...Получаю я тут, братцы, намедни (или надысь?..
я стал путать "посконно исторические" обстоятельства времени)...
получаю я недавно имейл буквально с "криком души" от одного моего
старинного товарища примерно следующего одержания: "Слушай, cтарик, тут
конкурс!.. "За Одессу" будут туда сгружать!
А нам что – слабо?!! А мы что, ничего уже
не...? Не помним ничего, а тем более не можем? Давай, старик! Вспоминай!
Или ты уже ничего и "сказать за Одессу-маму" не можешь?"
Ну-с, как поется в одной чудной детской песенке
из одного чудного детского мультфильма: "А может быть не помним, но
будем вспоминать..."
В "Алисе" Кэрролла строение моря дается в четырех
словах: "...море устроено так: вокзал, отель, пляж, море".
Вот и Одесса, как ни крути, тоже устроена
примерно так же: "Степь, Одесса, Лето, Море".
Оставим раскаленно-знойную печь летней одесской
степи за горизонтом нашего повествования. Пусть раскаляет она нам небо
в мареве горьковато-серой выгоревшей на солнце дымки. Пусть вываливает
на знаменитые одесские базары горы пыльных светло-зеленых огурцов, и
баррикады алых мясистых шрапнелин помидор, и лоснящиеся черно-сиреневым
тяжелые пушечные ядра баклажан, называемых у нас в Одессе по-домашнему
– "синенькими". Пусть она громоздит дощатые башни грязных ящиков,
переполненные пахучими виноградными гроздьями, сочащиеся соком и
солнцем (ну принюхайтесь... слышите: "Изабелла", "Лидия", "Дамские
пальчики"... Чувствуете?!) – ... Пусть.
Пусть Степь раскрывает над городом (в несколько
чрезмерной гоголевской манере) роскошный, синий, шитый звездами полог
южной украинской ночи. Но она останется там, за горизонтом. За
горизонтом, за городской чертой, за серой мглою своего обжигающего
сладострастного дыхания.... А нам – нам, братцы, надо туда –
к морю!
Сейчас, вдали от тройного магического круга:
Лето, Одесса, Море – часто, не то чтобы сильно, но достаточно
чувствительно начинает скрести на сердце досада: ведь в то
"доперестроечное", докатастрофное время можно было за доступную сумму
объездить всю страну, почитай шестую часть суши! Можно было повидать
и Кавказ, и Урал, и русский Север, и Тянь-Шань, например, или там Амур
с Чукоткой! И это без всяких виз, границ, войн и террористов...
Фантастика!.. А я так и не "сподобился" по-настоящему ни разу... И не
объездил, и не повидал…
Но опять-таки, сейчас совершенно очевидно,
братцы мои, очевидно, что вырваться из сладостного поля этого самого
тройного магнита (Одесса. Лето. Море...) было не так-то и просто…
Прежде всего, море необузданное, незамиренное,
как Чечня... или Ирокезы Майн-Рида. И не так уж далеко. Уже ближе к
крайним мысам Одесской бухты, к западному мысу за Знаменитой 16
Станцией Фонтана или к восточному, загадочному – мысу "Е"… Очень
кратко – Мыс "Е"!.. Интересно! Таинственно…
Море нецивилизованное, диковатое, как бы
предчувствующее близость диких гирл древних казачьих лиманов: Кагарлык,
Куяльник, …За мысами Море уходит на Запад и Восток: на Запад к степям
Бессарабии, к Дунаю, куда был сослан Овидий. На Запад ближе к древним
Балканам и Греции… и на Восток, к седым степям сарматов и скифов, к
низовью Днепра и дальше к Крыму и за… – древним маршрутом Арго…
Там, над лиманом, я видел стаю лебедей над
жемчужным зеркалом воды. Там я нашел на пляже тугое тело мертвого
маленького дельфина с рваной дырой в спине. Там, в овраге, сбегающем
обрывом к морю, валялся ржавый ствол немецкого шмайсера. Там я видел
выбеленный остов какой-то лодки, полузанесенный песком и битыми
раковинами мидий, обросший зеленой, пегой "бородой" высушенных
водрослей. И напрасно искал я рядом ржавый палаш, древний компас или
хотя бы матросский сундучок Старого Билли... Там, словно
коленопреклоненные пред морем, склоняются гигантские глиняные ломти
высоченных степных обрывов, поросшие мятой, ковылем, бурьяном или
жиденькими посадками колючей акации. Там прибой ворочает со свистом и
звоном в свежей соленой вони выброшенными штормами на берег тысячами
тонн сверкающей серебром, хрустящей миллиардами острейших осколков
скорлупой знаменитых черноморских мидий…
Берег там и сам наполовину состоит из этих
осколков – Берег Скелетов!…
Солнце разглядывает дикость этих берегов через
какую-то неимоверно большую лупу, помещая тебя, как букашку, в пылающий
светом фокус этой гигантской линзы.
Прибой упирается здесь своим пенным лбом в
гнедые бока этих обрывов, похожих на неимоверных титанов – быков,
бредущих через море к открытому горизонту… И это ведь днем, под
июльским солнышком… А представьте себе, что творится там ночами?
Ночами затяжных, запойных декабрьских штормов…?
Когда Степь дрожит, сотрясаемая пушечной
канонадой штормовых валов, неистовых, неимоверных, безумных… И воют у
входа в бухту невидимые за серой пеленой дождя Ревуны…
Так это ж там – в стороне! На "пелефирии"
…Осенью там или зимою…
Ну вот, например, чудные рыжие, чуть розоватые
черноморские креветки...
У самого спуска к пляжу, постоянно можно было
услышать немного визгливый крик-пароль: "Рач-кии, рач-кии!.." –
это местные богини изобилия, обычно могучеформные селянки в грязноватых
ситцах и белых "хустыночках" или мелкие, высушенные на солнце, как
мумии, старушки богомольного вида, или черные, скуластые цыганки с
индейскими смоляными волосами зазывали народ подходить к видимо
бездонным плетеным корзинам или грязненьким же дерматиновым кошелкам,
откуда поднимался пар над аппетитной горкой свежесваренных "рачков"...
