...Этот день у Пушистой Звезды был особенным. В это утро
Пушистая Звезда сидела на крыше высокого дома и смотрела на утреннюю зарю.
Она была необычной, эта заря, не такой серой, унылой и грязной, как всегда
в городе. Нет, утренний воздух было странной чистоты, и Пушистая Звезда
вдруг подумала, что сегодня, наверное, она могла бы увидеть зеленый луч.
Она всегда мечтала увидеть этот луч, но городская пыль не давала ей никакой
возможности, всегда смешивая краски солнечного спектра в грязно-желтый цвет.
Этот цвет встречал ее по утрам, провожал весь унылый, тоскливый городской
день, а вечером он превращался в тускло-алый, почти кровавый, когда солнце
садилось за домами на той стороне проспекта. Иногда ей даже казалось, что
серые дома с мертвыми окнами покрыты кровью – и в чем-то она была права,
ведь вечно спешащие на трамвай люди не казались ей живыми. Затем день уходил,
и наступали сумерки, а за ними ночь, когда Пушистая Звезда смотрела на
звезды и размышляла. Но чаще бывало, что лучи солнца так и не достигали
города, и сквозь свинцовые тучи просвечивал на землю безжизненный серый, без
всяких оттенков, свет, в котором все казалось одинаково бесцветным. Как люди.
Но этот день начинался совсем не так. Сначала исчезли звезды, сверкавшие в
эту ночь особенно ярко и резко, и на востоке занялась ослепительно яркая,
пурпурно-розовая заря. Сияние разрасталось и становилось все более светлым и
радостным, и Пушистая Звезда, отвлекшись от своих мыслей, была захвачена
картиной, разворачивавшейся у нее на глазах. Солнце вставало над бесконечной
гладью проспекта, совершенно пустынного в этот ранний утренний час. Пушистая
Звезда напряженно ждала, и внезапно в ее глаза ударил зеленый луч такой
необычайной чистоты и яркости, какой она не встречала даже у себя дома. И
вдруг ей подумалось, что Солнце, которое она никогда не принимала за нечто
близкое, потому что оно было слишком откровенно яркое – Солнце, оно ведь
тоже звезда, но звезда, которая не просто светит, а которая отдает миру себя
всю, всю свою энергию, во всех ее формах и видах, во всех ее многообразных
проявлениях. И сегодня оно, как всегда, светило для всех, но в особенности
для нее, Пушистой Звезды. Они были такими разными – исполинское Солнце и
маленькая Пушистая Звезда, но они были схожи какой-то внутренней теплотой,
живущей внутри них и излучающейся наружу.
Зеленый луч погас, и Солнце, величественно встав из-за городского горизонта,
отправилось в свой извечный круг по небу. Город проснулся, и люди опять
пошли по каким-то своим делам. В этот яркий, сияющий день их серые силуэты
казались лишь тенями на асфальте. Пушистая Звезда шла по городу и иногда
смотрела на Солнце, может быть, боясь, что оно, такое большое и такое близкое,
вот-вот исчезнет; а может быть, она вспоминала о зеленом луче, который
навсегда врезался в ее память. А Солнце смотрело на нее из глубины неба и
думало, что все-таки слишком мало людей на этой единственной во Вселенной
планете Земля понимают, какое богатство им досталось. И пусть даже только
одно существо на Земле почувствовало себя близким к Солнцу, но для этого
существа сегодняшний день будет днем чудес. Ведь не зря сегодня - Эквинокс,
День Весеннего Равноденствия.
В этот ранний утренний час на берегу океана почти никого
не было. Волны с тихим размеренным плеском бились о берег и скатывались
назад по песчаному дну. Над океаном занималась заря, и утреннее море было
по-особому чистым и прозрачным. Но молодой человек, который брел по берегу
океана непонятно куда, не видел всю эту красоту. Он держал в руках огромную
исписанную тетрадь, всецело углубившись в нее, и розовая полоска зари
виделась ему дробной чертой, облачка на небе казались дифференциалами, а
волны – интегралами, и в неумолчном шуме моря слышалось ему уравнение
неразрывности. Волны синусоидально набегали на асимптотический берег, но,
не достигнув предела, логарифмически спадали по интегральному
направлению от берега в консервативном поле сил тяжести.
