DV Тщета (Congiura de' Pazzi) Флоренция XV в., подобно Венеции, только номинально являлась республикой. Уже с конца предыдущего столетия в прекрасной Фиренце царила олигархия – семьи, принадлежавшие к элите банкирских и купеческих родов, лишь аккуратно поддерживавших видимость эффективности республиканских институтов власти. На смену первым диктаторам, семейству Альбицци, пришли Медичи, правление которых знаменовало вступление республики в пору расцвета. Однако итальянский сапог в ту пору сильно жал широко шагавшим флорентийским олигархам. А уж насколько тесным может стать один город, даже если он республика, и представить несложно. …Итак, жил на свете рыцарь смелый, да отправился воевать под стены Иерусалима. Во время первого крестового похода в далеком 1099 году отличился флорентийский капитан Паццино деи Пацци в войнах с неверными. По легенде, он первым взгромоздился на Великую Стену, окружающую Иерусалим, и водрузил на ней христианскую хоругвь. За этот подвиг отважный безумец Пацци ("Pazzi" значит "сумасшедшие") получил от командира, знаменитого Гоффредо ди Бульоне (Жоффре Булонского), описанного Данте в райской части своей "Божественной комедии", несколько кремней из Святого гроба Господня. С тех самых пор на протяжении многих веков потомки крестоносца Пацци отвечали во Флоренции за возжигание праздничных огней на Пасху, после чего угли раздавали благочестивым прихожанам. Традиция зажигать на Пасху фейерверк в монументальной конструкции, называемой "Brindellone" – "Огненной колеснице", похожей скорее на башню, чем на повозку сохранилась до нашего времени. Когда певчие начинают петь "Gloria" в главном соборе Флоренции Санта-Мария дель Фиоре ("Дуомо"), епископ отправляет в полет "коломбину" (выкрашенную в белый цвет железную "голубку"), которая выскальзывает из церкви, поджигает содержащиеся в карро потешные огни, а затем возвращается к алтарю. Церемониал, называемый, как и в старину, "Scoppio del carro" (взрыв колесницы), уходил корнями в языческие традиции поклонения огню и давал пищу множественным суевериям (например, если что-либо мешало голубке успешно совершить перелет, ожидался неурожайный год). Однако случилось так, что на Пасху 26 апреля 1478 года Франческо и Джакопо Пацци, обуреваемые неосуществленными амбициями и попавшие под влияние папы Сикста IV и его племянника, архиепископа Пизы Джироламо Риарио, зажгли в Дуомо не богоугодные огоньки на потеху падкой до зрелищ флорентийской толпы, а пламя раздора, мятежа и кровопролития. Не венки и не хоругви украсили Флоренцию 1478 года, а десятки повешенных, свисавших из окон главных зданий города. Против кого же умышляли Пацци и стоявшие за их спиной кукловоды? В чью грудь были обращены кинжалы, обнажившиеся в главном кафедральном соборе Флоренции во время торжественной мессы и произнесения "Pater noster"? Жертвами убийц должны были стать два наследника славного имени Медичи – любимец толпы, красавец, рыцарь, футболист (sic!) и дамский угодник, двадцатичетырехлетний Джулиано Медичи и его старший брат Лоренцо, прозванный Великолепным, – меценат, политик, поэт, лютнист и собиратель античных редкостей, создатель Платоновской Академии. Идеальный человек Возрождения. В один клубок сплелись амбиций двух семейств, соперничающих, но и соединенных множеством общих интересов: и Медичи, и Пацци были старинными банкирскими домами, принадлежали к первым семьям города и даже ухитрились породниться: любимая сестра Лоренцо Бьянка была выдана замуж за Гульельмо де Пацци и родила ему пятнадцать детей. Не обошлось и без большой политики – Медичи боролись с Папой за влияние на Романью и выступали за баланс сил в рамках "Большой пятерки" государств Аппенинского полуострова, стараясь сделать Милан союзником родной Флоренции и сохранить равновесие с Королем Неаполитанским, чтобы нейтрализовать союз, существовавший между Папской областью (Римом) и Венецианской республикой. Увлеченные политикой, искусством, меценатством, турнирами и спортом, отцы города Медичи – эти "благородные диктаторы" – даже не владели красивым титулом гонфалоньеров справедливости (подобно их деду Козимо Медичи), они