – это! И через неделю – юбилей!

Dr. Robert Attenborough


Деловито:

Ну что ж, если шаг преступления составляет неделю, то все акции, которые планировались до визита герцога, уже совершены, и нам осталось только предотвратить ту, которая планируется на время самого визита. Мне почему-то не кажется, что сейчас, когда, видимо, весь персонал музея днюет и ночует в его стенах, вторжения – или результаты преступного сговора с инсайдером – участятся и будут происходить еженощно.

Аккуратно складывает документы обратно в пакет, встает.

Мы готовы, профессор. Было бы очень полезно переговорить со всеми вашими сотрудниками, без исключения, и прямо сейчас. А музей мы с доктором Ватсоном готовы облазить на коленях, с неменьшей тщательностью, чем полиция. Поедемте?

S.Holmes


C готовностью берет револьвер и сует во внутренний карман жилета.

Поедемте. У меня сейчас не так много пациентов, и как раз есть свободное время.

Dr. Watson


Еженощно?!

Замолкает, встает и кланяется.

Благодарю вас.

Безумный век. Мы уже столько пережили – и война, и Ее Величество, и это только начало.

Но остались еще истинные британцы, сэр.

Кланяется снова.

Я поеду и отдам распоряжение об общем сборе. До встречи, сэр. Доктор.

Надевает цилиндр и выходит.

Dr. Robert Attenborough


Заходит в комнату и видит, как Dr. Watson перекладывает револьвер. Начинает аккуратно составлять чашки на поднос. Негромко, как будто в сторону:

Winds outside are really gusty. It is brutal weather and it is getting dark. I do not mean to interfere, but is it absolutely necessary for gentlemen to go outside this evening?

Mrs. Hudson


Строго:

These are tumultuous times, Mrs. Hudson, and ill things are afoot. Surely weather is of little importance when one of our national treasures is threatened.

Dr. Watson


Провожает директора музея взглядом. Задумчиво:

Хм. Но не думал же он всерьез, что кто-то пририсовывает лишние цветочки на пейзажи в официальные часы работы музея? Впрочем... с неуловимым скепсисом: истинные британцы на это, надеюсь, и правда неспособны.

To Dr. Watson:

Вот это правильно, доктор. Ваш верный револьвер выручал нас не один раз.

Приносит из своей комнаты трость с тяжелым набалдашником.

Хочется верить, впрочем, что среди статуй и картин мы ни стрелять, ни фехтовать не станем.

Открывает дверь, спускается вниз.

Наденем же на себя что-нибудь, наиболее сливающееся с темнотой.

To Mrs Hudson:

Уходим, миссис Хадсон, уходим. Никто нынешней ночью, кажется, не будет расхаживать у вас над головой и играть на скрипке. Ибо... a well-played violin is a treat for gods—a badly played one—...

S.Holmes


Безнадежно машет рукой.

Mrs. Hudson


Scene:

London

February 23d, 1903

Вылезает из кэба на Great Russel Street, оглядывает здание Британского музея.

Смотрите, Холмс, сколько окон светится. А ведь уже час ночи. Совершенно невероятно – как злоумышленники могли проникнуть в залы при такой охране?

Dr Watson


Направляется к входу в музей, делает Ватсону знак следовать за собой.

Вглядываться в землю здесь бессмысленно, дорогой доктор. Это не то место, где мы сможем найти говорящий пепел от сигары или отпечатки подошв. Пойдемте, посмотрим на место происшествия и поговорим с директором и персоналом. А вообще, музей велик, будьте готовы к длительному хождению.

S.Holmes


Отделяется от группы людей, стоящих у входа, и идет навстречу Holmes и Watson.

Еще раз позвольте поблагодарить вас, сэр, и еще раз заверить, что я намерен требовать у подчиненных полной и абсолютной кооперации с вами, во всех вопросах. Ваше слово здесь сегодня – не просьба, а приказ, подтвержденный моим авторитетом.

Прошу вас.

Dr. Robert Attenborough


Поднимается по ступеням к главному входу, вдумчиво оглядывает его. Тихо, про себя:

Интересно, как скоро они вызывали полицию после происшествия?

Dr Watson


Делает общий полупоклон в сторону Директора и сотрудников музея.

Благодарю, Профессор. Будьте добры, попросите свой персонал занять предписанные места. Мы пройдем по всем постам по очереди и со всеми поговорим. А пока будет удобнее для всех, если музей примет свой обычный вид.

Проходя внутрь:

Насколько мне известно, Британский музей с конца прошлого столетия оснащен телефонной связью со Скотланд Ярдом, с ближайшим полицейским участком и элементарной системой электрической сигнализации? То есть, если двери в залы взламываются, а не открываются ключами, это делается явным довольно быстро, верно?

S.Holmes


Несомненно. Хотя еще ни разу нам не удавалось испробовать ее в ситуации настоящего вторжения, после каждого... инцидента система тщательно проверялась, и никакого изъяна в ней найти не удавалось.

Снимает пальто, которое сразу же подхватывает кто-то из сотрудников. Громко:

Джентльмены! Прошу всех проследовать на пост, в соответствии с расписанием на прошлую ночь. На прошлую ночь, джентльмены.

Общее движение, большая часть стоявших в вестибюле людей быстро расходится.

Dr. Robert Attenborough


Подходит к Холмсу и шепчет ему на ухо:

Я, Холмс, как мы и говорили, отправлюсь по тому маршруту, который мы обсудили в кэбе. Я вас найду.

Dr Watson


Кивнув Ватсону, снова поворачивается к Директору:

Ну что ж, Профессор, давайте взглянем в пустые зрачки Сократа, и далее по списку. Есть ли сейчас в музее представители полиции? И будьте добры, попросите тех констеблей, которые дежурили в залах, где произошли акты вандализма, собраться в вашем кабинете и подождать нас. Надеюсь, нервное напряжение, которое, безусловно, ими овладеет, не будет воспринято ими более тяжело, чем чувство ответственности за происшествие.

S.Holmes


Я должен был сообщить о вашем прибытии в Скотлэнд-Ярд, по их требованию, и дежурный ответил мне, что один из инспекторов, возможно, захочет присутствовать. Я не мог отказать.

Одну минуту.

Отходит немного вбок, призывая к себе жестом стоящего в дверях сотрудника, и что-то тихо говорит ему.

Да... Да, снова. Все тех же.

Возвращается.

Эти четверо уже привыкли к... настойчиво задаваемым вопросам, сэр.

Dr. Robert Attenborough


Быстро осматривает все вокруг – от лица помощника Директора до стен и потолков коридора, по которому они идут.

Тем лучше, Профессор. Чем прочнее привычка, тем больше она боится неожиданностей. Нам понадобятся еще все журналы, где вы отмечаете смену констеблей и передаваемые ключи.

А теперь – пойдемте к древним грекам, если вы не против. Человек из полиции, смею надеяться, не потеряется.

S.Holmes


Сюда, прошу вас. Вперед, налево, налево, вниз по западной лестнице...

Идет в полушаге за Holmes.

Вы полагаете, что кто-то из охраняющих и составляет шайку злоумышленников?

Dr. Robert Attenborough


Наклоняется и что-то высматривает в щели между полом и стеной. Извлекает из нее быстро выхваченным из кармана пинцетом что-то практически невидимое, закладывает в сложенный пополам листочек тонкой вощеной бумаги и бережно убирает во внутренний карман пиджака. Директору:

М-мм?.. Шайку? Может быть, может быть...

Смотрит вверх на люстру.

Пока делать какие-либо выводы рано. Но вы правы, Профессор. Похоже, музей никто не взламывал.

S.Holmes


Входит в зал и останавливается.

Здесь.

Подходит к бюсту, оглядывает его, удовлетворенно кивает.

Все в порядке. Никаких долговременных повреждений все же не наблюдается. Если бы не обстоятельства, смешно было бы даже поднимать суету из-за подобной безделицы. В самом деле – что такое каких-то два клочка...

Его видимо передергивает, и он замолкает.

Dr. Robert Attenborough


Подходит к бюсту Сократа, внимательнейшим образом осматривает его, особенно пустые зрачки глаз. Затем достает лупу и оглядывает, дюйм за дюймом, еще раз. Про себя:

Отодвигать и переворачивать не будем.

Директору:

Скажите, Профессор, можно ли будет получить оригиналы тех клочков мятой бумаги, на которых были написаны глупые значки? Все же фотографий не совсем достаточно. Вы ведь не отдали их полиции? И не потеряли?

S.Holmes


Медленно качает головой.

Я, вероятно, совершил ошибку, сэр, но боюсь, что оригиналы этих... документов... утрачены. По моей просьбе.

Dr. Robert Attenborough


Разочарованно:

Ah! Вы сочли, что подобные кощунственные мерзости не имеют право на существование? Кинули их в огонь? Ну что ж... Это импульсивная и объяснимая реакция.

Пойдемте же тогда к нашему следующему экспонату. Итак, преступники заинтересовались далее перевалочным пунктом между Грецией и Египтом. Покажите, дорогой Профессор, пожалуйста, что осталось – после возвращения status quo – от Камня.

S.Holmes


Вверх по лестнице, по которой мы только что пришли, сэр.

Слышны торопливые шаги.

Поднимает бровь и поворачивается к входу в зал.

Dr. Robert Attenborough


Идет очень быстро за невысоким человеком с острым крысиным лицом, что-то ему втолковывая. В дверях зала, где находятся Директор и Холмс:

Джентльмены, инспектор Лестрейд уверяет, что для него нет никаких секретов в этом преступлении и настоятельно рекомендует нам свернуть независимое расследование.

Dr Watson


Вбегает в комнату и останавливается.

Вы уже здесь, Холмс?

С полупоклоном машет шляпой в сторону Attenborough.

Добрый вечер, доктор.

Обращается к Holmes.

За тех ребят, что здесь стояли, я поручусь головой. Тут дело гораздо тоньше. Признаться, эта история меня почти поставила в тупик. Однако нет никаких сомнений, что преступники проникали в музей через окно, вероятнее всего, через сложную систему блоков и веревок, а это...

Жест шляпой в сторону бюста.

...это – простое хулиганство, никак не относящееся к делу.

Det. Lestrade


Внимательно слушает Лестрейда.

Блоки и веревки? Отлично. Кто же отключал сигнализацию, и как преступники миновали охрану? Кто открывал им двери в залы? Без сомнения, инспектор, вы это выяснили. Расскажите нам, и мы с доктором Ватсоном спокойно поедем домой дремать у камелька.

Задумчиво:

Впрочем, не так-то вы, может быть, и ошибаетесь. Только смотреть надо бы не вбок, на стены, а в другом направлении.

S.Holmes


Широко раскрывает глаза и даже немного приоткрывает рот. Неслышно:

В другом направлении?..

Делает Холмсу отчаянные знаки из-за спины Лестрейда.

Dr Watson


Охрану? Какую охрану?

Ах, да, охрану...

Но позвольте. Прошлые безобразия творились на первом этаже, стало быть, окна... Впрочем, да, залы внутренние...

В другом направлении?

Устремляет задумчивый вгляд на потолок. Рот его медленно открывается. Поднимает палец вверх.

Великолепно.

Присоски. Человек-муха. Они передвигались по потолку. Оттуда же и зацепляли экспонаты. Специальными крючками.

Хватает руку Holmes и пожимает ее.

В следующий раз, когда я стану критиковать вашу индукцию, Холмс, напомните мне об этом случае. На что-то она все же годится.

Присоски!

Нахлобучивает шляпу и выбегает.

Det. Lestrade


Пожимает плечами.

Как видите, джентльмены, пригласить вас не было с моей стороны полностью безосновательным поступком.

Dr. Robert Attenborough


Одобрительно:

Лучший. Имейте это в виду, Профессор. Реакция как у игрока в гольф. Только было бы неплохо приставить к инспектору констебля, который с ответственностью подойдет к осмотру крепежей люстр на потолках. А то при неумелом обращении люстры могут упасть, и тогда жеваная бумага с закорючками, засунутая в пустые зрачки философа, покажется нам всем детской шалостью, а визит герцога Йоркского пройдет при свете шахтерских фонариков.

Ватсону:

Благодарю вас, друг мой. Будьте добры, попросите проводить вас в дальневосточные залы.

Директору:

Итак, Розетта?

S.Holmes


Да, сэр. Гордость коллекции. Варварство высшей пробы, и совершенное при этом с несомненным знанием дела. Мне уже сообщили, что двое египтологов заинтересовались... результатом.

Идет к лестнице.

Dr. Robert Attenborough


Согласно наклоняет голову.

Еще бы. Если бы Британский музей был выстроен вокруг одного только Розеттского камня, я бы не удивился. Значит, три части – иероглифика, демотическое письмо и греческий текст – на базальтовом основании не тронуты. Никто не залеплял строки цементом, не перечеркивал буквы, не рисовал смешные рожицы. Собственно, сделать это...

Подходит к камню, внимательно его оглядывает

...было бы сложно. Плотность текста чрезвычайно высока, и если наши злоумышленники хотели добиться того, чтобы их деяния были замечены, они должны были идти по пути нарастания драматизма. Как выглядел камень, когда его обнаружили?

S.Holmes


Вот здесь.

Показывает на место, отстоящее примерно на полметра от стены.

Он был... прислонен к стене. Перевернут. Рядом с ним – резец, тоже из экспозиции, я покажу вам потом.

Dr. Robert Attenborough


Оглядывает место происшествия и особенно тщательно изучает камень. Медленно:

Резец? Но ведь резец не был использован? Боюсь, Профессор, мы действительно имеем дело с угрозой.

Разглядев ряды знаков на камне как следует:

Я смотрю, в спешке камень был очищен от следов варварского деяния с помощью простой бархатной ткани. Это зря. Впрочем, сложно было бы ожидать рядом какого-нибудь Шампольона с беличьей кисточкой. Ну что ж. И в этом случае не будем отодвигать камень и рассматривать его изнанку. Без вашего позволения.

Вопросительно смотрит на Директора.

S.Holmes


Сжав зубы:

То, что там было изображено, вы уже, вероятно, видели.

Из внутреннего кармана пиджака достает все тот же конверт, быстро выхватывает из него пластинку дагерротипа:

Dr. Robert AttenboroughThe sign of Amenhotep III


Утвердительно кивает головой.

Да, да. Два изумительных картуша. И совершенно посторонних. Мне придется сегодня побегать по вашей экспозиции и запасникам еще некоторое время, Профессор. Например...

В задумчивости приближается к камню и пытается разглядеть что-то в щель между его задней частью и стеной; ничего не добившись, начинает ходить вокруг камня, словно его тянет к нему магнитом.

...хотелось бы посмотреть табличку №162 из Амарны. И какие-нибудь прорисовки надписи с обелиска острова Филэ.

Решительно:

Позвольте мне все-таки взглянуть на изнанку камня. Обещаю: буду крайне аккуратен.

S.Holmes


Решительно кивает.

Right.

Упрятывает конверт, быстро подходит к камню и, взявшись снизу, вынимает его из опор, после чего осторожно приседает, опуская его на пол.

Встает, перехватывает камень и слегка наклоняет его на себя. Чуть сдавленным, но бодрым голосом:

К вашим услугам, сэр. По левую руку от меня, почти в самом верху. Надеюсь, вам удобно.

Dr. Robert Attenborough


Метнувшись в сторону, быстро притягивает стул смотрительницы с мягким сиденьем и делает знак Директору воспользоваться им, чтобы упереть в него камень.

Несколько смущенно:

Я должен был догадаться, сэр, что вы предпочтете сделать это сами.

Разглядывает гладкую поверхность обратной стороны камня в лупу. Удовлетворенно:

О-ооо... Прекрасно, прекрасно. Царапины остались. А что это у нас тут в царапинах?

Извлекает из кармана кисточку и тщательнейшим образом обрабатывает поверность, собирая какую-то микроскопическую пыль в очередной конвертик из тонкой вощеной бумаги. Удовлетворенно:

Мел. Блестяще. Просто великолепно. Вы не зря рисковали позвоночником, Профессор Аттенборо. Позвольте же, я помогу вам водрузить камень на место. Теперь у нас есть с чем работать.

S.Holmes


C помощью Holmes осторожно возвращает камень на стену.

Вы хотите сказать, что приближаетесь к разгадке этой неприятной ситуации? Поверьте мне, ради этого я согласен даже висеть вниз головой.

Мел и царапины.

Его снова слегка передергивает.

Dr. Robert Attenborough


Сосредоточенно:

Говорить что-либо подобное рано, Профессор. Пойдемте к нашему третьему объекту. Пока можно порадоваться только тому, что на две акции у нас имеются два свидетельства, которые можно как-то трактовать. Это обнадеживает.

Направляясь с Директором к выходу из зала:

Пока же давайте настроимся на то, что визит герцога Йоркского все же пройдет неспокойно. Мы с доктором Ватсоном непременно будем находиться в музее в это время и сделаем все возможное, чтобы предотвратить конфуз. Что ж? Ко входу в главный египетский зал?

S.Holmes


Сдержанно:

За шесть дней может еще многое произойти.

К выходу, сэр. По дороге в библиотеку.

Ведет Holmes к дверям, выходит, поворачивается.

В тот раз преступникам пришлось, по крайней мере, достаточно усердно потрудиться. Хотя, как им удалось сделать то, что они сделали, и не оказаться замеченными, от меня ускользает. Неужели и действительно не обошлось без блоков и крючков?

Dr. Robert Attenborough


Поднимает голову, разглядывая два грандиозных бюста Аменхотепа III, водруженных на постаменты и стоящих по обе стороны от входа в египетский зал. Медленно:

Поменять местами левый и правый бюст. Это впечатляет.

Наклоняется, изучает пол, затем разглядывает постаменты, затем подходы к входу в зал, затем, приподнявшись на цыпочки, пространство между краями постаментов и основаниями бюстов.

Да, здесь никакой мистики, как и прежде, господин Директор. Рычаги – чтобы приподнять обе конструкции, стяжки – чтобы бюсты не свалились с постаментов. Бюсты были переставлены вместе с постаментами. Работа тяжелая, но выполнимая. Постаменты переехали по полу в той манере, в какой аккуратные хозяйки передвигают по натертому паркету тяжелые шкафы.

Снова наклоняется и изучает пол.

Только, учитывая тяжесть конструкции, постаменты были водружены не на хлипкие коврики, а на прочные дубленые шкуры, которые помогли злоумышленникам осуществить перестановку двух Аменхотепов, а нам помогут найти злоумышленников.

Качает головой.

Виден почерк. Блестяще.

S.Holmes


Качает головой.

Невероятно. Шкуры, рычаги, стяжки – и никакого результата. Это почерк безумца, сэр, вот мое мнение.

Как и рассыпанная картотека. Вы хотите посмотреть и на нее? Могу вас уверить, что она уже давно в полном порядке.

Dr. Robert Attenborough


Энергично:

Конечно, Профессор. Если это возможно, покажите, пожалуйста, картотеку. Мне все равно нужно было заглянуть в труд Кирхера, который внес свою неоценимую лепту в дешифровку Розеттского камня до Шампольона. Это, знаете, очень удачно, что все подобные объекты оказались стянуты в ваш музей.

Пойдемте же, а то ваши констебли скоро потребуют свободы и горячей пищи.

S.Holmes


Если констебли невиновны, то временное неудобство не должно их особенно стеснить. К тому же, я распорядился послать им поднос сэндвичей с огурцом.

А удачным ли окажется это обстоятельство, эта стянутость, нам, видимо, еще предстоит узнать.

Приглашает Holmes идти за ним.

Dr. Robert Attenborough


Улыбается, услышав про сэндвичи с огурцом, от комментариев удерживается. Директор и Холмс входят в картотечный отсек Британского музея. Повсюду тянутся шкафы с каталогами.

Ну что ж, Профессор. Не может быть, чтобы все отделы каталогов были перепутаны равномерно. Все-таки, знаете, вынуть стержни, держащие карточки, перемешать карточки и аккуратно насадить их обратно на стержни, – задача несложная, но требующая многих, многих рук и многих часов.

Будьте добры, подскажите, какие ящики были затронуты менее всего? Вы говорили что-то о том, что сильно пострадала египтология и востоковедение в принципе, а литература... кажется, вовсе нет?

S.Holmes


В каждой секции было перебрано ровно по одному ящику, причем они остались выдвинутыми – иначе, возможно, заметить беспорядок у нас заняло бы чуть больше времени. В каждой, кроме литературы позднего Возрождения.

Dr. Robert Attenborough


Подбирается и, почти крадучись, подходит к секции литературы позднего Возрождения. Пробегает взглядом по внешним панелям ящиков, по вложенным в металлические уголки аккуратным классификаторам с надписями, выполненными безупречной вязью Copperplate Gothic. Прослеживает пальцами некоторые швы между стыками ящиков, приближает лицо к стеллажу и как будто прислушивается. Очень довольным тоном, почти ласкающе:

Неподражаемо.

Еще раз проходится по ящикам, снимает с одного из швов длинный волос, накручивает его на палец, что-то считает.

Запечатано в лучших шпионских традициях.

Убирает волос в очередной конвертик из тонкой пергаментной бумаги.

Теперь, г-н Директор, мне нужно будет десять минут в тишине и покое за одним из ваших библиотечных столов, и я буду готов присоединиться к вам и вашим сотрудникам, которые, надеюсь, к тому времени уже расправятся и с сэндвичами, и с огурцами.

S.Holmes


Стараясь не показать удивления, наблюдает за действиями Holmes, которые производят на него почти гипнотическое воздействие.

Встряхнувшись.

Да-да, разумеется.

Ни в коем случае не буду вам мешать. Попросите у любого из дежурных на главной лестнице проводить вас в мой кабинет.

Поворачивается и выходит, ступая очень тихо.

Dr. Robert Attenborough


***

Перехватывает Холмса на подходе к кабинету Директора музея.

Ну как, друг мой? Профессор Аттенборо вернулся в странном состоянии, все качал головой и что-то бормотал. Лестрейд ушел на крышу и до сих пор не вернулся. Впрочем, звука падения я тоже не слышал... И, конечно, очень, очень подозрительное лицо у здоровяка, который охраняет китайский зал... Ц, ц, ц, не удивлюсь, если он во всем этом замешан!

Dr Watson


Неопределенно хмыкает.

Да, мой дорогой доктор, у здоровяков с бородами всегда очень подозрительный вид, когда они ответственны за что-нибудь хрупкое. Обещаю, им мы тоже займемся, в свой черед. А пока давайте так. Я пойду прямиком к Директору – злоупотреблять неслужебным положением и общаться с нашими субъектами по одиночке, а вы посидите с теми из них, кто будет не занят, в предбаннике, да понаблюдайте. Может, что-нибудь важное и увидите.

Проходит в директорские комнаты, минуя комнату, где сидят констебли, и входит в кабинет Директора.

Ну что ж, господин Директор, можно ли поговорить с тем, кто был на посту, когда было осквернено зрение мраморного Сократа?

S.Holmes


Разумеется, сэр. Располагайтесь.

Встает из-за стола и указывает Holmes на свое кресло, сам идет к двери и зовет негромко:

Mr Paisley, if you please...

Оборачивается к Holmes:

Работает у нас уже восемь лет, безукоризненная репутация. Надеюсь, что вы сможете отвести павшее на него подозрение. Из всех он принял его наиболее тяжело.

Ободряюще кивает вошедшему.

Dr. Robert Attenborough


Входит, опустив голову. Не отвечает на кивок директора, проходит в середину комнаты и останавливается перед столом.

Evenin', gentlemen.

Charles Paisley


Жестом отклоняет предложение занять место Директора, остается стоять. Дожидается, пока Paisley усядется в кресло возле стола.

Доброй ночи, Mr Paisley. Моя фамилия Hоlmes, и я помогаю музею по просьбе г-на Директора. Извините, что пришлось вырвать вас из круга ваших обязанностей так надолго. Скажите, пожалуйста, когда и от кого вы обычно получаете ключи от вверенного вам зала, когда передаете их на пост и как прошло ваше дежурство в ту ночь, когда было совершено проникновение в музей?

