Итак, вторая серия "Властелина Колец" режиссуры Питера Джексона вышла
в свет и была мной просмотрена – дважды, потому что с одного раза,
все-таки, нельзя составить полное впечатление о столь масштабном
фильме. И если первая серия вызвала недоумение и удивление – какой-то
разорванностью повествования, урезанностью важного и выпячиванием
несущественного, голливудскими погонями и плоскими шутками – то после
второй осталось четкое ощущение, что какой-то фэнтезийный мир Джексон
все-таки построил и показал, но это не толкиновское Средиземье, а
что-то совсем, совсем другое.
Фильм оказался все-таки более цельным, чем первая часть, в которой все
путешествие представляет собой жуткое смешение лиц главных героев,
плащей назгулов и Багрового Ока. Он смотрелся действительно "на одном
дыхании", а после выхода из кинотеатра я не мог испытывать никаких
эмоций, кроме тихого восторга.
Но эмоции проходили, начинался трезвый анализ сюжета и вычленение из
него Идеи и Сюжета, и тут-то стали возникать сомнения.
Книга Толкина многогранна. Но можно наметить несколько Идей, этаких
"красных нитей", пронизывающих повествование. В первой книге это -
испытание Властью, во второй – доверие и верность слову. В третьей
книге лейтмотивом будет милосердие.
Я уже говорил о том, что сцены Испытания в первой части "ВК" выглядят
"внесюжетно" – как будто сценаристы, вырвав их из эпического контекста
мира Толкина, самым непосредственным образом вставили их в пугающий
мир Средиземья Джексона, и диалоги Толкина в нем кажутся какими-то...
не очень уместными, что ли.
Нет, диалоги-то строго по профессору, только почему-то не сочетается
то, что написал Толкин, и те кадры, что сняты Джексоном.
Во второй серии фильма испытанию на прочность подвергаются оба
лейтмотива второй книги – та самая верность слову и доверие друг
другу, которые объединяют Фродо и Фарамира, Теодена и Гэндальфа и
приводят их к победе над врагом, у которого единственными
объединяющими силами являются страх и ненависть.
Этого в фильме фактически нет.
Скорее напротив – нормой у Джексона стало невмешательство в конфликты
и показное игнорирование, индивидуалистичность, сидение в собственной
норке, и только когда эту норку вот-вот завалит, только тогда ее
обитатели выскочат и в последний момент присоединятся к тем немногим,
что еще держат защиту.
И если у Толкина победы людей закономерны, то у Джексона – это чистое
везение. Ведь стоило Гэндальфу опоздать на несколько часов – и
Хорнбург был бы взят, а практически все население Рохана, спрятавшееся
в пещере, – вырезано.
Никто друг другу не помощник, никто ни на кого не может надеяться,
каждый сам по себе. У Теодена нет надежды ни на Гондор ("Где был
Гондор, когда захватили Вестфольд?"), ни на то, что Эомера можно
вернуть. Энты не помогают людям в войне, это их не касается. Фарамир,
найдя Кольцо, ведет Хранителей в Гондор, не интересуясь их мнением.
Элронд хочет увести эльфов на Запад, оставив людей самих разюираться с
Сауроном, и остается только потому, что его пристыдила Галадриэль.
Все.
И странно звучит после всего этого монолог Сэма в самом конце фильма –
"В этом мире есть что-то хорошее, и ради этого хорошего мы боремся",
показанный на фоне кадров армии Эомера, врезающейся в ряды орков,
энтов, затопляющих Изенгард, и улетающего назгула. Победа? Да, победа.
Но вспомнишь сюжет – и понимаешь, что не должно было быть этой победы,
по логике вещей. Потому что вовремя появившаяся армия Эомера – это
деяние Гэндальфа, на которого никто не надеялся. А энт вообще по
чистой случайности набрел на вырубленные Сарумановыми орками деревья.
Ох, как бы не хотелось, чтобы и милосердию в этом мире не нашлось бы
места иначе, чем по случайности...
Мир индивидуалистов. Каждый за себя.
Разве это имел в виду Толкин?
***
Что ж, общее впечатление я высказал, а теперь частности. Впрочем, разве
не создается это общее впечатление суперпозицией множества частных?
Во второй части появляются четыре важных новых персонажа, не
присутствовавших в первой части – Теоден, Эовин, Фарамир и Голлум.
