Услышав телефон, он выбежал из кабинета в тапках, пижаме и халате.
В одиннадцатом часу это могла быть только жена. Она звонила – поздно, как
теперь, после пары рюмок – каждый вечер, когда ее не было в городе. Она
занималась закупками, и всю эту неделю была в отъезде.
– Алло, дорогая, – сказал он. – Алло.
– Кто это? – спросил женский голос.
– А кто спрашивает? Куда вы звоните?
– Минутку, – сказала женщина. – Это 273-8063?
– Да, это мой номер. Откуда он у Вас?
– Не знаю. Он был записан на бумажке, когда я пришла с работы.
– Кто записал его?
– Не знаю, – ответила женщина. – Должно быть, няня. Больше некому.
– Ну, я не знаю, где она его взяла, – сказал он, – но это мой номер,
и его нет в справочнике. Я буду Вам благодарен, если Вы его просто выбросите.
Алло? Вы меня слышите?
– Да, я слышала, – сказала женщина.
– Что-нибудь еще? – спросил он. – Уже поздно, и я занят. – Он не хотел
быть грубым, но осторожность никогда не мешает. Он сел на стул у телефона.
– Я не хотел быть грубым. Я только хотел сказать, что уже поздно, и меня
беспокоит, откуда у Вас мой номер. – Он снял тапку и принялся массировать
стопу, ожидая ответа.
– Я тоже не знаю, откуда, – ответила она. – Я уже говорила, я нашла
его на бумажке, без пояснений. Я завтра спрошу Аннетт – это няня – когда
увижу ее. Я не хотела Вас беспокоить. Просто я нашла номер только сейчас.
Весь вечер была на кухне.
– Ладно, – сказал он. – Не беспокойтесь. Просто выкиньте его или еще
что, и забудьте. Нет проблем, не волнуйтесь, – он переложил трубку к другому
уху.
– У Вас голос хорошего человека, – сказала женщина.
– Правда? Очень любезно с Вашей стороны, – он знал, что нужно повесить
трубку, но было приятно слышать голос, даже свой собственный, в тихой комнате.
– Да-да, – сказала она. – Я чувствую.
Он отпустил свою ногу.
– Можно спросить, как Вас зовут? – спросила она.
– Арнольд.
– А имя?
– Это моё имя.
– О, простите. Арнольд – Ваше имя. А фамилия? Как Ваша фамилия, Арнольд?
– Я в самом деле должен повесить трубку, – сказал он.
– Арнольд, прошу Вас, я Клара Хольт. А Вас зовут Арнольд… а дальше?
– Арнольд Брейт, – ответил он и быстро добавил, – Клара Хольт. Очень
приятно. Но я действительно должен попрощаться, мисс Хольт. Я жду звонка.
– Простите, Арнольд. Я не хотела отнимать у Вас время.
– Ничего, – ответил он. – Рад был поговорить с Вами.
– Спасибо, Вы очень добры, Арнольд.
– Вы подождёте минутку? – спросил он. – Я должен кое-что проверить.
– Он прошел в кабинет за сигарой, не торопясь прикурил от настольной зажигалки,
потом снял очки и посмотрел в зеркало над камином. Возвращаясь к телефону,
он почти боялся, что она повесила трубку.
– Алло?
– Алло, Арнольд, – ответила она.
– Я думал, вы уже повесили трубку.
– О нет, – сказала она.
– Насчет моего номера, – сказал он. – Я думаю, ничего страшного. Я
думаю, просто выбросьте его.
– Я так и сделаю, Арнольд.
– Хорошо. Тогда я должен попрощаться. Спокойной ночи.
– Да, конечно. Спокойной ночи.
Он слышал, как она вдохнула.
– Я знаю, что назойлива, Арнольд, но может быть, мы могли бы встретиться
где-нибудь и поговорить? Всего на несколько минут.
– Боюсь, что это невозможно, – сказал он.
– Всего на минутку, Арнольд. То что я нашла Ваш номер, и все такое…
Я уверена – это что-то значит, Арнольд.
– Я уже старик, – сказал он.
– О нет!
– Да, я действительно стар.
– Давайте встретимся, Арнольд. Понимаете, я не все Вам сказала. Есть
еще кое-что.
– Что именно? – спросил он. – Что Вы имеете в виду? Алло?
Она повесила трубку.
Когда он собирался лечь, позвонила жена – слегка навеселе, он слышал
– и они поболтали немного, но он ничего не сказал про звонок. Позже, когда
он уже ложился, телефон снова зазвонил.
Он поднял трубку, – Алло. Арнольд Брейт у телефона.
– Арнольд, нас разъединили. Как я говорила, нам важно встретиться.
На следующий вечер, вставляя ключ, он услышал звонок. Он бросил портфель,
побежал к столу, еще в пальто, шляпе и перчатках, и схватил трубку.