Вдруг он споткнулся о камень, чуть не упал и поднял голову. В глаза ему
ударил ярко-розовый свет восходящего над океаном солнечного диска. На
секунду он отметил сильное поглощение голубых линий спектра, но тут же
отвлекся и начисто забыл про интегралы поля. Он был интуитивным
ценителем красоты, хотя никогда не развивал специально свой вкус, и сам
выбрал себе чисто логический путь теоретического физика. Но иногда сомнение
закрадывалось в его переполненную формулами и доказательствами голову -
прав ли он, что избрал чисто логический путь, а не пошел трудными
извилистыми тропами искусства, ведь всегда, когда он видел что-нибудь
особенно прекрасное, его охватывало чувство восхищения и неодолимое желание
сотворить что-нибудь, что могло бы передать, хотя бы частично, его
ощущения...
Так он стоял долго, глядя на разгоравшийся солнечный диск, и забыл обо всем,
кроме лучистого светила, синего неба и солнечной дорожки на слегка
волнующемся море, и вдруг хорошо поставленный мужской баритон вывел его из
этого состояния:
Он обернулся и увидел высокую фигуру в сером блестящем плаще с капюшоном, стоящую рядом с ним и
смотрящую на море. Он знал многих людей в университетском городке, но этого человека он видел
впервые, хотя за это нельзя было поручиться, потому что капюшон скрывал его лицо. А незнакомец
продолжал:
– Я все время хожу сюда и встречаю рассвет. Он бывает разным. Я не видел здесь даже двух
похожих рассветов. Но сегодняшний лучше многих из виденных мной, и сегодня будет необычный день.
Кстати, вы знаете, что сегодня за день?
– Да, а чем знаменито двадцатое марта? Как же вы не знаете? Сегодня
День Весеннего Равноденствия, начало астрономической весны! Если очень захотеть,
то сегодня может даже свершиться какое-нибудь чудо.
– Чудо будет, если я сегодня сдам физику, – иронично
усмехнулся юноша.
– Сдадите, да еще и на пятерку. Люди считают за чудо то, чего они не понимают. Добейтесь
понимания, и все станет возможно.
– Вы сами скоро все узнаете. Увидимся позже, – и незнакомец
повернулся и ушел.
Юноша глядел ему вслед, потом вдруг спохватился, открыл
конспект, но, прочитав три строчки, беззаботно захлопнул его и направился
обратно в городок...
...Через четыре часа счастливый юноша бежал по берегу туда, где он встретил
незнакомца в сером плаще. Незнакомец был там, он стоял и гладел на море,
которое все так же беспечно катило свои волны на берег. Юноша подбежал к
нему и лихорадочно затараторил:
– Спасибо вам, спасибо! Я на самом деле его сдал на "отлично"!
Знаете, когда я только прочел вопросы, я тут же настолько отчетливо УВИДЕЛ
ответы на них, что не потребовалось ничего более!
Как вам это удалось? Кто вы? Скажите же!
Незнакомец посмотрел на него, и юноше показалось, что в
темноте капюшона он увидел смотревшие на него глаза, добрые и печальные. А
затем он повернулся к морю, и юноша тоже. И ему показалось, как, покрытая
синей дымкой, из синей глади моря начала проступать холмистая страна,
проступать все четче и яснее, и он подумал, что это и есть Страна Чудес,
в которой возможно все.
Солнце, взойдя на востоке, осветило ярким теплым светом
зеленый холм и маленький уютный белый домик около его вершины. Из двери
этого домика вышла невысокая девушка, потянулась, и вдруг с
изумлением посмотрела на окружающий пейзаж. Постояла несколько секунд,
словно вспоминая что-то, и вдруг улыбка расплылась на ее лице, а она чуть
не запрыгала от радости.