Голлума, хитроумное творение современной компьютерной мысли,
дополнившее замечательную игру актера, я оставлю, пожалуй, "на
сладкое". Но и трех оставшихся вполне хватает, чтобы уже известные нам
персонажи из предыдущей части – неразлучные Арагорн, Леголас и Гимли,
а также две хоббитские парочки Фродо-Сэм и Мерри-Пиппин на их фоне
померкли и стушевались. Потому что я не могу не признать, что игра
всех троих актеров достойна весьма высокой отметки.
Эовин, единственный новый персонаж-женщина, завоевала мою безмерную
симпатию с первого же просмотра. Она как будто специально появилась в
фильме для того, чтобы показать, как можно минимумом слов и
действий, выражением лица и взглядом передавать весь тот спектр эмоций
и поступков, на который способна Эовин, племянница короля Теодена – от
преданности дяде и терпеливой ненависти к Гриме до пробуждающейся
симпатии к Арагорну. И пристыдить красотку Арвен, которая на ее фоне
смотрится безжизненной и скованной – да и не то слово – скованной!
Неужели единственный известный Лив Тайлер способ показать любовь к
мужчине – это со вкусом целоваться с ним на экране и плакать при
расставании?
(Кстати, первое вообще довольно трудно сочетается с романтическими
представлениями об эльфах)
Конечно, Джексон – мастер эмоций по-голливудски, поэтому долгих
душераздирающих сцен прощания в фильме целых три – 1) Арагорн уходит с
Хранителями и говорит ей, что ей надо уходить с эльфами (полагается
плакать); 2) Папа Элронд рисует доченьке картину, как ее возлюбленный
умрет, и она будет плакать на могиле (плачут все присутствующие); 3)
Папа Элронд убеждает дочку проститься с Арагорном навсегда и уплыть на
Запад (дочка плачет, папа утешает, остальные сочувственно всхлипывают).
(Примечание: именно в этой сцене король Арагорн, на мой взгляд,
соответствует своему высокому титулу в максимальной степени).
Но ни одна из этих сцен, несмотря на подобающую обстановку, грустную
музыку, траурную вуаль на лице и прочие атрибуты, не берет меня за
душу так, как берет пятисекундная сцена в Хорнбурге, когда Эовин
увидела Арагорна вновь. Миранда Отто там не плачет, не кидается ему на
шею – но у нее все на лице просто читается. Я не берусь обсуждать,
как это удалось актрисе. Мне достаточно того, что Эовин оказалась
именно такой fair lady, какой она была у Толкина. Может быть, менее
воинственной, более женственной – но не изменившей книжному персонажу...
Ох, пою тут дифирамбы понравившемуся женскому персонажу... А между
тем, Рохан – это не только и не столько Эовин, сколько Теоден. И здесь
мне тоже придраться не к чему. Резкость, категоричность – да, но
вместе с тем читается привычность к власти и ответственности за народ
Рохана.
И опять вступает в действие предельная драматизация сюжета. Рохан у
Толкина еще силен, еще способен защитить себя от нашествия, еще скачут
по степям патрули, уничтожая зазевавшиеся орочьи отряды, и страна
способна дать бой на пограничной крепости в Хельмовом ущелье – и
собрав силы в кулак, выиграть его.
Рохан же Джексона – это обреченная страна. О да, Джексон смог это
действительно хорошо показать – сорванный флаг, полное отсутствие
охраны на воротах, бедные домишки в Эдорасе, беженцы в Хельмовых
пещерах и старики, берущие в руки ржавые мечи – и все это под
роскошную скрипичную тему, чуть ли не лучшую во всем саундтреке "ВК".
Но – tell me, Master Director – why?
В угоду этой драматизации сценаристы создают массу логических
нестыковок, которые начинают вылезать сразу, как только зрителю
удается отрешиться от созерцания величественных новозеландских
пейзажей и любовно выстроенных укреплений и задать себе пару вопросов
касательно сюжета.
Начинает вертеться на языке вопрос – как сочетаются немногочисленное
едва способное носить оружие население Эдораса и Вестфольда,
спрятавшееся в пещере, и две тысячи конников Эомера, ускакавших вместе
с предводителем на север? Странное тогда у них понятие об интересах
страны – оставить Эдорас без защиты...