S.Holmes


Каждый раз по расписанию, сэр. Предыдущая смена придет, сержант с ними, мы друг напротив друга встанем, и передаем. Хоть и не разукрашены все, как перед дворцом, а все церемония.

Вытаскивает мятый платок, принимается крутить его в руках и шмыгает носом.

Вот Мортимер мне и отдает, и я ему, как всегда, когда мы встречаемся, и говорю, ты, говорю, жениться собираешься ли, а он мне тоже, как всегда, да не прежде, чем в баре молоко начнут наливать, это у нас как бы шутка такая, сэр, он мне не то, чтобы завидует, и я его тоже без злобы.

Все было обычно, сэр. Поутру отдал утренним, а сам домой пошел, потом шум, гам, в дверь колотятся...

Поднимает глаза на Hоlmes.

Выгонят теперь, сэр?

Charles Paisley


Пожимает плечами:

Если что-то случится через неделю, боюсь, мы все будем искать себе новую работу, констебль. Скажите еще, пожалуйста, не было ли у вас необычных мыслей, ощущений или мечтаний во время того памятного, или какого-либо иного из ночных дежурств. А также расскажите, чем вы поддерживаете свои силы по ночам, – каков распорядок вашего сна и бодрствования во время ночных смен?

Разглядывает носовой платок в руках констебля.

S.Holmes


Я привычный, сэр. Только с войны, год там провел. Сижу, смотрю. Вроде как и сплю, а на самом деле не сплю. Глаза-то смотрят, все примечаю. С этими бурами иначе никак нельзя, зазеваешься – раз!

Хлопает кулаком по ладони.

Ну, бывает, иногда привидится. Что сидишь на берегу, вода так журчит. В этот раз видел, как седло на кобылу свою надеваю. Встряхнешься, вокруг опять только обломки.

Charles Paisley


Удовлетворенно:

Благодарю, констебль. Солдат – всегда солдат. Прошу, возвращайтесь к своим обязанностям, и если вдруг вам вспомнится во время какого-нибудь из ночных дежурств на протяжении грядущей недели что-нибудь из военных времен, пожалуйста, пошлите c запиской любого уличного мальчишку на Бейкер-стрит, 221В, пусть спросит Mr Sherlock Holmеs или Dr John Watson. Мой друг доктор, с которым, как я понимаю, вы уже познакомились, – некоторым образом, литератор, и будет рад записать ваши воспоминания о войне.

Попросите к нам констебля из главного египетского зала, будьте добры.

S.Holmes


Благодарю великодушно, Mr Holmes, sir.

Встает и поворачивается к Attenborough, но тот только кивает снова, приветливо улыбаясь.

Неуверенно улыбается в ответ и четким шагом выходит, прикрывая за собой дверь.

Charles Paisley


Со странным выражением:

Ну вот, Профессор. А вы говорили что-то о настоящих британцах. Вот же они. По крайней мере, один из них. У вас нет никаких особых замечаний относительно констебля Paisley?

S.Holmes


Всовывает голову в дверь.

Меня теперь?

Harry Pinner


Пожалуйста, заходите, Pinner.

Мне показалось, что вы им вовсе не заинтересовались, сэр. Все, что он сказал, мне известно.

Dr. Robert Attenborough


Указывает следующему констеблю на то же кресло, где сидел его предшественник.

Прошу, Mr Pinner. Расскажите о своем дежурстве три недели назад. Как вы себя чувствовали? Не было ли замечено чего-нибудь странного во время вашего ночного бдения?

S.Holmes


Входит и садится.

Чувствовал? Что чувствовал? Я уже и не припомню, что чувствовал. Нет, помню. Моя муза вдохновила меня на поэму. Я ходил, зал длинный, я ходил, иду от лестницы, все складывается, иду обратно, все разваливается, иду снова, опять складывается, а дальше идти некуда, поворачиваю, и вот тут-то как раз меня и осенило, как молнией. Знаете, что? Сонет! Первая строка сонета!

"О, чернокудрая, опять к твоим стопам..."

Смотрю – камень лежит. И с тех пор как ни бьюсь, все без толку.

Harry Pinner


Слегка нахмурившись:

Часто ли вас посещает муза во время дежурств, Mr Pinner? И всегда ли она бывает чернокудра?

S.Holmes


Что?

Это поэтическая метафора. Молния. Муза. Метафора. Это значит, что ее на самом деле нет. Так принято говорить. А что еще делать по ночам, если нельзя ни спать, ни читать?

Harry Pinner


Gravely:

По ночам, костебль Пиннер, если вы находитесь на службе в Британском музее, надо стоять караулом возле Розеттского камня и следить, чтобы злоумышленники не выворачивали его с положенного места и не клали вверх тормашками на пол, как...

помолчав:

... м-ммм... Как заложника в какой-нибудь дикой стране. Можете быть свободны. Утром принесете Директору Аттенборо объяснительную записку с планом своих перемещений по вверенным вам залам за последний месяц.

S.Holmes


Записку. К утру записку. К утру желанную записку принес... нет, доставил...

Встает и выходит, бормоча.

Harry Pinner


Словно лишившись дара речи, смотрит на Директора и делает выразительный жест в сторону закрывающейся за Пиннером двери. После паузы:

Я, конечно, не специалист по подбору персонала, Профессор Аттенборо, но мне кажется, что при приеме на работу в Музей необходимо показывать потенциальных сотрудников не только врачам, но и литературным консультантам. За такие сонеты, знаете ли, можно и расстреливать. Давайте же пойдем дальше, если у вас не будет особых замечаний по поводу констебля Пиннера.

S.Holmes


Сдерживая улыбку:

Надеюсь, плохая поэзия – единственное его прегрешение, сэр. Мне он кажется совершенно неспособным принадлежать к какой-либо организованной группе людей, что бы они ни замышляли.

Вот за того, который дежурил при библиотеке, сэр, я вам ручаться не смог бы.

Dr. Robert Attenborough


Отходит к окну, смотрит на расплывающийся в тумане желтый свет фонарей.

Да, вы правы, Профессор. Давайте начнем с того, кто был в библиотеке. А проспавшего рокировку Аменхотепов пока оставим посидеть у вас в приемной.

S.Holmes


В таком порядке? Хорошо.

Не могу, однако, сказать, чтобы он не справлялся с обязанностями.

Подходит к двери, открывает ее и почти сталкивается со стоящим за ней.

Входите, сэр.

Dr. Robert Attenborough


Быстро входит, кланяется директору, потом Holmes, уверенно садится, поддернув штанины.

Склоняет голову немного набок.

Burnwell, сэр. Чем могу служить?

George Burnwell


Обходит констебля и встает перед ним.

Доброй ночи, констебль Burnwell. Каталожные залы Британского музея плотно заставлены шкафами и столами. И их пять. Скажите пожалуйста, как физически вы осуществляете охрану на этой территории?

S.Holmes


Залы расположены анфиладой, за исключением одного, который отходит вбок, он имеет при этом два входа. Таким образом, закрыв на замок одну из дверей, боковую, я в состоянии контролировать возможный доступ на вверенный мне участок путем наблюдения вдоль общей оси четырех залов.

Обычно я нахожусь в одном из крайних положений, спиной к двери, загораживая таким образом один из входов, и смотрю на другой. Раз в полчаса я прохожу через три внутренних двери и занимаю симметричную позицию.

George Burnwell


Продолжая изучать Burnwell:

Блестяще, Mr Burnwell. Не сомневаюсь в том, что и в боковой зал вы заходите на своем пути при смене позиции на противоположную. Скажите пожалуйста, как вы поддерживаете свои силы на ночных дежурствах? Чай, кофе? Табак – в положенных для курения местах, конечно же?

S.Holmes


Быстро:
Я не курю, сэр. Это вредная привычка.

Снова обычным голосом:

Я прибываю на пост полностью подготовленным к предстоящей задаче, как с физической, так и с ментальной точки зрения. Чай я приношу с собой. Ассам, сэр. Покупаю малыми ящиками. Fortnum & Mason's, Пиккадилли, 181.

George Burnwell


Укоризненно поцокав языком:

Приносите чай в термосе, констебль? Не в ящиках же, я надеюсь? Однако, будучи столь профессиональным работником, вы делаете ошибку, отказывая в профессионализме нам с Профессором Аттенборо. Во-первых, при всей вашей педантичности, вы все-таки человек занятой, и не можете следить за своей горничной, которая, похоже, плохо помогает вашей супруге и не всякий раз тщательно чистит вашу констебльскую куртку.

Скользящим движением снимает какую-то крошку с рукава Burnwell, подносит руку к глазам, разглядывает свою добычу.

"Superiores". Неплохие сигареты американского типа из табака Virginia. British American Tobacco PLC, Globe House, 4 Temple Place, London.

Любезно:

Надеюсь, покупаете не ящиками? Так ведь и разориться можно.

S.Holmes


С трудом удерживая себя, обращается к мрачно молчащему Burnwell.

Mr. Burnwell? Извольте объясниться.

Dr. Robert Attenborough


Поднимает глаза на Holmes; они полны слез.

Умоляю, сэр, ни слова об этом Молли. Я ей обещал. Она так расстроится... Я перестану, клянусь вам, с завтрашнего... с сегодняшнего... Я подам в отставку, если нужно, только не говорите ей.

George Burnwell


Отходит и садится. Помолчав:

Хорошо, Mr Burnwell. Мы не будем говорить ничего Mrs Burnwell, если вы поведаете нам, о чем разговаривали во время одного из ваших перекуров со своим коллегой из греческого зала Charles Paisley в ту самую ночь, когда, как позже выяснилось, было совершено первое проникновение в музей. Прошу вас.

S.Holmes


Мы с ним в одну смену раз в месяц сходимся. В четыре недели. О чем еще двум солдатам говорить, сэр? Здесь хорошо, там плохо. Британия послала нас в разные места, а плохо было одинаково.

Лезет в карман, достает тщательно отглаженный платок, и вместе с ним – какие-то обрывки бумаги, которые падают на пол. Делает движение, чтобы наклониться за ними.

George Burnwell


Молниеносно подлетает и подхватывает бумажки, выпавшие из кармана Burnwell. Разглядывает их. Коротко:

Вы не угощали его своим чаем, констебль? Благодарю, что сохранили эти обрывки.

Убирает два крошечных листка в карман.

Директору:

Позвольте, Профессор, считать эти клочки бумаги моей личной добычей. У вас все равно есть копии.

S.Holmes


Бумажки ко мне попали от сэра Аттенборо, вчера утром, когда я заступил на дежурство. Он распорядился от них избавиться как можно тщательнее, я собирался сжечь их сегодня в камине, а домой так и не попал.

Attenborough кивает утвердительно.

Да, сэр. И это было. Он мне всегда говорит – с хорошим чаем и ночь незаметно пройдет. А у него денег на такой не хватит.

George Burnwell


Удовлетворенно:

Ну что ж, тогда пригласите к нам последнего из констеблей, ожидающих беседы, и можете быть свободны.

S.Holmes


Встает, обретая прежнее достоинство, кланяется дважды, как при входе, и покидает комнату.

George Burnwell


Качает головой.

Я никак не мог понять, чем же он смог вызвать во мне недоверие. Всегда – непреложная пунктуальность. А оказался банальным лжецом.

Вы думаете, он – один из них?

В дверь стучат.

Dr. Robert Attenborough


Слегка пожимает плечами:

Не судите его слишком строго, Профессор. Ему просто не хотелось говорить, что он работает среди бумаги и представляет для нее столь высокую пожароопасность. Это не самая страшная ложь.

Давайте же выслушаем последнего.

S.Holmes


Открывает дверь и останавливается на пороге.

Джентльмены, добрый вечер.

Коротко наклоняет голову.

Herbert Stoner, at your service.

Herbert Stoner


Обходит Herbert Stoner и встает возле двери.

Скажите, констебль Stoner, кто был инициатором того, что во время вашего дежурства две недели назад вас на три часа подменил констебль Stanley Hopkins? Вы или он?

S.Holmes


Ничуть не удивившись:

Это было честное пари, сэр, и он честно отдал мне долг. А мне как раз нужна была та ночь, чтобы встретить одну девочку из Сохо.

Я же не знал, что тут такая каша заварится. Он меня порядочно подвел. Но он и это понимает. Я за него тут все это время отдуваюсь, на вопросы отвечаю. Так что он мне должен вдвойне.

Это он вам рассказал? Потому что я – никому, могила. Слово джентльмена.

Herbert Stoner


Поворачивается к Директору.

Ну что ж, Профессор Аттенборо. На сегодня, кажется, у нас с вами все.

Снова Стоунеру:

Еще одно слово джентльмена, констебль. Никакой лишней информации в разговоре с Хопкинсом, прошу вас. Иначе...

Делает неопределенный жест, в котором, тем не менее, угадывается тюремная решетка.

S.Holmes


Такое серьезное дело из-за двух кусков известняка?

Молчу. Уговорились.

Выходит.

Herbert Stoner


Кусков известняка!

Я бы выгнал последних двоих немедленно, но ясно, что оба они не имеют отношения к нашей проблеме. Но... как? Как вы узнали? Мне фамилия Хопкинс, признаться, не говорит совсем ничего. Видимо, он работает недавно, а его дежурства никак не пересекались с... известными событиями.

Dr. Robert Attenborough


Думая о чем-то другом:

Позже, Профессор, позже, если вы не против. Графологическая экспертиза, знаете ли, иногда бывает не менее полезной в нашем деле, чем криптология.

Подходит к двери.

С вашего разрешения, мы пока расстанемся, – максимум, на неделю, минимум, – до следующей субботы. Надо будет навести некоторые дополнительные справки. Если вы позволите мне совет, то он будет таков: постарайтесь создать у ваших подчиненных впечатление, что мы пришли к выводу о том, что происшествия были неудачной шуткой некоего реставратора по имени Percy Trevelyan, который умело отвлек внимание ничего не подозревавших констеблей. Завтра этот человек придет к вам на прием, причем, придет так, что в Музее все будут об этом знать. Он прятался загодя в дальневосточной экспозиции, в большой яшмовой курильнице, откуда выходил ночью, гипнотизировал констеблей, а потом творил свои бесчинства с привлечением одного китайского уборщика, нанятого им за опиум. Уборщик прятался вот здесь.

Указывает пальцем в отмеченный крестиком угол плана второго этажа музея.

Пусть все временно расслабятся до самого дня визита герцога. Мы с вами спишемся, не правда ли?

S.Holmes


***

Ссаживает Dr Watson возле дома на Бейкер-стрит.

Благодарю вас, доктор. В жизни бы не придумал более подходящего места в музее, где мог бы надежно спрятаться взрослый человек. Вернусь к утру, я надеюсь. Нет, не беспокойтесь, моя уличная команда снабдила меня всеми необходимыми данными. Да. До встречи.

Кэбмену:

Briony Lodge, Serpentine-avenue, St.John's wood, please.

Выйдя из кэба, прибывшего по названному адресу, делает кэбмену знак ждать его, подходит к дому и стучит бронзовым молотком в дверь.

Тихо:

She used to be the daintiest thing under a bonnet on this planet. Let's see.

S.Holmes


Стоит у окна в гостиной и смотрит на подъезжающий кэб.

Быстро отходит от окна и садится в кресло. Тонкими пальцами несколько раз постукивает по журнальному столику.

Странно, что так рано, но, впрочем, понятно...

Слышит звук дверного молотка, шаги горничной, разговор у двери, снова шаги.

Встает навстречу вошедшему вслед за служанкой S.Holmes.

Irene Adler


Наклоняет голову, приветствуя Irene Adler.

Прошу прощения за неурочное вторжение, Mme Norton. Приятно видеть, что я вас не разбудил. Но – поверите ли – опыт нашей последней встречи убедил меня в том, что вы чаще всего пропадаете слишком неожиданно, а это было бы крайне обидно.

Спохватившись:

Доброй вам ночи.

S.Holmes


Слушает S.Holmes со спокойной улыбкой.

Adler, if you please.

Добрый вечер, мистер Холмс. Приятно, что вы решили возобновить давнее знакомство.

Чаю?

Садится в кресло, жестом приглашая S.Holmes последовать ее примеру, и берет в руки колокольчик.

Irene Adler


Слегка поднимает бровь, услышав старую фамилию Ирэн Адлер.

Как вам угодно, madam. Я имею в виду и чай тоже.

Садится в предложенное кресло напротив Ирэн Адлер.

Впрочем, мне стоило догадаться, что вы могли бы вернуться в Лондон из своего круиза только с прежней фамилией.

Вежливо:

Сцену оставили совсем?

S.Holmes


Звонит в колокольчик и отсылает горничную за чаем.

Сцену я оставила за некоторое время до нашего первого знакомства, и больше на нее не возвращалась.

Впервые с начала разговора коротко смотрит в глаза S.Holmes, но быстро отводит взгляд.

Спохватывается:

Чему обязана вашим визитом?

Irene Adler


Побарабанив пальцами по подлокотнику кресла:

Да, в общем, ничему особенному, madam. Хотел, с вашего позволения, задать вам два-три легкомысленных вопроса, если вы не будете против. И простите мне столь малую осведомленность о ваших перемещениях: видите ли, я не успел проконсультироваться со своей картотекой.

Разводит руками:

Прилетел к вам прямо из Британского музея.

S.Holmes


Еще более расслабленно, но с достоинством откидывается на спинку кресла.

Вот как? Надо полагать, что там открыли интересную выставку.

Впрочем, я не буду вас утомлять светской беседой, но буду рада ответить на ваши вопросы.

... или не ответить.

Irene Adler


Согласно:

Крайне, крайне интересную выставку открыли там, madam. "Эллинистический Египет в прочтении Франсуа де Шампольона". Я бы советовал вам посетить ее – лучше всего на этой неделе, до воскресенья. В воскресенье музей будет планировали закрыть для простых смертных, ну, а после воскресенья, полагаю, вы будете уже так же далеки от лондонских туманов, как далеки нынче от сцены Ла-Скала или Варшавской оперы.

Посмотрев недолго в направлении двери, ведущей вглубь дома, снова переводит взгляд на Ирэн Адлер.

Ни в коей мере не желая занимать ваше время долгими прелюдиями, хотел бы спросить, пожалуй, главное. Как поживает сколь выдающийся, столь мало известный широкой публике по эту сторону Пролива M-r Jean-Baptiste Grenouille, который изготавливает ваши несравненные духи и, как я понимаю, не менее несравненные снотворные препараты?

S.Holmes


Вот как. Ну что ж, это даже интересно. Игра началась несколько раньше, но это не делает ее менее увлекательной.

Простите меня, мистер Холмс, я не совсем поняла вас, и виной тому, должно быть, поздний час. Я не в курсе дел своего парфюмера и я не принимаю снотворного. Поверите ли – сплю, как младенец.

Улыбается.

Расскажите про выставку, прошу вас! Тем более, что я не планировала покидать Лондон в ближайшее время.

Irene Adler


Поднимается, проходит по гостиной, разглядывая убранство комнаты.

Поздний час, madam, – не время для рассказов об экспозициях, в организации которых вы сами, смею заметить, принимали живейшее и вдохновеннейшее участие.

Оказывается возле кресла Ирэн Адлер и поднимает ее левую руку за запястье. Огорченно качает головой, разглядывая тыльную сторону ее ладони:

М-ммм... Какая неосторожность. Да вы там и поцарапались. Все-таки в каталоге времени у вас было совсем мало, пришлось помочь этому Хопкинсу. Еще бы – у него толстые и неповоротливые пальцы, которыми удобно хватать громоздкие и тяжелые вещи, но неудобно насаживать деликатные карточки на острые металлические штыри в каталожных ящичках.

Отпускает руку Ирэн Адлер.

У вас есть поблизости походная аптечка?

S.Holmes


Не двигается, пока S.Holmes держит ее за руку.

Зачем вам аптечка, мистер Холмс? У вас разболелась голова?

Внимательно рассматривает свою руку с царапиной.

Замечательный пат. Как хорошо, что Годфри научил меня играть в шахматы. Только вот, сколько продлится этот пат?

Твердо:

Я не понимаю, о чем вы говорите.

Irene Adler


Возвращается в кресло.

Нет, у меня, madam, никогда не болит голова, напротив, когда мне приходится встречаться с таким сочетанием глубоких знаний из области истории, с таким полетом фантазии и с такой блестящей организацией дела, я даже ощущаю некоторое счастливое головокружение.

А аптечка... ну, если бы вы показали мне ее, я бы точно знал, из ваших ли запасов было взято то тонкое снотворное, после принятия которого взрослые крепкие мужчины в констебльской форме не помнят даже того, что они спали, как выводок сурков. Мне даже кажется, что этот препарат действует через обонятельный тракт, а не как-нибудь еще. Но, знаете, сонные порошки выветриваются, а аромат духов мэтра Гренуя – с большим трудом.

Проверяет что-то у себя во внутреннем кармане. Обезоруживающе улыбается:

Кто же вас нанял, прекрасная незнакомка?

S.Holmes


С одобрением наблюдает, как S.Holmes садится в кресло.

Спасибо. Я не люблю смотреть на собеседника снизу вверх, а с привычками очень трудно бороться.

Мистер Холмс, я уже успела сказать, что больше не выступаю, а следовательно, и нанимать меня некому.

Делает сознательное, но незаметное усилие не смотреть в сторону кармана, которым занимался S.Holmes.

Мне очень понравилась ваша история про снотворное, но мне совершенно нечего вам сказать. Мне кажется, что вы устали сегодня.

Irene Adler


Прикрывает глаза, монотонно:

Да, madam, я устал. Но это плодотворная усталость: поверьте, с первыми живительными лучами солнца она сменится ожидаемым приступом бешеной активности, я припаду к справочникам и подтвержу свои догадки о том, что мел, которым были изображены картуш Эхнатона и арабское слово entabeh, происходит из мест, приближенных к меловым скалам острова Рюген на Балтийском море, куда вы имеете обыкновение ездить отдыхать в августе. Именно этот мел грешит вкраплениями пирита, оставляющим такие неаккуратные царапины на египетском базальте.

Открывает глаза, смотрит на Ирэн Адлер.

А пирит, знаете ли, – этот огненный камень – по поверьям, приносит счастье только отчаявшимся и отчаянным. Это камень убийц.

Встает.

У меня есть целая коллекция осколков пирита, madam.

Слегка кланяется:

Благодарю вас за интересную беседу и еще раз прошу прощения за ночное вторжение.

Окидывает взглядом богатые черные волосы Ирэн Адлер.

Как приятно, что дамы в наше время не носят нелепые чепцы. Это позволяет их волосам сиять во всем их несравненном блеске.

Тихо:

И все же, оставлять столь явный автограф в каталоге было уже излишне.

S.Holmes


Встает вслед за S.Holmes и внимательно на него смотрит.

Это интересно, но для паники – еще рано. Впрочем, Профессору я напишу.

Некоторое время раздумывает, говорить что-то или нет. Все-таки не говорит. Вежливо кивает, прощаясь.

Когда S.Holmes выходит, сначала порывается подойти к окну, но вместо этого опускается в кресло и начинает тихонько постукивать по столешнице.

Irene Adler


Briony Lodge, Serpentine-avenue,

February 23d, 1903

Dear Professor,

Спешу Вас уверить, что комбинация идет по плану и все задуманное – свершается. Однако некоторые события, возможность которых мы с Вами предполагали, опережают иные события, уже запланированные, но еще не свершившиеся.

Вчера вечером, хотя правильнее было бы сказать – ночью, мне нанес визит Мистер Шерлок Холмс. Сам факт его визита меня не столько удивил, сколько озадачил. Не скрою, мне было неприятно, что Мистер Холмс навестил меня так скоро, еще до визита Герцога Йоркского в Музей. Это обстоятельство показалось мне достойным Вашего внимания.

