––––– Причал ––––– Просто ––––– Ритмы ––––– Мостки ––––– Брызги ––––– Аврал


 

Танцующий Антипов. Шутка в двух актах.

Major

Хочется*

Антипов медленно шел по улице, неуклюже уворачиваясь от спешащих прохожих. Именинник усажен в машину. Домой ехать рано. Возвращаться на лавку возле детской площадки не хотелось. Что там делать? Подпевать пьяным бухгалтершам? Или самому узюзюкаться в стельку и поотрывать на Лизке пуговицы? Да вряд ли что получится, она и не пила почти...
Антипов остановился у магазина. Здесь можно было купить пива. Или не купить. Антипов закурил и ждал пока решение придет само. У входа топталась кучка бомжей. Стояли молча, переминаясь – выглядывали зашедшего в магазин товарища. Лица – грязновато-серые, испитые, припухшие...
Антипов отметил, что никогда прежде не рассматривал их лиц, не решался. Видимо, боялся, что попросят рубль. Или просто было противно. Но не теперь, теперь он смотрел прямо и нагло, не ощущая ничего, кроме любопытства. Свобода дохнула в затылок парным молоком, мягко прижалась к спине большой грудью. Антипов зажмурился, задрав подбородок, вдохнул ветер странствий и удержался от мурлыканья. Снова посмотрел на людей, которые между тем стали отворачиваться и тихо говорить между собой. Испугались! Шампанские пузырьки засновали в душе Антипова. "А ведь они всего боятся! Я мог бы... " Антипов с трудом задумался, что бы он мог с ними сделать, но ничего толкового в голову не пришло. Зачем ему эти люди? Вот если бы Лизка... Лизка далеко, почти квартал, и обретший свободу не видит смысла в том, что не здесь и сейчас. Но Лизку в таком виде он бы не захотел. Или захотел? Интересно было бы посмотреть, как она стала бы раздеваться тут же за углом, возле помойки... Он бы ее прямо там и трахнул. А она дала бы, иначе он отволок бы ее в милицию и заставил бы ментов принять ее, без документов, в приемник-распределитель, или как там... Впрочем, у этих людей документы могут быть в полном порядке... Просто местные алкоголики. Да, наверняка.
Грязно-сдадкие мысли Антипова прервал появившийся из магазина седой человек в грязно-синей куртке. Он осторожно спустился по трем ступенькам и сразу, не оглядываяь, зашагал прочь, прижимая к себе нечто, спрятанное под курткой. Нечто? Полубог Антипов был уверен, что отгадает точное название этого "нечто" с первого раза, стоит только зайти в магазин и осмотреть прилавок. Самое поганое пойло и есть "нечто". Дежурившие у входа с опозданием поспешили за гонцом, негромко окликая его: "Серень! А Нинка-то? Нинка-то отошла!.." Тот, оглянувшись, ответил неожиданно громко: "А ну ее... " Встретился злыми глазами с беспощадно-холодными зеркалами Антипова и заткнулся, ускорив шаг. Через несколько секунд все скрылись за углом, причем седой еще раз оглянулся на Антипова. "Наверное, я похож на мента". Антипов попробовал снова задуматься – брать пиво или не брать. Но не успел решить, что надо обязательно брать, как появилась упомянутая алкашами Нинка. Он сразу понял, что это она. Делая скидку на образ жизни, ей можно было дать лет тридцать пять, одета почти опрятно: грязная, не рваная желтая футболка, юбка до колен, из-под юбки тренировочные штаны. По штанам небрезгливый взгляд может спуститься к рваным кроссовкам. Волосы неопределенного цвета, реденькие, собраны на затылке в хвост резинкой... кажется. Или просто завязаны узелком. Нинка, исказив лицо выражением крайнего горя, смотрела то на пустое воняющее место, оставленное дружками, то на Антипова, свидетеля трагедии. Глупая баба не ощущает силы, набрякшей свободой, не боится ее. Глупая баба страдает, страдание грязно и пахнет, но Антипов не убоялся и запаха.
– А они ушли. – ухмыльнулся он. – Послали тебя и ушли.
– А... Ой... А куда? – Нинкины глаза разломились и заслезились чем-то мутным.
– Не знаю. Не знаю, куда послали. Не знаю, куда пошли. – Антипову было смешно. Но смеялась душа, он улыбался.
– Что ж делать-то?.. – Нинка побрела по асфальту, взявшись руками за больную голову. Антипов, пугая в себе что-то казалось пропавшее, вдруг спросил:
– Нинка! Выпить хочешь? – Нинка приостановилась и непонимающе подняла голову.