Вокруг расстилалась огромная зеленая страна. Склоны холмов были покрыты
лесом, перемежающимя с лужайками и небольшими домиками, стоящими на опушках
леса; склоны полого спускались в широкую долину, по которой медленно текла
река. На западе возвышались горы, на многих из них еще не
успели стаять зимние снежные шапки. И над всем этим расстилалось
бездонно-синее небо, на котором лишь кое-где виднелись маленькие кучевые
облака, гонимые ветром, видимо, очень сильным там, в
верхних слоях атмосферы. Внизу же ощущался лишь слабый нежный ветерок,
приходящий с моря, невидимого за холмами, до которого отсюда было примерно
полтора часа лету. И во всей долине кипела жизнь; в разные стороны
проносились белые фигурки, то поодиночке, то попарно, а то и большими
группами. И почти около каждого домика копошилась проживающая в нем
семья, стремясь как можно лучше украсить свой домик и свой кусочек долины,
кто как может. Одни вешали разноцветные ленточки на деревья, другие творили
самодельные скульптуры, третьи настраивали музыкальные инструменты –
вся долина готовилась к празднику. Ведь сегодня был День
Весеннего Равноденствия, праздник всего народа. Ровно в полдень огромная
модель глобуса повернется так, что ровно половина его будет освещена
солнцем, а само солнце, достигнув высшей точки, заискрится всеми цветами
радуги на его рельефной поверхности, и начнется праздник
Эквинокса, начала астрономической весны, который продлится до полуночи. Все
жители долины будут носиться от одной площадки к другой, пытаясь успеть
везде, потому что почти каждая семья придумывает на День Весеннего
Равноденствия что-то свое; а потом разговоров об этом празднике
хватает еще на месяц...
"Счастливого Эквинокса" – донесся голос откуда-то
сверху, но говоривший пропал прежде, чем
девушка обернулась. Что за манера – исчезать, не представившись! Кто
бы это? И куда ее сегодня пригласили? Она испугалась, что не вспомнит.
Хорошая болезнь склероз, но не в этом случае. Нет,
не туда... Но она же очень хотела пойти, и ее там будут очень ждать. Кто?..
И вдруг она вспомнила, и засмеялась. Джи, ну конечно же! Где же еще она
будет праздновать День Весеннего Равноденствия, как не у Джи, в этой
небольшой, но дружной компании, где все такие
разные и вместе с тем находят так много общего для разговора! Во сколько мы
собираемся?.. Ах, в пять часов вечера? Зачем так поздно, полетим сейчас!
Она легко поднялась в воздух и полетела, направляясь туда,
где теплая дружеская компания уже ждала ее, чтобы всем вместе отмечать
Праздник Весны, День Весеннего Равноденствия.
20 марта в 10:45 по орбитальному времени околоземной
космической базы из дока вышел одноместный
космический корабль класса м-Аватар и взял курс на Землю.
Коммандер Рэнд Палмер, сидевший в прозрачной силиколловой кабине корабля, смотрел
вниз, на Землю. Сегодня, в День Весеннего Равноденствия, Земля казалась ему
не такой, как обычно. Над ее поверхностью почти нигде не виднелось плотного
белесого слоя тяжелой облачности – над всей
территорией Европы, над которой пролетал Аватар, стояла ясная, солнечная
погода, и легко можно было различить контуры материков и морей, гор и
равнин – наметанный взгляд планетолога в Рэнде
определял рельеф местности и без помощи приборов. Но сейчас, медленно
спускаясь вниз, Рэнд любовался родной планетой. Как и многие капитаны
звездолетов, Рэнд чувствовал настроение встречающей его Земли. Иногда оно
было сумрачным и тревожным, иногда – светлым и радостным, а
иногда – строгим и серьезным. Сегодня Земля была счастливой, смеющейся
и поющей. Сегодня был Эквинокс, и Рэнд спускался на Землю, чтобы вместе
принять участие во всеземном празднике
Весеннего Равноденствия. Он улыбнулся и резко направил Аватар вниз, ближе к
человечеству, далекому от холодного сияния голубых звезд, укрытому под
теплой шубой атмосферы, нагреваемой лучами Солнца, желтой звезды спектрального
класса G2 светимостью +4.8 абс. величины. Праздник Весеннего Равноденствия
уже заканчивался на Востоке, только начинался в Европе и еще
не добрался до Америки. Рэнд вновь выровнял Аватар и взглянул на Землю с
высоты 50 километров. Отсюда земная поверхность представлялась слегка
покрытой дымкой плоской чашей с чуть загнутыми
вверх из-за дифракции краями. На ней еще нельзя было различить мелкие
детали, но уже видны были контуры крупных городов, или, вернее, городских
областей. Солнце светило здесь уже совсем по-земному, а небо было густо
ультрамариновое и с каждым километром вниз заметно светлело. Рэнд
мысленно представил себе Аватар на фоне огромной Земли – немыслимо
маленький, но не беззащитный, потому что Земля всегда была для
звездолетчиков самой надежной защитой...