– Арнольд, простите, что снова беспокою, – сказала женщина, – но Вы
должны придти ко мне сегодня в девять или полдесятого. Вы можете сделать
это для меня?
Он был тронут, услышав свое имя. – Я не могу, – сказал он.
– Прошу Вас, Арнольд. Я бы не просила, если б это не было важно. Я
не могу выйти, потому что Шерил простужена, и я опасаюсь за сына.
– А ваш муж?
Он ждал ответа.
– Я не замужем, – сказала она. – Вы придете, правда?
– Я не могу обещать.
– Я умоляю вас придти, – сказала она, быстро продиктовала адрес и повесила
трубку.
"Я умоляю Вас придти", – повторил он, все еще держа трубку. Он медленно
снял перчатки, а потом пальто. Он чувствовал что должен быть осторожен.
Он пошел умыться. Там, взглянув в зеркало, он заметил шляпу. Именно тогда
он решил пойти, снял шляпу и очки и намылил лицо. Он проверил ногти.
– Вы уверены, что это та самая улица? – спросил он водителя.
– Это улица, а вот дом.
– Дальше, – сказал он. – Высадите меня на углу.
Он заплатил. Свет окон верхнего этажа освещал балконы. На них стояли
горшки, и кое-где – садовая мебель. На одном балконе крупный мужчина в
свитере перегнулся через перила и смотрел, как он шел к двери.
Он нажал кнопку под именем К. Хольт. Замок загудел, он шагнул к двери
и вошел. Он поднимался медленно, понемногу отдыхая на каждой площадке.
Он вспомнил отель в Люксембурге, пять пролетов, по которым они с женой
поднимались так много лет назад. Он вдруг почувствовал боль в боку, представил
себе свое сердце, представил подгибающиеся ноги, представил громкое падение
вниз по лестнице. Он вытащил платок и вытер лоб. Потом снял очки и протер
линзы, ожидая, пока сердце успокоится.
Он посмотрел вдоль коридора. В здании было очень тихо. Он встал у ее
двери, снял шляпу и легко постучал. Дверь приоткрылась, и показалась пухлая
девочка в пижаме.
– Вы Арнольд Брейт? – спросила она.
– Да, – ответил он. – Твоя мама дома?
– Она сказала, чтоб Вы заходили. Просила передать, что пошла в аптеку
за сиропом от кашля и аспирином.
Он закрыл за собой дверь. – Как тебя зовут? Мама говорила, но я забыл.
Девочка молчала, и он попробовал еще раз.
– Как тебя зовут? Ширли, правильно?
– Шерил, – ответила девочка. – Ш-е-р-и-л.
– Да, теперь я вспоминаю. Я почти угадал, ты должна признать. Она села
на пуфик напротив и посмотрела на него.
– Ты больна, не так ли?
Она покачала головой.
– Не больна?
– Нет, – сказала она.
Он огляделся. Комнату освещал золотой торшер, к его ноге крепилась
большая пепельница и полка для журналов. У дальней стены стоял телевизор,
с картинкой, но на малой громкости. Узкий коридор вел вглубь квартиры.
Работала печка, и было душно от медицинских запахов. На диване лежали заколки
и бигуди.
Он снова посмотрел на девочку, потом поднял глаза в сторону кухни и
стеклянных дверей на балкон. Двери были приоткрыты, и он почувствовал легкий
озноб, вспомнив крупного мужчину в свитере.
– Мама вышла на минутку, – сказала девочка, как будто вдруг проснувшись.
Он на носках наклонился вперед, держа шляпу в руке, и уставился на
нее, – я лучше пойду.
Ключ повернулся в замке, и вошла маленькая, бледная, веснушчатая женщина
с бумажным мешком.
– Арнольд! Рада Вас видеть! – она быстро, беспокойно взглянула на него,
и странно качала головой из стороны в сторону, унося мешок на кухню. Он
слышал как закрылась дверца буфета. Девочка смотрела на него с пуфика.
Он оперся на одну ногу и на другую, потом надел шляпу и снял ее тем же
движением, когда женщина вернулась.
– Вы врач? – спросила она.
– Нет, – ответил он удивленно, – нет, я не врач.
– Шерил больна, понимаете. Я выходила купить кое-что. Почему ты не
взяла у гостя пальто? – она повернулась к девочке. – Простите ее. Мы не
привыкли к обществу.
– Я не могу остаться, – сказал он. – Мне не следовало приходить.
– Пожалуйста, сядьте. Мы не можем так разговаривать. Я дам ей лекарство,
тогда мы сможем поговорить.
– Я действительно должен идти, – сказал он. – По вашему голосу казалось,
что это срочно. Но я действительно должен идти, – он посмотрел на свои
руки, зная, что беспомощно жестикулирует.