Но коль скоро силы Рохана уже на исходе, и рассчитывать можно менее
чем на тысячу воинов, иные из которых видели уже много зим, а иные -
еще не умеют толком держать в руках оружие, возникает еще один вопрос
– а столь ли мудр совет Гэндальфа, выступающего за открытую войну на
совете? Ведь надо быть воистину Гэндальфом, чтобы найти Эомера с
дружиной за триста лиг (это, минуточку, более тысячи километров и
далеко за пределами степей Рохана) и привести его в Хорнбург за пару
дней. Ни один военачальник в здравом уме не станет на это уповать – а
наличные силы столь малы, что решение спрятаться в Хорнбурге выглядит
единственно возможным, а все остальное – пустое бахвальство.
Впрочем, возникает тут и еще один вопрос – а что мешало Теодену увести
беженцев в Белые горы (по книге было именно так), вместо того, чтобы
ломиться прямо в Хорбург, в лапы к Саруману... Но это вопрос скорее к
сценаристам, а не к актеру. А в целом – может быть, целью сценаристов
и было оттенить смелость Гэндальфа и Арагорна в противовес бесполезной
осторожнсти Теодена, но в моих глазах добились они противоположного
эффекта – дискредитировали Гэндальфа как Советника.
Да и что это за советник, который, ускакав за Эомером, сообщает об
этом не Теодену, а Арагорну, как будто это Арагорн будет оборонять
крепость и нести ответственность за судьбу Рохана...
Поведение же самого Арагорна в сценах с Теоденом и Эовин заслуживает
отдельного разбора. Вкратце – персонажа Вигго Мортенсена я бы не
назвал ни героическим, ни романтическим, ни даже достойным звания
короля Гондора и руководителя Следопытов.
Знакомство Арагорна с Эовин с первых же слов выглядит так, как будто
тот целенаправленно намеревается клеить девушку . "Ты – настоящая дочь
короля", – говорит он ей. Не говоря уже о таком понятии, как этикет
(чего в фильме вообще довольно мало), говорить это девушке при первой
же встрече есть не что иное, как лесть. Чем-то он в этой сцене
напоминает Гриму – "So fair... So beautiful..." Но Грима с самого
начала вылитый, классический, завершенный гад и подлец, а Арагорн-то -
великий герой.
Ну да ладно, греческие герои тоже во время походов разных женщин
любили...
Но греческие герои не позволяли себе ПРИЛЮДНО сомневаться в действиях
короля и паниковать при подготовке к битве. Что позволено вчерашнему
крестьянину – непозволительно для военачальника. Как бы ни было велико
войско противника, Арагорн, как руководитель, должен знать – он может
наедине с собой сомневаться, отчаиваться, даже паниковать, но он не
имеет права говорить это людям – иначе люди опустят руки. Но это
прекрасно понимает именно "несмелый" Теоден, говорящий солдатам перед
битвой – "Они сожгут наши дома, уничтожат урожай, но не смогут
уничтожить наш дух" (к сожалению, не могу ее привести в оригинале,
если кто запомнил полностью – пожалуйста, дайте цитату), на что ему
Арагорн во всеуслышанье отвечает – мол, они пришли не за урожаем, а
они все пришли уничтожать нас.
Приободрил, называется...
И Теоден ему еще легкую выволочку устроил.
Нет, я понимаю, что Джексон хочет показать сомнения и колебания,
одолевающие Арагорна перед лицом невероятной мощи врага.
Но я позволю себе обратиться к первоисточнику, где Гэндальф говорит о
нем буквально следующее:
"Aragorn? His time draws near. And he is strong and stern underneath;
bold, determined, able to make its own counsel and dare great risks at
need." (*)
______
(*)
"А сила в нем, Пин, непомерная, и он тверже алмаза – отважный и
решительный, хладнокровный и дерзновенный."
Перевод Муравьева-Кистяковского.
____
Что ж тут поделаешь, концепция режиссера...
Вкупе со всем вышеупомянутым, возникает также подозрение, что Арагорн
в фильме, во-первых, откровенно плох как стратег (вспоминая, что еще
на совете в Эдорасе Арагорн был сторонником "открытой войны до
победного конца"), а во-вторых, не ощущает никакой ответственности за
людей Рохана – только за себя... А с виду вспыльчивый Теоден в разы
последователенее и рациональнее "умудренного опытом" наследника
Исилдура, предводителя Следопытов, который то выступает за битву в
стиле "ого-го – и на стенку", а то сидит на каменном полу и предается
отчаянию.