Ну, и за какую-то денежку они непременным
граненым стаканом насыпали деликатес желающим в бумажные фунтики,
заранее свернутые обычно из листов "Крокодила" или "Перца"… А тут же
рядом, очень кстати (богини понимали в дислокации), стояли заветные
бочки "ПИВО"! Но это только спуск к пляжу, только начало...
Настоящий Одесский Летний Пляж представляет
собой некий гигантский жидкий кристалл расплавленного солнечного
золота, набитый, как электронами, тлеющими телами самосжигающихся
пляжников!
И когда уже нет никаких сил выносить всю эту
неистовую оптико-электронную ласку нашего одесского южного солнца –
валишься с разбегу в закипающую эллинской пеной зеленую свежесть волн,
в ласку вечного, юного, Южного Понта Эвксинского… – Хор-рошо!!!!
Помню какой-то древний, дряхлый, как бы
детективный, фильм "Акваланги на дне". Причем совершенно отчетливо
помнится совершенно второстепенный (а на самом деле гениальный)
эпизодик из этого третьестепенного фильмеца. Эпизод, где купаются в
море одесские мальчишки…
– "Акула" вылазь, ты вже синий весь, –
кричат мальчишки своему товарищу, какому-то "таки-да" посиневшему и
дрожащему мелкой дрожью маленькому одесскому шкетику, счастливо
бултыхающемуся в морской волне…
Вообще-то, не так однозначно райски все это
реализовывалось... Во-первых, летние пляжи расставляют собственные
акценты. Вместо погода – "погодка". Вместо берега – "песочек",
вместо МОРЯ – "водичка"…
Короче, вместо преддверия чего-то космического,
божественного (мо-о-оре!...с придыханием...), пляж гостеприимно
расстилается эдаким чудным местом для неплохого пикничка!
А как же?! Вот и воздух морской очень аппетиту
способствует! А кто из нас не видел ломящиеся яствами и телами
яствующих просторные пляжные скатерочки – подстилки? Гегемон ли,
простой человек, шоферюга из какого-нибудь, прости-господи, Нерчинска;
тощий ли доцентик, или лоснящийся прозрачным, розовым жиром
номенклатурный какой-нибудь "слуга народа"…
Все возлежали на тех скатерках а-ля римския
патрицыи, откушивая чем бог послал… Никогда не забуду малиновую,
обожженную солнцем, буквально дымящуюся от жары веселую рожу такого
"патриция" – здоровенного молодого парня, уже расслабленного и
отяжелевшего от жары и выпитого…
Как он держал в своей недрогнувшей, малиновой
же, как бы обваренной солнцем руке стакан очевидно теплой водки и,
дирижируя себе тем стаканом, самозабвенно орал классическое: "Ой мороз,
моро-ОЗЗ! Не МОРОЗЬ Меня!!!"
Прямой этот гастрономически-пляжный акцент
обильно поддерживается многочисленной партией дачников и дачниц,
которых пляж собирает из недальних Фонтанских дач. Э-хе-хе… Все эти
Домы, дома, дачи, домики… курени, сарайчики, верандочки… Садики и
садово-дачные кооперативы! СДКО!…
Крашеные зеленым калитки в хаосе сирени с
головокружительным одесским коктейлем невероятных имен и фамилий…
Пусть бледнеют от зависти графоманы всех стран! Пусть качаются и воют
посрамленные борзописцы – изобретатели стилей и течений. Такое не
придумаешь! Стили и течения просто ну никакого даже отдаленного
сравнения не выдерживают и падают ниц, поверженные этими одесскими
дачными табличками.
Какие тут романы! Какие сюжеты! Ходи просто и
смотри на эти чудные одесские дачные таблички на почтовых ящичках и
калитках этих самых СДКО…
На дачи едут на трамваях мимо кустов и деревьев,
с любопытством заглядывающих ветвями в проплывающие мимо открытые
трамвайные окна. Кажется, что не трамваи въезжают в дачи, а наоборот:
Дачи всасывают трамваи как обжоры – спагетти!
Дачи образуются лабиринтами заборчиков,
"садочков", зеленью сирени, орешника, черешни; зарослями яблонь,
абрикос, петуний, жилистых плетей виноградных лоз. Дачи – это
румяные вечера, мягкий морской бриз, приглушенные гитарные аккорды,
всплески мелодичного девичьего смеха и жаркий шепот в душистой,
черной с синим темени садочков с медовыми разломами электричества,
аккуратно нарезаемыми пыльными квадратиками верандовых стеклышек…
Да... Так вот: дачники, ОБЕДАЮЩИЕ у себя на
даче, на пляже – ЗАКУСЫВАЮТ! Просто закусывают... Ну чтоб не
терять форму... Ну вы понимаете… За-ку-сы-ва-ют.
Просто!.. Чтобы как следует закусывать, на пляж
приволакиваются всякие, естественно, закуски. Обычно в кастрюлях,
напоминающих никелированные танки. Ну там с тем... с этим... с пятым
– десятым… Чтоб... не расслабляться….
Кроме дачников гастрономическую партию
поддерживают мамаши, "оздоровляющие" своих отпрысков. Мамаши тоже с
кастрюлями. Отпрыски, пользуясь повышенной по сравнению с мамашами
маневренностью, норовят увильнуть, смыться от своих м-мм – "жриц"!..
Но те, как истребители на цель, как пикирующие бомбардировщики с
переворотом через крыло, заходят наперерез траектории убегающих чад и
протянутой ложкой с пищей (в пике!) затаранивают несчастным эти ложки
прямо в рот. Что-то такое… Им электронных прицелов только не хватает..!
Население Пляжа безусловно составляют
представители вида – Человек Отдыхающий. Но Человек Отдыхающий
это ведь не только человек "Вкушающий".
Увы, и страсти более, что ль, "роковые" правят
на золотой арене Пляжа, окаймленной закипающей флорентийской лазурью
волн. И прежде всего среди этих страстей надо назвать ИГРУ…! Любую.