– Я поставлю чай, – сказала она, как будто не слушала, – потом дам
Шерил лекарство, и мы сможем поговорить.
Она взяла дочь за плечи и повела ее в кухню. Он видел, как женщина
взяла ложку, открыла пузырек, глянув на этикетку, и отмерила две дозы.
– Теперь, детка, скажи доброй ночи господину Брейту и иди в свою комнату.
Он кивнул девочке и прошел за женщиной в кухню. Она показала на стул,
но он сел на другой, с которого был виден балкон, коридор и маленькая гостиная.
– Вы не возражаете, если я выкурю сигару? – спросил он.
– Не возражаю, – сказала она. – Не думаю, что меня это побеспокоит.
Курите, пожалуйста.
Он передумал. Он положил ладони на колени и придал лицу серьезное выражение.
– Все это по-прежнему тайна для меня, – сказал он. – Уверяю Вас, это
очень необычно.
– Я понимаю, Арнольд. Вы бы, наверное, хотели услышать, где я взяла
Ваш номер.
– Хотел бы.
Они сидели друг напротив друга и ждали, пока закипит вода. Он слышал
телевизор. Он оглядел кухню и снова посмотрел в сторону балкона. Вода забулькала.
– Вы хотели рассказать, откуда у Вас мой номер, – сказал он.
– Что, Арнольд? Простите?
Он прочистил горло. – Расскажите, где Вы взяли мой номер.
– Я спрашивала у Аннетт. У няни – но это вы уже знаете. Она сказала,
что пока меня не было, кто-то просил меня к телефону. Оставили номер. Ваш.
Все что я знаю, – она подвигала чашку перед собой. – Извините, что не могу
больше ничего сказать.
– Чайник кипит, – сказал он.
Она достала ложки, молоко, сахар и залила пакетики кипятком.
Он положил сахар и помешал. – Вы сказали, это срочно.
– Ах, Вы об этом, Арнольд, – сказала она, отворачиваясь. – Я не знаю,
почему я так сказала. Не представляю, о чем я думала.
– Значит, ничего срочного?
– Нет. В смысле да, – она покачала головой. – Ничего.
– Понятно, – сказал он, продолжая помешивать чай. – Это необычно, –
добавил он после паузы, почти про себя. – Очень необычно. Он слабо улыбнулся,
потом отодвинул чашку и промокнул губы салфеткой.
– Вы не уйдете? -– спросила она.
– Мне надо уйти, – сказал он. – Мне должны позвонить.
– Не сейчас, Арнольд.
Она со скрипом отодвинула стул и встала. Ее бледно-зеленые глаза глубоко
сидели в бледном лице, окруженные тем, что он сначала принял за темный
макияж. Возмущенный собой, зная, что будет себя презирать, он встал и неуклюже
обнял ее за талию. Трепеща и ненадолго закрывая глаза, она позволила себя
поцеловать.
– Уже поздно, – сказал он, отпуская ее и нетвердо отворачиваясь. –
Вы были очень любезны. Но я должен уйти, миссис Хольт. Спасибо за чай.
– Вы еще придете, правда, Арнольд?
Он покачал головой.
Она проводила его до двери, где он протянул руку. Он слышал телевизор.
Громкость явно увеличилась. Он вспомнил про другого ребенка – сына. Где
он?
Она взяла его руку, быстро поднесла ее к губам. – Не забывайте меня,
Арнольд.
– Не забуду, – ответил он. – Клара. Клара Хольт.
– Мы хорошо поговорили, – сказала она. Она подобрала что-то – волос
или нитку – с его воротника. – Я очень рада, что Вы пришли, и я уверена,
что Вы придете еще, – он внимательно посмотрел на нее, но она уже глядела
мимо, как будто пытаясь что-от вспомнить. – А пока – спокойной ночи, Арнольд,
– сказала она и закрыла дверь, чуть не прищемив его пальто.
"Странно", – сказал он, ступив на лестницу. Выйдя на тротуар, он глубоко
вдохнул и остановился, чтобы оглянуться на здание. Он не мог определить,
какой балкон – ее. Крупный мужчина в свитере чуть пошевелился у перил и
продолжал смотреть на него.
Он пошел, держа руки глубоко в карманах. Входя в дом, он услышал телефон.
Держа между пальцами ключ, он стоял очень тихо в середине комнаты, пока
звонки не прекратились. Тогда он мягко положил руку на грудь и через слои
одежды почувствовал, как бьется сердце. Потом он прошел в спальню.
Почти сразу телефон снова ожил, и на этот раз он ответил. – Слушаю.
Арнольд Брейт у телефона.
– Арнольд! Ого, какие мы официальные, – сказала его жена с издевкой.
– Я с девяти часов тебе звоню. Гуляешь, Арнольд?
Он молчал и слушал ее голос.
– Арнольд, ты там? – спросила она. – Ты сам на себя не похож.