несколько ослабили деловую хватку и подзапустили свои финансовые дела. Так, Макиавелли утверждает, что один из родственников Лоренцо, Ренато выступал против папского заговора на "семейном совете" конспираторов, доказывая, что надо было просто чуть подождать и предоставить Пацци возможность одолжить Медичи денег под высокий процент. Финансовые дела Лоренцо были в столь запутанном состоянии, что через несколько лет он бы неминуемо обанкротился, а, потеряв богатство и кредит, потерял бы и республику. Но Франческо Пацци, рисовавший себя на месте ненавистных Медичи, и Архиепископ Джироламо Риарио, обеспокоенный возрастанием влияния Медичи в Риме, не могли ждать: Папе Сиксту оставалось жить не так уж и долго. Чего хотел Папа? Поддержать притязания своих четырех племянников (из которых двое уже были кардиналами) на еще большую власть и богатство, убрать от кормила власти во Флоренции Лоренцо и Джулиано и освободить их место для послушных Пацци. Чего хотели Медичи? Подкоротить руки Папе, тянувшемуся к Романье, и максимально укрепить позиции республики. Лоренцо мечтал увидеть среди кардиналов в Риме представителя Флоренции – молодого Джулиано. Чего хотели Пацци? Перестать криво улыбаться Медичи и изображать друзей тех, кого хотели уничтожить и превзойти в величии. Налицо была "революционная ситуация" – партия Папы не хотела признавать притязания Лоренцо, а Лоренцо не мог ничего с этим поделать. Дальнейшие события выглядят дико и варварски, но принять иной вид они, пожалуй, не могли. После того как в Дуомо прозвучали слова священного причастия: "Agnus Dei, qui tollis peccata mundi: miserere nobis" и удар церковного колокола возгласил начало вознесения Святых Даров, диктатура медицейского гедонизма на время уступила место кровавой вакханалии. Коленопреклоненный Джулиано получил сокрушительный удар мечом в голову, после чего один из заговорщиков – Бернардо Бандини поразил его кинжалом в грудь, а Франческо Пацци продолжал бить клинком уже поверженное тело. Когда спустя четыре столетия после заговора тело Джулиано было эксгумировано, на нем насчитали 19 ран. Лоренцо стал жертвой нападения двух священников – Маффеи и Баньоне с бандой наемников старшего Пацци – Джакопо, которые с несколькими испанцами из свиты кардинала смогли лишь ранить его в шею. Заговорщики успели выскользнуть из собора, оставив позади изуродованный труп Джулиано, взятого под стражу в качестве заложника семнадцатилетнего римского кардинала Рафаэлло Риарио Сансони (племянника архиепископа Джироламо Риарио) и исполненного горя и решимости Лоренцо, которому пришли на выручку друзья. Здесь начинается самая кровавая часть истории, в несколько багровых красках рисующая начало медицейского кватроченто, осененного нежными крылами вскормленных Лоренцо гениев – Боттичелли, Пико делла Мирандола, Верроккьо и Полициана. Прошел всего час после событий в Соборе, и уже Лоренцо обращается к "своему народу" с балкона дворца Медичи – теперь он один возвышается в том месте, где обычно стоял вместе с братом. Его шея перевязана, он смертельно бледен, но его устами говорит сама политическая осмотрительность: "…Держите себя в руках, и да свершится справедливость… Не чините вреда невиновным… Моя рана не опасна…" Слова Лоренцо тонут в громких криках одобрения. Флорентийцы знают, что у них остался один идол, и ради него они готовы на все. Заговорщики пытаются делать неловкие телодвижения: архиепископ Сальвиати с "группой поддержки" и тридцатью вооруженными бандитами из Перуджи направляется во дворец Синьории, пытаясь захватить власть в городе. Ни выдержки, ни актерского мастерства Сальвиати не хватило – тщась смутить ум тогдашнего "Гонфалоньера справедливости" Чезаре Петруччи посулами поспособствовать карьере его сына в Риме, он нервно кашлял, запинался и озирался на дверь. Петруччи оказался человеком проницательным и с быстрой реакцией – архиепископа удалось арестовать, благодаря действию хитрой автоматической пружины тридцать перуджийцев оказались запертыми, а сам Петруччи с соратниками, вооружившись жарочным вертелом и прочими подручными средствами, забаррикадировался на башне Синьории, откуда