Смею Вас уверить, что с моей стороны все было выполненно предельно точно. Снотворное, предоставленное мне моим парфюмером, действует великолепно. Стэнли выполняет свои задачи четко и аккуратно. Я наблюдала за его работой, когда мы имели дело с бюстом Сократа (право, пришлось поломать голову над тем, какое письмо использовать). В других случаях я лишь лично руководила его действиями, из опасения, что он что-то упустит, но это, естественно, не касается картуша Эхнатона, арабского слова и библиотеки. Пока Стэнли приводил в художественный беспорядок каталожные карточки, я очень аккуратно заменила католожную карточку "Города Солнца" Кампанеллы на точно такую же, но выполненную другим шрифтом. Разница невелика, но ведь и эффект должен быть несколько иным, чем в случае с перемещением бюстов.

Мистер Холмс продемонстрировал изрядную осведомленность в том, как именно были исполненны наши милые шалости. Досадно, что он вмешался в дело (хотя странно было бы надеяться на обратное), и что он так скоро пришел ко мне. Однако, он, похоже, не догадывается, кому и зачем это нужно. Он не задал мне главного вопроса – пока не задал.

Я буду действовать далее согласно нашему плану. Если возникнет необходимость внести какие-либо изменения и дополнения, напишите мне.

Yours,

Irene Adler.

P.S. Да, кстати. Чуть ли не единственное, чего Мистер Холмс не знал, – это то, что я развелась и снова ношу девичью фамилию. Должно быть, Вы помните сколько сил и средств я вложила в то, чтобы очень незаметно и тихо ликвидировать брак, о котором и так никто не знал. Никто, кроме Мистера Холмса. Интересная деталь, не правда ли?

I. A.


Dear Irene!

Благодарю за подробный отчет о Ваших трудах в Музее. Как Вы догадываетесь, я получил подтверждение тому, что все было именно так, как Вы указали. Сложно было бы рассчитывать, что Вы со Стэнли не оставите вовсе никаких зацепок, которые могли бы помочь обнаружить обстоятельства проникновения и нанесения ущерба помпезной серьезности твердыни британской музеологии, полностью держащейся на сокровищах, присвоенных бесчестным образом. Надеюсь, что эта идея будет со всей недвусмысленностью донесена до d. of Y. во время его грядущего визита. Но это уже наша забота.

Холмс сработал быстрее, чем я ожидал, и тем самым еще раз напомнил мне (но, полагаю, не Вам, так как Вы – единственный на данный момент человек, который смог перехитрить его за все время его детективной карьеры), что его не следует недооценивать. Он уже четырежды переходил мне дорогу. На этот раз я намерен взять реванш.

Я понимаю, что Вам самой не терпится узнать, кто стоит за всем этим делом помимо меня. Я слишком уважаю Вашу независимость и Ваш опыт, чтобы держать Вас в неведении. Думаю, Вы догадываетесь, что Великий голод и вынужденная эмиграция ирландцев сыграли во всем том, что касается британского королевского дома, не последнюю роль. Итак, мадам, Вы снова защищаете благородное дело. Хотя на этот раз и не свое лично.

О дальнейшем – позже.

Regards,

Professor James Moriarty


Scene

London, Paddington Railway Station,

February 25th, 1903

Садится в вагон и ждет. Открывая газету:

Все-таки, это очень хорошо, что наши лица неизвестны публике. Потому что начиная с самого 94-го года и до сих пор мы вовлечены в разбирательства самых громких и грязных дел... и уже давно не только в Англии.

Листая The Times:

Как некстати. Именно сейчас эта статья о "Naval Treaty", да еще странные намеки в Journal de Geneve, и, естественно, Reuter's не мог остаться в стороне и не осветить события во Франции...

Выглядывает из окна, начиная беспокоиться.

Но до сих пор нам всегда везло.

Ерзает на месте.

Dr Watson


В дверь купе стучат, затем внутрь протискивается длинноволосый седой старик, согбенный, одетый бедно, но аккуратно, в болотного цвета сюртуке и потертом цилиндре. На плече у него выглядящий очень тяжелым и еще больше пригибающий его к земле тюк, в котором угадывается разнообразный скарб – от каких-то мягких вещей до книг.

Сиплым простуженным голосом:

Благородный сэр, надеюсь, я вам не помешаю.

Долго шарит по карманам, затем извлекает мятый, но чистый билет, близоруко подносит его к самым глазам, читает, шевеля губами.

Затем, удовлетворенно:

Да. Это мое место.

Усаживается на сиденье, начинает копаться в своем тюке, выкладывает на столик огромную книгу в кожаном переплете, без заголовка, и небольшую бутылку с сельтерской водой.

Седой старик


Привстает на месте, еще раз озабоченно выглядывает на платформу, затем беспокойно взглядывает на старика. Поезд потихоньку трогается.

Открывает дверь в купе, выглядывает в коридор, оглядывает проход. Выбегает в коридор, отодвинув проводника в форме, беспокойно оглядывает платформу, не видит там никого, похожего на S.Holmes, видит только, как в поезд спешно загружается какой-то молодой человек с велосипедом. Готовится спрыгнуть с подножки на платформу, но проводник решительно втаскивает его назад в тамбур и, ворча, захлопывает дверь.

В растерянности возвращается в купе, бормоча.

Ну... он дал мне поручение... но ведь он собирался ехать тем же поездом. Видно, все еще сложнее, чем я думал...

Входит в свое купе.

Dr Watson


Не поворачиваясь к двери, продолжает изучать книгу. Достает из внутреннего кармана пиджака лупу и разглядывает некоторые значки в ней особенно внимательно. На столике лежит лист бумаги, где прорисованы несколько человечков и – отдельно – человеческих голов. У нескольких человечков связаны за спиной руки, на головах странные гребни.

Поднимает глаза на Dr Watson:

Доброе утро, дорогой доктор. А я-то думал, что вы хлопнете меня по плечу, рассмеетесь и пожурите за это очередное представление. Потом, конечно, понял, что мы выезжаем сегодня слишком рано для вас, и вы не были настроены на шутки.

Указывает на сиденье перед собой:

Присаживайтесь, пожалуйста.

S.Holmes


Неуверенно оглядывает купе:

А где тот джентльмен?

Dr Watson


В свою очередь оглядывается:

Который?

S.Holmes


Садится напротив S.Holmes, всматривается в него. С затруднением:

Ну... этот пожилой торговец книгами и всяким старьем. Знаете, такая характерная форма кончиков пальцев... и на подошвах тоже... глина. Из-под London Bridge... Там ведь, кажется, большой книжный развал. Да.

Оба молчат.

А вы сегодня бледнее обычного.

Dr Watson


Улыбается:

Неспроста, дорогой доктор, неспроста. Очень много беготни, как и у вас. Но сегодня-то мы с вами заслужили поездку на природу, правда? А то вся эта музейная пыль, лондонские доки, трущобы и опиекурильни, – высосут соки даже из "лучшего английского частного детектива-консультанта".

Кивает на The Times.

Иногда мне хочется отменить журналистику как профессию или предложить создать при правительстве специальный отдел по дезинформации журналистов. Впрочем...

Снова отвлекается на свои значки.

Да. Впрочем, нет. Эта система дезинформирует себя сама. Надо ее просто – отпустить.

S.Holmes


Тихо вздыхает.

Куда же вы дели этот ужасный мешок?

Dr Watson


Недоуменно:

Какой мешок?

А! Тот мешок!

Машет рукой в направлении багажной полки, где стоит элегантный саквояж коричневой кожи, что-то неопределенно мычит, опять возвращается к значкам, потом захлопывает книгу. Листок сворачивает, убирает во внутренний карман.

Ну что ж, доктор, сверим наши планы?

S.Holmes


Собирается.

Да-да. Конечно.

Четко:

Итак, я направляюсь в Blackfriars College и аккуратнейшим образом навожу там справки. Заведение курируется английскими доминиканскими монахами и делает упор на теологию и философию. Классику, историю и английскую литературу там тоже преподают в должном объеме. Но нас интересует математика. Собственно...

Достает из кармана записную книжку, листает ее:

...в рационализме Альберта Великого математические подходы были весьма важны, поэтому недооценивать точные науки в вопросах, связанных с образованием будущих философов доминиканского толка...

увлекается

...совершенно невозможно, и я вот тут нашел, что Фома Аквинский тоже, некоторым образом...

Dr Watson


Внимательно выслушивает Dr Watson:

Все это совершенно верно, дорогой доктор. Можете считать, что сдали зачет по философии оксфордской школы, хотя без Роджера Бэкона нам в этом деле никак не обойтись.

Без перехода:

Так где, говорите, вы были сегодня утром?

S.Holmes


Немного смущается:

В библиотеке Британского музея, Холмс. Вы же уже догадались.

Dr Watson


Удовлетворенно:

Uh-huh. Догадался, да.

Выглядывая в окно с некоторым нетерпением:

Итак. Мы с вами разделимся, доктор. Профессор Мориарти действительно заведует кафедрой математики в Black Friars, хотя c его способностями и с учетом его достижений в точных науках, он мог бы возглавить королевскую обсерваторию в Гринвиче. Но его удовлетворяет это спокойное и ненужное никому место, потому что, как мы с вами уже знаем, интересы у него обширные и не всегда чисто математические.

Вы наводите там справки о его перемещениях и присутствиях за последнюю неделю. Лучше даже за месяц. А все то, что вы мне только что так внятно изложили, поможет вам выстроить свою легенду и представиться, скажем... скажем – интересующимся и небогатым сквайром откуда-нибудь из Сассекса.

S.Holmes


Вдумчиво кивает, запоминая.

Решительно:

Не беспокойтесь, друг мой. Я не подведу вас. Что же будете делать вы?

Dr Watson


Снова смотрит в окно и определяет, что поезд приближается к Оксфорду. Рассеянно:

Я? Отправлюсь в музей, доктор. В Ashmolean Museum at Oxford. Все-таки, у меня такое ощущение, что я немного недополучил в эти дни музейной пыли.

Встретимся на Бейкер-стрит, м-ммм?

S.Holmes


***


Стучит в дверь и, дождавшись энергичного "Enter!", входит в кабинет директора Ashmolean Museum в Оксфорде. Видит перед собой широкоплечего загорелого человека под сорок в безупречной темно-серой тройке.

Доброе утро, Mr Evans. Я очень благодарен вам за то, что вы нашли время для меня и того дела, ради которого я к вам приехал.

S.Holmes


Приветливо улыбается, обходит стол, радушно жмет руку S.Holmes, указывает ему на пару кресел возле журнального столика, впрочем, так же, как и его рабочий стол, заваленного книгами и журналами.

Ну-ну, мистер Холмс. Я не люблю газеты, но все же читаю их. Это вы по-настоящему занятой человек, а не я, скромный директор скромного музея, который погряз в этих... сдерживается ...прерафаэлитах! Поразительно, как столь вторичное и пошлое направление в изобразительном искусстве могло зародиться в цитадели британской науки. Негодующе фыркает. Моррис и Бэрн-Джонс встретились и подружились здесь, а Раскин написал отсюда свою знаменитую апологию!

Не в силах успокоиться:

Невероятно... И это в то время когда ко мне на стол ложатся все новые и новые свидетельства...

Arthur Evans


Воспользовавшись паузой в монологе Эванса, кладет на стол перед ним какой-то небольшой предмет, тихонько сдвинув в сторону кипу археологических публикаций.

Сдержанно:

Что-то вроде этого, мистер Эванс?

S.Holmes


Застывает с полуоткрытым ртом и замолкает. Делает над предметом несколько непонятных движений, как будто хочет сам себя схватить за руку. Не отрывая взгляда от предмета, почти шепотом:

Откуда это у вас? Откуда – это?

Arthur Evans


Откидывается на спинку кресла, прикрывает глаза, сводит пальцы вместе.

Не могу с вами согласиться насчет прерафаэлитов. То есть, безусловно, я вовсе не по этой части, а больше по части химии, но... Прерафаэлиты, по крайней мере, разбудили Aubrey Beardsley, а Бердслей, уж не сомневайтесь, разбудит какой-нибудь стиль, скажем, модерн, который потом долго не уснет. Ему не помешает ни война, которая над нами неминуемо нависла, да не какая-нибудь, а большая, настоящая общеевропейская война... ни авторы, которые любят квадраты и треугольники. Ничто, поверьте мне, доктор Эванс, не победит хорошо изогнутую линию и травяной или цветочный орнамент.

Смотрит на Эванса.

S.Holmes


Смотрит на S.Holmes широко открытыми глазами.

Вы так думаете?

Arthur Evans


Кивает головой в задумчивости:

Я так предполагаю, да.

S.Holmes


Шепотом:

Это что же... правда – хетты?

Arthur Evans


Отделяется от спинки кресла и вглядывается в предмет на столе. Неопределенно:

В этом я бы как раз усомнился.

S.Holmes


Ерзает в кресле, потом, попросив разрешения у S.Holmes жестом, берет предмет и аккуратнейшим образом разглядывает все четыре его грани. С благоговением:

Спарта.

Arthur Evans


Отрицательно качает головой.

Не думаю, мистер Эванс, не думаю.

S.Holmes


Издает сдавленный стон, кусает губы в нетерпении.

Вы не можете сказать, откуда это? Я понимаю... В наше время археология – удел богатых людей, и это опасное занятие. Вы консультировались с Адольфом Фуртвенглером в Берлинском музее, сэр? Что он сказал вам? Это от него?

Не дождавшись ответа:

У меня есть деньги, мистер Холмс. И, как вы, вероятно, знаете, я не боюсь рисковать. В отличие... дергает подбородком ...от этого Шлимана, который может бросить потенциальный раскоп, если не сойдется в цене с владельцами участка.

Arthur Evans


Слегка поморщившись:

О, меня не надо покупать, мистер Эванс, по крайней мере, не в этом деле. Уверяю вас: то, что так широко освещается в прессе, те случаи, которые не доставляют мне интеллектуального удовольствия, но доставляют стабильный доход, – этого вполне достаточно для одного скромного лондонского детектива-консультанта, который в свободное от основной работы время иногда увлекается исторической криптологией, назовем это так.

Я отдам вам эту печать. И даже не ее одну. У вас будет... быстро прикидывает что-то в уме ...где-то шестьдесят оттисков, совершенно уникальных – пока, и все они будут у вас. А насчет уважаемого Генриха Шлимана вы попали в самую точку, сэр. Он стоял на том самом холме еще в 1886 году, он не сошелся в цене с местным купцом по имени Минос Калокаиринос, он не смог – не захотел – перекупить у него роскошную оливковую рощу, скрывавшую Холм, и отправился по наезженной колее в свою любимую Малую Азию.

S.Holmes


Встает и начинает ходить по кабинету. Затем кидается к своему письменному столу, выхватывает несколько книг и бумажных листков, что-то сверяет. Бормочет:

Волчья голова с высунутым языком... звезда. Рука с кинжалом, оленьи рога, похожие на... на ветку. В овалах. Все это в овалах.

Издает еще один стон, на этот раз похожий на стон наслаждения.

Возвращается в кресло рядом с журнальным столиком. Со вкусом:

Крит. О да. Крит. Минос. Вы говорите, этого производителя оливкового масла звали Минос? Шепотом, качая головой: Не-ве-ро-ятно...

Arthur Evans


Снова откидывается в кресле и принимает характерную расслабленную позу.

Да-да, мистер Эванс. Все печати с Крита. У меня есть один знакомый перекупщик древностей, и, боюсь, он в течение какого-то времени приносил мне некоторое количество артефактов, которые, будучи приобретены мною, обеднили и вашу коллекцию вещей, несущих на своих поверхностях интересные и не всегда расшифрованные знаки, и коллекции музеев тоже. Но это временно. Я буквально в следующий понедельник – если все пойдет как планируется – передам эти вещи вам. Да. Пожалуй, именно вам. При соблюдении некоторых условий.

S.Holmes


В свою очередь улыбается, но азартно, а не оскорбленно.

Теперь вы меня покупаете, мистер Холмс. Вернее, интригуете. Вам это очень хорошо удается, но знаете, даже если вы и не передадите мне остальные печати, я готов сегодня же взять отпуск... или вовсе уволиться... и лететь на Крит!

Arthur Evans


Почти незаметно передергивает плечами, садится ровнее, достает из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги, кладет его перед собой на стол, слегка припечатывает его согнутыми пальцами.

Ах, мистер Эванс, я должен попросить прощения. Меньше всего мне бы хотелось ставить перед вами задачи с множественными неизвестными, это скорее мой личный сознательный выбор и моя счастливая участь – решать такие задачи. Но... если два вполне порядочных джентльмена могут договориться, оставаясь в рамках порядочности, то придерживать знания, тем более – знания не личного, а сугубо исторического толка – я бы посчитал недостойным.

Итак. Вы исполнены решимости начать раскопки на острове Крит?

S.Holmes


Выразительно прикрывает глаза.

Без всякого сомнения. Копать до победного конца.

Arthur Evans


Удовлетворенно кивает головой.

Жалко я не доживу до завершения ваших раскопок, мистер Эванс. Впрочем, время – это очень относительное понятие. Вы ведь будете заниматься в чистом виде Временем и Словом, и вы это понимаете лучше меня.

Разворачивает листок бумаги, на котором изображены два египетских картуша, останавливает открывшего было рот Эванса жестом.

Мягко:

Прошу вас. Я знаю, что здесь написано. Это картуши Эхнатона, или Аменхотепа IV, сына и, до некоторого момента, – соправителя Аменхотепа III. Не то чтобы это было самое распространенное знание, но это и не то, что требует специальной расшифровки.

Достает из кармана и расправляет перед Эвансом еще два небольших листка бумаги со значками.

S.Holmes


Некоторое время смотрит в глаза S.Holmes, потом, понимая, что выходит за рамки приличий, переводит взгляд на листки бумаги.

Неуверенно:

Здесь демотическое письмо... Как на Розетте. И еще какие-то головы с гребешками... и волк!

Вскакивает.

Как на вашей печати!

Arthur Evans


Снова кивает.

Да. Прелюбопытнейший шрифтовой винегрет, мистер Эванс. Я даже был разочарован, не найдя в нем клинописных знаков, знаете, из тех табличек, писаных на аккадском – на латыни древнего Востока, что должны бы, по идее, храниться в Эль-Амарнском архиве. Когда его раскопают.

Поднимает голову и видит, что на лице Эванса застыло недоумение.

О, нет, это бред профана, прошу, не придавайте никакого значения. Вернемся к этим двум бумажкам. У нас здесь имеется с виду довольно безграмотная компиляция нескольких видов письма. Более того, в "текст" вплетено несколько человечков с флажками, изображения которых автор вполне мог почерпнуть из ныне довольно известного описания одного из наших с доктором Ватсоном похождений под названием "Пляшущие человечки". Я бы склонился к тому, чтобы счесть эту компиляцию простым издевательством, если бы в нескольких местах текст не сложился бы в связный.

S.Holmes


Лихорадочно вглядывается в бумажки, изучает значки с помощью лупы. Напряженно:

Я не могу пока ничего разобрать здесь, мистер Холмс. Мне понадобится время. Если вы позволите, я перерисую знаки и не отправлюсь в экспедицию на Крит, до тех пор пока не расшифрую это странное послание.

Arthur Evans


Отрицательно качает головой:

Простите, мистер Эванс, но вы меня снова не поняли. Я пока не ставлю никаких условий вашим раскопкам на Крите. Думаю, что довольно скоро мне удастся разобраться с этим посланием. К вам же у меня была всего одна очень важная просьба, сэр.

Встает, берет листок бумаги с картушами Эхнатона, два листка с непонятным шифром, убирает обратно в карман, подходит к двери, останавливается возле нее.

S.Holmes


Встает.

Я слушаю, мистер Холмс.

Arthur Evans


Медленно:

Просьба такова. Если кто-нибудь спросит вас, зачем приходил к вам сегодня Mr Sherlock Holmes, скажите пожалуйста, что он консультировался у вас по вопросу о надписях, обнаруженных в Британском музее в рамках вторжений, совершенных в нем злоумышленниками, и говорил что-то о не вполне душевно здоровом реставраторе, имя которого назвать отказался.

Открывает дверь, готовясь выйти.

S.Holmes


Хватает со стола скромную, но крайне академически изданную книгу, подбегает к S.Holmes.

Стойте! Подождите, я не могу вас так отпустить. Я понимаю, что эту загадку, в отличие от тех загадок, которые готовит мне Крит, я, может быть, не отгадаю никогда. Но я должен – понимаете – я должен как-то вас отблагодарить. Вот. Возьмите. Возьмите эту книгу. Я ее редактировал, и очень тщательно, практически – это моя последняя академическая работа, сегодня... прямо вот перед вашим приходом мне доставили сигнальный экземпляр, я даже не успел его вычитать. Прошу вас, сэр, вы должны.

Arthur Evans


Вежливо улыбается, берет книгу из рук Эванса. Читает название, поднимает голову и смотрит в глаза Эвансу точно так же, как тот некоторое время назад смотрел на него. Очень тихо:

Что это, мистер Эванс? Откуда это у вас?

S.Holmes


Растерянно, пытаясь проверить, все ли в порядке с заглавием книги в руках S.Holmes.

Немного неуверенно:

"Romans in Britain. The Times of Emperor Septimus Severus (197-211)". А-а... что?

Arthur Evans


Взяв себя в руки:

Нет-нет. Просто я не думал, что вы занимаетесь римской Британией, сэр. Благодарю вас.

Да, и совсем последнее. Прошу вас, копайте не только в Кносcе, но и в Фесте. А когда вы найдете там некий диск с печатями, выполненными с обеих его сторон по спирали, сделайте, пожалуйста, так, чтобы он стал достоянием науки. И это моя главная просьба.

Кланяется и выходит.

S.Holmes


Подходит к окну и смотрит вниз на высокую худую фигуру в плаще с крылаткой. Видит, что его недавний визитер почему-то довольно внимательно смотрит на перекресток, через который проезжает обыкновенный кэб. Перекресток также переходят два доминиканских монаха, одна сестра милосердия, солидный загорелый полковник с усами и стеком, судья в парике и мантии, стайка оживленно беседующих студентов; вдоль по улице проезжает молодой велосипедист в больших велосипедных очках, велосипедном шлеме и в грубых перчатках с крагами. S.Holmes чуть взмахивает тростью, останавливая следующий экипаж – это легкая двуколка, поднимает голову к окну Эванса и делает прощальный жест, затем легко запрыгивает на пассажирское место в двуколке, и возница направляет ее в сторону, противоположную той, куда проехал велосипедист.

Эванс отходит к столу, садится, что-то чертит на листе бумаги. Недоуменно:

Но причем здесь Septimus Severus?..

Arthur Evans


***

Вечерние сумерки. Темнеет достаточно быстро. Проселочная дорога в направлении Cotswolds, выйдя из Оксфорда, петляет среди заболоченных пустошей и небогатых перелесков.

По практически пустой дороге едет одинокий велосипедист. На городских улицах он держался обочины и ехал, опустив голову. Когда последние дома остались позади, человек на велосипеде слегка разогнался и поехал свободнее, притормаживая только, если на встречу попадались повозки.

Еще через некоторое время велосипедист начинает что-то тихо напевать себе под нос. Слов не разобрать, но песенка не похожа на английскую.

В очередной негустой осиновой рощице от дороги ответвляется небольшая тропинка, ведущая, по-видимому, к какой-то одинокой ферме. На развилке образовалась достаточно большая лужа.

Велосипедист неосторожно въезжает в лужу, чуть не падает, едва выправляет велосипед, но начинает сильно вихлять. Через несколько метров он остановливается, слезает с велосипеда, аккуратно пристраивает его на обочине, и переводит дух.

Man on a bicycle


Навстречу велосипедисту движется двуколка. За несколько десятков ярдов до места, где остановился велосипедист, извозчик придерживает лошадь, с пассажирского места соскакивает человек c тростью в плаще с крылаткой, подходит к извозчику, о чем-то с ним договаривается и отпускает его. Извозчик минует велосипедиста и скрывается на следующем повороте.

Человек, вышедший из двуколки, не спеша направляется к велосипедисту.