– Чего?
– Пить будешь, говорю? – повторил Антипов и подумал сразу на двух уровнях. На первом: "Она наверное давно не подмывалась." Холодно и сухо. А на втором он себя одновременно одернул: "Почему я уже об этом думаю?". Или, может быть, наоборот, он себя одернул на первом уровне, но это уж, смотря откуда считать – снаружи или изнутри, сверху или снизу. И ведь еще при этом кому-то третьему не понравилось нарушение обретенной недавно целостности. Безусловно одно, значительная часть Антипова удивилась, что он способен смотреть на Нинку как на самку. Комочек грязи. У него есть пол?
Нинка чуть помедлила. Потом улыбнулась.
– А я что?.. – заработало женское начало.
– Ну а ты это... – Антипов приблизился к Нинке и заговорил тише, игнорируя подозрительный взгляд проходившей старушки.
– В рот возьмешь? – А ведь хотелось ему не этого... Да он сам не знал – чего.
– Да где? И... нет, ну ты что?
Антипов досадливо сплюнул. Вот, туда же, ломаться начинает. Хронь вонючая. Сейчас мы ее. Он не заметил, как ссутулился, как глаза скинули хрустальные котурны и впрыгнули в привычные мутные тапочки.
– Стой тут. – Антипов, не оглядываясь, вошел в магазин. Купить ей любой мочи, да и все. Но в очереди из трех покупателей запросы его возрасли и вышел он с пакетом, в который продавщица сложила для него две бутылки водки средней цены и качества, две бутылки пива "Бочкарев" и литр подвернувшейся под руку колы. Нинка была на месте, а как же иначе? Тварь. При приближении Антипова она отвернулась.
– Вот водка. – сказал Антипов. – А место ты сама ищи, ты знаешь.
– На помойку что ль... – вслух заразмышляла Нинка. – Дай закурить. Ты какой взял-то? Прям пол-литра? Богатенький... На помойке наши могут оказаться... Пошли на чердак, если не закрыли. – И пошла, не оглядываясь, теперь уверенная в Антипове, и он не сбежал. Как сбежать из побега?
Зашли в обшарпанный подъезд. Поднялись в вонючем лифте на последний этаж. "Что я делаю?" – в последний раз подумал Антипов с некоторым удовольствием и открыл пиво.
– Дай хлебнуть... – попросила Нинка, но Антипов был строг:
– Тебе – водка.
Вышли из лифта. Еще один пролет. Самая верхняя, служебная площадка. Отсюда вела короткая лесенка к чердачному люку. На люке – новый висячий замок. Нинка тяжело оперлась о стену:
– Может собьешь?
– Незачем. И здесь хорошо.
Антипов пнул ногой лесенку и вздохнул – он не подумал о газетах, а без них сесть тут было просто невозможно, грязь. Хоть и сухо, а все равно. В углу попахивала чья-то несвежая куча. Бесилась спугнутая муха.
– Ну давай тогда... – Нинка подошла к Антипову с явным намерением опуститься на колени. – Только сперва налей.
– Не-е-ет... Не так... Хлебни, только немного.
Антипов достал бутылку водки, открыл и протянул Нинке, сам же зашел сзади и, просунув руку Нинке в подмышку, принялся ощупывать ее грудь. Бюст у Нинки был мягкий и плоский. Вытянулся до живота. Оттого кожа была чуть натянута. Но сама грудь мягкая, почти жидкая. Антипову все это понравилось.
– Ты ж говорил, только в рот и все? – спросила Нинка, не шевелясь.
– Мне разойтись надо... А то резинка не налезет.
– Ты ж в рот? – удивилась Нинка и чуть напряглась. – Ты что?
– Ничего, ничего... – Антипов осторожно поставил на пол пивную бутылку и освободившейся рукой стал гладить Нинку по заднице. Ягодицы походили на часть тела обычной женщины, и Антипов не знал: доволен ли этим.
Прикрыв глаза, он слушал себя. Теперь кроме посасывания внизу живота он чувствовал член, чуть набрякший, зацепившийся в процессе роста крайней плотью за складку на трусах и нерешительно приоткрывшийся. – Кайф...
– Чего? – Нинка еще раз хлебнула водки, и Антипов вспомнил, что этот процесс нуждается в строгом контроле.
– Бутылку поставь...