Снижаясь, Рэнд думал о том, каким будет празднование
Эквинокса в этом году, и что нового расскажет Земля своим сыновьям, а они –
ей. И насколько далеко продвинулось пытливое
человечество в разгадке тайн природы, материи и сознания, и сколько новых
загадок поставлено перед ним. И что нового добавили люди в храм своей
истории и искусства. И как сегодня в старинном городе Москве будет звучать
симфония Равноденствия, написанная еще в конце XX века
Жан-Мишелем Жарром – "Equinoxe"... Рэнд очень любил эту симфонию,
исполняемую каждое Равноденствие в одном из городов планеты – а она
каждый год звучала по-разному...
Рэнд приземлился на поле московского космодрома, вышел из корабля и вдохнул
полную грудь воздуха. Воздух был прекрасен, это был по-настоящему земной
весенний воздух, насыщенный кислородом и еще какими-то запахами, Рэнд не
знал какими. Как прекрасна Земля, подумал Рэнд,
осмотрелся и пошел к зданию космодрома.
Навстречу ему бежала невысокая молодая женщина, ее короткие
волосы растрепались на бегу. Она подбежала поближе и остановилась, смотря
на Рэнда серыми глазами, и Рэнд почувствовал, что он
вновь, как всегда, погружается в их бесконечную глубину.
– Мама, куда исчез Снорк? Он мне очень-очень нужен! – спросил
Муми-тролль.
– Не знаю, сын, – честно ответила Муми-мама. – Может быть,
как обычно, ушел общаться с рекой, а может быть, опекает свою сестренку.
Поищи!
– Мама, у меня весть огромной важности! Завтра к нам в Муми-дол
приходит Эквинокс! А я даже не знаю, что это такое, и все этого очень боятся, потому что тоже не знают! А
фрекен Снорк очень перепугана, и я не знаю, как ее успокоить! Единственный,
кто может что-то сказать, это Снорк, и его, как назло, нет!
– Господи! – вздохнула Муми-мама. – Мало нам кометы и
волшебника, теперь еще и Эквинокс! О-хо-хо... Пойду спрошу папу, а ты пока поищи Снорка.
Но Муми-папа, несмотря на то, что много странствовал, тоже
не знал, что такое Эквинокс, и очень
обеспокоился. По Муми-долу ходили слухи один ужаснее другого, и некоторые
особенно резвые букашки уже начали собирать вещи, чтобы покинуть Муми-дол и
избежать прихода Эквинокса. В Муми-доме срочно собрали совещание, на котором
присутствовали все, кроме Снорка и Снусмумрика,
который еще не вернулся из странствия. Но никто, даже Хемуль, не знал, что
такое Эквинокс. Снифф, услышав ужасную новость, испугался и полез под стол.
Умудренный же опытом Ондатр пробормотал: "Все приходит и уходит, только
время вечно", и захрапел. Его никто не понял, а
будить великого философа побоялись, по опыту зная, что за этим следует.
А Снорка все еще не было, и никто не мог его найти. Его не
было ни в одном из его излюбленных
мест; он не пришел ни к обеду, ни к ужину, и в Муми-доме начали серьезно
беспокоиться за его целость. Но только Муми-папа решил выйти на розыски
пропавшего Снорка, как со стороны реки раздались странные шумы и потрескивания.
Все Муми-семейство высыпало из дома и увидело в
сумерках странные светящиеся фигуры, которые, как привидения, шли друг за
другом по мостику через речку, а затем сворачивали на тропку вдоль речки и
пропадали из поля зрения. Муми-семейство проводило их долгим взглядом (кроме
Сниффа, который опять сидел под столом), и Муми-папа рассудительно сказал:
Ночь в Муми-доме прошла беспокойно, но выйти наружу боялись,
потому что помнили об электрическом заряде хатифнаттов, а Снифф заявил, что
и Морра небось тут же. Снорка не было всю ночь, и несмотря на Сниффа, на
следующий день, чуть рассвело, все Муми-семейство высыпало на
поиски. На мостике они увидели угольно-черную полосу – след хатифнаттов, а
на берегу моря, к своему удивлению, они обнаружили огромное возвышение, на
котором стояли несколько подставок со странного назначения продолговатыми
невысокими ящиками с нажимающимися клавишами сверху. Вокруг
возвышения толпилось большое количество всяческой мелюзги, начисто забывшей
про приход Эквинокса ради такого зрелища. Муми-папа смело полез прямо на
возвышение, и после нескольких попыток ему удалось на него забраться, где он
начал упорно изучать назначение ящиков, без особого, впрочем,
результата.