Главное, чтоб На деньги ("на шалабаны только пионеры играют!..")
Тут и благородный бридж, и классическая пулька, и финка, и сочинка,
и кости, и нарды, и бильярд, и, на худой конец, – подкидной дурак.
В сущности, тема эта безгранична. Да пляж просто
не представим без Большого, Пухлого Папика, скучающего в обществе
Большого Пухлого Кошелька! Кошелек сей, скрипучий или попроще, помягче,
поистертей, но обязательно Толстый, обязательно тугой, набитый шальной
деньжищей... Такой себе простой современный "джинн"… Папик скучает, а
верный Кошелек буквально из кожи лезет (буквально), чтоб Папику
услужить. Тут-то и появляется внезапно, словно из-под земли
выскакивает, рядом с этой милой пухлой парочкой – "Папиком" и его
Кошелечком-с, некий Молодой Худощавий Человек с лениво прикрытыми,
горящими глазами, с длинными, сильными, как у хирурга, пальцами..
Он совершенно непринужденно становится Милым Товаришем наших Пухлячков
и как-то незаметно и весело "облегчает" их то ли за классической
пулькой, то ли в простого подкидного дурака... О! Игроки!! Как они
чтят уголовный кодекс! Как ценят блеск интеллекта, мастерство,
совершенство линий и красоту игры!…
…Да вот, позвольте представить: Георгий… –
"Гер Кaзимырыч" и Саня. (Жорка-Кыся и Саня – "Санус" или
"Джаппа" – "Япона-Сокира" была у него еще и такая идиотская
кличка)… оба – истые Игроки.
Жорка Казимирыч из ляхов. Может однофамилец, а
может и родственик некого знаменитого мятежного польского генерала –
гусара, участника польского восстания при Николашке 1. Невысокий,
худощавый, с совершенно замороженной манерой общения. Играет он во все
известные мне и еще в десяток мне неизвестных карточных игр (безусловно
на деньги). И играет он в нарды. Причем еще как!
Нарды – его конек, играет он, опрокидывая и
посрамляя всяческие представления о теории вероятности, но как бы не
испытывая при этом всяких там пошлых волнений или переживаний,
недостойных Разума… Пока из его змеиных католических уст выползает
безмолвная, ехидная улыбочка, пока замедленно струится дым неизменой
сигареты, крепко зажатой его сильным, плотно сомкнутым ртом, пока его
худощавая рука как бы в задумчивости, как ястреб над курятником,
зависает над доской с нардами, он, глядишь, – успевает раза два в
пух и прах разбить какого-нибудь не вмеру пузыряшегося дилетантишку
(или профессионалишку) и вдруг он с неожиданной легкостью, как бы,
встрепенувшись, восклицает дискантиком: "Извольте расплатиться…
бать-ттень-ка..!"
...С небольший присвистом сквозь широко
раставленые прокуренные "лошадиные" зубы. На его желтоватой почти
китайской физиономии еще некоторое время будет играть удовлетворенная
улыбочка и все… Кыся опять слегка замкнут, подтянут и непроницаемо
ироничен… Его ближайший приятель – Санька говорит, что Кыся
произошел непосредственно от знаменитых Мазурских болот, намекая на
Кысину чудовищную глубину и невозмутимость… Другой его приятель
как-то заметил, что если бы Кысю скрестить с реактивным истребителем,
получился бы человек вполне нормального темперамента... Кыся все
знает, все читал, сложил все кроссворды и чайнвороды и мог бы стать
победителем всех "полей чудес", если бы для этого не надо было
поворачивать голову и выговорвать ответ… (Ответ он знает, но ему
скучно или лень это самое – ВЫ-ГО-ВА-РИ-ВАТЬ… Кысе,
"темпераментному нашему" – ску-учно!..)
Ну так вот… Как-то он пришел уже к вечеру на
пляж и встретился там со своим приятелем, Санькой-Санусом. Санька
обрадовался ему и "скатал" с Кысей партейку-другую в нарды. Их
любимый пляж и так не самый "толкучный" среди городских пляжей, в это
предвечернее время уже порядком опустел и уже вроде как стал остывать,
теряя свой дневной накал. И вот в мягком, остывающем воздухе пляжа
рядом с Кысей и Саней материлизовался некий незнакомец, который и сам,
очевидно, захотел поразмяться в народную игру. День склонялся к вечеру
и не обещал ничего интересного. Выкупавшись на прощанье, Санька
поплелся домой... Впоследствии, описывая Незнакомца, Кыся начинал
буквально цитировать страницы Булгаковского "Мастера" с описанием
Первого появления Воланда…
Я думаю, он преувеличивал для форсу… Кысин
Незнакомец все-таки был гораздо "земнее" рокового Мессира. Похвалив
Кысину игру, он занял Санькино место за доской и сам же неожиданно
назвал достаточно высокую цену за партию…
И "понеслось"!.. возможно Незнакомцу понравилась
Кысина невозмутимось. Возможно он недооценил щуплого Кысю… А скорее
всего "невидимый расклад карт", судьба - индейка так уж повернулась
тогда, чтобы встретились они в тот вечер на пляже и начали Игру!..
Он отыграл все буквально все!…***
…Нет слов…И-ИИИ!!!! а? – О!…
И – ИИИ ка-аак дадут ему шенкелей! Да стэком по филею!!!
…?…!!! (пауза, значит, и мимическая буря…)
– Гот дэмит!..И хохот в конце… – "по матери"…
А вообще, все его звали ласково – Славик.
– Она здесь! Я пропал! – стонал облученный огнем пляжной
любови Славик. – Она здесь!
– Кто?
– Как кто, Как кто?! – Идиоты!! – Сама Каменяка!…
Я погиб!..И вдруг она оказалась прям здесь...!
А все тройная магия Одессы: Море... Одесса... Пляж!
Да! И богини тоже обретают на волшебном пространстве пляжа!
*– Бедный! – Ты бредишь, ты перегрелся!