Человек в плаще с крылаткой


Завидев приближающегося человека, велосипедист быстро ощупывает свои карманы, а потом вглядывается в темноту, стараясь рассмотреть незнакомца.

Делает шаг к своему велосипеду, секунду размышляет, но не поднимает его. Негромко откашливается.

Man with a bicycle


Подходит к велосипедисту, слегка кланяется.

Доброй ночи, сэр. Мне показалось, что вам может понадобиться помощь. Я, правда, отпустил экипаж, но он здесь неподалеку, и при необходимости вернется.

S.Holmes


Еле заметно вздрагивает и кланяется незнакомцу.

Говорит негромко, изредка откашливаясь.

Благодарю вас, сэр, очень любезно с вашей стороны предложить помощь. Мне, право, жаль, что вы отпустили экипаж. Я просто остановился передохнуть и как раз собирался продолжить свой путь.

Man with a bicycle


Помедлив, оглядывается в направлении, откуда приехала его двуколка.

Знаете, дорога там сильно повреждена. Cotswolds вообще, как вам, видимо, известно, – опасный район, можно соскользнуть с обрыва.

Повествовательно:

Мой возничий еле удержал экипаж на одном из поворотов: пути сильно размыты после недавнего снегопада.

Подходит и берется за руль велосипеда молодого человека.

О, о, о. Вижу, у вас погнута рама. Хм. Этот велосипед знавал лучшие времена. Давайте я провожу вас немного вперед – хотя бы удостоверюсь в том, что вы минуете опасный поворот.

S.Holmes


Внимательно смотрит, как S.Holmes берется за его велосипед. Делает резкий жест рукой, но не останавливает его.

Право же, мне неудобно... То есть, я очень вам благодарен, но такая забота совершенно...

Замолкает посреди фразы, задумавшись. Видимо, решившись.

В наше время нечасто встретишь такую заботу о ближнем. Скажите, вы живете здесь поблизости?

Man with a bicycle


Озабоченно:

Вы вообще целы, молодой человек?

Прислоняет велосипед к стволу ближайшего дерева и подходит к велосипедисту.

Мне показалось, что пострадал не только ваш железный конь, но и вы сами.

S.Holmes


Резко отшатывается от S.Holmes.

Говорит торопливо, стараясь загладить неловкость.

Нет-нет, что вы! Я в полном порядке.

Отступает еще на шаг.

Man with a bicycle


Неторопливо:

Так вот, отвечая на ваш вопрос. Нет, я не живу здесь. Я был в Оксфорде по делам, потом заехал в Woodstock – как вы понимаете, тоже по делам, и вот теперь собирался назад в Лондон.

Возвращается на дорогу, делает знак куда-то вдаль. У него в руке блестит что-то маленькое, но очень яркое.

Ну что ж, счастливого пути, сэр. Будьте осторожны под сенью деревьев. Право же, облачность так тяжела, что там не видно, где кончается колея, и где начинается... м-ммм... канава.

S.Holmes


Tоропливо:

Подождите... То есть я хотел сказать – спасибо. То есть...

Сбивается и на секунду закусывает губу. Шепчет что-то похожее на ругательство. Остается стоять в замешательстве.

Man with a bicycle


Некоторое время молча смотрит на велосипедиста крайне внимательно.

Ах, да. Извините, не ответил на ваш второй вопрос. Насчет заботы о ближнем. Это неудачная формулировка, сэр. Существует такая простая вещь, как взаимопомощь.

Сами того не зная, вы мне тоже помогли. Вот и мне хочется помочь – вам.

S.Holmes


Отвечает очень неуверенно, как будто пытается определиться, но мучается в нерешительности.

Я помог вам? Это невозможно. Я был бы рад, конечно.

Делает шаг к S.Holmes. Смотрит ему в лицо и делает еще полшага.

Man with a bicycle


Покачав головой, аккуратно снимает велосипедные очки с молодого человека, вручает их ему.

Извините. Но ведь совершенно невозможно разговаривать с человеком, на которого надеты заляпанные дорожной грязью очки. Плохо видны глаза.

Указывает направление, в котором ехал велосипедист.

Давайте немного пройдемся. На ходу хорошо думается, а потом, смена видов двигательной активности всегда полезна.

Автоматически делает жест, будто хочет предложить велосипедисту руку, но вовремя останавливается.

Я потом придумаю, как вас лучше переправить в Котсуолдз.

S.Holmes


Так же машинально чуть не принимает так и не предложенную руку. Вместо этого занимается очками и бессмысленно вертит их в руках. Идет по дороге рядом с S.Holmes.

Сейчас уже почти совсем темно, но, если мои расчеты верны, то до Бродвея еще где-то полмили. Я остановился там.

Бросает взгляд в сторону оставленного велосипеда.

С сомнением:

Может быть, за ним можно будет послать позже?

Man with a bicycle


Делает легкий небрежный жест левой рукой, в которой держит трость.

Полмили – это ерунда, сэр. Доставлю вас в лучшем виде. А возница уже знает, что надо подобрать ваш велосипед и следовать за нами на некотором отдалении. Мы с ним договорились, что будем относиться к вам с максимальным вниманием.

Все-таки предлагает правую руку велосипедисту.

Лучше вам будет держаться... сэр. Не прощу себе, если вы поскользнетесь.

S.Holmes


Перекладывает очки и опирается на руку S.Holmes ладонью в перчатке с раструбом.

Благодарю вас, мистер... сэр. Здесь действительно очень скользко – последний снегопад превратил в болото все, что еще этим болотом не было.

Делает несколько шагов и смотрит на собеседника.

Простите мне некоторое замешательство, я не привык сталкиваться с таким искренним проявлением человеколюбия.

Man with a bicycle


Помолчав:

Видите ли, вы, похоже, так и не поняли, во что вас ввязали. То есть, мне просто страшно видеть, что под ногами у вас, как и на вашей одежде, такая же грязь и такое же болото, как нынче по дороге в Котсуолдз.

Оборачивается к велосипедисту.

Нет, внешне все очень мило. Профессор и заведующий кафедрой математики одного из не самых выдающихся оксфордских колледжей при этом является, по моим же собственным словам, "Наполеоном преступления". Однако, как и любого полководца... сэр... его интересует результат его деятельности, а не жертвы среди мирного и немирного населения.

Останавливается.

И опять я понимаю. Вам надо чем-то заниматься. Вы опутаны долгами. Вы не можете прозябать. У вас приступы вдохновения. Но.

Проходит немного вперед, останавливается, затем возвращается к велосипедисту и становится перед ним.

Есть одно "но".

S.Holmes


Слушает S.Holmes сначала с некоторым удивлением, а потом грустно покачивая головой.

Все так. Как будто я сама не задавала себе тех же вопросов... Поэтому я и следила за Мориарти.

Поднимает глаза на S.Holmes.

Что же это за "но", мистер Холмс?

Man with a bicycle


Медленно, глядя прямо на велосипедиста:

В этот раз вы занимаетесь неправым делом, madam. И поэтому вы проиграете.

Продолжая смотреть на велосипедиста.

Рассказать вам, что вы делали в Оксфорде?

S.Holmes


Так же медленно смотрит в глаза S.Holmes. Молчит достаточно долго.

Вот так... Вот так.

До хруста сжимает левой рукой очки, но не двигается.

Нет, спасибо. Я не сомневаюсь, что вы знаете.

Irene Adler


Тянется к руке Irene Adler, но лишь забирает у нее очки, которые выбрасывает куда-то в лес.

В таком случае, это все.

Все-таки берет руку Irene Adler, снимает с нее перчатку, удерживает ее ладонь, осторожно проверяя, есть ли на ней царапина.

Уезжайте.

Улыбается.

Я вас прикрою. Уезжайте отсюда совсем. Вы уже все сделали, вы ничего им не должны.

S.Holmes


Продолжает смотреть на S.Holmes, как будто не в силах оторваться, или просто не хочет этого делать. Вздрагивает, когда S.Holmes берет ее за руку. Сжимает губы, но глаза ее начинают подозрительно блестеть.

Тихо:

Я бы... Вы... Я бы очень...

Опускает лицо.

Еще тише:

Должна.

Irene Adler


Сам себе, скороговоркой:

Почему мне кажется, что я вас знаю? У вас такое необычное лицо, откуда же я могу вас знать? Ведь ничего же не было. Никакого скандала в Богемии, никакого "Good night, Mister Sherlock Holmes", никакого кольца в форме змеи с изумрудом, никакой фотографии.

Решительно:

Не будем об этом думать. Я вас запугал, раскрыл ваши планы, вашу связь с Мориарти, его попытки запутать вас ирландцами, я угрожаю вашей жизни. Вы понимаете? Так и напишете ему: я подстерег вас в темном лесу и чуть не убил.

Все.

Вкладывает в руку Irene Adler что-то, что достает из внутреннего кармана плаща, снова делает знак кому-то вдалеке.

Мы больше не увидимся, я надеюсь.

S.Holmes


Коротко смотрит на золотого скарабея у себя в ладони, сжимает кулак и прижимает к груди.

Снова поднимает блестящие глаза на S.Holmes.

Вопросительно:

Никогда...

Качает головой, как будто просит не отвечать. От этого велосипедный шлем слетает у нее с головы и волосы рассыпаются по плечам.

Не обращая внимания, шепотом:

Мне теперь надо сказать "Good night, Mister Sherlock Holmes"?

Irene Adler


Тихо:

Good night, miss Irene Adler.

Позади Irene Adler останавливается экипаж, дверь беcшумно открывается.

Помогает Irene Adler усесться на место седока, снимает с нее вторую грубую перчатку с раструбом, целует ей руку.

Вознице:

Cotswоlds, Broadway, далее вам укажут.

Захлопывает дверцу, отходит в сторону. Двуколка быстро удаляется в сторону Бродвея.

S.Holmes


Scene:

London, Trafalgar Square, The National Gallery,

February 27th, 1903

Тихо, Холмсу:

...Вот я и думаю: когда вы сказали об аптекаре и его жене... Я-то подумал, что вы просто не знаете, или забыли, или увлеклись. Аптекарь, жена и два деревянных шлепанца, – это все здесь, Холмс. В Галерее. А вы, оказывается, задумали? А что ж мы нынче без помпы, инкогнито? Я даже и не знаю, кто здесь сейчас директор.

Dr Watson


Негромко, Ватсону:

Верно. Это, доктор, было озарение. Пока еще ничем не подтвержденное. Хранителем (а надо заметить, что у Галереи не Директора, а Keepers) этих коллекций является Mr Hawes Harison Turner, и на посту он находится с 98-го года. Он о нашем визите не знает, и не надо. Юбилеев Галерея не справляет, члены королевской фамилии с визитом сюда не собираются, безобразий замечено не было. А мы просто частные лица, соскучившиеся по изобразительному искусству.

S.Holmes


Горячо:

Но тогда – что же мы ищем? Ведь Галерея не может иметь отношение к событиям в Британском музее!

Dr Watson


Изучает план экспозиции в холле:

Конечно, нет, доктор. Мы с вами просто пришли посмотреть на Мадонну в скалах.

Повествовательно:

Вот, знаете, есть искусствоведы, которые говорят, что Леонардо – плохой художник. Гениальный рисовальщик, но – представьте – в сравнении с этим своим умением – совершенно средний живописец, тиражировавший однажды найденную полуулыбку. Есть строгие ценители, которые не могут простить ему его экспериментаторских наклонностей, того, что он ничего не мог доделать до конца, слишком долго работал над своими полотнами и сам губил свои фрески... Вот и отлично. Может, мы вот посмотрим с вами в очередной раз на Мадонну, на Ангела, на младенцев, на скалы, и нам не понравится, м-мм?

S.Holmes


Смотрит на Холмса, не понимая, насколько он серьезен. Затем строго кивает головой.

Хорошо. Как скажете. Смотреть будем вместе, или разделимся?

Dr Watson


Одобрительно:

Ah, that's my Doctor Watson! Разделимся, доктор.

Указывает углом буклета на один из залов на карте.

Вам сюда. Смотреть на The Virgin and Child with Saint Anne and Saint John the Baptist, тщательнейшим образом изучать, куда указуют персты младенца и Святой Анны. Затем к The Virgin of the Rocks, совершенно с той же целью. Отследить направления указующих пальцев и рук. Желательно все записать. Потом, доктор, найдите, пожалуй, какую-нибудь наиболее сговорчивую даму из служительниц и спросите, где находится сейчас приписываемая Мастеру Леда со своей птицей. И кому нынче ее принято приписывать. Как только все эти задачи будут выполнены, я вас отыщу.

S.Holmes


С изумлением видит, что к Холмсу направляется подтянутый военный с полковничьими знаками отличия. Бормочет:

Я смотрю, у вас тут было назначено...

Кланяется полковнику и уходит по своему маршруту.

Dr Watson


Подходит к Холмсу, они пожимают руки. Говорит по-военному четко, но в глазах у него бродят непонятные бесы.

Добрый день, мистер Холмс. Вот где нам приходится видеться с вами...

Оглядывается в сторону Трафальгарской площади.

В публичном месте. Время, мистер Холмс, время! Удивлен, что вы меня вообще поймали – ведь уже послезавтра в экспедицию.

Colonel Francis Younghusband


Направляется с полковником вглубь Галереи.

Ну, что ж, г-н полковник, позади адмирал Нельсон на высокой колонне, растущей из четырех львов, справа Оранжевая улица, вокруг нас очередная манифестация величия Великой Британии. Лучше места не придумаешь.

Итак, Тибет? Целая экспедиция? И официальная притом?

S.Holmes


Особенно не глядя по сторонам:

Да. Русские очень уж напирают из Семиречья. Политика...

Поймав выжидательный взгляд Холмса:

Конечно. Вы знаете. Для меня политика здесь – не главное. Я, конечно, солдат, куда пошлет нас Британия, туда и поеду...

Оглядывается на Холмса, что-то уловив в его лице.

Что, мистер Холмс?

Colonel Younghusband


Делает отрицательный жест:

Нет-нет, ничего, г-н полковник. Просто в точности эти же слова несколько дней назад я слышал от другого солдата, в другом музее. Итак, насколько мне известно, вы пытаетесь найти Шамбалу?

S.Holmes


Вздрагивает и останавливается:

Но...

Берет себя в руки:

Вы могли бы хотя бы иногда делать предисловия в таких случаях, мистер Холмс? Я ведь никому об этом не говорил.

Colonel Younghusband


Улыбается:

Извините, полковник, право же, я не думал, что военный человек не будет готов к военной прямоте, особенно когда чуть ли не завтра в поход. Вы никому не говорили, конечно. Просто те, кто интересуются, знают о вашем увлечении "тайными знаниями"; так, помилуйте, неужели имея с собой регулярный корпус, вы отправитесь куда-нибудь в паломничество по монастырям, доберетесь до Лхасы, вберете в себя великолепие Поталы, – и все? Нет, так, знаете ли, не бывает. Если английский полковник сам добивается экспедиции на Тибет, значит он ищет Шамбалу.

S.Holmes


Проводит рукой по лбу.

Вы хотели мне что-то сказать? Предупредить о чем-то? Или попросить?

Colonel Younghusband


Останавливается у входа в зал, где, судя по всему, расположена недавно открытая выставка из запасников. Быстро:

Да, хотел попросить, полковник. Видите ли, я лично в Шамбалу не верю, но это частности. Я вообще мало во что верю, но этого "мало" хватит на приблизительно... разводит ладони в стороны где-то на полфута ...на такой список. И, тем не менее, я буду очень рад, если вы сочтете возможным писать в дороге заметки, если вы сможете посылать их вот по этому адресу в городе Рим, (вручает полковнику визитную карточку) и если вы до своего отъезда навестите одну почтенную вдову по фамилии Hall – очень простая фамилия, а адрес ее вот.

Вручает полковнику вторую визитную карточку.

У нее есть двухлетний мальчик по имени Manly Palmer, и она пока не знает, в какую сторону направлять его интересы. Более того, она скоро переедет жить в Америку. Я думаю, вы ей поможете с сыном, а может, и сочтете возможным вступить с ней в переписку.

S.Holmes


Убирает визитные карточки в карман.

Все это довольно неожиданно, мистер Холмс. Будь на вашем месте кто-нибудь другой, я бы сильно усомнился в серьезности того, что сейчас прозвучало. Но... то, что вы поняли... Вы уж простите, но давайте лучше переписываться с вами, а не с неизвестным адресатом в Риме. Так мне будет надежнее. Да и из этого вашего... кивает на руки Холмса ...списка того, во что вы верите, мне было бы полезно узнать пункт-другой. Если да, то я согласен.

Colonel Younghusband


Согласно кивает.

Идет. Однако если письма от меня не будут приходить в разумные сроки, прошу, все-таки – туда, в Рим. Это надежно. А я пришлю вам кое-какие карты, только, пожалуйста, не спрашивайте, откуда они у меня.

S.Holmes


На прощанье пожимает руку Холмсу. С усмешкой:

Право, мистер Холмс. Если бы я знал, что столько загадок может находиться прямо у меня под носом, невдалеке от Трафальгарской площади, я бы еще подумал, где искать свою Шамбалу.

Кланяется и ретируется

Colonel Younghusband


На входе в зал еле успевает избежать столкновения с крупным, чем-то озабоченным человеком, одышливо оглядывающим экспозицию. Вежливо:

Простите, сэр, вы ведь, наверное, подскажете, когда была организована эта выставка, и по какому принципу?

S.Holmes


Притормаживает перед высоким человеком в твидовой тройке и хочет отделаться короткой фразой, затем почему-то останавливается всерьез, тем самым перекрывая вход в зал.

Эта выставка? Портрета? Представьте себе, сегодня ночью собрали, сегодня утром открыли! Вам очень повезло, мистер...

Mr Hawes Harison Turner


Holmes. Sherlock Holmes, господин Хранитель.

Чуть двигается, Тёрнер отступает назад в зал с новой экспозицией.

Как интересно. По чьей же инициативе вы организовали эту выставку? И все же – по какому принципу подобрали ее... если, конечно, я вас не очень задержу этими вопросами?

S.Holmes


Очень озабоченно и с трудом переводя дыхание:

Загадочная экспозиция, скажу вам, мистер Холмс. Как раз по вашей части. Надо было мне к вам приехать вчера вечером, вот что я вам скажу, мистер Холмс. Даже и думал приехать, да было поздно. А сегодня тоже – уже поздно: выставку открыли.

Поднимает палец кверху.

Оттуда пришло предложение, не принять которое было невозможно. Очень странная история, сэр! Я такого не припомню. И ведь никаких объяснений!

The Keeper


Поднимает голову, разглядывает потолок.

Оттуда? Что, прямо с попутным архангелом?

...А! Из Букингемского дворца? Ну что ж, почему бы и нет. Значит, ожидаете высочайшего визита?

S.Holmes


Чуть не поперхнувшись:

Не приведи бог, сэр! Никакие визиты – официальные, по крайней мере, – не были запланированы. Уж и не знаю... Нам такого переполоха, как в Британском музее, не надо, они уже месяц там чистят и полируют каждый завиток, как на королевском линкоре, нет, нет, сэр. Я сделал все возможное, всю ночь на ногах, – перевернуты все запасники, вынуты редчайшие полотна... Это все для обычной английской публики и для гостей столицы, сэр, нет, не для августейших особ.

Тяжело вздыхает, видно, что он очень старается себя убедить.

The Keeper


Понимающе качает головой.
Будем надеяться, что так оно и будет, господин Хранитель.

Оглядывается:

Но я пока не вижу здесь ни одного портрета, который бы не находился обычно в основной экспозиции. Вы не могли бы сразу направить меня к раритетам, которые вам пришлось извлечь из запасников?

S.Holmes


Указывает вперед, на стену, противоположную входу.

Да вот же. Тройной портрет. Очень известный, но обычно не выставляется. Можно сказать, гвозь экспозиции, сэр. Доминирует над залами. Увлекается:

Смотрите, какой мощный красный цвет. А какой взгляд! Два профиля, один смотрит на другой, – и слава богу! Ц-ц-ц... Да уж. В Букингемском дворце не должны бы любить этого человека. Взгляд направлен на портрете в три разные стороны, и по всем этим направлениям он стремится насолить англичанам, сэр!

The Keeper


Довольно долго смотрит на портрет. Тихо:

Да. Давно я его не видел.

Кланяется The Keeper:

Не смею вас задерживать, господин Хранитель. Будьте уверены: если мне покажется, что Галерее или экспозиции угрожает какая-то опасность, я вас извещу.

S.Holmes


Scene:

British Museum,

March 1st, 1903


Прошу, сюда, ваше высочество.

Великодушный дар Lord Elgin, и теперь – одно из величайших украшений этой сокровищницы мировой культуры на Британской земле. Нам не вполне известно, когда досточтимый лорд приобрел этот бесценный фриз, но есть основание полагать, что это случилось около ста лет назад.

Dr. Robert Attenborough


С достоинством качает головой:

Прекрасные мраморы Элгина! Должен с сожалением признаться, впрочем, Роберт, что я всегда принадлежал к лагерю тех, кто полагал их отъем у греков скорее противозаконным действием.

Улыбается, заметив смятение на лице Robert Attenborough.

Однако этот вопрос, безусловно, следует решать в Парламенте, а не здесь. Моему эстетическому чувству безразлична сухая юридическая сторона вопроса; а потому я могу лишь искренне порадоваться за вас как гордого обладателя такого великолепного экспоната.

Prince George Frederic Ernest Albert, Duke of York


Незаметно смотрит на часы в коридоре, делает знак смотрительнице зала и что-то ей говорит. Смотрительница кивает головой и перемещается ко входу в зал. Покидает свой пост возле Эфесского зала на нижнем этаже и поднимается на Main Floor, где заходит в помещение служителей.

Constable Stanley Hopkins


Сдержанно:

Несомненно. В парламенте Его Величества.

Ваше высочество, если мне будет позволено, я пригласил бы вас, учитывая ваш, несомненно, занятый календарь, посетить нас в менее официальном качестве. К сожалению, многие экспонаты, представляющие особую ценность... для меня, остались за рамками нашего маршрута.

Поворачивается и с некоторым трудом лавирует в многолюдной свите герцога.

Господа, через дворец Нимруда, налево, египетский зал.

Dr. Robert Attenborough


Заинтересованно:

Я бы хотел повнимательнее посмотреть на Розеттский камень. Меня всегда занимало то, как гениальный Шампольон сумел, ухватившись за кончик нити, с помощью этого камня рассказать нам историю одной из величайших цивилизаций.

С усмешкой:

До нас доносились истории о современных нам людях, умеющих делать практически то же самое... по отпечатку подковы находить лошадь. Я, конечно, выражаюсь фигурально. Кстати, Роберт, до меня дошли слухи о том, что у вас были проблемы в преддверии моего визита. Это обычная истерия, я полагаю, но все же позвольте поинтересоваться, не было ли у нее какого-нибудь основания?

Duke of York


Уже набрав радостно воздуха, собирается пуститься в долгий дискурс о Розеттском камне, но осекается.

Нет! То есть, да, существуют, я полагаю, но... Нет, никаких проблем, Ваше Высочество. Вы на редкость хорошо осведомлены, во всех вопросах. Музей подвергся периоду странных вторжений, но им пришел конец, это я могу вполне уверенно заявить. Все экспонаты были с утра тщательно проверены.

Dr. Robert Attenborough


Подходит к констеблю Стенли Хопкинсу. Очень нервно:

I'm telling yer, mate, this bloody monarchy here don't deserve another hour. No Irishman will ever forget all them poor little devils dying because they aint 'nough potato for 'em to eat. And it takes just one. Just one. But the high and the powerful folk, they say, it must be the divine grace that gets us rid of all 'em dirty o'ercrowded Irish.

Well, take my word, mate, this day I take one child, if a grown one, and there ain't no single tear of contempt in my eye, but this country goes to the dogs righ' where it deserved. Remember An Gorta Mor, is what
I will say... remember An Gorta Mor!