Ой, не повезет Гондору с таким королем – спасибо сценаристам и Вигго
Мортенсену..
.
Ну хотя бы драться умеет – и то хорошо.
И о Фарамире замолвим словечко. Книжный Фарамир у нас, как известно,
гондорский капитан, интересующийся эльфами и эльфийскими языками,
хорошо знающий события Войны Кольца, обладающий даром предвидения и
предчувствия.
Гондорским капитаном он в фильме остался – знающим, решительным,
немногословным гондорским капитаном. Остальное сценаристы посчитали
лишним. Фарамир не интересуется тем, что Фродо был в Раздоле и что с
ним в одном отряде шли эльф и гном. Фарамир не имеет понятия о
свойствах Кольца и знает только, что это могущественный артефакт,
который он, сообразно своим представлениям о нем и об интересах
Гондора, направляет в Осгилиат. Фарамиру надо продемонстрировать
влияние Кольца в действии и попытаться отдать его назгулу, чтобы
гондорский капитан понял, что все не так просто. И разумеется,
никакого "слова" он Фродо не дает, никаких гарантий неприкосновенности
не обещает. Путнички идут. С артефактом. Значит, будут идти в Гондор.
Фарамир – идеальный предводитель разведчиков, и ведет себя так, как,
по идее, должен вести себя и сам Арагорн в обличье Следопыта. Но он
ничем не выделяется на фоне других капитанов, и нет ничего такого, что
делало бы его "необычным" в глазах гондорцев.
Может, я что-то пропустил, и эта "странность" проявится в третьей
части – но пока ее не было...
Рядом с такими масштабными изменениями как сюжета толкиновского эпоса,
так и характеров главных героев, уже не удивляешься ряду сюжетных
вставок, от начала до конца выдуманных самими сценаристами. Как,
например, засада на пути роханских беженцев, направляющихся в
Хорнбург, и следующая за ней битва, в процессе которой Арагорн падает
в реку и вылазит из нее живым не иначе как молитвами Арвен. Как
прибывший невесть как отряд эльфов-лучников из Раздола, от которого до
пределов Рохана – несколько недель ходу через владения Сарумана. Точно
так же естественно, что Арагорн, имевший все шансы потонуть в речке,
выживает, а вот эльфы складывают свои головы в полном составе, как
будто для того и пришли. Эльфов жалко! (хнычущим тоном) Ну а
кульминация – это, конечно, Осгилиат и кадр на крепостной стене,
который прямо-таки требует подзаголовка:
"Фродо отдается в лапы правосудия".
Право слово, сценаристы как будто выполняли партийное задание по
повышению драматичности сюжета. Постарались они на славу, не спорю,
зритель держится на крючке практически до последней минуты. Зато от
стройного и продуманного рассказа профессора остаются лишь осколки,
слепленные сценаристами в некую совсем иную сущность, которая снаружи
кажется цельной, но на самом деле следует лишь основной канве
повествования...
Но вернемся к Хранителям. Как и в первой части фильма, Леголас -
по-прежнему отчаянный и немногословный стрелок, а Гимли – комический
персонаж с Хоббитских Игрищ, разбившый мое сердце неподражаемым
рыганием прямо на военном совете в Эдорасе. А что, "казады жрут – им
пофигу!" (с) ХИ-97. После второй части я наконец-то сумел различить
Мерри и Пина: Пин – более воинственный, Мерри – какой-то довольно
"домашний". Впрочем, может быть, я ошибся и все с точностью до
наоборот.
А вот Фродо и Сэм выписаны почти точно по книжным персонажам. Фродо во
второй серии эволюционирует, и вместо несчастного страдальца перед
нами появляется терпеливый хоббит, мужественно несущий свою ношу в
Мордор и преисполненный сожаления к несчастному Горлуму, на которого,
впрочем, уже начало оказывать свое гибельное действие Кольцо – и он
ругается с Сэмом из-за Горлума, а потом кричит, когда Сэм пытается
предложить свою помощь в несении Ноши. Не понравилось мне, пожалуй,
единственное – слишком уж легко Фродо поддается влиянию Кольца. Уже в
Хеннет-Аннуне Кольцо на короткое время захватывает его разум, и это
повторяется в Осгилиате...