– Я обещал, ребя…
– Тут мы посерьезнели… Славик отстаивал Честь Мужчины,
обещавшего выполнить прихоть ЕЯ…
...Капли морской воды, капающие с этой руки на цветы…
О дальнейшем Славик не распространялся...Славик, Алеша, Санька – "Япона-Сокыра"..., Эдик Марковка…,
Купыдоня…
... Она хохотала всем телом, изнемогая от смеха....
***
* Имя балерины, забытоe автором, Людмила Семеняка.
Фото взяты с сайта "Фото на Одесса.net"
А здесь можно прочесть "Одесские кусочки" леди Ехиды.
ОДЕССА-РЕВЕРС
Дополнение к Синерукому ДжамблюНа работе у этого товарища целый день было весело.
– Понаехали тут!.. Из-за них ничего нету, все расхватали...
Это про тех, кому они сдают гаражи от мотоцикла и живут этими
доходами.
– Понаехали тут!.. – в магазинах..
– Понаехали тут!.. – на улице
– Понаехали тут! – в кафе
– Понаехали тут! – в транспорте, на вокзале в кассах, на
скамейке в парке, на пляже.
И жуют. Жуют. Жуют.
Если бы не шум прибоя, слышно было бы только эти жующие жвалa...
– Мама, я писять хОчуууу – ноет жующий обкормленный
отпрыск.
– Ну, иди у морэ.. – отвечает необъятная мамаша.Тараканы.
– Почем ваши синенькие?
– Это не синенькие, это цыплята.ЗАЩИЩАЙТЕ РОДИНУ – МАТЬ ВАШУ!
Как там разворачивались дела у Кыси – мрак
и темень, – неизвестно!
Известно, что Кыся появился в доме Саньки два
дня спустя замкнутый и непроницаемый еще более чем обычно, с
совершенно обгоревшей физиономией и сожженными на солнце плечем и
спиною. В ответ на упреки "куда, мол, пропал", он молча отдал больше
сотни "вечного" долга (деньги по тем времена немалые), который бог
весть когда проиграл Саньке и то отыгрывал, то "наигрывал" опять.
Дальше он рассказал крайне изумленному товарищу, что Незнакомец ("…Один
глаз его был зелен, другой же почему-то черный..") незначительно
проиграл в тот вечер Кысе и неожиданно предложил реванш назавтра.
Проигрыш был до того пустяшный, что опасаться каких-нибудь жутких
"разборок" не приходилось, и Кыся буквально с утречка ждал Незнакомца
на пляже. Вскоре пришел и Незнакомец, и тут с Кысей произошел
"…тот единственный случай, который бывает один раз в жизни каждого и
известен каждому разведчику" (тьфу-ты, – игроку !) Кысе стало
невероятно везти! Умопомрачительно! Неслыханно! Зары падали именно
так, как надо было Кысе хоть в его ход, хоть в ход Незнакомца!
Несчастный Кысин соперник "сидел запертым в сортире" и терпел от
бесконечных "марсов" и "двойных марсов"! В то время худосочный Кыся
был всего лишь студентиком и никак не походил на профессионального
"каталу". Никакого подвоха Незнакомец не подозревал, да и его и не
было! просто Судьба, Фортуна издевалась над несчастным Незнакомцем
и совершенно бессовестно заигрывала с Кысей. Буквально вхруст,
вдребадан, взасос! Невероятная полоса большой "прухи" и "везухи" как
бы обвила Кысю некой невидимой римской тогой триумфатора и победителя!
Весь тот день Незнакомец мужественно терпел невероятный разгром от
невзрачного Кыси. Проиграв ему около тысячи (за один день!), он
(Незнакомец) мужественно положился на свою (ха-ха) удачу и осипшим
голосом просил реванша… Можно ведь было (?) и похлопать его утешительно
по плечу и нежно отказать… Но Кыса, Игрок и Мужчина, сощурился,
покопался в пустой пачке из-под сигарет, не нашел ничего, вытащил
откуда-то и раскурил какой-то бычок (ну, окурок) поцелее и назначил
Незнакомцу назавтра Аустерлиц… (в смысле, решающее сражение).
Вот когда он появился в доме у Саньки и отдал
тому должок. Золотой нимб Удачи горел Над Кысиной головой. Он просил
приятеля быть при этом "Аустерлице" как бы в резерве, т.е. прийти на
место матча с незнакомцем. Просьба понятная, потому что Игра набрала
уже опасные обороты. Если бы незнакомец был из уголовников, то не
в меру удачливого Кысю могли бы и прирезать… И вот Кыся и Санька пошли
вершить Кысин "Аустерлиц".
Незнакомец выглядел как-то потрепанно. Но он
вполне твердо поздоровался с Кысей и резервным Санькой и сел играть…
К полдню проигрыш несчастного Незнакомца достиг двух "косых"! А
через 2 часа он должен был еще пятьсот! Возможно, к тому времени он
уже не очень и понимал происходившее… Его проигрыш достигал уже трех
тысяч! К ночи невероятное трехдневное Кысино везение как ножом
отрезало. Буквально в течение пары-тройки часов проклятый Незнакомец
отыграл у Кыси все свои "косые".
Это потом Санькa кричал, гнусавя, "Козе-еел!"…
"Если бы!"… "КозеееЛЛЛЛ!!!"… "КОЗЁЁ…!!"
Но это уже было потом… было потом…
...Кроме "жующих" население пляжа составляют,
скажем так – "Алчущие"… Имеются в виду подверженные флирту разной
степени тяжести… Что ж... Море... Солнце, льющее свое золото прямо в
кровь и на пляжные, дощатые топчаны. Топчаны правильными рядами уходят в бесконечность. И на этих топчанах, как драгоценные рыбины на лотках, вывариваются под янтарным солнечным соусом бесконечные же першпективы истомленных солнечной истомой пленниц... (то есть я хотел сказать - пляжниц)… Пляжниц… разной степени
обнаженности, загорелости и истомленности… Все эти наяды!…
Дриады, Феи... Любочки, Зиночки и Ведьмочки!… О- о!!!