James O'Deere


Напирает своей мощной фигурой на O'Deere, тесня его так, чтобы никто не мог его услышать. Шипя, как кипящий чайник, и только что не закрывая ирландцу рот своей огромной красной рукой:

Hush! Тихо, тебе говорят! Куда торопишься раньше времени? Я тебя сейчас сам выведу, рыжий ты сатана!

Неожиданно проворно оглядывается, убеждается, что вокруг все спокойно. Достает из-за пазухи продолговатую коробочку, из греческой вазы рядом выхватывает букет полевых цветов, вручает все это ирландцу.

Сам подумал бы о чем-нибудь!

Стучит согнутыми пальцами по лбу ирландцу, затем завешивает его покрасневший лоб рыжим чубом.

Все получится – будет не только картошка, а трюфели с помидорами! Не получится...

Делает ужасное лицо и краснеет еще больше.

Constable Hopkins


Отходит от Розеттского камня и ведет Duke к выходу из египетского зала.

Да, вы совершенно правы. Самая выдающаяся билингва в мире.

К сожалению, мы близимся к концу нашей небольшой прогулки. Небольшой подъем в сторону юго-восточной Азии...

Проходя мимо бюстов Аменхотепа, не удерживается и поворачивается, оглядывает их, удовлетворенно кивает и продолжает движение.

...и я поблагодарю ваше высочество за оказанную нам высокую честь.

Dr. Robert Attenborough


Неспешно:

Мне хотелось бы еще посмотреть на китайскую экспозицию. Насколько я осведомлен, она у вас достаточно богата, а дальневосточная тема сейчас весьма актуальна для нас.

Duke of York


Расцветает.

С удовольствием, ваше высочество! Как раз новые поступления в миниатюрной нефритовой скульптуре, я вам все расскажу.

Остается немного позади, пропуская свиту в узкий коридор.

Dr. Robert Attenborough


Быстро осматривает китайский зал.

Вот здесь он и прятался. Прекрасно. Очень хочется верить, что герцога не потянет в Китай, уж слишком некрасиво показала себя Империя во Второй опиумной войне.

Оглядывается:

С другой стороны, здесь ничего особенно ценного, кажется, нет.

Ватсону:

Прошу вас, доктор. Будьте предельно бдительны и заглядывайте в Японию и вообще – поглядывайте вокруг. А мне неплохо бы посмотреть, что там, поближе к центру событий.

S.Holmes


Слушает и озабоченно качает головой.

Меня больше всего тревожит, что мы не знаем, с какой стороны ожидать удара. С чьей стороны будет покушение? В какой форме?

Ну что же, тогда я пойду в японский зал.

Dr. Watson


Быстро перемещается в направлении, которым следуют герцог Йоркский, директор и обширная свита, стараясь обойти все смежные залы. По дороге делает знаки двум дежурным констеблям, которые тихо скрываются в ближайших дверях. Доходит до греческой вазы возле комнаты служителей, поднимает с постамента несколько оранжевых лепестков, разминает в пальцах, смотрит вокруг.

Передвигается еще ближе к свите герцога и Директора.

S.Holmes


В китайский зал входит паренек лет семнадцати. На его лице светится несколько ярких веснушек, у него рыжие брови и ресницы, но волосы – подозрительно каштанового цвета. В зале почти никого нет. Паренек подходит к стеклянной витрине с китайскими рисунками, просматривает ее, затем прислушивается.

Chinese Ritual Money from the British Museum

Услышав приглушенный шум беседы приближающихся людей, подходит к соседней витрине, в которой выставлены образцы ритуальных китайских денег со странной надписью по-английски "Hell Bank Cheque. Heaven Main Office. Bank of Hades". Весело улыбается, разбивает витрину кулаком и хватает полпачки ритуальных купюр, одновременно выуживая из кармана зеленой куртки коробок спичек. Торжествующе поднимает руки вверх и потрясает своими трофеями, готовясь поджечь деньги и начать выкрикивать лозунги при приближении герцога Йоркского.

Neal O'Reilly


Слышит шум за спиной, разворачивается и быстрым шагом возвращается в китайский зал. Видит там подростка, разбившего витрину и приготовившегося жечь деньги. Бросается к нему и делает хук в челюсть, но соразмеряет силы, чтобы не искалечить юношу. Тот теряет равновесие и падает. Заламывает ему руки за спину.

Рассерженно:

Юный негодяй! Задумал покушаться на члена королевской семьи!

John Watson


Влетает в китайский зал со стороны отдела Юго-Восточной Азии в сопровождении двух пожилых, но очень быстрых и деловитых служительниц. Одной из них указывает на витрину, она кидается хлопотать с разбитым стеклом и оставшейся половиной пачки ритуальных денег. Вторая бросается к Ватсону и ирландцу. Быстро:

Доктор, эвакуируйте его, пожалуйста, в убежище к Miss Arbuthnot, и без шума. Я там со всеми договорился. Все. Это был последний демонстративный акт. Остался финал.

Подпихивает Ватсона и ирландца к выходу, видит, что вторая смотрительница уже протирает фланелью новое стекло на восстановленной витрине, кидает фланель в какую-то китайскую вазу времен династии Мин и принимается поправлять растрепавшиеся седые букли, готовясь очаровать свиту герцога Йоркского.

Вылетает в другую дверь.

S.Holmes


В некоторой оторопи выслушивает слова Холмса о "финале".

Финал?..

Довольно неуважительно подталкивает юношу коленом. Тот, очевидно, очень быстро растерял весь свой революционный потенциал.

Давайте, мой юный друг, пошевеливайтесь, да без выкрикивания лозунгов.

Выпихивает незадачливого пиромана из китайского зала.

John Watson


Во время драки и переговоров, молча сверкает ярко-голубыми глазами на двух джентльменов и двух леди, вытирает нос рукавом куртки, потом подчиняется Ватсону, ругаясь сквозь зубы и бормоча что-то об овечках и зеленой траве.

Neal O'Reilly


Останавливается и прислушивается.

Да. Однако позвольте мне...

Сворачивает в боковой коридор, увлекая за собой Duke.

...прежде чем мы отправимся на осмотр обширной китайской коллекции, привлечь ваше благосклонное внимание к одному, всего лишь одному редкому изданию, которое выставила сейчас наша библиотека. В качестве почти незаменимого предварительного шага.

Dr. Robert Attenborough


Поднимает брови.

Предварительного шага? И что же предваряет этот шаг?..

Впрочем, я с удовольствием посмотрю на редкое издание.

Duke of York


Тяжелыми шагами, высоко подняв голову и сжав правую руку в кулак, идет из зала в зал, начальственно поглядывая на служительниц и для вида проверяя некоторые экспонаты. Видит, что свита герцога свернула от китайской коллекции в сторону Библиотеки, сжимает зубы и поспешно выходит в ближайшую дверь.Constable Stanley Hopkins

Преграждает дорогу констеблю. Вежливо:

Простите, констебль Хопкинс, как пройти в греческий зал?

S.Holmes


Наливается кровью, затем что-то узнает в стоящем перед ним человеке. Нагло улыбается:

А. Прямо и направо, мистер Холмс. Прямо и направо. Если вы, конечно, сумеете меня обойти.

Constable Hopkins


Поднимает руку констебля за обшлаг, разглядывает его пальцы. Задумчиво:

М-ммм... это они.

Не отпуская рукава констебля:

Я пошутил. Мне туда не надо.

S.Holmes


Видимо, приходит в бешенство и замахивается на Холмса свободной рукой, рыча:

Превыша-а-аете полномочия! That's some authority abuse here!

Constable Hopkins


Пригибается под летящим кулаком констебля, ныряя ему за спину и по-прежнему не отпуская рукава. Констебль лишается равновесия и пытается свалиться вперед, но его ловят сзади два полицейских, которые не дают ему упасть и быстро защелкивают у него за спиной наручники. Деловито:

Превышаю, да. Драться в стенах музея – некомильфо.

Вынимает из кармана констебля двойной лист, заполненный подписями и какими-то цифрами, складывает его и кладет к себе в карман.

Вы взяты с поличным, констебль. Как говорят у нас в Англии – пойманы с краснымируками.

Выходит из зала и спешит к процессии, сопровождающей герцога Йоркского.

S.Holmes


Вот, ваше высочество, манускрипт I yu t'u chih, пятнадцатый век, уникальные иллюстрации. К сожалению, собственность университета, в Кембридже, но мне показалось...

Снова прислушивается.

...показалось, что нам необходимо увидеть эту замечательную работу, которая... представит нам как бы ключ к пониманию...

Dr. Robert Attenborough


Слегка нахмуривается.

Роберт, вы как будто не совсем с нами сейчас. Что-то не так?

Duke of York


О, простите меня, ваше высочество. Я – человек книжный, это сказывается, вероятно, на интересах и манере общения.

Озабоченно трет лоб.

Похоже, что все уже в порядке. Мы можем продолжать.

Dr. Robert Attenborough


Появляется вдалеке и, слегка покачиваясь, движется по направлению к свите герцога Йоркского, бормоча что-то себе под нос. Подходит ближе. Громко:

Good gentlemen! What a lucky day that a peasant such as meself should meet the, um, ah... uh... potatoes... potentates in this, er... temple of elimination... I mean, illumination. There's a'somethin' I wanted to give his Royal Highness.

Поднимает букет перед собой.

James O'Deere


Ужом проскальзывает между представителями сопровождения герцога, неуклонно приближаясь к ирландцу с букетом. Кто-то в свите недоумевает, кто-то улыбается, кто-то перешептывается, глядя на ирландца.

S.Holmes


С невероятной быстротой встает перед Duke, сбрасывает с себя на пол пиджак и становится в боксерскую стойку.

Dr. Robert Attenborough


Удивленно улыбается, затем принимается хохотать. Кладет руку на плечо Аттенборо и мягко отодвигает его в сторону.

Какая насыщенная получилась программа посещения, дорогой Роберт. Я даже и не ожидал. Что это вы вздумали... бить посетителей? Вот еще!

Делает два шага вперед и обращается к James O'Deere, ласково:

I will gladly take the flowers, thank you, my good man, especially since I rather like this simple kind; and what is your name, pray?

James O'Deere остолбеневает и принимается таращиться в лицо герцога Йоркского, видимо, не ожидав такой реакции.

Duke of York


Протискивается к ирландцу и, пользуясь тем, что тот в замешательстве приопустил букет, что-то из этого букета извлекает, незаметно пряча предмет в рукаве. Старательно улыбается Директору и Герцогу.

S.Holmes


Подходит вплотную к James O'Deere сзади и как бы невзначай легонько подталкивает его руку с букетом вверх. Тихо, имитируя ирландский акцент:

C'mon, mate... don't be shy!

John Watson


Видимо, немного устав от нерешительности дарителя, забирает у него цветы левой рукой, а правой снимает с себя галстучную булавку с небольшим сапфиром и отдает ее James O'Deere.

Here. A reciprocal gift.

Свита начинает восхищенно и немного подобострастно перешептываться. Строго:

Stay quiet.

Свита замолкает. Герцог Йоркский обращается к ирландцу:

You have hunger of an avenger in your eyes. A great hunger... an gorta mor. I have seen that before. But revenge does not cure. I am sorry for what we have done to your country. Now go.

Пойдемте же наконец в китайский зал, Роберт.

Поворачивается и уходит. Свита и Роберт Аттенборо следуют за ним.

Duke of York and the future King George V


Some time later,

Dr Robert Attenborough's study

Ходит по кабинету из угла в угол.

Могло бы быть и лучше, профессор. Можно было бы и не допустить бомбиста в музей. Должен вам сказать, что мы за ним следили и, в общем, хотели отсечь его от свиты несколько раньше. Если бы не происшествие в китайском зале...

Сокрушенно качает головой.

S.Holmes


Мой друг.

Мой дорогой, неоценимый мистер Холмс. Я не побоюсь этого слова – вся, вся Британия сегодня у вас в долгу. Вы приняли это дело в самый ответственный момент и довели его до благополучного завершения. Я... просто не знаю, как могу вас отблагодарить.

Dr. Robert Attenborough


Смотрит на Директора с недоверием.

Э-эээ... Ну, что вы, Профессор. Мы с доктором Ватсоном ничего не сделали бы без вашей помощи и без помощи ваших сотрудников. Вообще-то, конечно, не стоило так рисковать, и вся эта демонстрация демократических устоев... Хотя закончилось все очень красиво, нельзя не признать.

Кажется, немного успокоившись, останавливается у окна.

Я предполагал, что в день визита может быть совершен отвлекающий акт вандализма, но вычислил только его географию. Впрочем, хотя бы с географией нам повезло.

S.Holmes


Поразительно.

Его высочество говорил о людях, способных... как он выразился? Найти человека по ботинку? Нет, как-то по другому... Впрочем, неважно, суть остается той же.

И вот – не пострадала экспозиция, не пострадал высочайший гость, и не пострадала репутация музея.

Всё позади.

Вздыхает и откидывается в кресле.

И всё же, мистер Холмс, вопрос о вознаграждении. Мои возможности ограничены, но я собираюсь использовать их во всей мере.

Dr. Robert Attenborough


Разводит руками:

Мне нечего у вас попросить, Профессор. Доступ в вашу библиотеку у меня и так есть, выдавать на дом экспонаты вы мне не сможете. Разве что вот: я бы попросил вас помочь замять дело этого O'Reilly. Я возьму на себя покрытие ущерба.

Увидев возмущение на лице Директора:

Ну хорошо, музей возьмет на себя покрытие ущерба. А вам я буду чрезвычайно благодарен, если вы разрешите в будущем обращаться к вам за консультациями.

Достает из кармана трубку и смотрит на нее с сомнением.

Что ж, так как курить в Британском музее было бы проявлением крайнего неуважения к этим стенам, позвольте на этом откланяться.

S.Holmes


O'Reilly?

Хорошо. Обещаю сделать всё, что в моих силах.

Покачав головой, встает из-за стола, подходит к Holmes, крепко стискивает ему руку и отступает на шаг, поклонившись.

Я всегда в вашем распоряжении, сэр. Если бы это зависело от меня, я не задумываясь доверил бы вам все коллекции мира. Вы уверены, что не хотели бы сменить работу и стать хранителем какого-нибудь музея?

Dr. Robert Attenborough


Улыбается, выходя:

Разве что завхозом, Профессор.

S.Holmes


Scene

Outside the British Museum,

Great Russell Street

March 1st, 1903,

Later same day

Выдыхает дым, вынимает изо рта трубку и критически ее осматривает.

Курить на улице, пожалуй, не менее предосудительно, чем в Британском музее, дорогой доктор, но мы заслужили право на это небольшое отступление от правил поведения в обществе. Скажите мне как врач, вы не очень сильно изувечили этого ирландского юношу?

S.Holmes


Я не совсем понимаю причины вашего благосклонного отношения к этому молодому человеку, но я не нанес его голове никаких повреждений, которые не лечились бы парой порошков и несколькими часами хорошего сна – а времени для отдыха у него в участке будет, надеюсь, достаточно.

Возбужденно потирает руки.

Скажите мне, Холмс, зачем вы ждали до последнего момента, прежде чем остановить этот механизм?

Dr. Watson


Качает головой:

Настоящий колониальный английский врач. Сам боксирует, и сам прикладывает свинцовые примочки.

О, доктор, а как же было иначе? Если бы мы арестовали кого-нибудь из участников преступной цепочки ранее, они бы изменили планы, и нанесли удар не в то место, которое можно было хоть как-то, но все же просчитать, а еще куда-нибудь. Мы, конечно, рисковали. Но еще больше мы бы рисковали, если бы этот О'Рейли полез к нашему герцогу с букетом где-нибудь на Pall Mall.

S.Holmes


Да, да, разумеется. Преступной цепочки. Вы правы.

Все улеглось в вашу замечательную дедуктивную кирпичную кладку, верно? А если у злоумышленников и были какие-то еще более зловещие планы, нам они больше не видны.

Dr. Watson


Останавливает кэб, оба забираются внутрь.

Задумчиво:

Нет, доктор, не видны. Все снова окутано туманом. Разве что, пожалуй, с профессором Мориарти все-таки придется встретиться, ибо это было бы уместнее, чем дожидаться, пока у него созреют еще какие-нибудь новые планы. Лучше, знаете, один раз нанести упреждающий удар, чем потом всю оставшуюся жизнь заниматься дедукцией.

Поворачивается к Ватсону:

Вы согласны?

S.Holmes


Положительно, этот случай оказал на вас совершенно благотворное влияние, Холмс! Предпочесть действие дедукции!

Смеется, потом серьезнеет.

Вы понимаете, разумеется, какой опасности вы собираетесь себя подвергнуть?

Но не удивлюсь, что усилие по встраиванию столь пестрой череды событий и экспонатов в связную систему побудило вас искать отдыха, пусть даже и столь... экстремального. Экскурсия по всей истории и географии, от Возрождения и до Египта. Просто удивительно.

Dr. Watson


Все по порядку, дорогой доктор. Сначала немного музыки, ибо наш кэб направляется в St. James Hall, а перед этим – a sandwich, and a cup of coffee, and then off to violine-land, where all is sweetness, and delicacy, and harmony, and there are no red-headed clients to vex us with their conundrums.

Двигались же мы совершенно в другой последовательности. От Древнего Египта к Позднему Возрождению, как вы помните.

S.Holmes


Да, пожалуй. Я уже не могу уследить за всеми тонкостями, что именно следовало за чем, в какой последовательности и с какой целью, и потому ваше предложение звучит невероятно заманчиво.

Ваши клиенты, мне кажется иногда, специально выискивают самых затейливых и бессмысленных преступников, чтобы встать на их пути. Потратить столько усилий, переставляя эти куски... бюсты, и все – только чтобы подать знак, "мы здесь, и кое-что придумали".

Dr. Watson


Что ж, спасибо им за это, доктор. Согласитесь, мы бы с вами заскучали, если бы пришлось просто доказывать, что ревнивый муж застал на месте преступления незадачливого любовника, похитившего честь его супруги вместе с дорогой ее сердцу дешевой брошкой из поддельных аквамаринов, и именно поэтому проломил головы обоим, или если бы нам пришлось выяснять, кто виновнее в столкновении экипажа и пешехода на каком-нибудь перекрестке возле Пиккадили.

Но, право же, если бы не ваша деятельность в дальневосточном отсеке музея...

Снова качает головой.

S.Holmes


Что вы, Холмс. Всего лишь выполнял свой долг. В моих действиях не больше доблести, чем в хорошем выстреле охотника, на которого выгнали дичь.

Помолчав.

Вы наверняка объясните мне все, когда мы вернемся и усядемся перед камином, и мне ничего не останется, как снова удивиться, насколько вся история с самого начала была очевидной и прозрачной. Скажите только вот что: наши культурные соперники, похоже, дали промашку, выводя мелом на обороте камня арабскую вязь? Как это называется – анахронизм?

Dr. Watson


Некоторое время раздумывает.

Видите ли, доктор, не думаю, что понятие анахронизм здесь уместно. Наши конспирологи ведь не пытались впихнуть нам что-либо до йоты совпадающее с той культурной традицией, на которую пал их варварский взор.

Чему-то улыбается.

Ну, положим, не варварский, конечно, а вполне небесный, но, тем не менее, взор преступника, а не ангела, да.

Но если вы имеете в виду выпадение из стиля, то, безусловно, на камне времен птолемеевского Египта совершенно нечего было делать арабской вязи. Да и вообще, доктор, сдается мне, что с Египтом во всех его проявлениях я на данный момент распрощался окончательно.

S.Holmes


Flash-back:

HSoW&W, 31.05.1996


Scene:

Meiringen, Switzerland,

March 5th, 1903

Останавливается, восстанавливая дыхание, твердо упирается альпенштоком в снег.

Ох. Зря вы все-таки не послушали хозяина в отеле, Холмс. Он же говорил, снег сойдет еще нескоро, вдобавок, в это время на этой тропе может быть сильный камнепад, если вообще не сход лавины. И потом, я же вижу – вы ожидаете встретить его даже здесь.

Dr Watson


Легкомысленно помахивая своей тростью:

Именно здесь, дорогой доктор. Вы что же, не читали... ах да. Вы не читали. Вы даже не написали еще это приключение, как же я мог забыть.

S.Holmes


Недоуменно:

Вы об "Убийстве на улице Морг?" Помню, как не понравился вам Огюст Дюпен... Или о патере Брауне? Нет...

Задумавшись:

Чего же я еще не читал в этом жанре? Хотя вы же говорите, что я еще не написал! О чем вы, Холмс?

Dr Watson


Все то время, пока Ватсон борется с воспоминаниями о детективах, смотрит на него почти с восхищением.

Знаете, доктор, у меня иногда создается впечатление, что вы меня разыгрываете. Или подыгрываете по правилам, которые вам известны лучше даже, чем мне самому. Ведь вы же записываете отчеты о наших приключениях, правда?

S.Holmes


Немного смущенно:

Ну, конечно! Как же можно не сохранить для потомков...

Dr Watson


Посмотрев немного на угрожающе нависший над тропой камень:

Ну так что же непонятно, доктор? Вы не написали и поэтому еще и не прочли, так?

S.Holmes


Бьет себя рукой по лбу.

Wonderful!

Dr Watson


Машинально:

Commonplace.

Проходит немного вперед.

Впрочем, пришла пора и мне ударить себя по лбу, дорогой доктор.

Поднимает с тропы какую-то вещь, которую Ватсон не видит.

Мы взяли ложный след. Пожалуй, я вынужден попросить вас вернуться в отель и послать мальчика на почту, отправить телеграмму в Лондон.

S.Holmes


Хмурится:

Что-то здесь не так, Холмс. Что вы нашли? Почему мы должны разделиться?

Dr Watson


Убирает свою находку в карман.

Мориарти был здесь, но довольно давно. С момента провала покушения на герцога Йоркского прошло несколько дней, в течение которых он благополучно скрылся с Острова. След, казалось бы, вел нас в правильном направлении, но это был ложный след.

Облюбовав камень сбоку от тропы, упирается в него коленом и оглядывает ущелье.

Все было сфабриковано очень грамотно, до этого самого момента.

Хлопает себя по карману.

Имперсонатор профессора Мориарти пользуется другой бумагой для письма и курит другой сорт табака.

Вздыхает:

Увы, я понял это только сейчас.

S.Holmes


Возбужденно:

Какая жалость! Конечно же, я отправлюсь в отель... да я и сам дам телеграмму Лестрейду! Вы хотите поймать хотя бы это подставное лицо? Это мудро, Холмс!

Посмотрев на Холмса некоторое время:

Но разве я не понадоблюсь вам для этого? А потом мы бы вместе вернулись в деревню.

Dr Watson


Отрицательно качает головой:

Нет, нет, дорогой доктор. Нельзя терять время. Вот, держите...

Быстро пишет несколько строк на листке, вырванном из блокнота.

Пусть передадут в Лондон вот это. Скорее всего, он в Страсбурге, я указал, к кому надо обратиться там. Прошу вас, не медлите. Мне же понадобится несколько спокойных минут, чтобы как следует обследовать Gemmi Pass в этой точке, где мы находимся, и там, за тем поворотом. Может статься, что нам удастся, соединив усилия, представить правосудию сразу обоих – и Мориарти, и его ближайшего помощника. Торопитесь же.

S.Holmes


Читает написанное на листке, поднимает глаза на Холмса. Медленно:

Хорошо. Я сделаю то, что вы просите, Холмс. Можете на меня рассчитывать.

Поворачивается и отправляется в обратный путь. Затем почему-то останавливается, возвращается и крепко сжимает руку Холмса обеими руками. Серьезно:

Удачи. Удачи, мой друг.

Быстро скрывается за поворотом.

Dr Watson


Глядя вслед Ватсону:

Благодарю. Мой друг.

Усаживается на камень, достает портсигар, извлекает из него сигарету и курит, разглядывая открывающийся впереди вид на Рейхенбахский водопад.

S.Holmes


C горного склона над тем местом, где сидит в задумчивости Шерлок Холмс, летит небольшой камешек. Холмс поднимает голову, прослеживая полет камня, за которым летят еще несколько, более крупных.