Муми-тролль и фрекен Снорк отошли от остальных по тропинке
в лес. Тропинка поворачивала, а за поворотом они увидели Снусмумрика, а
рядом с ним – потерянного вчера Снорка! Ошеломленный Снорк
не успел увернуться от бурных объятий сестренки и принужден был их терпеть
не менее чем пять минут. Когда же фрекен Снорк излила братцу все, что думает,
Муми-тролль наконец решился задать волновавший его вопрос:
Вместо ответа Снусмумрик и Снорк залились веселым хохотом,
на который сбежалась вся окрестная мелюзга, и даже Муми-семейство отвлеклось
от разглядывания ящиков и в полном составе прибежало туда, где Снусмумрик и
Снорк все еще смеялись. Наконец Снорк взял себя в руки и важно объяснил:
– Эквинокс в переводе означает "День Весеннего Равноденствия". Это
начало астрономической весны. Эквинокс – это сегодня, он уже здесь, а
вечером вы даже почувствуете его присутствие, потому что мы устроим для вас
концерт!
И концерт действительно состоялся. На него пришел весь
Муми-дол и даже хатифнатты. Снорк и Снусмумрик играли на этих самых непонятных
ящиках, назначение которых они объяснили – это были
электронные музыкальные инструменты, под названием синтезаторы. А в
перерывах Снусмумрик выходил вперед и наигрывал что-нибудь на своей губной
гармошке, и всем это очень нравилось, и даже было немножко жаль, когда
концерт закончился, а вместе с ним закончился и Эквинокс.
Эх, черт, опять проворонил! Забил-таки меня этот гад! Ну,
я ему отомщу, только вот мечишко бы где-нибудь проапгрейдить. А денег нет.
Ну вот, опять вниз лезть, забьют еще! Впрочем, терять-то
нечего. Эй, ты кто? На тебе! Ага, помер! Денег, правда, не дал, собака.
Ладно, пойдем дальше, пока живой. На тебе! О, мечишко. Фигня, конечно,
у меня лучше был, пока не вынесли. Ладно. Получи, зараза! О, щит! Какого
уровня? Ладно, и этот сгодится. Что дает? Не понял... Пиком! Ты
же хороший чел, ты мне переведешь?
Ладно, пусть будет так. Это кто? Да он крут!!! Получи,
фашист, гранату! Вот так-то лучше. Что говорите? Какой такой Эквинокс? Еда
есть? Нет, ну так позовете, когда будет. О, золотишко!
Мало... И этот гад еще мечом махает. Жаль, что я не маг.
А это что? Пиком! Подойди, я тут что-то нашел, не понимаю,
что. Что? Ухо of Даринский? Мое ухо? Так это мое ухо здесь лежит? Надо
взять, что оно на дороге валяется. И еще доспех надо взять, он
у меня крутой чел был, с апгрейдами.
Что говорите? Еда через десять минут, Эквинокс через пять?
На фига мне Эквинокс, если еды нет?
У меня тут крутой враг, я его уже третий раз прохожу! Ура! Я его сделал! А
что он мне дал? О, кольцо какое-то! Пиком! Пиком!! Пиком, м..!!! (ой) Что
он там делает, позовите его кто-нибудь, мне надо перевести. Пиком!..
Пикомчик, ну переведи мне это! Ага, спасибо. Можешь идти.
Сколько это стоит? Сорок? Продаем. А это? Семьдесят? Продаем. А это? Пять?!!