Среди пылающего хаоса призывных тел бродят
обожженные и одурманенные пляжными Цирцеями смуглые стада пляжных
"жеребцов", "львов", "козлищ" и "козлят" всех возрастов и мастей, но с
одинаковым лживым выражением тлеющей ласки на дне сожженных, голодных
зрачков... Вот Алеша – по кличке "Вождь".
Тщедушный, худой с веселыми темно-карими
виноградинами глаз, с несерьезной, какой-то разночинской бороденкой и
могучим бледным лбом. Вот он подсаживается на топчанчик к очередной
самозакопчивающейся под солнцем "ундине", достает чуть ли не из воздуха
престижную тогда пачку болгарских сигарет, кокетливо, как бы
расшаркиваясь, угощает ундину, закуривает сам и начинает плести
бредовую паутину разговорцев собственного изготовления… Он сам называл
это на казавшейся нам тогда сверхэлегантной смеси английского с
"посконным" – "клин брейн – брей пень..." что-то такое…
–… Представляете, только он наклонился
шнурок на кроссовке завязать, как тут же на нашего жокЭя рухнула
неизвестно откуда конская упряжь! И супонь, сама (!!!) тут же
засупонилась и подпруга подпружинилась (тьфу-тьфу, свят-свят...), и
мундштук ему воткнулся прямо в пасть! И седло, натурально, тоже…
... Ну, так он таки пришел к финишу вторым!
Бросив на полкорпуса фаворита – Кайзера и уступив только
несравненному Каравайчику, которого во всю его Каравайчикову жисть, не
то, Што человек – Конь гнедой обставить не мог!
…Или как он поднимает (уже в кафе-мороженом)
запотевший стакан ркацители, рассматривает его на просвет и вдруг,
переводя бархат своих виноградин на ундину, внезапно "выдает" какой-то
"перпендикулярный тост".
Примерно такой: "Так выпьем же за машину
Тьюринга!" ...или "Да здравствует теорема Неполноты Геделя!…"
Смешно и наивно... Но кажется странная смесь
Алеши и его "Клин-бреда" впечатляла доверчивых ундин, причем очень,
очень, оч-ччень впечатляла!..
Или Вот – Славик. Слава Скрипаленко. Вот
он сам представляется: Слава (богу) – Скрипаленко!.. (пауза…) –
по матери!… И хохочет!..
Неординарный парень был Слава. Отличался, что
называется, – "лица необщим выраженьем". Вот и фамилия его была
неординарная. Обычная "нормальная" его фамилия, не "по матери", была
до того еврейская, что ходить с ней в ту архисовейскую, антисемитскую
пору (70-е) было неудобно, что ли, даже как-то вызывающе! Выставлять
напоказ тогда это самое – "Кацнельсон" было чем-то вроде
эксгибиционизма! И во всяком случае это было вызовом по отношению к
"Великому и Могучему" эс-эс-эс-сэру (и это СС в начале!...)
Тогда Славка за несколько лет непрерывной
борьбы с совейскими чиновниками, сумел несколько раз сменить одну свою
фамилию на другую, свою же! Был он и Кацнельсоном, и Скрипаленко, и
Скрипаленко-Кацнельсоном и, наконец, Слава (богу) – Скрипаленко!…
Славик был необыкновенно изящным, гибким, почти
грациозным. И ужасно южным. От него буквально веяло этаким нездешним
югом! Даже не Палестиной, а скажем Сирией или, скорее, Индией,
Калькуттой! Ей-богу! Был он хорош, бархaтно-смугл, с как бы пороховой,
абиссинской синевой под кожей. А когда смеялся, запрокидывал свою
бархатную, азийскую, голову с россыпью крупных, словно бы влажных
чернью вороного крыла кудрей. "Штучка" был Славик! Таких "индусских"
красавцев еще можно встретить среди цыган... А я тогда, по наиву своему,
и не думал как он, должно быть, действовал на северных наших девах…
Теперь же кажется, что действовал, и очень!
Однажды в компании незнакомых девиц Славку
выдали для пущего форсу за натурально индийского князя – "шахиншаха"!
Мол идиот-индус, ни бельмеса по-русски не смыслит, но богат "стерьва"
восточная – как дьявол! Славик самозабвенно изображал восточного
самодура (самодурика) со слонами и дворцами, нашпигованными
папашкиными брульянтами. Он, как бы, с вожделением приценивался к "рускэ
девюшк – вах, вах, вах"!!!.. Сладострастно чмокал губами, поводил
жадно руками, раскачиваясь, закатывал в восторге глаза и бешено хвалил
рахат-лукумную жисть в кашмирских гаремах… Успех был – грандиозным!
При всем том вихри пляжного флирта швыряли
Славку из жарких объятий какой-нибудь простушки, "ба-аа-алдеющей" от
экзотически-индийского Славки, к надменным ногам дам рафинированных,
светских, утонченных… А все – классика!
Да! Славик боготворил женщин. Но Славик
боготворил и классическое искусство! Дорогие альбомы репродукций
Манэ, Ренуара, Ватто или там маньеристов гипнотизировали его, как
удавы кролика. Он одновременно проникал на ВСЕ (!) концерты
классической музыки, которые шли в Городе! …Квартет Боккерини! О!…
Тающая улыбка… Славик гортанно цокает, о!..
Славик закатывает в невыразимом восторге
голубые белки своих ассирийских глаз… И вот на ПЛЯЖЕ все это сошлось
разом… Примерно вот так…
Однажды на пляже откуда ни возьмись
материализовалась Славкина, "брамин-индусская" фигура.
Дело в том, что тройной магический магнит
нашего Города каждое лето притягивал к нам на гастроли самые известные
театральные труппы страны.