Нинка не стала спорить и опустила бутылку, в которой не хватало четверти. Повернувшись к Антипову, Нинка опустилась на колени и потянулась к молнии на его брюках.
– Не надо... Я сам.
Антипов расстегнул брюки целиком и вывалил наружу и член и яйца. Член чуть подрагивал, медленно напрягаясь.
– Теперь ты его язычком кончиком, на самый кончик, чуть-чуть...
– А резинку-то? Ты ж хотел?
– Хрен с ней.
– Странный ты...
Нинка высунула язык, оказавшийся на удивление почти свежим, даже немного розовым, и стала ловить на него кончик члена Антипова. Антипов чуть покачивался, то кладя головку на протянутый язык, то чуть отодвигаясь... Так продолжалось минуты две, за это время член окончательно разбух, а Нинка неожиданно увлеклась игрой. Тихонько подползая на коленях с закрытыми глазами, она прижала отступающего Антипова к стенке и завладела его членом окончательно, тут же суетливо задергала головой. Антипов промежностью почувствовал близость конца и, взяв Нинку руками за голову, отодвинул ее назад, высвободив член. С члена закапала Нинкина слюна, попадая на ее футболку, на брюки Антипова... Потом. Не до этого.
Несколько раз Антипов насаживал себе на член послушную Нинкину голову, проникая членом все глубже, пока наконец она не закашлялась.
– Не надо так, стошнит меня...
Антипов негромко мыкнул, бесцельно провел членом по Нинкиному лицу, ткнулся в закрытые глаза, снова вернулся к губам, но едва войдя в них тут же ушел от выскочившего навстречу языка и спустился на шею. Нинка вдруг открыла глаза и двумя руками оттянула ворот на футболке. Ворот чуть затрещал, открывая верхнюю часть грудей, соски терялись внизу.
– Не так! – Антипов рывком задрал ей футболку. – Держи их!
Нинка послушно взялась за груди, приподняв и собрав их вместе. Антипов придавил член сверху, и тот, изогнувшись, вошел в образовавшуюся полукашицу Нинкиного бюста. Некоторое время он старался приседать, двигая таким образом членом, но это было неудобно. В нетерпении он выдернул член и повалил Нинку на спину.
– Держи крепче!
Теперь он всунул член между грудей снизу, сидя на Нинке верхом. Соски ее торчали вверх, большие, плоские, синеватые. Антипов, двигая тазом, больно ущипнул Нинку за сосок.
– О-охх...
Он ущипнул опять.
– О-охх... Не надо...
Он ущипнул сразу за два соска, не сдерживаясь, выкрутив их тряпочками и протерев плоть между пальцами.
– Пусти! – она слабо схватила его за руки. Конструкция из бюста развалилась, и член Антипова выскочил наружу, натертый, красный, сухой.
– Держи! – Антипов вложил член ей в руки. Нинка потянулась, скользнула под сидящего на ней верхом Антипова и снова ухватила член ртом. Тогда Антипов, опершись на руки, навис над ней и закачался, часто-часто.
У Нинки обнаружился насморк, ей было трудно дышать, она чуть постанывала, но терпела, лишь поймала Антипова за яйца – то ли для пущего его удовольствия, то ли в целях самообороны. Антипов чувствовал, что вот-вот кончит, он изо всех сил старался избежать этого, но остановиться уже не мог и, задрав в конвульсии голову к потолку в протеках, излился Нинке в самое горло. Нинка захрапела, потом забилась под ним. Он сильно прижался лобком к ее лицу и некоторое время лежал так, изогнувшись, тяжело дыша в далекий потолок. Нинка кашляла, что-то во рту ее содрогалось, отдавая члену Антипова последнюю ласку. Наконец она рванулась, повернула голову на бок и освободила рот. Некоторе время она кашляла слюной и спермой на пол, тяжело дышала, потом ее вырвало. Антипов поднялся, осторожно сняв ее так и не сжавшиеся руки со своих яиц.
– Дай пива... – проговорила Нина, когда спазмы остановились.
Антипов некоторое время не двигался, стоя над ней и поигрывая мягким членом. Его занимала эта ситуация – грязная баба блюет, а он смотрит и вроде даже немного возбуждается. То ли свобода снова махнула крылом? Но теперь запаха парного молока не было. Пахло кислым. Он поднял свою бутылку, отпил половину от остатка и протянул Нинке. Нинка подползла к стене, привалилась и приняла, жадно, залпом, выпила пиво.
– Нинка... Я ссать хочу.
– Вон к стеночке. А чего?
