 |
DV:
Искусственная революция

Из неопубликованногоРеволюции, открытия и прогресс понятия, применимые к искусству в минимальной степени. Вернее, не применимые никак. Сад расходящихся и сходящихся дорожек развития искусства в равной мере ценен как открытиями, так и "закрытиями". Греки-пифагорейцы и итальянцы-возрожденцы открывают линейную перспективу, а русские иконописцы спокойно ее закрывают, пользуясь правилом обратной перспективы. Высокое Возрождение доводит до совершенства искусство светотени, создавая на холсте и фресках фигуры и лица, являющие собой вершину гармонии. Все это не мешает представителям стиля модерн и их последователям, окунувшимся в дальневосточную традицию, вернуться к плоской, графической живописи, а затем неизвестно откуда выпрыгивают примитивисты, и своими кривыми нарисованными конечностями бьют под дых классиков со всеми их искусными техническими приемами.В искусстве не существует прогресса, а революции не менее ценны для него, чем контрреволюции. Плоские профили и развернутые треугольные торсы египетских людей, процарапанные на мягком известняке, шедевральнее пульверизатора Сикейроса. В любом застое и декадансе искусство находит приятное для глаза или полезное для ума. Любое увядание может подарить душе нужную элегическую ноту, и любая мракобесная "тьма средневековья" сможет выносить в своих монашеских кельях флорентийский взрыв любви к обнаженной натуре. Изысканно-рахитичная боттичеллиевская Венера-Симонетта плавно перерастет в веселых рубенсовских толстомясых нимф, и спустя какие-нибудь четыре века нас всех можно заставить поверить в то, что дама, нарисованная треугольниками, может быть не менее женственной, чем камеристка Инфанты Изабеллы.В перспективе человека"Все проблемы Перспективы можно пояснить при помощи пяти терминов Математики: точка, линия, угол, поверхность и тело".Леонардо да Винчи Леонардо да Винчи как-то заметил, что первая картина состояла из одной-единственной линии, которая окружала тень человека, отброшенную солнцем на стену. (Слово "проекция" означает бросание вперед). Однако поиски перспективы начались в еще Древней Греции. В своей "Оптике" Евклид впервые открыл, что мы воспринимаем предметы, лишь когда исходящие от них прямолинейные лучи света сходятся в нашем глазу, а всю систему лучей зрения можно представить в виде "пирамиды зрения", вершина которой находится в зрачке, а основанием служит рассматриваемый объект. Евклид показал, что из двух предметов одинакового размера более удаленный, т. е. видимый под меньшим углом зрения, кажется меньшим. Оставалось сделать еще один шаг рассечь пирамиду зрения картинной плоскостью. На то чтобы сделать этот шаг человечеству потребовалось более 1500 лет.Мучительно долго ожидали идеи Евклида своего часа, и только в XIV веке их подхватил могучий поток Возрождения, зародившегося во Флоренции, управлявшейся семейством Медичи. Филиппе Брунеллески (1377-1446), итальянский архитектор и ученый, автор выдающегося инженерного сооружения, грандиозного 42-метрового каменного купола Duomo над хором флорентийского собора Санта-Мария дель Фьоре, ставшего символом Флоренции, рассек пирамиду зрения Евклида плоскостью и получил на ней центральную проекцию объекта, или перспективу. Однако титаны Возрождения не замыкаются в геометрических построениях, а воплощают теорию в своих бессмертных полотнах. Геометрия и живопись сливаются в радостном экстазе. Вместе с трактатами "О живописи" Леона Баттисты Альберти, "О живописной перспективе" Пьеро делла Франчески (ок. 1420-1492), "Трактатом о перспективе" Леонардо да Винчи, "Руководством к измерению" Альбрехта Дюрера, "Шестью книгами о перспективе" Гвидо Убальди (1545-1607) рождаются такие памятники перспективе, как "Бичевание Христа" Пьеро делла Франчески, "Тайная вечеря" Леонардо да Винчи, "Обручение Марии" Рафаэля, "Меланхолия" и "Св. Иероним" Дюрера.Судьбу линейной перспективы разделяет и переоткрытие в эпоху Ренессанса универсальной Золотой пропорции, Золотого сечения пифагорейского числа фи (phi 1.6180339), уникального кода гармонии и красоты в природе, почерпнутого Пифагором (560-480 до н.э.) из линейных соотношений, характерных для египетских пирамид. Само число получило свое название в честь великого зодчего древности Фидия, использовавшего универсальное соотношение в своих работах. Лишь в XVI в. художники заново открывают для себя красоту золотой пропорции это делает геометр и друг многих великих художников монах Лука Пациоли (1445-1514), сочинение которого "Divina Proportione" ("Божественная Пропорция"),