В то лето "давал гастроль" императорский-народный
балет во главе со всемирно знаменитой примой, неподражаемой… неподражаемой…
…(Семенюкой?.. Астролябьевой?.. Каменякой-Эсмарх?!!? …Не помню… Помню, что ее
имя было "не такое", не сладкозвучное…)*
Лето тогда задалось! Было очень жарко. Славка
каждый вечер натягивал на свое распаренное зноем тело костюм с
галстуком, выливал на себя бутыль одеколону и, превозмогая зной, тащил
в роскошный дворец Одесского Оперного огромные, как веники, букеты
цветов, чтобы в финале выхода Примадонны швырнуть к ее примадоньим
божественным ножкам вязанку тех убиенных цветов!.. В знак бесконечного
восхищения
И вдруг Славка обнаружил Богиню не где-то там,
в небесах, а прям здесь – На пляже!
Здесь, на пляже богиня была наблюдаема с
совершенно других дистанций и ракурсов. И вообще, здесь, ЗДЕСЬ она
вполне могла бы даже и... одарить, да! – Одарить совершенно
обалдевшего Славика... Ну не прям-таки, благосклонностью, но одарить
да!, могла бы! Пляж все-таки! Могла-с!
От такого поворота Славка совсем потерял голову.
Думаю что ЕЙ, сорока с чем-то летней красавице, вознесенной балетом
на крест?.. на олимп успеха нравилось помыкать охмуренным Славкой.
Нравилось, безусловно... Была она похожа на злую чистокровную
кобылу-чемпионку: Точеные, идеальные мышцы; сумасшедший изгиб шеи;
траурный взгляд бездонных глаз; зло оттопыренная губка…
Кстати, вот вам и провинция! В каких еще
столицах театральный фанат, истый балетоман, помешанный на этих
небесных феях – сильфидах, пребывающих в самых роскошных отелях,
лимузинах и мечтах может вот так, неглиже, пардон – без штанов,
"кокэтничать" со своею сильфидой!.. – О!
*
...Несмотря на толкотню и наличие простых
смертных. Я просто уверен, что знаменитый выход Венеры из волн морских
(Почти незаметное присутствие косметики высшего класса… элегантное
бикини из модных в тот сезон кружев морской пены, очаровательная улыбка)
состоялся тоже на каком-нибудь переполненном поклонниками и просто
пляжниками знаменитом элладском курорте того времени. Ну не
расстрачивать же впустую, в самом деле, столь удачные возможности
блеснуть перед публикой и прессой! Ну, в самом деле… (да и дошло до
нас это событие не иначе как из той аттической пляжной светской хроники…)
Что касается Славика, то Славик появился тогда
в нашей компании на пляже почти сразу после внезапной встречи там же,
на пляже с Каменякой, (так, кажется, звали Славкину богиню)
– Ребята, стонал безнадежный Славик, –
Надо черных роз добыть! Прям счас!… Сюда, на пляж!!!
Мы буквально стали ржать со смеху! Пылающая
потная сковородка пляжа ну никак, ни в каком виде не сочеталась с
Благородным Букетом Черных Роз…! Не то что на пляже, но и на торжествах
самого элитарного уровня не часто можно было увидеть тогда столь
утонченно-элегантные Цветы… Тем более здесь на пляже…
(Даже какие-нибудь там апельсины с персиками…
Если на то пошло… Еще можно было бы надеяться "вытащить" из каких-нибудь
ресторанных закромов. Но где же было раздобыть эти дьявольские
"аленькие цветочки", тьфу, – Черные Розы?!!!)
Славка смотрел на нас, а мы отводили глаза…
Было совершенно непонятно, как же помочь несчастному Славке… Да и
сейчас я не понимаю: как ему это удалось?!.. А ведь он добыл тогда и
принес на пляж эти проклятые Черные Розы! Так-то! Представляете?..
…Он, как в замедленной киносъемке, положил
перед влажным после купания, прекрасным телом Примадонны этот
волшебный букет Невероятных Черных Роз… (в обертке тончайшей
папиросной бумаги, в зеленоватом облаке какой-то травки и с двумя
оттеняющими прелесть Роз огромными белыми, восковыми калами).
Удивленный взгляд её блестящих, сияющих очей...
Невольный жест удлиненной, "лебединой" руки балетной Примы к букету
(еще мокрой "морем").
Внезапное "отключение" вечного пляжного гула
разгоряченного человеческого Муравейника... Только ветерок и как будто
отдаленное дыхание волн...
– Вот, я принес Вам (Тебе! Тебе!) …Вам эти
Черные Розы... – Славик наклоняет свою черно бархатную голову с
рассыпающимися кудрями. Он поправляет царственные цветы и случайно
дотрагивается своей рукой руки Примы…
Стоит закрыть глаза, и тотчас под веками
разливается золотая амальгама того лета.
На ее фоне четко проступают лица друзей, их
голоса, смех... Конечно, "и я там был"! Вместе с ними шатался, пьяный
золотым коньяком пляжного флирта.
Помню одну худющую, с зелеными крапчатыми
глазами, рыжую… Как она хохотала, запрокидывая голову с косматой
шапкой диких волос в сполохах крупных, медных кудрей (и как ходила от
хохота волнами, слабо сдерживаемая купальником ее гм... – чрезмерно
пышная грудь...)
…Внезапно останавливаясь, она что-то
переспрашивала, хватала тонкой рукою за плечо, заглядывала как бы
снизу удивленно в глаза, секунду тихонько всхлипывала и тотчас
буквально заходилась от хохота, откидываясь и почти падая с пляжного
топчана, так что даже как будто слезы (или искры?) отскакивали от
нее...
В то лето я был подвержен приступам мгновенной,
магниевой импровизации. По какому-то пустяковому поводу я что-то
сказанул. Она обернулась, схватила меня за руку и захохотала… Какой-то
невидимый, легкий и колючий взрыв высокого напряжения словно накрыл
нас обоих. Я что-то нес, она хохотала и чуть раскосые, ведьмачьи ее
глаза были зеленее волны… Я утащил ее от нашей компании в море якобы
на спор: кто дальше заплывет. За волноломом в плавной свежести
свободного моря я нырнул и увидел снизу под водой, из глубины ее
парящее надо мной в голубом блеске русалочье тело. Тут она кинулась ко
мне и с такой жадностью попыталась со мною поцеловаться, что там я чуть
было и не затонул бесславно, как "Титаник", ко всем чертям морским!..