Из-за поворота дороги, противоположному тому, где скрылся Ватсон, довольно скоро выходит человек.

Добрый день, мистер Холмс.

Prof. Moriarty


Меланхолически разглядев Мориарти, с почти нечитаемым сарказмом:

Здравствуйте, Профессор. Простите, что не встаю в присутствии человека старше себя по возрасту и научному званию.

S.Holmes


Сосредоточенно:

Вы специально отослали своего напарника, мистер Холмс? Это самонадеянно с вашей стороны.

Prof. Moriarty


По-прежнему расслабленно отправляет сигарету в водопад.

Надеюсь, охрана альпийских природных достопримечательностей простит подобную вольность известному английскому детективу, сидящему перед своим смертельным врагом.

Снова поднимает голову, глядя на скалы, образующие ущелье.

Вы о своих помощниках, которые бросают сверху камешки? Надеюсь, ни один из них не станет спрыгивать вниз. Тропа слишком узка.

S.Holmes


Угрожающе улыбается:

А о том, что они могут остановить доктора Ватсона, вы не подумали?

Prof. Moriarty


Наконец поднимается и смотрит на Мориарти.

Подумал, профессор. Но они его не остановят. Давайте считать, что не остановят они его потому, что доктор Ватсон – хороший стрелок, и в кармане у него неплохой револьвер.

Оглянувшись:

Да и стрелять в Альпах в это время года я бы никому не советовал. Можно бесславно погибнуть под обвалом.

S.Holmes


Начинает приближаться:

Это наш последний разговор, мистер Холмс. Я не выпущу вас из этого ущелья, хотя бы мне пришлось погибнуть самому. Провал операции в Британском музее означает завершение моей карьеры, и вы прекрасно понимали, что это вам так просто не сойдет с рук.

Берет альпеншток в обе руки.

Prof. Moriarty


Размеренно:

Куда вы спешите, профессор? На дно ущелья? Уверяю вас, вы туда еще успеете. Если это наша последняя, роковая встреча, давайте проведем ее с толком. Поговорим о том, о сем. Разберемся в ситуации. Так, чтобы каждый остался с чем-то, а не ни с чем.

Прислоняется к скале спиной.

Уверяю вас, у вашей ненависти ко мне, хотя она, безусловно, утроит ваши силы, очень мало шансов побороть мое олимпийское спокойствие. Вам нечего терять? Мне тоже. Так отчего же нам не побеседовать?

S.Holmes


Замахивается альпенштоком и обрушивает его на скалу, целясь в голову Холмсу, который уходит от удара, перехватывает Мориарти и впечатывает его в стену, держа одной рукой за шею; второй с некоторым усилием вынимает из его руки альпеншток.

Придушенно:

Вы меня бесите, Холмс. Я убью вас не потому, что вы срываете мои операции, а просто потому, что вы меня бесите. Я не могу ходить по одной земле с вами. Отпустите меня. Ваша сравнительная молодость вам не поможет.

Prof. Moriarty


Укоризненно цокает языком.

Ах, профессор, профессор... Вы же мыслитель. Разве два мыслителя должны выяснять отношения с помощью кулачной силы? Это, знаете, годится только для каких-нибудь дешевых детективчиков. Давайте, вы напишете мне в блокноте какую-нибудь задачку с двумя неизвестными, а я попробую ее решить. Если не решу, ваша взяла. Я прыгаю в водопад – фигурально, конечно, – победа за вами. Если решу, в водопад прыгаете вы. Натуральным образом.

Осторожно выпускает Мориарти, но отступает назад, уперев ему в позвоночник альпеншток. Сообщает:

У этой альпийской палки, профессор, стальной наконечник. Имейте это в виду, когда станете отвечать.

S.Holmes


Берет себя в руки. Чуть повернув голову назад:

Хорошо. Хорошо, ваша взяла. Давайте поговорим. Я погорячился.

Начинает разворачиваться.

Но мне нечего вам сказать, кроме того, что вы отсюда не выйдете, даже если я тоже останусь в этом ущелье навсегда.

Prof. Moriarty


Отходит еще дальше, втыкает альпеншток Мориарти в снег.

Это мне неинтересно, Профессор. На самом деле, вы ведь не можете мне сказать почти ничего, чего я бы не знал. Я знаю и о ваших "операциях", и об интриге, связанной с Британским музеем, гораздо больше, чем вы. И заманили сюда не вы меня, а я вас.

Издевательски, но непонятно, в отношении кого:

Взял на живца.

S.Holmes


Немного растерянно:

Это она вам рассказала?

Prof. Moriarty


Недоуменно:

Она? А! Мадам Адлер? Нет, что вы. Мадам Адлер знает об этой истории даже меньше, чем вы. Если, конечно, не считать ее восхитительную осведомленность в египетской иероглифике. Впрочем, она уже далеко, и даже ваша нездоровая подозрительность ей теперь не повредит.

Указывает на камень, на котором сидел.

Хотите присесть?

S.Holmes


Вытряхивает из рукава нож и c шипением кидается на Холмса.

Prof. Moriarty


Ловит Мориарти за руку и за плечо и наклоняет над водопадом. Раздраженно:

Вы, профессор, меня, похоже, переоцениваете. Сейчас я разозлюсь, не рассчитаю силы, не удержу вас, и вы действительно упадете в водопад. Вы просто не представляете, сколь велика сила инерции разогнавшегося тела, принадлежащего взрослому мужчине, да еще и профессору математики.

Подержав Мориарти над пропастью некоторое время, все-таки не удерживается, и коротко бьет его ребром ладони в основание шеи, затем отталкивает от водопада. Мориарти оседает на дорожку.

Отходит и снова садится на свой камень.

Ну что же? Осталось только огнестрельное оружие? Устроим здесь сход лавины?

S.Holmes


Выхватывает из кармана пистолет и направляет его на Холмса; пистолет пляшет в его руке. Отчаянно:

Устроим. Я сказал вам, что готов погибнуть и сам, но этот водопад станет вашей могилой, в любом случае.

Prof. Moriarty


Некоторое время смотрит в побелевшие от бешенства глаза Мориарти, пожимает плечами, достает блокнот и принимается что-то в нем писать.

S. Holmes


Понимает, что не может толком прицелиться, и опускает пистолет. Тихо:

Вы придумываете для меня задачу с двумя неизвестными?

Prof. Moriarty


Вырывает из блокнота листок, кладет его на камень неподалеку, прижимает другим камешком.

Нет, Профессор. Я пишу прощальную записку своему дорогому другу доктору Ватсону.

Говорит по памяти:

"My dear Watson, I write these few lines through the courtesy of Mr. Moriarty, who awaits my convenience for the final discussion of those questions which lie between us... Indeed, if I may make a full confession to you..." Ну, и далее по тексту.

S.Holmes


Пытается подняться, оскользает на снегу, снова падет, роняя пистолет, который падает рядом с ним. Неуверенно:

Вы хотите свести счеты с жизнью? Я не понимаю вашей игры, мистер Холмс.

Prof. Moriarty


Поднимается.

Увы, Профессор, это не моя игра. Может, именно поэтому вы ее и не понимаете, как бы это ни было мне обидно. Ведь вас тоже наняли, правда? Вы просто не знаете, кто вас нанял. А я знаю. Я не хочу вас убивать... ну, если бы только вы не подвергли мою драгоценную жизнь прямой и настоящей опасности, и мне бы не пришлось отправить вас искать свой нож на дне ущелья в рамках благородной самозащиты. Но кажется, обошлось.

Я пойду направо, вы налево. Карьере вашей конец, вы это знаете. Так что мне пора.

Поправляет на себе одежду, плотнее заматывается шарфом и направляется по той же дороге, по которой ушел Ватсон.

S.Holmes


Стойте!

Нащупывает рядом с собой пистолет, с трудом поднимается.

Стойте же, так не пойдет.

Холмс останавливается и начинает оборачиваться.

Я вам не верю. Но даже если вы что-то и знаете, вы не унесете это знание с собой.

Стреляет, держа оружие двумя руками и на этот раз поражает S.Holmes, оступается, некоторое время балансирует на краю обрыва, падает, откатывается от края. S.Holmes сгибается и падает. На дорожке над Рейхенбахским водопадом остаются лежать два человека, в горах над ними угрожающе грохочет зарождающийся камнепад.

Prof. Moriarty


Scene:

Tibetan Plateau, the town of Ngor vicinity,

February 25th, 1904

Выглядывает из ненадежного укрытия, делая знак ординарцу.

Что, Журавлев, все залегли? Пробегись по ряду, скажи, пусть вроются в снег понадежнее.

В.И. Роборовский


Прислушиваясь к звенящей тишине и вдыхая носом воздух; тихо:

Залегли, залегли, Всеволод Иванович. Уж и окапываются. Не нравится мне это, ох, не нравится...

Напряженно всматривается в запорошенные снегом камни и ледяные валы впереди.

Чего им здесь понадобилось, англичанам-то?

Журавлев


Тихонько, себе в усы:

Ты иди, иди, Журавлев. Проверь боевой дух и чтоб без моей команды никакой стрельбы. Никаких нервных болезней – не барышни. С Николаем Михалычем когда ходили, конечно, тоже всякое случалось... но чтоб вот так... два дня друг напротив друга вылеживать, и ни один чтоб не сунулся... Что-то тут не так, Журавлев. Ступай, ступай.

В.И. Роборовский


Пригибаясь, отходит от Роборовского, проходя вдоль ряда солдат, залегших в неглубоком укрытии. Негромко:

Что, братушки! Заскучали? Лезть на рожон не велено, отступать гордость не велит! Чего сторожим – врать не буду, не знаю, сидим, пока задами не примерзнем, приказы не обсуждаем!

Тихо на ухо каждому:

Винтовочку-то держи поближе, браток, не спи.

Снова громче:

Не спать, не спать! Лоб-Нор прошли? Прошли! Джунгарию да Кашгарию с отцом родным Михайлой Васильичем Певцовым – и те прошли! Итить его в бога душу мать – Восточный Тянь-Шань, да Турфанскую впадину со Всеволодом-свет Иванычем – прошли!

Упрямо:

И этот Нгор пройдем.

Журавлев


Сам себе, тихонько покуривая в ладонь:

Эх, Журавлев... "Прошли"... Не то здесь что-то. Небо дурное. Запах мертвый. Перекрыли нам англичане проход, а мы им. Им в Сикким надо, а нам домой. Настасьюшка, небось, меня похоронила уж... А ты "винтовочку поближе", эх!

В.И. Роборовский


Разглядывая укрепления русских в полевой бинокль:

Не пропустят. А городишке этому, деревне этой, и на них, и на нас наплевать. Гоняют мимо своих яков, как будто и тропы в горах им не нужны.

Обозначив полуоборот в сторону адъютанта:

Лейтенант Longstaff, обойдите отряд, прикажите не двигаться с места. Ждать моего приказа.

Colonel Francis Younghusband


Козыряет командующему экспедицией.

Есть, сэр!

Медлит.

Простите, сэр!

Lieutenant Longstaff


Продолжая оглядывать окрестности в бинокль, очень тихо.

Вот так, лейтенант Лонгстафф. Маньчжурию мы с вами прошли, Mustagh Pass от Кашгара в Индию разведали... Разве что, по старым кушанским тропами не отправились, но лорд Керзон и не жалуется. И этот чертов Нгор пройдем.

Colonel Fr. Younghusband


Отходит на позиции, занимаемые отрядом. Проходит от солдата к солдату, проверяя готовность каждого.

Подтянуться, Хопкинс! Гринуэй, немедленно надеть перчатки! Фримен, возвратиться в лагерь, отдать приказание поднести на позицию горячую пищу!

Обводит людей взглядом:

Ничего, господа, немного терпения. Впереди Darjeeling, один рывок, и будем пить лучший чай в этой части света!

Строго:

А пока позицию не покидать, с места не двигаться, ожидать приказа.

Lieutenant Longstaff


Одергивает на себе мундир, снимая с обшлага невидимую пылинку. Сквозь зубы:

Нервы проверяем, господа русские? Ну-ну... здесь штыковой атакой не проломишься.

Откладывает бинокль.

У вас укрепление, у нас укрепление. За вами горы, и за нами горы. Проход один. Перед нами пустая снежная площадка... Усмехается: И у вас научная экспедиция, и мы мирные географы. А сбоку этот городишко. Деревня эта. Этот Нгор. Ну что ж... подождем сумерек.

Colonel Fr. Younghusband


Some time later

Небо над проходом возле городка Нгор темнеет. Со стороны города, то есть с Востока, начинают тянуться к расположению обоих отрядов странные лиловато-красные тучи; создается ощущение, что солнце решило не заходить на Западе и стороны света поменялись.

Преклоняет колено перед иконой Николая Чудотворца, коротко крестится, шепчет короткую молитву. Ординарцу, тихо:

Ну, Журавлев, отступать нам некуда. Позади Сикким, а нам туда не надо. Нам, Журавлев, надо домой.

Машет рукой, ординарец делает знак отряду, раздаются тихие щелчки затворов винтовок, направленных в сторону укрепления англичан.

В.И. Роборовский


С хорошо скрытым беспокойством следит за странными тучами, тянущимися к площадке, вокруг которой затаились оба отряда.

Лейтенанту Лонгстаффу, тихо:

Лейтенант, готовимся к прорыву. Хопкинс приготовил свой отвлекающий маневр?

Лонгстафф кратко рапортует готовность и отходит к отряду.

Colonel Fr. Younghusband


Из глубины плато начинает доноситься глухое ворчание, на заснеженную площадку, как камень, падает тьма, городок Нгор к востоку от места предполагаемой стычки одевается эфемерным перламутровым туманом и будто вырастает ввысь, теперь ясно, что кровавые зарницы исходили не с неба, а от города. Раздается один беспомощный хлопок, затем возникает беспорядочная перестрелка, которая сама собой стихает, потому что на место действия падает уже абсолютная темнота. Слышны отрывистые приказания начальников отрядов, ропот солдат, затем опять перестрелка, затем немного светлеет, и становится видно, что по заснеженной площадке между двумя отрядами, по направлению к городу идет человек – высокий, в длинной шинели с поднятым воротником, без знаков отличия, и в руке у него тонкая гибкая ветка с нежными зелеными листочками.

Пальба стихает.

The town of Ngor vicinity


Останавливается, похлопывает себя по поле шинели веткой, смотрит сначала на русских, потом на англичан. Над площадкой снова разливается неверный свет, не похожий на дневной, город Нгор "потухает" и вовсе пропадает из виду. Журавлев тихонько высовывается из укрытия и целится в человека, который оборачивается к нему и отрицательно качает головой. Журавлев в растерянности опускает винтовку.

Негромко, но очень внятно, так, что его слышно обеим сторонам:

Господин Роборовский, полковник Янгхазбенд, прошу вас пройти со мной.

Sven Sigerson


***


Запальчиво:

То есть, как это – отходить? Как это не докладывать? Да вы понимаете, что это означает?

В.И. Роборовский


Сосредоточенно:

Я слышал о вашей тибетской экспедиции... профессор. Но мне докладывали, что с вами пятеро спутников. И я не знал, что вы – это вы.

Colonel Younghusband


Довольно расслабленно:

Господа, надо приложить усилия. Я понимаю – кислородное голодание, трудности похода, узкая дорога, одним надо на юг, другим на север... Державам есть что делить в этой части света, на Дальнем Востоке зреет Японская война...

Останавливает жестом вскочившего Роборовского.

Да. Уже скоро, господин Роборовский.

Переводит взгляд на Янгхазбенда:

Именно поэтому мы втроем должны выработать версию, которую каждый из вас донесет до своих начальников штабов. Одну и ту же. Совпадающую в деталях. После чего вы, господа, как люди, ответственные за своих подчиненных и перед своим командованием, тихо разойдетесь на этой узкой тропе. Географическая экспедиция полковника Янгхазбенда пройдет в Сикким пить чай Darjeeling, этнографическая экспедиция г-на Роборовского пройдет свой сложнейший путь и выйдет к Хотану, Яркенду, Кашгару... и далее, в Илийский край.

S.Sigerson


Упрямо качает головой:

Это невозможно, профессор Sigerson. Со мной люди, я не смогу всем им... извините, промыть мозги, как желудок!

И потом – этот город! Его же надо описать!

В.И. Роборовский


Прохладно:

Вынужден согласиться со своим коллегой из России, мистер Хол... ммм... профессор Sigerson. Я намерен пройти в населенный пункт Нгор, запасти провизию, дать отдых людям, описать город в своем донесении лорду Керзону и лишь после этого...

Colonel Younghusband


Пожимает плечами:

Выбор за вами, господа. Вы можете перебить друг друга, вы можете попытаться войти в Нгор, вы можете попытаться сказать правду. Любое из этих действий приведет к гибели ваших отрядов.

Встает.

Было приятно.

S. Sigerson


Вскакивает:

Да куда же вы пойдете один?

В.И. Роборовский


Поднимается:

Мистер... профессор Sigerson, признаюсь, вы озадачили меня повторно. Признаюсь, что, вспоминая нашу встречу в National Gallery, я начинаю догадываться о том, что находится там, в этом городе. И признаюсь, что мне трудно в это поверить.

Роборовскому:

Mr Roborovsky, слово английского полковника: мои люди пропустят ваш отряд на север.

Colonel Younghusband


Выжидательно смотрит на Роборовского.

S.Sigerson


Сводит брови, некоторое время играет желваками. Смотрит на Янгхазбенда исподлобья, потом прямо.

Мой отряд пропустит ваших людей в Сикким, полковник. Широко улыбается: Слово русского географа.

Оборачивается к S.Sigerson:

Так куда же вы пойдете один, норвежский профессор Sigerson? К черту в зубы?

В.И. Роборовский


Невозмутимо:

Всему свое время, господин Роборовский. А пока мне туда. В несуществующую Шамбалу.

Исчезает в темноте.

S.Sigerson


***


...и разве будет разница на лице горы от этого, или от того, или от тех, которые приходят с востока?.. Вайрочана, Ратнасамбхава, Амогхасиддхи, Амитабха, Акшобхья, даже Майтрейя, – все они отдыхают здесь, приблизиться сюда нельзя, эти люди уйдут и унесут на себе печать...

Begtse


Разглядывает красно-золотой потолок, затянутый tangka, расписанными изображениями татхагат, будд и архатов.

Пусть унесут печать, мудрейший. Зато уйдут. Вот и славно. Уходить – это хорошо, тем более из мест, которые настолько полны святости, что можно и не успеть унести из них ноги.

S.Sigerson


Медленно качает головой.

Ты был в Срединном царстве, я знаю. В другой жизни. Я могу взять свиток твоей жизни и посмотреть, где какая жизнь, их у тебя столько, сколько шкур у змеи...

Begtse


Немного ежится и плотнее запахивается.

Неуютное тут у вас место, мудрейший. Не нравится мне здесь. Мы с Шамбалой друг другу не подходим, слишком много будд на единицу...

Замолкает.

Извините.

S.Sigerson


Долго сидит, разглядывая свитки, издавая однообразный носовой звук, который, видимо, можно было бы принять за мелодию. Проворачивает колесо, дотрагивается до погремушки-ваджры.

Не знаю, как ты к нам попал, чужеземец. Вижу, что пришел просто, ногами, верхами приехал, добрался до нас по земле, как человек... А как вошел – понять не могу, войти сюда нельзя, а войдя, можно только погибнуть.

Смотрит на чужеземца.

Может, ты погибнешь? Но после этого ты не останешься у нас, не надейся.

Begtse


Снова утопая взглядом где-то в рисунках на потолке:

А я уже и не надеюсь, мудрейший. И оставаться не надеюсь. И надежды оставил, как японцы оставляют обувь, перед самым входом, куда – не скажу, но было это очень давно, когда – не помню.

Кажется, на какое-то время отключается. Begtse, пока его собеседник молчит, продолжает следить пальцем по значкам на свитке и разглядывать ветви какого-то растения.

S.S., тихо:

Я сбежал, Begtse. Удачно или нет – не знаю. Правильно ли сделал, что сбежал, – тоже не знаю. Но вот уже год... чуть меньше года, как я сбежал.

S.Sigerson


Снова качает головой.

Сбежал, говоришь. Ты сейчас растаешь в воздухе, чужеземец. Вот и будет все твое сбежал. Ты вошел к нам не силой... вошел c помощью какого-то знания, частично нашего знания, но оно не живет в тебе само, ты его приобрел. И оно сочится через твои поры, глаза, уходит из тебя дыханием, и Шамбала получает свое знание назад. А ты останешься там.

Не глядя указывает рукой на потолок.

Одним из золотых рисунков на красной tangka. Ты сбежал, да...

Begtse


Почему-то улыбается.

Красное и золотое? Это хорошо.

Каким-то образом ухитряется встать.

Останусь там, говорите?

Кивает в направлении потолка.

Ну уж нет. Лучше замерзнуть где-нибудь на перевале, чем стать картинкой у вас в вашей Шамбале.

Добирается до двери.

И все-таки я сбежал, Begtse. По крайней мере, попытался.

Останавливается, упираясь взглядом в ритуальный кинжал phurpa, лежащий на подставке возле выхода. Берет его, взвешивает в руке, затем кидает в стол перед Begtse. Кинжал всаживается в свиток, который тот читал. Тихо:

Это за неимением парфянской стрелы.

Исчезает за дверью

S. Sigerson


Шепчет, глядя на кинжал, который втекает в свиток, превращаясь в часть узора, нарисованного на нем. Снова мычит свою странную носовую мелодию. Потом поднимает голову к потолку.

Ай, чужеземец, сбежал, сбежал... Да только замерзнешь ты, чужеземец, на перевале, замерзнешь...

Begtse


Scene

Schwarzwald

Germany, near Swiss border

April 30, 1905

По раскисшей, разбитой дороге, под мелким, но непрерывным дождем быстрым шагом идет человек. Его плащ промок насквозь, в неприкрытых, коротко стриженых волосах блестят капли.

Человек несет стопку тяжелых, с виду старинных книг, перехваченных кожаным ремешком. Вокруг книг морось стоит облаком, на некотором расстоянии, так, что вода на них каким-то образом не попадает.

Дорога углубляется в редкий лесок, и вскорости вбок от нее отходит едва заметная тропа. Человек оглядывается и собирается повернуть на нее, но задевает ветку дерева, которая выбивает книги из рук. Ремешок лопается.

Взвизгивает и отпрыгивает, потирая ногу. Собирается наклониться, но останавливается, принимает величественную позу, протягивает руку, указывая пальцем вниз, и говорит что-то неслышно.

На третий раз книги, одна за одной, хлопая страницами, поднимаются и устраиваются на другой руке. Ремешок вспрыгивает и обвязывается вокруг.

Person


Из леса выбирается человек, одетый в костюм пешего охотника, на ногах у него – высокие болотные сапоги, за плечом ружье, из ягдташа торчат перья, свидетельствующие о наличии внутри охотничьей сумки вальдшнепа, вокруг озадаченно что-то вынюхивает рыжий ирландский сеттер. Человек выходит на более открытое место, где дождь назойливее, чем в лесу, подзывает собаку, что-то ей говорит. Собака кидается вперед, через какое-то время подлетает к стриженому человеку с книгами и в плаще и разражается лаем.

Охотник спешит вперед и видит, что собака и человек с книгами стоят, гипнотизируя друг друга.

Dr F.


Обращается к подошедшему Dr F.

Вы...

Собака снова гавкает, хотя и не так уверенно.

Строго смотрит на нее еще раз, заставляя умолкнуть.

Будь на моем месте какая-нибудь из местных простушек, ваш пес напугал бы ее до полусмерти.

Быстро смеривает собеседника взглядом.

Но вы – не здешний, вам простительно.

Перехватив книги, протягивает руку.

Инесса. Если мы еще раз встретимся, вы расскажете мне, какое удовольствие вы находите в бесцельном хождении по весенней слякоти.

Inessa Hohenheim


Аккуратно придерживает пальцы Инессы, чуть кланяясь.