А это что? Мое ухо?!! Это прямо-таки оскорбление! Так, я пошел дальше. Что
вы там вопите, я занят!!! Эквинокс? Еда? Что, уже? Ладно, я сейчас. Что они
там сказали, я не понял. Ладно, оставят. Так, этого урода я прошел, теперь надо
дальше. Получи, гад! Вот козел, живучий! Эй, ты что делаешь, у меня
бутылочек не хватит! А-а-а! Убил, гад!!! Ну, я тебе отомщу. Эй, кто это? А
это что? Грамота? Мне? Спасибо за комплименты, то есть констатацию факта. А
еда? Как нет еды? А где она, только что была? Нет, это непорядок, надо
посмотреть. Как – мне, да нет еды? И это все? И ЭТО ВСЕ?!! Не
уважают здесь меня. Обижусь и уйду куда-нибудь, где покормят. А, вот, полная
кастрюля! А вы говорите – нет еды. Как на завтра? Да ладно вам, лучше я
это сейчас съем, оно до завтра испортится. Спасибо. Спасибо. И вам спасибо.
Ладно, я пошел дальше. Ой, а что это? Не понял.
Пикомчик, помоги!!!
Хороший был Эквинокс? Ну конечно, хороший. Я восемь уровней
прошел.
Медленно и неспешно движется по своей слабо эллиптической
орбите планета Земля, третья планета
Солнечной Системы после безжизненного Меркурия и покрытой облаками Венеры.
Покрытая атмосферной шубой, надежно защищающей ее от космического холода и
излучения, освещаемая теплыми лучами Солнца, Земля-Гея движется по своему
извечному пути со скоростью 30 км/сек; но как ни огромна
эта скорость для человеческого воображения, она совсем невелика по
космическим масштабам. Мы, живущие на дне атмосферного океана, никак не
ощущаем движения нашей планеты, плавно искривляющегося под действием сил
тяготения Солнца, а Земля несет нас по пути, который она
повторяла уже миллионы лет до нас и будет повторять еще столько же...
И настолько же постоянна и неизменна смена дней и ночей,
когда Солнце восходит на востоке, делает полный круг по небу и заходит на
западе, и наступает ночь, и вновь все повторяется
сначала. Разгадка такого круговорота кроется во вращении Земли. Ось вращения
ее наклонена к плоскости орбиты на угол 67 градусов и не поворачивается
вместе с полетом планеты вокруг Солнца, поэтому в разные моменты времени
большая или меньшая часть полушария освещены солнечным светом.
Этому соответствует большая или меньшая продолжительность солнечного дня.
Момент, когда длина солнечного дня максимальна, называют днем летнего
солнцестояния, в Северном полушарии он приходится на 22 июня и знаменует
начало астрономического лета. Наоборот, самая длинная ночь –
зимнее солнцестояние – приходится на 21 декабря и начинает астрономическую
зиму. Кроме солнцестояний, астрономы выделяют еще две даты: 20 марта и 21
сентября. На эти дни приходятся Дни Весеннего и Осеннего Равноденствий
(Эквинокса), начала астрономической весны и астрономической осени. В Дни
Равноденствия солнце освещает ровно половину обоих полушарий
земного шара, и на всей планете ночь и день длятся поровну – по 12
часов. Только один раз в полгода повторяется это явление, а затем солнце
уходит на одну из сторон полушария – северную и
южную, вызывая этим смену времен года, и Земля несется дальше по своей
орбите, чтобы достигнуть нового Равноденствия еще через полгода, на
противоположной стороне орбиты.
Объективно Равноденствие является просто астрономическим
явлением, и в Пространстве никак не указана точка орбиты, где наступает это
явление. Но отношение к Равноденствию у людей различно.
Для кого-то оно промелькнет, и они даже не будут знать, что это за день.
Но можно вложить в него и символический смысл, ведь Равноденствие –
это начало астрономической весны.
На улице не было никого, и поэтому никто не обращал внимания на его длинные (хайратые) волосы,
перевязанные ленточкой (то есть хайратником), на его красный плащ, а главное, на длинный
бакланий клюв, выступпавший далеко вперед и обильно поливаемый дождем. Это доставляло баклану
определенные неудобства, но он уже давно свыкся с этим и лишь изредка протирал его тряпочкой.
Было еще не настолько поздно, чтобы люди уже спали, но достаточно поздно, чтобы баклан
продинамил (пробакланил) стрелку на полтора часа. Сейчас баклан пытался на нее успеть, чтобы
застать там хотя бы кого-то, но своим бакланьим умом он понимал, что нечего надеяться на то, что
кто-нибудь другой станет его ждать полтора часа под дождем. Это значит, что он пробакланил все,
и что празднования Эквинокса ему не видать, как нижнюю сторону собственного клюва.
