Когда пришла информация о том, что все посланные работы приняты на очередную конференцию в Бухаресте, в нашем институте стали вяло решать, кому ехать. С одной стороны, приятно прокатиться, да еще не за свой счет, гостиницы-то нынче дороги, с другой – свежесть впечатлений от поездок в Румынию притупилась. Поначалу, после свержения Чаушеску, всем делегациям с обеих сторон оказывался восторженный прием. Постепенно контакты вошли в рабочий режим, научное сотрудничество оказалось не слишком плодотворным – денег на серьезные собственные исследования нет ни в Румынии, ни в Молдове Общий тон встреч с восторженного сменился на прохладный. Есть еще один деликатный момент: бессарабский диалект румынского языка звучит в Бухаресте провинциально, что создает некоторую неловкость для наших докладчиков.
Пока думали, время шло, и в оргкомитет конференции была отправлена заявка на нескольких участников без указания фамилий, что нас не смутило, и напрасно.
Тема конференции вполне соответствовала направлению исследований нашего подразделения, поэтому мы с моим коллегой вызвались поехать, тем более, что он в Румынии еще не бывал, а мне хотелось хоть кому-то рассказать о своей работе, как цирюльнику царя Мидаса об известной только ему тайне. Проблема произношения меня и моего соавтора – местного болгарина – не волновала: иронично относятся к ошибкам носителей языка, а лингвистические усилия так называемых русскоязычных – "русофонов" – появился даже такой термин – воспринимаются вполне благосклонно.
Румынский язык для человека, хоть немного знакомого с латинскими корнями, не слишком сложен.
Пожалуй, труднее всего даются характерные особенности фонетики: мягкое музыкальное "л" или
дифтонги. Или звуки "е" и "и", часто йотированные (iepure – заяц) или, наоборот, произносимые довольно твердо, вроде как в английском "did". Молдаванин скажет "вполЬне", но "нормално". а в слове "тема", например, кроме несмягченного "е" еще и "т" произнесет, как английское "t".
Язык романский, слов знакомых полно, так что при желании и необходимости, если не особенно лягаться, понимать и объясняться начнешь быстро. Литературная речь – другое дело, доклад, во всяком случае, мой, должен выверять переводчик.
Ну, короче, сборы были недолги, решили ехать всей компанией микроавтобусом. Ночью. И к утру быть на месте.
Вечером и выехали, благословясь. Компания после трудового операционного дня сразу решила подзакусить и расслабиться, так что к таможне подъехали уже хорошо согревшимися. Груза никакого, паспорта новые (теперь и в Румынию нужны загранпаспорта: впереди маячит Шенген), есть в последний момент подписанные командировки, поэтому: "сунтець медичь? Друм бун!" (Врачи? Счастливого пути!). Но на еще мало изменившиеся лица глянули внимательно: через Молдову пролегает полулегальная и вовсе нелегальная тропа из стран Азии в Европу.
Холмистая дорога хорошо размечена, перед всеми поворотами, спусками и подъемами заботливо светятся знаки, Удивило хорошее освещение улиц во всех ночных поселках и городках: мы от этого света отвыкли. Придорожные чистенькие кафе: пожалуйста, можно остановиться, выпить кофе, размять ноги. Ну, компания не кофе пьет, а стремительно опустошает припасенные емкости. Паньство мае вшистко здрове, разума привычно не теряет. Спать хочется только водителю. Часа в три ночи, проехав Фокшаны, он останавливается у очередного кафе и засыпает, а пассажиры бродят вокруг машины: бутылка в одной руке, домашняя вертута (длинный, свернутый плотной спиралью пирог из слоеного теста) – в другой, бесконечный, уже тоже закольцованный, разговор. А завтра утром надо выступать. Впрочем, порядок заседаний неизвестен, был прислан только перечень принятых докладов.
Наконец, засыпаем и дремлем часа два, до Бухареста. Город просыпается. Улицы на въезде довольно широкие, чистые, уже довольно много машин. Лихорадочно вспоминаем название гостиницы. Вернее, пытаются вспомнить двое из нас, которые его слышали, но забыли. Знают, что около Северного вокзала (Gara de Nord). Ну, вспоминайте, ребята! Ребята зевают: птица какая-то. Достают карту. Точно, птица: "Ибис".
Гостиница новая. Рекламный щит: стоимость одной ночи – $59, с завтраком ( un mic dejun) – $66.
Бог его знает, много это или мало, платит спонсор.
Выбираемся из машины. Семь утра. Небритые, помятые, "всенький вид опух". Да-с, докладчики.
Те, что получше владеют языком, идут разбираться. Возвращаются, почесывая затылки: нет данных о заказе. Как нет? Так нет. Участники конференции размещаются здесь, а про нас не знают. Идут разбираться следующие. Тот же результат. Звонить некому: рано. Нас шестеро, идем теперь мы с коллегой. За стойкой администрации – чистенькая девочка, очень любезная, на любом языке говорит, что заказа нет. Соображаем, что мы можем пройти безымянным списком. Да, действительно, такая заявка есть. Ну? Но без фамилий. Ну?
Девочка вздыхает, набирает по мобильнику представителя фирмы-спонсора, тот дает добро.
Хорошо, мы вас поселим, но с 12. Как с 12, конференция в 10! Смотрит на небритые рожи, вздыхает: хорошо, сейчас поселим. Дает магнитные карточки вместо привычных ключей.
Идем к лифту. Все чистое и сияющее. У лифтов стоят электрические щетки для обуви. Кто-то мрачно шутит: жаль, не бритвы.