Ах, извините, фройляйн.

Укоризненно смотрит на пса, который, весело взмахнув ушами и обдав собеседников веером брызг, уносится куда-то в поле.

Мы с собакой не могли предположить, что кто-либо захочет в такую погоду пойти в лес этой тропой, иначе, безусловно, выбрали бы другую дорогу, чтобы никого не напугать.

Отпускает руку Инессы, отступает в сторону.

Мое имя Иоганн, фройляйн. И если мы еще раз встретимся, надеюсь, вы расскажете мне, какое удовольствие находите в чтении старинных книг под апрельским дождем.

Dr F.


Читаю книги я под крышей. А вот доставать их приходится в любую погоду.

Счастливой охоты, herr Johann.

Медлит.

Inessa Hohenheim


Коротко хлопает рукой по ягдташу.

Благодарю, фройляйн. Охота закончена. Осталось только найти очаг, над которым добрая служанка могла бы покрутить вертел с дичью.

Озабоченно оглядывается.

А ведь я, кажется, заблудился. Вы были правы, я здесь впервые, родом я из Саксонии, из города Виттенберга, а там-то уж, фройляйн, не потеряешься, как в ваших... неожиданно страшным тоном:

...магических лесах.

Задумчиво:

Вам не тяжело?

Dr F.


Отстраняется немного.

Виттенберга?

Вы не похожи на школяра. Впрочем, да – рождение в определенном месте, у определенных родителей, как правило, ничего не означает.

Это все легенды и предрассудки, практически никакой магии в этом лесу не осталось, популяция Erlkoenig давно уже...

Останавливает себя.

Вы хотите мне помочь?

Inessa Hohenheim


Хмурится:

Ах, фройляйн, в городах живут не только школяры. В Виттенберге жил даже Лютер, и доктор Фауст был родом оттуда, если вам что-нибудь говорит это имя. Но мне трудно судить об этих сложных материях – я простой охотник на вальдшнепов, и ничего не знаю ни об археусах Парацельса, ни об астральном свете, ни о духовном воздухе древних.

С достоинством:

Я буду счастлив вам помощь, фройляйн Инесса.

Dr F.


Молча вручает Dr F. книги.

Стоит несколько секунд, глядя куда-то мимо него. Задумчиво:

Ну, не знаю. А может быть, и в самом деле. В любом случае, времени остается мало.

Снова обращается к Dr F.

Зовите своего пса. Нам наверх.

Сворачивает на тропинку и начинает подниматься. Не оборачиваясь.

В фамильный замок Hohenheim, если вам что-нибудь говорит это имя.

Inessa Hohenheim


Коротким свистом подзывает сеттера, который деловито приближается и гордо трусит впереди людей, совершенно уверенно направляясь к замку.

Быстро оглядывает книги.

"Парагранум" Франца Хартмана? М-ммм... Elemеntal Essenses, анонимное, да... И конечно же, манускрипт Томаса Тейлора, куда ж нам без таблички Бембо.

В сторону:

Хм, хм... знакомая фамилия. Где я мог ее слышать? Это был – скульптор?

Dr F.


Дождавшись Dr F. на тропе.

Скорее, архитектор.

Сюда.

Входит внутрь выщерблины в человеческий рост в огромном валуне. Роется в кармане, достает ключ, вкладывает его в расчищенное место на замшелой поверхности камня и толкает его, открывая дверь в просторный зал.

Inessa Hohenheim


Оглядывает зал. Инессе, ошеломленно:

Да вы ведьма, фройляйн Инесса!

Dr F.


И что же?

Впускает собаку и закрывает дверь. Подходит к высокому, под потолок, окну, за которым – совершенно другой пейзаж, чем лес, через который они пробирались; лес остался черным пятном где-то внизу. Задергивает тяжелую занавесь.

Вы тоже не совсем простой, доктор Johannes. Сегодня – особенная ночь, мне нужно работать. Если ваше предложение помощи все еще в силе, мы спустимся в мою лабораторию, или же вы можете расположиться перед камином и зажарить вашу добычу на любом ржавом клинке из тех, что развешаны по стенам.

Inessa Hohenheim


Удовлетворенно:

Вы употребили верную форму моего имени, фройляйн Инесса. Да, сегодня великий день для ведьминского племени, и я догадываюсь, что вам нужно работать. И мне нужно бы поработать, для того мы и встретились.

Но до ночи еще далеко, так что лучше расскажите, пока будут сохнуть ваши волосы...

оглядывает короткие черные волосы Инессы

...почему вы живете одна вдалеке от веселых подруг и печально глядите на дорогу. И какую работу вы хотите совершить нынче ночью?

С надеждой смотрит на кресло.

Dr F.


Ту же самую, которую смог совершить мой предок. Не моя вина, что я родилась женщиной. Это не может означать, что мне доступна только женская часть деяния.

В зал, медленно передвигая ноги, вступает седой, как лунь, старик, который держит в руках щетку для волос с серебряной рукоятью. Неторопливо, но целеустремленно, глядя в пол, он подходит к Инессе, подает ей щетку, неожиданно ловко подхватывает плащ, который она сбрасывает ему на руки, поворачивается, оглядывая Dr F., несколько раз кивает головой и удаляется.

Благодарю, Мартин.

Проводит щеткой по волосам; летят небольшие голубые искры, волосы разворачиваются и удлиняются, падая ей на плечи и спускаясь ниже. Превращает щетку в небольшую заколку, укрепляет ее в волосах.

Можно идти. Возьмите с собой Тейлора.

Inessa Hohenheim


Складывает руки на груди, наблюдая трансформации Инессы. Довольно холодно:

Я не буду вам помогать, мисс. Ночь длинна, но времени у меня мало. Мне нужна лаборатория. У вас уже есть голубой камень. А если вы уступите мне лабораторию, у вас будет и будущее.

Если вы мне ее не уступите, нам придется поссориться.

Подходит к окну, смотрит вниз.

И перестаньте командовать, а то я выброшу вас из окна.

Dr F.


Поднимает бровь. Протягивает руку ладонью вперед, воздух перед ней уплотняется, срывается с места, но, достигнув Dr. F., рассеивается струйками.

Смеется.

Вот какого охотника привел мне нынешний апрель.

Из этого окна нельзя никого выбросить, оно заперто, с тех пор, как отсюда выпрыгнул любимый черный кот моей прабабки. Она очень огорчилась. Я покажу вам башню, которая больше подходит для этой цели. Но потом.

Как вы предпочитаете ссориться? Шпаги? Пистолеты? Яд?

Inessa Hohenheim


Вздыхает.

Удивительная, восхитительная фройляйн Hohenheim. Вы не поверите, но в этом же самом замке, в другое время, отстоящее от 1905 года от Рождества Христова на без малого один век я уже ссорился – и, должен вам заметить, с большим успехом – еще с одной наследницей Парацельса.

В качестве орудия ссоры я предпочитаю разнообразие. И хотя оно не сможет вам не понравиться, давайте не будем доводить спор до абсурда.

Посмотрев на Инессу.

Иначе я вас, может, и не выброшу из окна, но к чему-нибудь привяжу. Крепко.

Dr F.


Недоверчиво качает головой.

Вы не выглядите на столетнего, загадочный англичанин. Или же вы уже достигли того, к чему я подошла так близко.

Подходит к Dr F. вплотную. Тихо:

Идемте вместе. Вы поможете мне с переводами из Тейлора, а я вам – с аппаратурой и обстановкой.

Inessa Hohenheim


Бесстрастно:

Ну вот, вы уже и согласились.

Подумав:

Я бы посмотрел на ваш голубой камень, если вы не против. И вообще, не понимаю, зачем вам алый, если у вас уже один есть. Вы владеете результатом Деяния, и теперь вполне можете посвятить себя книгам и будущей семье. Не бывает женщин-алхимиков, несвятая Инесса.

Dr F.


Не бывает. Если выбор именно такой, то я его сделала.

Отступает на шаг и фыркает презрительно.

Семье! Уж не той ли, которая так мило сделала вид, что меня не существует, когда оказалось, что мои способности сильнее, чем им это кажется безопасным?

Вы не представляете себе, сколько окаменевшей черной золы я вытащила из подвалов этого замка, который они мне бросили, чтобы я держалась как можно дальше. Руками. Я всего добилась сама.

Зачем? Вопрос не в этом, а в том, зачем вам этот красивый, но бесполезный венец алхимического деяния... женщины.

Inessa Hohenheim


Обходит Инессу, разглядывая ее.

Так-так. Это вы его сделали, отлично. Славно. То есть, просто блестяще.

Размышляя вслух:

Можно его использовать, но тогда... он исчезнет. Будет другой, алый, правильный. Можно будет все-таки попытаться выломиться из этого... и что же? Надо попытаться.

Снова Инессе:

Жестокие родители, мисс. Изгнали вас, как черную овцу из своего белого стада. Это неважно. Скажите спасибо, что не родились на несколько веков раньше, а то на вас отыскали бы родинку интересной формы и принялись бы тыкать в нее иголками.

Продолжает обход Инессы, останавливается у нее за спиной.

Камень на вас.

Берет Инессу одной рукой за талию, второй ведет по ее плечу и останавливает чуть ниже ямки между ключицами. Тихо:

Не пора ли показать его?

Dr F.


Выпрямляет спину, глубоко вздыхает и замирает на мгновение.

Потом поворачивается в руках Dr. F, встает к нему лицом и топает ногой. С горящими глазами:

Ненавижу! Себя ненавижу, и весь этот мир, потому что им правят мужчины, такие, как вы, от которых все внутри обрывается, которые все могут, которые одним движением руки...

Вдруг замолкает.

Спокойно и рассудительно:

Впрочем, таких я еще, пожалуй, до сих пор не встречала, хотя и подозревала об их существовании.

Взявшись двумя руками за воротник, чуть надрывает его. Серебряная цепочка вокруг ее шеи, конец которой уходил глубоко под платье, подтягивается, как будто кто-то выбирает ее, как четки, укорачивается, и вскоре голубоватый каплеобразный камень, поднявшись, становится видимым у нее на шее.

Inessa Hohenheim


Некоторое время смотрит в глаза Инессе. Доверительно:

Ну, положим, не одним движением... вы заставили меня потрудиться, но это приятная часть Великой работы, фройляйн Инесса. Ибо все это – одна и та же работа, и именно поэтому...

назидательно поднимает вверх указательный палец и упирает его в камень у нее на груди

...Вальпургиева ночь вам не поможет. А я, так и быть, помогу. С табличкой Исиды Бембо и с любыми другими теоретическими вопросами.

Полюбовавшись на камень:

Вы меня отвлекли своей искренней вспышкой. Ненависть не может быть двигателем науки. Надо бы вам научиться любви.

Dr F.


Какую любовь вы имеет в виду, доктор? Мне всегда казалось, что в нашем деле важны только взаимные отношения Селены и Меркурия.

Ненависть – прекрасный двигатель. Иначе вместо этой игрушки у меня на груди был бы сейчас дорогой, но еще более бесполезный бриллиант, от мужественного, серьезного, бесцветного супруга.

Нет, это вы нарочно сбиваете меня с толку. Я не знаю, что я чувствую сейчас.

Лаборатория. Таблицы. Выпаривание. Белая фаза.

Смыкает пальцы вокруг камня и легким движением срывает его с шеи. Цепочка соскальзывает на пол.

Вы можете превратить его в истинный?

Inessa Hohenheim


Не поддаваясь возбужденному тону Инессы:

Остановитесь ради Гермеса, мисс Hohenheim. Иначе меня накроет седьмым валом дежавю с головой, и вся эта драгоценная ночь пройдет в попытках выплыть.

Конечно же, я имею в виду любовь к Истине, Свету и их Создателю, а любовь к супругу, добытчику лучших друзей девушки – бриллиантов, придет к вам сама, неалхимическими тропами.

Отходит вглубь зала, разглядывая его убранство.

У меня опять нет времени – объяснять вам, понимать самому. Мне надо действовать на импульсе, а вы меня отвлекаете. Я смогу сделать из голубого камня алый... это неважно – порошок, или камень, или эликсир. Я верю, что у вас, там, откуда вы вот этими самыми девичьими руками, созданными для пяльцев, вынесли горы спекшейся золы, есть все. Все необходимые ингредиенты, какой-нибудь захудалый атанор, масса лабораторного стекла и нарисованная на полу пентаграмма.

Я могу прямо сейчас, не сходя с этого места, процитировать вам на память горы текстов об алхимической женитьбе, и заморочить вам голову рассуждениями о символике любви и нашего искусства.

Останавливается.

Я сказал "нашего". Простите.

Dr F.


Но вы ничего этого не сделаете?

Разжимает руку с камнем и на раскрытой ладони протягивает его Dr F.

Что же может помешать? Какое прошлое может быть важнее?

Смотрите. Я предлагаю его вам – сама.

Inessa Hohenheim


Смотрит на камень в руке Инессы, потом на нее.

Отходит и садится.

Еще одну минуту.

Dr F.


Качает головой.

Вы и на человека импульса тоже непохожи.

Оставайтесь. На минуту, или навсегда.

Inessa Hohenheim


Медленно:

У нас с вами есть два выхода, Инесса. Мы уничтожаем ваш небесный камень, я совершаю успешный побег... и ставлю под вопрос все, что будет дальше.

Или вот так. Камень остается у вас. Истинный философский камень без него мне сделать не удастся. Вы пытаетесь завершить Великое Деяние, через несколько лет понимаете, что это бесполезно, машете рукой на алхимию, породняетесь с представителем рода Делякур, Исиду разбивают на тысячу частей, и далее по тексту.

А я остаюсь. Навсегда.

Dr F.


Посередине речи Dr F., как будто поняв что-то, прижимает руку ко рту, чтобы заставить себя дослушать.

Опускает руку с камнем.

Сто лет... Не прошлое. Верно?

Что я могу сказать, сделать, чтобы выбор оказался правильным?

Inessa Hohenheim


Тихо:

Мое прошлое, ваше будущее, наше настоящее, все это здесь и сейчас. Как обычно. Мгновения не останавливаются, даже прекрасные.

Встает.

Вы можете показать мне вашу башню, Инесса, я проверю, насколько крепко ограждение балкона.

В остальном же – доверимся импульсам.

Dr F.


Подзывает к себе серебряную змейку, которая взбегает по юбке, спускается по руке и оборачивается вокруг камня.

В любом случае, мне он больше не нужен. Если стану старой каргой, обремененной семейством, завещаю кому-нибудь.

Делает несколько шагов к камину и вешает цепочку на решетку. Камень отблескивает то сапфиром, то рубином.

Подходит к Dr F. и берет его за руку.

Пойдемте. Здесь красивые закаты. Вы, наверное, должны это помнить.

Inessa Hohenheim


Scene

November 10th, 1905,

The London Tube

Просматривает agony column в The Times

М-м-м... Довольно своеобразное объявление:

"Missing camp lead. Ex packed what Earl woe. No member twelve, Sol's buried".

Чрезвычайно странно. И неграмотно к тому же. Эх, вот если бы...

Мрачнеет.

Dr Watson


Входит в вагон на остановке Waterloo и садится на пустую скамью напротив Ватсона. To Dr Watson:

Mission complete. Expect Waterloo. November 12th, Salisbury.

Не обращайте внимания, дорогой доктор. Это обычная переписка неверных мужей и их возлюбленных – людям свойственно играть в конспирологию.

S.Holmes


Резко поднимает голову.

Холмс?! Господи, Холмс! Этого не может быть!

Улыбается и часто моргает.

Черт побери, я знал, я знал, что вы живы!

Торопливо складывает газету.

Идите же, сядьте рядом со мной. Вы должны все мне рассказать, друг мой. Что случилось? Уж не женились ли вы?

Dr Watson


Улыбается, встает. Ватсон встает навстречу ему, они жмут друг другу руки. Пересаживается на скамью рядом с Ватсоном.

Ваше предположение о том, что я умер, доктор, было ближе к правде. Но нет, я не женился ни на ком, кроме Разума и Материи, как обычно. А как поживает ваша чудесная супруга?

S.Holmes


Радостно:

Совсем неплохо, спасибо... Мы столько говорили с ней о вас и о вашем исчезновении. Я все время, помню, настаивал на том, что, раз не нашли вашего тела, значит, вы живы.

Видите ли, Холмс, все решили тогда, что выстрелы Мориарти сбросили вас в водопад. Какая ужасная смерть! Но ведь пуль на месте происшествия обнаружено не было, и потому-то ваше дело было закрыто.

Расскажите же, как все было на самом деле?

Dr Watson


Кивает согласно:

Ну и славно, что не нашли ни пули – ведь выстрел был один – ни тела. Оно упало в водопад, и уж туда-то, надеюсь, никто не полез. Да и искать пули под камнями, засыпавшими тропу, тоже было бы слишком самонадеянно.

Бедный профессор Мориарти... Какой светильник разума был расплющен альпийскими булыжниками! А ведь я его предупреждал. Впрочем, в любом случае, доктор, похоже, жизнь уже не была ему мила.

Поедемте со мной на Бейкер-стрит? Можно будет позвонить оттуда миссис Ватсон и объяснить, что вы задержитесь. Зато миссис Хадсон будет гораздо проще смириться с моим возвращением, если вы примете хотя бы половину ее энергии на себя.

S.Holmes


Качает головой.

Холмс, вы совершенно такой же. Не знаю, где вы были, но ваша нелюбовь к обрывочным повествованиям уж точно вам не изменила.

Конечно, я с радостью отправлюсь с вами на нашу старую квартиру. Однако обещайте, что расскажете мне все.

Dr Watson


Слегка разводит руками.

Ах, доктор, есть же законы жанра. Вам ли не знать, как лучшему автору детективов в Англии?

S.Holmes


Обиженно:

Вы, Холмс, не успев воскреснуть, уже принялись смеяться надо мной. Как будто в этих детективах есть моя заслуга – я всегда говорил вам, что всего лишь документирую ваши достижения, выполняю роль биографа, и то в меру своих скудных литературных способностей.

Кроме того, последние два с половиной года мне было не о чем писать. Хотя сцена не опустела даже после того, как погиб Мориарти, и случилось не одно громкое преступление, едва ли два из них были вообще раскрыты Скотланд-Ярдом! Что уж говорить о том, с каким носорожьим изяществом это было сделано... Да, Холмс, вас очень недоставало, поверьте мне. Но теперь-то, я уверен, Лондон вновь вздохнет спокойно.

Dr Watson


Немного меланхолично:

Не обижайтесь, доктор. Я так, напротив, считаю, что вы многое приукрасили, но литература, к счастью, – это не жизнь.

Оба встают и подходят к двери; поезд приближается к станции Baker Street.

Над водопадом не произошло ничего из ряда вон выходящего. Мориарти кидался на меня, как тигр на укротителя, и не хотел ничего слушать. Провал плана с герцогом Йоркским разрушил его преступную карьеру, лишил средств к существованию и уничтожил его высокое реноме в криминальном мире, терять ему было нечего. Он выстрелил и попал...

машинально потирает правое плечо

...дальше обвал. Ну, а потом мне просто надо было уехать.

S.Holmes


Выходят из поезда и поднимаются на поверхность. Немного растерянно:

Холмс, вы как-то слишком лаконичны. Ничего из ряда вон выходящего? Почему же Мориарти, который уж наверное не стал бы главой преступного мира Лондона, если бы не был хладнокровен и рассудителен, набросился на вас, как обезумевший слон? Как вам удалось выбраться оттуда, пройдя незамеченным? И, наконец, как случилось, что вам пришлось так спешно куда-то уехать, не сказав никому ни слова? Это как-то... странно, по меньшей мере.

Dr Watson


Идет вперед, с удовольствием вдыхая ноябрьский воздух.

Очень верное сравнение, доктор. До того момента, как слон потеряет разум, он тоже обычно умен, неспешен и расчетлив. И очень хорошо запоминает свои обиды... приблизительно, как женщина. Но уж когда срывается, то срывается напрочь. Психолог из нас двоих не я, доктор, а вы. Так что больше о покойном профессоре мне сказать нечего.

Тихо открывает дверь и входит в прихожую дома на Бейкер Стрит. Оба раздеваются внизу.

В отношении остального – вы же знаете, я достаточно пронырлив, а покинуть поле битвы мне было жизненно необходимо. Во-первых, я помог кое-каким знакомым подмести остатки банды, во-вторых... Ну, вы читали, наверное, о норвежце Сигерсоне на Тибете? В общем, у меня были дела к востоку от Лондона.

S.Holmes


Поднимаясь по лестнице, достаточно уязвленно:

Вы много чего не договариваете, Холмс, и меня это немного удивляет...

Навстречу из комнат на втором этаже показывается миссис Хадсон.

О, миссис Хадсон! Смотрите, кого мне посчастливилось встретить сегодня в подземке!

Указывает рукой на Холмса. Миссис Хадсон хватает ртом воздух и пытается что-то сказать, но вместо этого аккуратно падает в обморок.

Миссис Хадсон!

Dr Watson


Кидается к миссис Хадсон, достает из внутреннего кармана пиджака пузырек, подносит к ее лицу. Миссис Хадсон приходит в себя, снова пытается что-то сказать, но не может.

Проникновенно, помогая миссис Хадсон подняться:

Чаю, хорошо? Честное слово, миссис Хадсон, если бы полковник Янгхазбенд знал, как вы завариваете Darjeeling, он бы три раза подумал, надо ли ему в Сикким.

Миссис Хадсон качает головой, утирает глаза и скрывается в глубине дома.

Ватсону:

А вот мы сейчас устроимся с вами перед камином, доктор, разожжем наши курительные принадлежности, и все договорим. Если бы вы знали, как долго я шел через горы, реки и долины к этому моменту, вы бы не торопили меня. А пока просто подтвердите – ведь в Лондоне не появился новый Джек-Потрошитель? Шерлок Холмс может выйти на пенсию?

S.Holmes


С улыбкой качая головой, проходя в гостиную и усаживаясь перед камином:

Холмс, я уверен, что вы осведомлены о том, что происходило в Лондоне в ваше отсутствие, не хуже меня. Но тем не менее отвечу: нет, конечно, ничего подобного не было. Однако произошло несколько убийств и весьма значительных ограблений, в результате которых пострадали известные и высокопоставленные фамилии. Но я не стану вам ничего рассказывать, пока вы не расскажете обо всем мне.

Dr Watson


С удовольствием оглядев гостиную, в которой все сохранилось в том же безупречном виде, как и прежде:

Да. А ведь миссис Хадсон могла бы и сдать наши комнаты кому-нибудь, Ватсон.

Подумав:

С другой стороны, я переводил ей плату за жилье довольно аккуратно.

Устраивается в своем кресле перед камином. Достает трубку, оглядывает ее, подумав, раскуривает.

Меня всегда интересовали ваши приключения в Афганистане, доктор. Знаете, если у вас когда-нибудь образуется время, напишите о них. Думаю, вы составите достойную конкуренцию Киплингу.

S.Holmes


Озабоченно:

Холмс, вы стали странным. Вы пугаете меня. Уверен, что вы нуждаетесь в отдыхе, друг мой.

Dr Watson


Вытягивает ноги, прикрывает глаза.

В чем же странность, дорогой доктор? В том, что мне интересны вы, а не рассказы о моих похождениях?

Без энтузиазма цокает языком.

Так было всегда, просто у нас с вами никогда не было времени поговорить по-человечески.

Что я могу сказать? Я исчез из Швейцарии, потому что хотел попытаться разобраться со своей дальнейшей жизнью вдали от родных туманов, но у меня не получилось. Вот и все. Зато мы с вами все-таки распутали это дело в Музее, и я до сих пор нами горжусь.

S.Holmes


Оживляется.

О да. Это как раз то, о чем я хотел от вас услышать. Расскажите мне, Холмс, как вы поняли, который из констеблей – преступник? И роль Ирэн Адлер в этом деле мне тоже до конца не понятна. Поразительно, все случилось почти три года назад, но я помню детали этого дела, как сейчас.