– Хочу, чтоб ты меня держала.
– Ну... – Нинка засмеялась. – Я что ж, кончу от этого? – поперхнулась, сплюнула. – Водки-то подай?
– Вот твоя водка. – Антипов потряс членом. – Водка от тебя никуда не денется.
Он подошел к ее телу и навис над ней. Что-то было не так.
– Подержи, а то обоссу.
Нинка забормотала что-то и, грубо схватив член, отвернула в сторону ступенек. Антипов сомлел, и ему пришлось сосредоточиться, прежде чем поток мочи смог пробиться через вновь напрягающийся член. Струя шумно рассыпалась по ступенькам, и испуганная Нина направила ее на стену.
– Быстрее, не пришел бы кто...
– Я ссу или ты? – Антипов положил руку Нине на макушку. На него накатывало раздражение. – Еще хочешь?
– Да и так уж проблевалась, куда ж еще? – Нина сдалала злое и очень глупое лицо.
– Как куда? В разные места. Я вот тебе сказал, что там одна бутылка, нам напополам, но там две. Если даешь по полной, вторую уносишь или здесь пьешь – как хочешь.
– Да мне и одной хватит... – Нина выпустила иссякший член из рук, и из него тут же пролились несколько капель, ей же на треники. Она не обратила внимания. – Ну, дай выпить, обманываешь меня что ль?
Антипов подошел к упавшему на бок пакету и вытащил вторую бутылку водки. Аккуратно поставил ее рядышком с початой первой и посмотрел на Нину. Та улыбнулась:
– Ну, давай что ли?
Антипов подтянул спадающие брюки. Открыл вторую бутылку: ему вдруг захотелось водки, но пить из горлышка после Нины было противно. Сделал большой глоток, передал ей, не дыша, вытащил из пакета колу и запил. Потом повернувшись, закурил.
Нина прихлебывала водку мелкими глоточками, сморщившись, прикрыв глаза. Он подошел к ней и вдруг опустился на ослабшие колени, прямо на грязный пол, едва не задев лужицу блевотины. Что-то заныло внутри, голова вдруг стала и легкой и тяжелой одноременно. Он отнял у Нины бутылку и, сделав несколько больших глотков, запил сладким.
– Снимай все. Я прошу. Я тебе еще денег дам. Снимай. – Антипов говорил медленно, расслабленно, лениво. С трудом. Антипов уходил, Антипов изменялся. Кусочек мира, окружавший его, вдруг стал странно мил ему. Он зашарил рукой, поймал Нинку за шею и притянул к своему паху. Нинка вынужденно оторвалась от бутылки и покорно поглотила член Антипова, маленький, с трогательной каплей спермы на морщинистой шапочке.
Некоторое время она сосредоточенно работала языком, потом повернулась к лицу Антипова:
– А меня ведь долго никто не трогал...
– Снимай все! – В его голосе сверкнули слезы. Антипов перевернулся и, обхватив Нинку за задницу, попытался сдернуть с нее юбку.
– Постой! Там на булавке, порвешь! – она вырвалась и встала, завозившись с булавкой. Загудел лифт. В который раз? Антипов, обливаясь, прильнул к теплой коле, поперхнулся.
– Быстрей!
– Не кричи. – она стягивала с себя тренировочные штаны, показались нечистые белые трусы. Рыхлый живот пересекала глубокая линия от резинки. Антипов встал на колени и пополз к ней, подминая под себя сползающие брюки.
Когда дотянулся, она сбросила футболку, оставшись просто некрасивой, немытой, дурно пахнущей женщиной в синяках. Антипов обхватил ее за бедра и приподнял, прижавшись, вдыхая запах промежности, его член задевал ее за ступни.
– Осторожно! Давай я о перила обопрусь.
Поспешно освободилась, подошла к перилам и нагнулась, нагнулась смешно – низко-низко, видимо, не могла или не догадалась прогнуться. Атипов встал и покачнулся, шагнул к ней, запустил ладонь куда-то ниже отвислых ягодиц и почувствовал тепло. Влагу.
– На колени встань! – он почти повалил ее и долго, тяжело возился, ища вход.
Она неумело помогала, больно царапнула член ногтями, наконец смогла направить головку в отверстие и облегченно вздохнула.
– Давай.
И Антипов закачался, поплыл куда-то назад и влево... Он ничего не чувствовал. Тогда он лег Нине на спину и обхватил ее руками за болтающиеся груди, сношать ее в таком состоянии не мог, но так было лучше. К несчастью Антипова, выпившая почти бутылку Нина потеряла равновесие и завалилась на бок. Холодный пол ожег нежную кожу на спине Антипова. Антипов зарычал.