было проиллюстрировано не кем иным как Леонардо да Винчи (1451-1519), без разговора о котором не обойдется ни одно размышление о революциях и открытиях не только в области искусства, но и в области человеческого духа в целом. Именно Леонардо додумался распять человека в квадрате и круге, навсегда подарив нам образец разъятой на станке пропорций гармонии. После того как Леонардо покопался в геометрии и человеческой анатомии, каждый мало-мальски образованный художник уже стал знать, в какой пропорции к размеру тела находится размер человеческой головы и как правильно следует отражать это на холсте.А вот геометрической основой древнерусской живописи является так называемая "обратная перспектива", существование которой не только в Древней Руси, но и, например, в Древнем Египте до сих пор не дает покоя исследователям. Прагматики называют ее просто "ошибочным приемом". Романтики связывают "обратное" геометрическое происхождение такой перспективы (взгляд из-за картины) с тем "потусторонним" неземным ирреальным миром, который была призвана изображать древнерусская икона.
Из тени в свет перелетая…Как и перспективу, светотень впервые открыли в Древней Греции. Век высшего расцвета скульптуры в период классики был и веком расцвета греческой живописи. Именно к этому времени относится замечательное живописное новшество, утраченное впоследствии и как бы заново открытое лишь в эпоху великих итальянских мастеров -искусство светотени. Первым включил в свою палитру полутона Аполлодор Афинский (II в. до н.э.), за что и получил прозвище Тенеписец. Введение светотени (Clair-obscur, или "кьяроскуро") сыграло решающую роль в развитии реалистической живописи. Светотень придает фигурам и предметам, изображенным на плоскости, иллюзию объемности и рельефности, используя переходы от света к тени и модулируя формы. Такие живописные полотна наиболее полно соответствуют любимому ренессансному принципу "подражания природе", ведь новая изобразительная система складывалась именно на основе изучения натуры. Особо ценный вклад в развитие понимания объема и его передачи с помощью светотени внес Мазаччо. Открытие и научное обоснование законов линейной и воздушной перспективы, светотени и Золотого сечения повлияли на всю дальнейшую судьбу европейской живописи и архитектуры.Неочевидность художественной выразительности линейной перспективы и светотени подтверждает пара анекдотов из истории взаимодействия Запада и Востока. Когда в начале XVII в. первый иезуит в Китае Маттео Риччи преподнес минскому императору Ваньли портрет мадонны с младенцем, последний довольно скоро велел убрать ее от себя, пожаловавшись, что "она на него смотрит". А в конце XVIII в. английский посол Маккартни преподнес в дар другому китайскому императору гравюры с портретами представителей английской королевской фамилии. Через некоторое время послу пришлось с удивлением выслушать соболезнования китайских сановников по поводу многочисленных ран и болезней, поразивших королевскую семью. Не знавшие светотени китайцы приняли ее за следы недугов.И понеслось…Однако Возрождение не было бы Возрождением, если бы подарило миру только революционные приемы, ничего не сделав с душой и с духом человека. Помимо открытия перспективы, сечения и тени, культура Возрождения провозгласила: "Человек есть мера вещей", поставив во главу мировоззрения человека гармонического, творческую личность, способную разумом и талантом объять мыслимый мир.Любой взрыв, пусть даже творческий, ведет к распаду взорванного. После "человека меры вещей" пришла барочная "жизнь это сон", поставившая во главу угла величие, помпезность, фантазийность и героизм. И все же, ничто не проходит бесследно: возьмем неоцененный современниками и непосредственными потомками кусочек ренессансного искусства нежно-прозрачного Сандро Боттичелли с его поющей линией и не попирающими землю божественными женщинами. Боттичелли не оказал влияния на мастеров начала XVI в., привлеченных "новой манерой" Леонардо, Микеланджело и Рафаэля, оставаясь одиноким интерпретатором аристократического гуманизма и поэтического идеализма, далеким как от буржуазного Гирландайо, так и от фантастически реалистичного Пьеро ди Козимо. На долгое время забытый, вечно молодой Сандро становится популярным уже в конце XIX в. в кругах английских интеллектуалов от прерафаэлитов, проклявших рембрадтовщину и всю коричневую краску вместе с ним, до художников эпохи модерна.