Dr Watson


Кажется, что-то вспоминает.

За давностью лет и я не помню всех деталей, доктор, а записки по этому делу не сохранились, что естественно. Я изучил журнал учета ключей от залов и проходов – его копии предоставил нам профессор Аттенборо в первый же свой приезд. Несложная графологическая экспертиза показала, что подпись Герберта Стоунера была подделана. У него, знаете, такие характерные длинные и наполненные петли в "b" и решительно перечеркнутые "t". Стенли Хопкинс, тот краснолицый гигант, которого удалось арестовать прямо в день посещения герцога Йоркского, тоже имеет в своем имени букву "t", но он ее не любит. Гораздо ближе ему глубокие петли в букве "y", что обычно свидетельствует о... м-ммм... глубоких чувственных переживаниях.

Улыбается.

Оставим нестрогие выводы. Главное, что тренированному глазу сразу было видно – подпись подделана. Дежурных констеблей травили очень тонким усыпляющим порошком. Тут действовали совместно мисс Адлер и помогавший ей Хопкинс. Собственно, подменить Стоунера потребовалось лишь один раз – когда понадобилось применить грубую силу и возню могли услышать в других помещениях. Во всех остальных случаях дежурный зала засыпал на часик-другой, злоумышленники тихонько делали свое дело, дежурный просыпался, и все оставались довольными.

Теперь о мисс Адлер.

S.Holmes


Пораженно:

Удивительно, Холмс, посмотреть на подписи – это так логично и естественно, но мне это почему-то не пришло в голову! Продолжайте, прошу вас.

Dr Watson


Вы просто не имели возможности, доктор. Уверяю вас, вы бы посмотрели на них, если бы получили пакет с документами.

Мисс Адлер... Как вы прекрасно помните, единственный наш "антиклиент", который некогда блестяще утер нос вашему покорному слуге. Увы, в этом деле мисс Адлер, как и в том, что было связано с королем Богемии, всего лишь была жертвой. Хотя и выступала как активная сторона. Ее поймали в тенета финансового шантажа... а артистичность натуры и необычность поставленной задачи увлекли ее. Не думаю, что она подозревала о том, что дело кончится покушением.

странным тоном:

Да, впрочем, дело и не было в покушении, in the first place. А дальше все просто. Привычка к хорошим духам, привычка переодеваться в мужскую одежду только в экстремальных ситуациях, а не постоянно – мисс Адлер носит длинные юбки, и они иногда попадают в щели – согласитесь, когда занимаешься иероглифическими надписями на Розеттском камне в сжатые временные промежутки, не станешь вытаскивать из щелей обрывки ткани. Ну и осознанно оставленный автограф – волос в каталоге. Я даже думаю, что это был некий знак. И может быть, оставленный с тем, чтобы его поняли. Я понял – я же вежливый человек.

Резюмируя:

Однако же ее удалось вывести из этого дела без жертв. И меня это крайне радует.

S.Holmes


Задумчиво:

Поразительно... Вы проделали гигантскую работу, Холмс, а я тогда даже и не понял этого. Но все же – как вам удалось понять, что к этому делу причастен в первую очередь Мориарти? Я никогда бы не подумал, что Ирэн Адлер станет работать на него.

Dr Watson


О, доктор, но это же совершенно... м-ммм... элементарно. Никому иному столь интеллектуальное преступление было бы не по зубам. К кому вы пойдете, если вам надо будет сделать лучшее, уникальное в своем роде произведение искусства? К лучшему мастеру. Мориарти был лучшим, к нему-то вы и пошли.

Улыбается.

Ну, не вы, конечно, а заказчик.

S.Holmes


Поворачивается и удивленно смотрит на Холмса.

М-м-м-м...

Почитает за лучшее промолчать.

А что за шифр вы обнаружили на тех обрывках бумаги, Холмс? Об этом вы, помнится, тогда предпочли умолчать.

Dr Watson


Откладывает потухшую трубку, кладет локти на подлокотники, сводит пальцы.

Шифр. О нем, доктор, можно написать книгу. Виртуозное сочетание всех нерасшифрованных доселе надписей, с вкраплениями пляшущих человечков и нового шифра, который я назвал для себя "часовым". В общем, пришлось мне поломать голову. Но он прочелся. Две бумажки, извлеченые из пустых глазниц Сократа, содержали сложное угрожающее послание, дополняющее картину предупреждений, которая складывалась из рисунка преступления. Все инновации в музее говорили: смотрите – мы готовим цареубийство. Картуши с именем Эхнатона и слово entabeh! по-арабски доносили этот message до зрителя наиболее явно. Сократ... который, как известно, был казнен, тоже указывал на смерть. Аменхотепы III, которых переставили местами, говорили о том, что речь идет о династийных проблемах, и о том, что отец-Аменхотеп был некоторым образом ответствен за судьбу сына-Эхнатона. А каталожная карточка, содержавшая легенду "Города Солнца" Кампанеллы, призывала понять: мы хотим построить новое, справедливое общество, которое возможно только без монархии. И ради этого произошло последнее ритуальное сожжение китайских бумажных денег, приносимых в жертву Аиду. В Bank of Hades, и вы лучше меня помните, как это было.

Кстати, доктор, интересно заметить, что кардинал Ришелье, тройной портрет которого я так удачно подметил на той выставке в Национальной галерее, благоволил к Кампанелле. Дело там было нечисто.

В целом, резюмируя...

Встает, подходит к камину, опирается локтем о его полку

...можно сказать, что наши злоумышленники хотели выступить эффектно и красиво. Это была, в общем, пьеса ради пьесы. Но с глубоким символическим смыслом, который, увы, отвлек лучшие умы Лондона на попытку этот смысл усмотреть.

S.Holmes


Недоуменно:

Холмс, но зачем было устраивать весь этот спектакль? Привлекать внимание к готовящемуся преступлению? Не проще ли было просто кинуть бомбу в герцога, и все? Ведь в России, к примеру, такой варварский в своей простоте подход сработал. Сработал бы и у нас.

И вправду, я не вижу смысла.

Dr Watson


Качает головой:

Это вопрос не ко мне, дорогой доктор. Но, право же, если вы планируете получше разрекламировать свою террористическую акцию, лишний шум никогда не помешает. Есть ведь люди, которым хочется войти в историю красотой деяния. Видимо, Мориарти и его заказчики были из таких. И я им не судья.

S.Holmes


Удовлетворенно:

Верно. Мориарти предстал перед судом более надежным и строгим, чем суд земной. Что же до прочих, то они были пешками, не более того.

Помедлив:

Расскажите, Холмс, из-за чего вы так поспешили скрыться. Всего лишь потому, что подвернулся удобный момент? Или же что-то в этом деле оказалось сложнее, чем вы решили сперва?

Dr Watson


Некоторое время молчит.

Вот уже и интересные вопросы пошли, не правда ли, дорогой доктор Ватсон?

Еще помолчав:

Вы не поверите, но во время расследования дела в Музее во мне проснулась дотоле не свойственная мнительность, и мне почудилось, что message был направлен не только британскому королевскому дому, но и лично Mr Sherlock Holmes.

Это, собственно, ответ и на второй ваш вопрос.

S.Holmes


Ровно, без особых интонаций:

Да что вы, Холмс. Как же так? Из чего вы сделали такой вывод?

Dr Watson


Так же ровно:

О, вам не понять.

S.Holmes


Поднимает брови.

Что-то подсказывает мне, вы мало общались с людьми эти три года, Холмс.

Dr Watson


Странным тоном:

Что-то подсказывает мне, дорогой Ватсон, что именно сейчас я общаюсь с ними еще меньше, чем за прошедшие три года.

S.Holmes


Улыбается.

Что же навело вас на эту мысль, друг мой? Не могу поверить, что вы стали бы утверждать такие странные вещи, не придя до того к каким-то выводам.

Dr Watson


Глядя на Ватсона более внимательно:

Дедукция, доктор. И, увы, интуиция. Дедукция у меня по обязанности, а интуиция – от рождения.

Почему-то смотрит в зеркало, висящее на противоположной стене.

Так где вы были утром того дня, когда мы с вами отправились в Оксфорд? Неужели же, правда, в библиотеке Британского музея?

S. Holmes


Расстроенно:

Нет. У меня были неотложные дела, потребовавшие моего срочного присутствия. Врачевание, как вам известно, Холмс, не щадит своих адептов.

Что же, только на основании этого вы говорите мне нечто, что укрепляет меня в подозрении, будто вы не совсем в себе? Вы тревожите меня, мой дорогой друг.

Dr Watson


Размеренно:

На основании чего же "только этого", дорогой доктор? Тут, знаете ли, только два варианта. Либо вы знаете, на основании чего, либо нет. Сократ, Аид, Кампанелла, Ришелье, семейство египетских фараонов, – все это достаточно suggestive для меня. Либо вы это осознаете, и тогда у меня – в себе я или не вполне в себе – появляются свежие идеи, либо мы закончим на этом наши воспоминания о былых подвигах. Ведь мы же раскрыли дело о Британском музее. Не допустили покушения на герцога Йоркского. Не позволили Ирэн Адлер нас провести. Избавили мир от маниакальной и преступной страсти к злу, несомой профессором Мориарта. Все. Шерлок Холмс выполнил свой quest.

S.Holmes


Качает головой.

Inconclusive, dear Holmes. Почему именно я должен стоять за всем этим? И в каком качестве? Не слишком ли масштабная акция для отставного военного доктора?

Dr Watson


Удивленно:

Но это же очевидно. Именно потому, что вы, видимо, гораздо более не в себе, чем я. Доктор.

S. Holmes


Долго и с удовольствием смеется, после чего потирает левое колено.

Что-то осень выдалась промозглая, правда, Холмс?

Подходит к окну и смотрит на Бейкер-стрит.

Так скажите открыто, в чем вы меня подозреваете, мой друг. Я же сам решу, признаваться вам или нет.

Dr Watson


Похоже, сдерживаясь:

Теперь уже даже и не подозреваю. Теперь я уверен.

Помолчав, вздыхает.

Признавайтесь же, доктор. У вас ведь даже первая буква фамилии совпадает.

S.Holmes


Не оборачиваясь:

Это просто совпадение.

Dr Watson


Тихо:

Спасибо. Я знаю, что это – совпадение.

Возвращается в свое кресло и незаметно потирает правое колено.

S.Holmes


Мрачно:

Вы зря отправились в Шамбалу. Это было рискованно. Хотя вам и удалось выскользнуть из-под моего контроля, я не уверен, что это стоило бы того, что с вами могло случиться.

Dr Watson


Кивает не менее мрачно.

Знаю, знаю... Но я не мог не воспользоваться случаем. И я остановил от кровопролития некоторое количество честных людей.

Улыбается сам себе.

А потом, где бы я еще увидел такого уникального Begtse?..

S.Holmes


Хмыкает.

Я не знаю, почему он был с вами так спокоен. В любом случае, хорошо, что вам не пришлось встретиться с его обычными двадцатью девятью спутниками.

Возвращается в кресло. В комнате становится теплее и темнее.

Вы действительно довольно ловко справились с внешней частью задания. Кроме того, из того, что вы мне сказали, я заключаю, что и внутреннюю его составляющую вы тоже поняли, а значит, знаете, что ожидает вас впереди.

Dr Watson


Задумчиво:

Да. Я понял, в какой замкнутый круг вы меня поместили. Не раскроешь загадки – какой-нибудь несчастный шифр... не выполнишь quest. Раскроешь загадку – отопрешь дверь к следующему "заданию". Проще, конечно, было бы не отгадать загадки, и посмотреть, что бы из этого вышло.

Но всегда ведь интереснее побеждать, чем проигрывать. Даже если побеждать потом придется еще много, много раз. Или даже если в один несчастливый раз победить не удастся. Но пока можно – лучше все-таки побеждать.

Поворачивается к Ватсону.

Вы ведь в данной ипостаси совсем человек. Это искушает.

S.Holmes


Косо смотрит на S.Holmes.

С искушениями, как вам известно, нужно бороться. Удовольствие тех, кто им поддается, обычно бывает кратковременным.

Dr Watson


Окончательным тоном:

Пожалуй, вы правы. Я, конечно, очень зол... и зол уже давно. Приблизительно три года. Но я не мазохист, хотя так было бы, конечно, легче.

Поэтому я не стану стрелять в вас из огнестрельного оружия, даже заряженного серебряными пулями.

Ваши ребусы разрешены. Люди, которых надо было обойти в этом задании, – находятся там, где положено, из какой бы реальности вы в очередной раз их ни достали. Намеки, с изяществом разбросанные по ситуации для меня лично, я понял. Я даже сбежал от вас на Тибет, а с Тибета – в реальность... Но там ничего не вышло. И я снова пришел к вам – не потому, что мне с вами нравится, а потому что бегать вечно бесполезно.

Всё?

S.Holmes


С некоторой обидой:

Между тем, вы совершенно не оценили того труда, который был вложен мною в создание всей этой сцены, да что там – всего этого театра! – для одного лишь человека, вас. Кроме того, я уверен, что вы не забыли и о своих собственных интересах.

Вы странный человек... Холмс. Ваше естественное состояние – когда кто-то играет в ваши игры. Тогда вы спокойны, ироничны и довольны. Когда же вы играете в чью-то еще игру (заметьте, нимало не унижающую вашего достоинства, а, напротив, только возвеличивающую вас тем, что она всегда позволяет добиться чего-то значительного, чего не могли получить прототипы ваших героев) – вы раздражительны, вы устаете от этого... доходит до того, что вы готовы размозжить мне голову кочергой, даже не задумываясь о том, что из этого выйдет. А ведь настоящий Холмс не смог обыграть Ирэн Адлер. И в Шамбалу он не попал, хотя пытался.

Вы устали, я понимаю. Ну что же, я обещаю вам соответствующим образом скорректировать следующую часть программы.

Dr Watson


Изумленно:

Обидеть... вас? О таком я не мог бы мечтать в самых своих смелых снах. О, право же, я ценю размах и великолепие ваших планов. Но – увы – я не верю в то, что это игра ради игры. Это, безусловно, мои личные проблемы, доктор, и я обязуюсь пристроить их туда же, где обычно бывает место кочерге.

Я не устал, с вашего позволения, мое спокойствие можно резать пилой, иронии хватит на весь подлунный мир, а вот с довольством вышла неувязочка. Ибо вам ли не знать, что такое недовольство?

Более того, догадываюсь, что у вас в запасе есть еще какие-то козыри, которые мне никто не собирался показывать. И конечно... доктор. Конечно, я поработал здесь и для себя тоже. И не только для себя.

Так пойдемте же проинспектируем ваши владения. Я уже давно готов покататься на коньках там, на льду этого вашего любимого озера.

S.Holmes


Пожимает плечами и встает с кресла.

Какие "козыри", мой дорогой друг? Мне не нужны козыри.

Входит в камин и, объятый пламенем, жестом приглашает S.Holmes следовать за ним.

Скорее, Холмс, пока тут еще тепло. Кстати, я обратил внимание, что вы прихрамываете на правую ногу. Вам следовало бы заняться этим. К чему вам, молодому человеку, хромота? И кто станет втирать вам в колено мазь? Уж поверьте военному врачу, это плохая хворь; а кроме того, больная нога ноет в дождь.

Пропадает в пламени.

Dr Woland


Миссис Хадсон входит в гостиную, неся поднос с чаем, но видит только исчезающего в пламени S.Holmes.

Mrs Hudson


Act Drop

Просто так

***

Ну не старость, а просто возраст
И не вспомнишь, зачем приходила
Не за солью. А, может, просто
Потрепаться. И вот загостила.

Засиделась до ночи с книжкой,
Шерстью плечи закутав туже,
И у двери, гремя задвижкой,
Знать, что больше уже не нужно

Разбегаться, лететь клоками,
Мелкой галькой в окно стучаться.
Разучилась дышать рывками
Научилась зато прощаться.

***

День прошел, как будто не было
Между пальцев – тянет заживо
Хлеба в доме – ломтик белого
Мы с тобой не много нажили

Да и рифмы – только женские
Торопливые, промокшие
Снятся сны, морочат всплесками
Как принцессе на горошине

Засыпает. Засыпается.
Терпкой коркой апельсиновой
Снег так пахнет и ласкается
К нам с тобой зимою длинною

S.A.


Отчего мороз под кожею?
Ведь стихи такие дивные,
И похожи непохожие
Нити тонкие, паутинные...

Ssis


To the Scene

Тонкая горечь уже уходящeй зимы
Сизый, в разводах, изрядно поношенный снег
Время, споткнувшись, замедлило бешеный бег
И, прислонившись к стеклу, все твердит имярек
А на стекле отражаемся вовсе не мы

Нам ли чужие на вырост носить имена
Нам ли спешить, задыхаясь; колеса стучат
Это не только зима, это губы горчат
Пальцы устали, но струны послушно звучат
Рифмы молчат: времена, тишина, до темна

S.A.


...и продолжается Игра,
И новые слагает пары.
Не принимается в расчёт
Малы мы, молоды иль стары.

Мы все участвуем в Игре.
Мы подчиняемся закону,
Который тащит нас вперёд,
Сметая нами все препоны.

Пал занавес... Финал Игре?
Но тут же свет и увертюра.
И вновь у стартовой черты
Мы жаждем продолженья тура.

И перемены лишь в ролях:
Кто убегал – тот догоняет.
Всё та же вечная Игра,
И нас она не поменяет.

Но всё ж позволит нам понять,
Когда пора остановиться.
А дальше?.. Иль игру менять,
Или в далёкий путь пуститься...

Мы сами выбираем роль,
Слова, партнёров, декорации...
Мы сами выбираем боль.
И боль заставит нас меняться.

(c) Марина С.


Вообще, все это Холмсовское "приключение" – нечто невероятное. Вот если честно, признаюсь, первая мысль у меня была, когда Профессор воскликнул (если это слово к нему применимо) "Но это же книга!", что его "поместили" в Дориана Грея. Почему? Не знаю... Это потом уже пошли мысли, что не тот персонаж и все такое, но первой была именно эта. Странно... Но, может, потому, что Оскар Уайльд последнее время просто прыгает на меня отовсюду.

Я пока не могу собраться с мыслями и сказать хоть что-нибудь внятное вслух, но вот именно это испытание, эта галочка, мне нравится больше всего. Хотя, это наверное необъективно. Потому что каждая история, каждое испытание, каждое приключение, т.е. каждая новая сцена кажется лучше уже сыгранных. Хотя, действительно иногда думаешь, ну куда уж "выше, сильнее, быстрее"? А вы все продолжаете брать новые высоты.

Нет. Ну как же это здорово! Удивительно. Захватывающе. Интригующе. И словарного запаса у меня не хватает Ну это... в общем... ТАК!

И очень счастлива, что вот уже третий год, и, даст Мерлин, далеко не последний, сижу тут в пятом ряду слева и по-детски радуюсь, пугаюсь, смеюсь и восхищаюсь тем, что Рождается, как кажется, само по себе, а на самом деле из огромной работы, проделанной и проделываемой Актерами, Режисерами, Художниками и Всеми Всеми, кто участвует в Создании. И Спасибо Вам Всем!

Умбра


"...и вот, представьте себе – сын Контарини, внук Барбариго, и чуть ли не троюродный племянник Анафесто. Хлыщеватый такой молодой человек..." (Фредерик Делякур)

Где я? Что за безумный, четко структурированный карнавал, обсаженный родословными деревьями и вписанный в строгие планы европейских городов и призрачные границы занесенных песками царств? Что за плутовской роман, что за комедия dell'artе, от которой стынет кровь, что за приключенческая эпопея, которой до сих пор странным образом не стало тесно на земле, потому что она периодически взрезает плоский пласт современости, хотя бы и двуслойный по причине омагиченности ее, уходами в прошлое? А это здешняя Игра.

Плывет. И потихоньку собирает на борт спасенных или спасаемых. Не насильно собирает, а потому что спасение утопающих – дело рук... Вот и Фредерик, и Эвелин выплыли, взявшись за руки, наконец. Вот и Раване устроили временную нирвану, а в Америке, надеюсь, нас будут ожидать новосветные приключения, потому что, как мы помним, рыбаки не только по воде ходят, но и собирают свой улов в большие мелкоячеистые сети, вот и письма. Письма наставили на мне порезов, хорошо что их было не так много, а то бы иссекли читателя на тысячу кусков, paper cut'ы заживают труднее всего. Джованни, отпущенный мальчик-предатель, погибает в автокатастрофе. Хигаки находит третью гравюру, и можно на нее смотреть, и сравнивать, и думать. Трое танатолюбов гибнут, несмотря на пристальное внимание Майло Стейлдью. "Дорогая детка" и ее Черный Человек дорого расплачиваются за свое недолгое свидание очередным испытанием, в Лабиринте, и появившийся там из ниоткуда, мороком над чашкой чая с булочкой великий Эванс оказывается... будет наведен на Кносс чуть не век назад знаменитым сыщиком-любителем из чужой книги.

Книги реальны. Как же иначе, они ведь действуют на реальность, нам ли этого не знать? Поэтому Эванс уравновешивает этот подарок своей книгой про Британию римских времен, и это не менее реально, чем раскопки на Крите. А тем временем жизнь идет и пытается быть мирной жизнью. Кто-то омолаживается и почти уже женится, кто-то упорно вкалывает на магической ниве, как в хорошем ООН, разгребая проблемы в "болевых" и "горячих" точках, кто-то находит себя, и вдруг понимает, что принадлежит всем этим пронизывающим друг друга мирам, и что отказаться от этого, сдать свою маску, хотя бы и временную, карнавальную, – нельзя.

"Был в Школе, латал там дыры. Не нравится мне это. Вот что, загляни сначала туда, а потом ко мне. Sla'inte chugat"... (Гуйл О'Рейли)

Какие они все разные, никого ни с кем не спутаешь, и общение со всеми – разное, и голоса как будто слышишь.

Детские – совершенно отдельные, хрустальный у Габи, немного надломанным мне слышится строптивый хулиган-философ Неофит, и как же они нужны здесь, вокруг них во многом вертится жизнь, и берегут их, как хрусталь. Не зря – хрусталь в этой Игре уже неоднократно бился, и не всегда нечаянно.

"Он бежал, а потом рассыпался. Я долго ему ноги рисовала, а они не выходили. То есть, совсем не выходили – я рисую, а они исчезают. Правда, смешно?" (Габи)

Что-то мне кажется, что не очень смешно. Никому из тех, кто занимался колоссами и их ногами, смешно не было. Смеялся, наверное, тот, кто смеется последним, да, впрочем, кто сказал, что он смеется? Я вот и думаю – когда он отправил одного из своих, любимого и первого, туда, в ссылку, в бессрочную командировку, разве он смеялся? Все эти непосредственные реакции – не его. Поэтому у всех колоссов всегда будут глиняные ноги, и от этого довольно горько.

Важно еще, что "Хранимое в библиотеке держится не только на крепко сколоченных полках" (Эвелин Делякур). Нематериальность связей и отношений между людьми и предметами – вот магия. При всей легко визуализируемой декорации действия – не избыточной (жанр), но и точной (не фэнтези, все-таки), главное – у них в голове. У Героя в голове, как обычно, слишком много всего, как показала триединая составляющая игровой шерлокианы, и...

"Знаете, что самое замечательное? Что ответа на этот вопрос мы никогда не узнаем. Ни вы, ни я". (Ирма Пинс)

N.N.


НазадNaviget! Pt.2 | Плывет! Ч.2 | Оглавление | Contents | A Farewell to Hogwarts | Прощай, ХогвартсВперед

He's watching

(RPG | Игра) | (Timeline | Хронология) | (Characters | Персонажи)


Назад(Site Map | Карта сайта) | (News | Новости) | (Serve Detention (Snape-Chat) | Снейп-чат) | (Fanart | Иллюстрации и рисунки) | (Статьи | Articles) | (Картинная Галерея Профессора | Professor Snape's photos) | (Картинная Галерея А. Рикмана | Alan Rickman's photos)Вперед



Click to visit Top X Snape sites!