Ихтиандр несчастный... Дурачина... Ну-с, подорвал я тогда с того
"заплыва"... От стыда как можно скорее собрал свои вещички и дал деру…
И напрасно я искал ее назавтра на этом пляже
и потом еще битую неделю, с утра до вечера… Вот когда я буквально
почернел от солнца!
Правда, потом я видел ее из троллейбуса. Она
шла по залитой солнцем Греческой под руку, наверное, с мужем. В другом
мире, за троллейбусным окном… И надпись: "...В случае аварии разбить
стекло молотком"…
Но, пожалуй, братцы мои, я несколько
преувеличиваю... Пляж расставляет в историях свои акценты и
склонен не то чтобы возвышать жанр, но облегчать его… Здесь, под
свежим и ласковым пляжным ветерком как-то не очень и представимо
тяжелое дыхание ТРАГЕДИИ... но вполне к месту смех.
Здесь, под ярким солнышком как-то истончаются,
пропадают и несерьезны "мрачные тени ужаса" готической чернухи…
Здесь Море, Солнце и Ветерок замыкают Пляж в
несерьезное золотенькое пространство (подпространство) с бессмертным
пивом и детскими шариками – "Уди-уди"...
Здесь вам вряд ли удастся осчастливить
человечество. Зато легче самому стать чуточку счастливее...
Вот и я, как ни удаляюсь с каждым годом от того
самого Лета, той Самой Одессы и того самого Пляжа, на самом деле не
сильно преуспеваю в этом отдалении. Отдаление это – обман. Они,
все эти волшебные элементы моего тройного магического круга, на самом
деле не так уж и далеко, буквально где-то здесь, рядом…
…Стоит только на мгновение прикрыть глаза и
обернуться. И сразу увидишь их теплое золотое сияние.
* Имя балерины, забытоe автором, Людмила Семеняка.
Фото взяты с сайта "Фото на Одесса.net"
А здесь можно прочесть "Одесские кусочки" леди Ехиды.
"...намедни (или надысь?)"За Одессу"сгружать!
слабо?!! А ить действительно можу!"
(Синерукий Джамбль на проводе)
А теперь перейдем из Одессы-Зурбагана, Черноморска,
где белеет парус одинокий, плавают шаланды, полные кефали, и еще много
забавного происходит, и если уварить это все в сгущенку и представить
Одессу как один единый пляж, то оно то и будет. И еще желательно
смотреть издалееекаааа, с ближнего востока или из другого полушария
через романтический флер далеко ушедшей юности. Как говорил Зелик
Фришер, позвольте и нам иметь своих мерзавцев. Позволяем, но не
проходите же мимо них!
30 лет езжу в Одессу летом – нужда
заставляет, но не говорите ж мне, что она мама. Боже меня избави от
такой мамы.
Начнем буквально от яйца, с 70-х годов, когда это еще был СССР и не
было рэкета, правда, и почти ничего другого.
Трамваи и троллейбусы были те же, что "надысь", то и ноне (или нонче?).
Жара, духота, теснота, все с кошелками, карманы и сумки держат под
неусыпным надзором. Один, правда, расслабился – ехал на работу и
как раз ему по пути было забежать в поликлинику и сдать на анализ то,
что лежало в кармане в коробочке от часиков. Некую густую
субстанцию.
Когда пришел на работу, пожаловался, что сдать не удалось – в
трамвае из кармана вытащили. Одно утешало: воображаемая картина, как
вор смотрит, много ли украл...
За все тридцать лет мне не удалось увидеть, чтобы кто-то уступил место
пожилому или с ребенком. Да что там пожилому! Ха! Инвалиду, калеке...
И молчи в тряпочку, потому что сразу:
А пляжи! Песка нет – это серая смесь окурков, огрызков, косточек
от фруктов, шкурок, смятых бумажных стаканчиков и пакетов...
Под или неподалеку от грязных, обшарпанных и кривоногих лежаков с
ножками, вросшими в то, что при большой снисходительности и слабом
зрении можно назвать песком, лежат и чешутся ничейные собаки с
плешинами парши. Но и за пользование этими грязными топчанами ходит и
собирает деньги служительница культа. Если есть свободный –
стелешь что-нибудь свое, садишься – она тут же воздвигается
– давай 3 рубля. И даже даст бумажонку типа как бы квитанции.
А теперь, говорят, и топчанов этих уже нет – все поломались.
Приноси свою тряпку и на ней сиди. Над теми топчанами хоть навес был
от солнца...
Туалеты вообще-то существуют поодаль – деревянные, грязные и
вонючие – с этими ямами. Как-то в Аркадии мы наблюдали картину: из такого
"туалета" широкой рекой медленно текла эта жижа прямо через пляж в
море. Три дядьки – в робах стояли наверху, у истока, и сокрушенно
на реку смотрели. Больше я на этот пляж не ходила никогда в жизни,
поэтому балерину Комлеву и лихих гусаров-преферансистов наблюдать не
приходилось. Надеюсь, они из этой реки выплыли.
В переполненных троллейбусах местные дамы пробираются к выходу не
бочком, а прямо, как танки. Я как-то сказала: "Вы хоть бы боком как-то
проходили..." и вдруг услышала откуда-то: "А они боком еще шире... Они
же тазиками едят..."
Однажды в трамвае толстуха с бусами, лежащими горизонтально на обширной
груди, так стремилась на освободившееся место, что оттолкнула стоящую
ближе к оному, ударив ее по печени. Та согнулась от боли в три погибели,
а когда смогла выпрямиться, то перестав стонать, сказала в сторону
усевшейся:
– Такой разве отдыхать надо? Ей не на
курорт, а в Бухенвальд надо – на два срока...
Дохлая кошка, превратившись в сухой плоский
коврик, на остановке Пятый фонтан валялась между рельсами 5 дней.