прозвучал голос набата, сигнализирующий об опасности республики. Тем временем старший из братьев Пацци – Джакопо разъезжал по городу с сотней союзников, выкрикивая призывы к ниспровержению тирании Медичи и щедро одаряя публику лозунгом "Народ и свобода!" Народ встречал его улюлюканьем, проклятиями и градом камней. "Долой предателей! Palle, Palle!" – кричали в ответ, выкрикивая название геральдического символа, изображенного на гербе Медичи, – мячиков palle – символов мудрости. Джакопо был вынужден ретироваться в свою резиденцию, где уже лежал в бреду его брат Франческо, тяжело раненый в бедро во время нападения на Лоренцо. Джакопо продолжал надеяться на прибытие папских войск, но, так и не дождавшись подкрепления, попытался покинуть город. Как и следовало ожидать, союзники Папы и Пацци были преданы на поток и разграбление толпы. Перуджийцев зверски растерзали, а трупы вышвырнули на площадь. Голого и истекающего кровью Франческо Пацци вытащили из укрытия и повесили так, что он свисал из окна Палаццо Веккьо. Архиепископ Пизы разделил его участь и, падая со связанными руками, пытался удержаться за тело Франческо, хватаясь за него зубами. Чем туже затягивалась петля, тем более мертвой становилась хватка архиепископа. На следующий день подобным же образом были повешены два других члена семьи Сальвиати и их челядь. Вскоре повсюду из окон дворцов Синьории (Палаццо Веккьо) и Подеста (где в ту пору заседала полиция республики, ныне музей Барджелло) свисали трупы. Те подозреваемые в соучастии или сочувствии, кого не повесили, были отравлены, заколоты, расчленены, их отрезанные головы красовались на пиках. Не одна нога и рука служила футбольным мячом флорентийским мальчишкам в те дни, не одна печень и сердце нашли дорогу в котлы флорентийских хозяек, и никто не считал отрезанных ушей, носов и выколотых глаз. Несмотря на призыв Лоренцо, невиновные пострадали наряду с виновными – так, был хладнокровно повешен Ренато Пацци, выступавший против заговора. Последним возмездие настигло того, кто нанес первый удар Джулиано Медичи – Бернардо Бандини. На неаполитанской галере ему удалось добраться до Константинополя, но годом позже он был арестован султаном Мухаммедом II и по просьбе флорентийского посла Антонио де Медичи (кузена Лоренцо) экстрадирован во Флоренцию. По прежнему одетого в турецкий костюм Бандини повесили из окна дворца Подеста напротив Синьории. Молодой Леонардо да Винчи зарисовал висящую фигуру с натуры, сопроводив ее характерными для него бесстрастными комментариями: "Бернардо ди Бандини Баронкильи; рыжеватая шапка, черный шелковый жилет… бирюзовый кафтан, подбитый лисьим мехом, воротник из красного и черного бархата; черные чулки". Однако самая ужасная участь ожидала Джакопо Пацци, схваченного крестьянами по дороге в Романью. Понимая, что его ожидает, Джакопо предложил им золото в обмен на немедленную смерть, но вместо этого его жестоко избили и привезли во Флоренцию на соломенной подстилке в телеге. На допросе он, как считали современники, сполна подтвердил значение своей фамилии, заявив, что надеялся на везучесть своего младшего брата Франческо, который всегда успешно поддерживал Папу Сикста. Похоже, что "безумцы" Пацци, действительно, не рассчитали своих сил, замахиваясь на любимцев покровительницы мудрости Афины-Паллады Медичи. Джакопо был повесили в том же окне, что и архиепископа, он до последнего момента брыкался и выкрикивал проклятия, перед смертью препоручив свою душу дьяволу. Приключения тела Джакопо на том не закончились: труп, похороненный в фамильном склепе работы Бруннелески (эта часовня считается первым купольным архитектурным сооружением Возрождения), к середине мая был извлечен из усыпальницы и перезахоронен возле городской стены. Причиной этих действий были слухи о том, что захоронение нечестивца в освященном месте вызвало ненастье и могло плохо сказаться на урожае. Однако флорентийским мальчишкам и этого показалось мало: Джакопо вырыли из земли и потащили к дому, где привязали за остаток веревки, все еще свисавшей с его горла, к дверному молотку, крича "Стучи в дверь!" Устав от этой забавы, дети