– Нина!
– Я здесь...
– Нина, я тебя хочу!
Он оттолкнулся от пола и нашел Нину, впился ртом ей в промежность, заводил языком не разбираясь и чувствуя лишь грязь, грязь, вонь, вонь... Нина затихла, потом стала гладить его по голове.
– Милый... Водки бы...
Антипов тяжело поднялся, схватил то ли первую, то ли вторую бутылку, жадно выпил сходу чуть не половину и отдал остальное Нине. Водка рвалась обратно, но Антипов этого не испугался, и она осталась в желудке. Теперь он сам вводил член в Нину, лежащую лицом вверх. Антипов не думал и почти не видел, член сам ткнулся в анус. Нина что-то сказала, но не пошевелилась, Антипов вскинул ее ноги повыше и протолкнул через ворота головку в свободу ее кишечника.
– У-оххх... – он налег на нее всем телом и вдвинул член. Потом еще, и еще чуть-чуть...
– Не надо... – неожиданно тихо и спокойно пропела Нина. – не надо...
– Нет. – Антипов втыкал и втыкал в нее член, чувствуя болезненное подрагивание ануса. Боль в члене нарастала, кажется, это рвалась уздечка.
– Не надо... – Нина кажется плакала.
Антипов снова перестал чувствовать. Значит, не так. Он резко выдернул из Нины член, от чего та взвизгнула, и упал на нее, схватив за грудь.
– Дай водки! – он прильнул к бутылке, но не смог проглотить. Выплюнул водку обратно в бутылу. Отдал. Водки уже хватит. Член. Член – это ключ. Ключ должен открыть. Должен. Но что? Антипов завыл, тыкаясь членом Нинке в живот, в бок...
– Милый, ну что ты, ну дай мне... – ее руки схватили член, потянули, затолкали в рот...
– Нет, Нина, нет, так ничего не выйдет. – Антипов произнес это так убежденно, что Нина сразу вынула член изо рта.
– А как ты хочешь?
– Я не знаю, Нина, не знаю. – слезы подкатывали к горлу. – Я не знаю, понимаешь?
– Понимаю. Ты ляг.
– Ты не понимаешь... – Антипов лег, забросив руки за голову и уставился в потолок. Шумел лифт. Нина поднялась над ним, перекинув ногу и, опасно качнувшись вперед, села на член. Член сперва пошел наискось, боль сквозь водку докатилась до Антипова, но потом что-то сдернулось и Нина легко задвигалась. Ее груди болтались перед Антиповым, задевая его замерзшие соски.
– Ты не понимаешь... Ведь ты думаешь, я... Ммм... Что ты думаешь?
Нина морщилась у него перед глазами, наверное, думала о чем-то, наверное, что-то хотела сказать, он ждал... Нина молчала, только подвывала чуть, тихонечко.
И Антипов вдруг все понял. Ключ начал поворачиваться. Он чувствовал, как ключ делает то, что он и должен был делать, самое главное для него, для Антипова...
– Вот, Нина, ты понимаешь теперь? – Антипов подпрыгивал на ягодицах, приподняв голову, морщась и подогнув к груди руки. – Вот! Вот!
– Тише, жильцы услышат...– мучительно выдохнула Нина, ее руки дрожали.
– Вот! – повторял извивающийся Антипов. – Вот! Вот! Вот оно как! Да так и надо! Это ж правильно!
Змея ползла по его позвоночнику, яйца лопались, змея подползала к голове, член заполнил собой всю Нину, змея протискивала жирное туловище в шею Антипова, через член текла магма... Магма... Она не сможет пройти! Каменная же! Она разорвет член! Ну и пусть. Пусть, ведь змея щекочет языком затылок... Теперь ничего не надо. Теперь душа в струнку, и все будет хорошо. Вот! Но головка члена с оглушительным грохотом отлетела, сорвалась как заглушка где-то в глубине Нины и упала туда навсегда, и змея взорвалась тоже, вся сразу и везде, так и не доползя на волосок до самого-самого Антипова... Некоторое время он был мертвым, его тело подергивалось, а он был мертвым. Нина спросила:
– Ты будешь водку?
А он ответил:
– Нет.

* Иллюстрация Обри Бердслея (Aubrey Beardsley):
"Лакедемонские послы"
В Гамбург
ГолоСловие