Водопровод есть, но воды в нем – кот наплакал, она капает еле-еле,
а если соседи стирают, то и вовсе нет. Посуду вначале протираем старыми
"Крокодилами", а потом ополаскиваем тонко прерывающейся струйкой. Вода
запасается в баках и в ванне, так что ванной пользуются не для купания, что
вы!!! Отнюдь! Это драгоценный запас воды – из него готовят пищу.
Тараканов просто выброси к чертовой матери – и все, время не
трать. И – очень экономно! – постирать, если есть малый
ребенок.
Рыжие – везде. Никаких средств от них нет, скорее потравишь человеков.
Но есть еще и черные. Тех мало, они тайно живут в тумбочке в ванной и
выползают, наверно, когда совсем темно и все спят, ибо смертельно
боятся рыжих. Чем питаются – неизвестно.
Центральный рынок называется Привоз. Почему не Базар, не Рынок? Привоз.
Не Увоз, не Вывоз, не Торговый центр – ПРИВОЗ. Есть и другие
рынки, но этот – ПРИВОЗ.
Самое главное – держи карман и кошелек очень крепко в руке, сжимай
изо всех сил и все время о нем думай и всеми шестью чувствами его чуй.
Кошелку с провизией открытой не держи – все, что сверху, может
исчезнуть.
Сумочка чтоб висела на плече – избави бог. Самый страшный момент
– когда ты ребенка подсаживаешь в трамвай, а сумочка в это время
болтается свободно сбоку или за спиной – все. Можешь не
волноваться, она закрыта, как и была, но денег там уже нет.
Ну, что вам сказать? При советской власти электричество было. Свет
горел, это да, врать не буду. И газ шел. Телевизор смотреть можно было
целый день, тем более, что стирать и готовить все равно ночью лучше –
некоторые все же спят, поэтому водичка как-то струится. На первых
этажах. Тут нам повезло с этажом-то. Старый дом, когда-то хороший
двухэтажный особняк среди зелени, а теперь развалюха, с потолка куски
штукатурки иногда на голову падают... Но ничего.
Недалеко артиллерийское училище с надписью над закрытыми наглухо
воротами:
Все интересы жителей замыкаются на нескольких вещах: в воскресенье –
на морэ и сколько кто баночек закатал.
– Я клубники 400 баночэк закатала... – удовлетворенно
сообщает соседу одна нога на топчане, другая свесилась вниз.
– Кто же все это съест и выпьет? - не вытерпела я.
Старосветским помещикам тут делать нечего...Знакомой соседке предложила раз:
– А зачем? Море ж тут! – был ответ.P.S. Выдернем из Джамбля кусочек
Еще едя (езжая? ехав? ехая?) в поезде, наблюдаю - на боковом лежачем
месте молодая пассажирка (где она нашла колготки такого размера!? -
всю дорогу думала я, с завистью разглядывая ее ляжки, каждая из
которых была в аккурат со всю меня... а, пожалуй, что и толще)
рассказывала односельчанину, что закатала 4 ведра (!) клубничного
компота и еще что-то, и еще сколько-то ведер еще чего-то...
– А шо? Дети ж беhают и целый день прибеhают
пить... Усё съедають, – утешила она меня. И 400 баночек сынэньких,
и 30 баночэк краснэньких усэ зъедять!
Местные жительницы со свисающими с боков кусками жира, сиськами до
самого лежака, плавно переходящими в свисающую с живота складку,
каковая имеет ту пользу, что трусов уже можно не носить, все время
жуют и пичкают едой своих внуков, которые почему-то зовут их "мама".
– Приезжайте в Ленинград, остановиться есть где,
посмОтрите город, Эрмитаж, музеи, со всего света ездят туристы, чтоб
побывать в этом городе...
Как-то со Славкой, лет 5-6 ему было, гуляли по тощим посадкам вокруг
дома, на Таирова. Смотрим – на одном деревце листьев совсем нет, голое.
Присмотрелись – ужас! Оно все облеплено гусеницами! Сплошь! И деревце
гибнет.
– Славка, – говорю, – залезь на это несчастное деревце, сбрасывай этих
паразитов, а я их буду топтать...
Славочка мальчик сердобольный, тоже запереживал, залез и сбрасывает
гадов... Так что вы думаете? Открывается ближайшее окно, из него
провисает этот бюст и начинает орать "шо вы хулюганите, зачем дерево
портите..." Если бы у этого дерева было двое-трое переростков
настоящей шпаны и если бы они это или даже прекрасное живое дерево
откровенно ломали – она высунулась бы? Она бы что-нибудь им сказала?
Но она не знала, что лучше бы она все это шпане проорала...
Потому что если дело касается моих внуков – все восьмиэтажки этого
огромного двора знают: когда я там – их лучше не трогать... Потому что
когда кто-то из них во дворе, я все время стою на лоджии и смотрю, и
при всех моих цорес я лифтом тогда не пользуюсь! Я в момент скатываюсь
с восьмого этажа – и горе тем, кто не успел смыться...
Это я в Ленинграде спокойная и интеллигентная – здесь, ув Одэссе, это
не проходит. Здесь уважают крик, наглость, напористость, беспардонность,
хамство и грубую силу.
Ах, где вы, рыцари с единственной драгоценной черной розой и тонкие
балерины на сверкающем чистейшем пляже? Где синерукие джамбли, зрение
которых так счастливо устроено, что они все это прекрасное видят даже
тогда и там, когда и где этого нет и никогда не бывало?
"... чувствительно начинает скрести на сердце досада: ведь в то
"доперестроечное", докатастрофное время можно было за доступную сумму
объездить всю страну, почитай шестую часть суши! Можно было повидать и
Кавказ, и Урал, и русский Север, и Тянь-Шань, например, или там Амур с
Чукоткой! И это без всяких виз, границ, войн и террористов..." и
спросим: а где сейчас живет Синерукий Джамбль? Неужели вдали от такой
Аркадии?
Бледноногая Северянка
|
Отозваться в Бортжурнале Высказаться Аврально |
|