оттащили смердящий труп к реке Арно и сбросили с моста Рубиконте. На следующий день уже дети в Броцци ниже по течению вытащили труп из реки и повесили на иве, затем еще разок избили мертвого богохульника и бросили обратно в Арно. Утверждали, что изуродованный мертвец доплыл до Пизы, постоянно находясь на поверхности воды. Двух священников, осквернивших церковь попыткой убийства Лоренцо, отыскали в монастыре в Бадие, отрезали носы и уши и обезглавили во дворце Подеста (Барджелло). Нежный Боттичелли, ранее изобразивший Афину Палладу как аллегорию мудрости Медичи (в гербе которых были те самые мячики-palle), по заказу Лоренцо выполнил фрески, на которых изобразил около сотни повешенных по подозрению в соучастии в заговоре Пацци на стенах дворцов Синьории и Барджелло. Художник получил за работу 40 золотых флоринов, а Лоренцо лично написал эпитафии к фигурам. Вазари, ошибочно приписавший фрески кисти Андреа дель Кастаньо, описывает их в самых сильных выражениях, поэтому многие искусствоведы не особенно горюют по поводу утраты этих изображений. 23 мая новый гонфалоньер Джакомо дельи Алессандри и флорентийские приоры постановили считать герб семейства Пацци недействительным и подлежащим уничтожению. Имущество семьи было конфисковано, конюшни, одежда и обстановка дворца Джакопо – проданы на аукционе. Даже тот, кто осмелился бы взять в жены кого-либо из семьи Пацци, был осужден на потерю должности, штраф, наказание, высылку и считался бунтовщиком. И тем не менее, два смотрящих в разные стороны дельфина до сих пор красуются на стенах бывшего дворца Пацци на Виа дель Проконсоло, а те Пацци, которым удалось пережить описанные события, были амнистированы... Все-таки, на дворе стояло Возрождение. Знаменательно, что уже в конце XVIII в. Пацци подарили Флоренции новую "взрывающуюся колесницу" для проведения пасхальных торжеств. Влекомая парой белых волов копия этой повозки, как и многие века до того, появляется на площади и развлекает празднующие толпы, а остаток года стоит в странном деревянном здании без окон, но с дверью, достигающей второго этажа. Убив одного Медичи, заговорщики лишь усилили оставшегося в живых, несмотря на то, что вслед за описанными событиями последовала война Флоренции с Папой и королем Неаполя Ферранте. В 1480 г. бесстрашный Лоренцо, по словам Макиавелли, который не был поклонником Медичи, "рискнул собственной жизнью, чтобы вернуть мир своей стране" и лично совершил путешествие в Неаполь для проведения мирных переговоров. Его усилия увенчались успехом – договор с Неаполем уравновесил враждебность Папской области. Внешняя политика Лоренцо стала образцом для наследовавших ему Медичи и продержалась до 1494 г., когда в Италию вторглись французы. Бесславный конец ожидал не только завистливых Пацци, но и честолюбивые амбиции племянников Папы Сикста. Обнаружив, что Джулиано оставил после себя незаконнорожденного сына, полугодовалого младенца, окрещенного Джулио, Лоренцо ввел его в семью и воспитал вместе со своими детьми. Сын Лоренцо Джованни стал следующим Папой – Львом Х, узаконил права Джулио и позже сделал его кардиналом. Спустя некоторое время, Джулио Медичи сам стал Папой под именем Клемента VII, уступив теплое место у кормил власти родной Флоренции уже своему незаконному сыну – Алессандро. Алессандро Медичи стал наследственным герцогом Флоренции. Оба семейства оставили след в истории Флоренции. Мудрые Медичи подарили ей Возрождение, а безумные Пацци – взрывающуюся колесницу. Врезка Последний из Пацци, актер Джанкарло Джанини, игравший талантливого, но алчного детектива Ринальдо Пацци в фильме "Ганнибал", "погиб" не так давно. Во вполне историческом стиле он был повешен с балкона Палаццо Веккьо большим любителем человечинки – доктором психиатрии Ганнибалом Лектором (Энтони Хопкинс). На библейский манер выпуская последнему из Пацци кишки, Ганнибал утверждал, что для средневековых флорентийцев предательство Иуды, алчность и повешение составляли неделимую триаду. Журнальный вариант статьи можно прочесть в "Geo" за февраль 2002 г. Флоренция на "Яхте" Еще география на "Яхте" Отозваться в Бортжурнале Высказаться Аврально