Он свернул на улицу, на которой назначалась стрелка. На ней светили фонари, и в их призрачном
свете улица казалась неживой. На улице не было никого. На всякий случай баклан прошелся по
улочке из конца в конец, и понял, что стрелку он пробакланил.
Он горестно вздохнул, почесал намокший клюв и собрался было идти домой грустить, как вдруг он
услышал шарманку. Кто-то неизвестный выводил на ней незамысловатую мелодию, а еще один человек
ему подыгрывал на губной гармошке. Музыка приближалась, и баклан непроизвольно подошел ближе.
Ему понравилась несложная нейтральная мелодия - чуть грустная, чуть веселая, и не поймешь, чего
больше.
И баклан увидел, что на другой конец улицы, медленно крутя ручку шарманки, вступил невысокий
шарманщик в сопровождении мальчика. Дождь усилился, но он был не таким холодным, как ранее.
Вдали прогремел гром. Странная группа приблизилась к баклану, стоявшему около ближайшего
фонарного столба, и остановилась.
Баклан внимательно посмотрел на старого шарманщика, а тот долго изучал внешний вид баклана
(вполне себе бакланий), прежде чем произнести:
- Твой братец баклан просил передать тебе много приятных слов, но их он выскажет тебе сам.
Пойдем со мной, я тебя проведу.
Баклан удивленно посмотрел на человека, а тот положил руку на ручку шарманки и вновь принялся
ее крутить, и из нее вновь полилась та же несложная мелодия, которой заслушался баклан. Дождь
еще более усилился, опять прогремел гром. Они шли по дождливой улице, освещенной призрачным
светом голубых фонарей, и минут через десять шарманщик подошел к резной деревянной двери и
сказал:
- Но... куда вы пойдете? - взмолился баклан. - Заходите, мы вас угостим чаем, отпразднуете
вместе с нами Эквинокс. На улице же такой дождь!
- Ты не понимаешь. Сегодня День Весеннего Равноденствия. Сегодня я живу для людей, а не они для
меня. Сегодня я буду ходить под дождем и играть для людей, которые не понимают, что дождь - это
тоже прекрасно. Сегодня я буду помогать людям по мере своих сил. - Прогремел гром, и шарманщик
добавил: - А потом, не забудь, братец баклан, что сегодня день чудес. Но чудеса делаются не
спонтанно - раз, и получилось. Сам бы ты никогда не нашел дорогу сюда. Но случилось чудо, и
пришел человек, который провел тебя. Для тебя это чудо. Однако это не чудо для того, кто это
делает. Сегодня я делаю чудеса. Это очень трудно. Но когда это получается, это прекраснее всего.
Прощай.
И странная группа пошла дальше под дождем в призрачном свете голубых фонарей. Баклан проводил
ее глазами до конца улицы, вздохнул и постучался в дверь.
Дверь открылась, и послышалось:
Дверь открылась, и послышалось:
- Фигли, мать твою, где ты был?!!
Солнце поднялось, как обычно, над крышами домов и осветило своими яркими утренними лучами весь
город, еще не проснувшийся, еще не высохший после ночного дождя. Дома сияли свежевымытыми
стеклами, в особенности небоскребы с их огромными стеклянными окнами, отражавшими своей
блестящей поверхностью солнечные лучи. Солнечные блики плясали на земле, на городских улицах, на
светлой зелени парков. Город, умытый ночным дождем и обретший этим как бы новую жизнь, встречал
новое утро.
Это же солнце поднялось и над лесом, который тянулся к нему своими ветвями, весь еще покрытый
каплями воды, блестевшими на листьях деревьев. Оно же отражалось в синей речке с низкими
берегами. На лугах трава, только начавшая расти, уже поднялась высоко по направлению к дневному
светилу. Природа встречала новый день.
Только люди в основном спали. Для них новый день, так же, как и предыдущий, был выходным, но не
более того. И только немногие выходили на улицу, или на речку, или на морское побережье
встречать утреннее солнце, и никогда не жалели о потраченном времени.
Наступал новый день - новый день астрономической весны, первый день после Дня Весеннего Равноденствия.
Наступал новый день - новый день астрономической весны, первый день после Дня Весеннего Равноденствия.
|
Отозваться в Бортжурнале Высказаться Аврально |
|