Ну и остались всего два персонажа – Фангорн и Горлум, оба – всецело
виртуальные. И насколько мне понравился Горлум с его "раздвоением
личности", с его восхитительными движениями и то преданными, то
ненавидящими, то умоляющими интонациями, настолько же мне не
понравился Фангорн – и не столько по виду, сколько по поведению. В
Фангорне сценаристы сделали свой, пожалуй, наибольший прокол, и этот
прокол вновь касается времени. Полдня путешествия по лесу к жилищу
Фангорна превращаются в пять суток (!), между тем как Онтомолвище
укладывается всего в пару часов. И мне осталось непонятным, зачем
здесь-то нужно было применять этот набивший оскомину сюжетный ход,
когда энты сначала самоустраняются от войны с орками, а потом в одну
минуту меняют свою точку зрения. Или Фангорн не знает, что происходит
на его юго-западных границах?
***
Подводя итоги, вынужден с сожалением отметить, что впечатление и от
второй части фильма осталось двойственное. По-прежнему самых
восторженных слов заслуживает работа художников и декораторов, однако
почему они решили сделать Рохан столь бедным и жалким? Великолепны
новозеландские горы, ущелья и леса на склонах горных цепей, но где же
знаменитые роханские степи – неужели вот это каменистое высокогорье?
Замечательно поставлены сцены битв, и особенно осада Хорнбурга, с
залпами из луков по атакующим, штурмом стены и битвой на ней – но
почему те же самые бугаи орки, которые не боятся штурмовать стену, на
которой стоит отряд эльфов-лучников, вдруг валятся как подкошенные,
когда из крепости неспешно выезжает отряд с Теоденом во главе? Когда я
смотрел фильм, было трудно оторвать взгляд от экрана – но почему-то
после просмотра возникает множество вопросов, которые почти все
начинаются со слов "почему так?" И Теоден, и Фарамир – прекрасные,
очень живые эпические герои – но сразу возникает мысль, что они
"другие", что они пришли не из эпоса Толкина, хотя и носят те же имена
и ведут себя похоже.
И важнейшее – при той проработке материала Толкина, при той работе,
которую выполнили дизайнеры и художники, при той тщательности, с
которой сделана вся "материальная" сторона "ВК" – почему режиссер и
сценаристы с таким пренебрежением, чуть ли не игнорированием отнеслись
к "духовной" стороне эпоса? Почему не было ни в первой, ни во второй
части ни следа тех Предсказаний и мифов, той древней культуры, сначала
эльфийской, потом нуменорской, которой пропитано все Средиземье? Не
попало в фильм ни предсказание о Сломанном мече и возвращении Короля,
ни ладья Боромира, привидевшаяся его брату, даже название Хеннет-Аннун
не было ни разу упомянуто – это оказалось ненужным и было заменено на
битвы с орками и поцелуи Лив Тайлер.
Оказалось, что смысл событий, происходящих в Средиземье, можно свести
к битве людей с монстрами-орками, и каждого отдельного человека – за
свои собственные интересы, которые в данном случае совпадают только
постольку, поскольку существует опасный Враг и существует Кольцо,
дающее Власть и позволяющее переломить исход битвы в свою пользу – или
в пользу Врага. А всю остальную "мифологическую реальность",
оказалось, можно отодвинуть в сторону, и это не повлияет на основной
сюжет, который при этом можно напичкать "экшеном" вдвое больше
прежнего.
О да, зрелищность и насыщенность повествования от этого только
выиграла. Вот только не стала ли Война Кольца в фильме лишь пустой
оболочкой самой себя, превратившись в последовательность битв?
Фильм еще не завершен, поэтому ответа на вопрос пока нет. Должно
пройти несколько лет, а может быть, и много, чтобы можно было оценить
реальную ценность экранизации Джексона. Но в любом случае, отныне,
если какому-либо режиссеру захочется снять фильм по толкиновскому
эпосу, любая новая экранизация будет вторичной. Вряд ли такой
гипотетический режиссер сумеет избежать влияния первого фильма по
книге Толкина, будь оно позитивным или негативным.
Отозваться в Бортжурнале