В XIX в. начинается череда столь великих закрытий, что многие из них заставляют забыть о грандиозных открытиях эпохи Возрождения. Импрессионисты наглядно дают понять, что можно не прорисовывать детали, пуантилисты разбирают визуальный ряд на точки-пиксели, заставляя зрителя отходить от картины на пяток метров, кубисты возвращают искусство к геометрии, Малевич оставляет от всего этого черную дыру… и сон разума, обретающий в ней, рождает всех невыносимо прекрасных чудовищ прошедшего века. В пустыне вопил Сальвадор Дали, призывая научиться работать, как старые мастера, и лишь потом уже делать, что хочешь. Что было хорошо для основателя сюрреализма, оказывалось излишним для тех, кто умел передать образ и настроение без утомительного застирывания.Искусные иллюзионисты Рисовать значит обманыватьМориц Корнелиус Эшер Выхватим кусок еще одной плавной революции, толчок которой был дан нашим соотечественником, основателем супрематизма конструктивистом и автором "ЧК" Казимиром Малевичем. Уже в 50-е годы прошлого века американский художник немецкого происхождения Йозеф Альберс завершает в Йельском университете свой главный труд серию "Поклонения квадрату". Будучи квинтэссенцией цветовых экспериментов художника, "Поклонения" наглядно отразили его теорию восприятия, объяснявшую иллюзионистское воздействие линий на объем пространства. Так возникли оп-арт (оптическое искусство), "кинетическое искусство", "живопись цветового поля" и "новая абстракция". Придуманная Альберсом неизменная геометрическая сетка (представляющая собой цветовые плоскости, лежащие одна в другой) демонстрировала зависимость цветового воздействия от положения, окружения, количества и интенсивности освещения.
В общей сложности получалось более тысячи вариаций одной темы. От этой сетки до компьютерной графики оставался один шаг, и он был сделан уже на наших глазах.
Не связывают с возникновением оп-арта, но считают его предвестником великого голландца Морица Корнелиуса Эшера, отца оптических обманов. Это Эшер первым стал изображать восходяще-нисходящие лестницы, падающие вверх водопады, рыб, переходящих в птиц, стереографические фигуры, невозможные в реальности, и всю ту крышесносную изобразительную вакханалию, которая заставляет усомниться в первичности реального мира и воскликнуть вслед за этим великим экспериментатором: "если ты так видишь, то так оно и есть!" "Сказать по правде, писал Эшер, меня раздражает концепция "искусства". То, что один считает искусством, для другого им не является. "Прекрасное" и "уродливое" старомодные понятия, которые редко применяются в наши дни. Только "кич" не является искусством. Но что такое "кич"? Если бы я только знал!" Наверное, это понимал основатель поп-арта Энди Уорхол, на века опоэтизировавший Мерилин Монро и Мао Цзэдуна и обессмертивший банку из-под супа "Кэмпбел". Революция? О, да.Искусство как перманентная революция (Офелия мертва)Если вплоть до эпохи Возрождения мир искусства как будто карабкался на Эверест познания законов прекрасного, стремясь к достижению все более немыслимого совершенства и правды, то, пережив века подъема, человек осознал, что красивое не обязательно должно быть совершенным, и увлеченно принялся экспериментировать с простотой, небрежностью, чистой формой и усталостью.Паникеры говорят, что искусство умерло, убитое шестидесятичасовой рабочей неделей и Голливудом. Якобы, его насмерть расплющили Большой Брат и понятие "сумма прописью". Обозреватель журнала "Newsweek" Карла Пауэр справедливо удивляется, что "…в культурном ландшафте пока еще остались зоны, свободные от Бритни Спирс". Открыто и закрыто все, что можно было открыть и закрыть, после Пиросманишвили, Комара, Меломида, митьков и инсталляций с применением резаных свиней и человеческих экскрементов, уже ничего придумать невозможно. Впрочем, не стоит забывать, что даже диалог двух могильщиков над гробом был некогда предметом отображения в одной неплохой пьесе довольно известного английского драматурга. Даже мертвая Офелия способна послужить музам.
|
 |