Я в отдельном номере. Белое с бирюзовым. Блестит какая-то хитрая сантехника, краны с шарниром. В раковине умывальника – красивая пробка. Ага, для англичан. К стене прикреплены дозаторы с жидким мылом. Белые полотенца. Все новенькое. Как потом оказалось, гостиница работает месяца два.
Кондиционер с несколькими режимами. Окно не открывается. 8 этаж, сверху видны улицы, дома вокруг не выше 5-6 этажей. Интересно, что вдоль улиц нет деревьев.
Телевизор, телефон, розетки для факса и модема. В телефонной карте кода Молдовы нет. Включаю телевизор – местные и западные каналы, Молдовы тоже нет.
Ну, хорошо. Привели себя в порядок, как до конференции добираться? Есть трансфер? Из-за стойки любезный ответ: не знаем.
Стеклянные двери услужливо открываются сами, мы выходим, стоим в задумчивости. Но не все так плохо: появляется представитель фирмы и отправляет на зафрахтованных такси к месту заседаний.
Там уже идет сбор. На таких конференциях обычно устраиваются выставки фармацевтических фирм: реклама, папки, ручки, сумки, журналы. Благодарю Интернет: раньше я набирала с собой литературы, потом еле с ней справлялась в дороге. Теперь – пару оттисков, материалы, и легкая я, как птичка. Смотрим программу: наши два доклада завтра, а все остальные – сейчас. Наши в ужасе отводят друг от друга глаза: какие доклады?
Заседание идет четко, выступления компактные, не более 10 минут, хорошо иллюстрированы компьютерной анимацией. Представляемый материал обычно небольшой, но аккуратненький. С удовольствием слушаю каждого выступающего: суть ясна, а из-за мелодичности языка каждое сообщение звучит ариеттой. Но дает себя знать бессонная ночь, музыка отдаляется, расплывается сознание. От аплодисментов очередному докладчику вздрагиваю – одновременно с моими соседями. М-да…
Тихая паника в наших полузаснувших рядах: по программе следом идут доклады нашего института.
Естественно, председатель начинает зачитывать их названия. Коллеги съеживаются и врастают в кресла.
Зал заинтересованно молчит, председатель поднимает брови, потом плечи, но вежливо обходится без комментариев. Заседание продолжается. Продолжается еще долго, но спать уже никому не хочется, да и кофе и минеральной воды можно выпить в перерывах немерено. "Эта жажда от жажды вчерашней".
Обратно в гостиницу возвращаемся через быстро наступающий вечер. Холодно, идет мокрый снег – циклон, за окнами видны ярко освещенные витрины и бесчисленные вывески банков. Приехали. Первый добравшийся до номера возвращается в недоумении: дверь не открывается. Возникает любезный администратор: господа, у вас номера до 12 часов дня. Господа взревели: как это? Ах, да, у вас трое суток, простите, все в порядке. Продлевают срок магнитных карточек.
Коллеги, которым терять уже нечего, махнули на все рукой и резво начали согреваться и утешаться одновременно. Благо домашним запасам еще не видно конца. Ну а я иду к себе, устанавливаю для бодрости прохладный режим на кондиционере, включаю румынский канал для погружения в язык, удобно устраиваюсь на огромной, многоместной, белоснежной кровати, держа в руках завтрашний доклад, и …засыпаю, конечно.
Просыпаюсь ночью, выключаю телевизор и, понадеявшись на гипнопедический эффект прослушанных передач, откладываю непрочитанный доклад и все свои сомнения, решительно сплю до утра, которое мудренее.
Вот и славненько. Выспавшись, чинно отправляемся на "ун мик дежюн" – сок, мягкая брынза, салат, кофе, круасаны, (а как же, мы в Европе). Коллектив жалуется на совершенно непонятное недомогание, наверное, циклон так действует, давно ни у кого не было такой головной боли, как в эти дни, не было бы обидно, если бы чего пили, так нет же, по стаканчику только и взяли, чтобы согреться, ну точно, циклон…и т.д.
Наши с коллегой доклады прошли нормально, мы на вопросы отвечали сами, помощь со стороны не понадобилась. Аудитория небольшая, но внимательная, выговорились мы, как хотели, поулыбались, облегченно вздохнули и решили, что можно и Бухарест посмотреть. Есть ли экскурсии? Любезный ответ: нет, не бывает, лучше взять такси, попросить водителя показать город. Это дорого? Ну… около миллиона, наверное. Миллиона? Мы ужасаемся. $1 – 31 тысяча румынских леев. Но миллион кажется огромной суммой. Нет, нету у нас миллиона.
Поехали трамваем, потом троллейбусом в центр. Билеты водитель не продает, надо покупать только заранее. Тариф на все один – 5 тысяч. Остановки не объявляют, над кабиной горит электронное табло: дата, названия остановок. Очень удобно.
По пути – магазины с большими вывесками, много сэконд-хэнда, снова бесчисленные банки и обменные пункты. Крупно указаны курсы только двух валют: доллара и марки. Потом выяснилось, что есть лиры и франки. Молдавские деньги обмену не подлежат. А у нас румынские леи меняют.
Вышли около Университета, походили по центру. Улицы замощены плиткой, поэтому везде чисто, несмотря на погоду. Деревьев мало, тротуары не очень широкие. Вспомнили про землетрясение, кажется, 74 или 76 года: тогда погибло много людей в центральных районах Бухареста. Действительно, если эти здания начнут рушиться, спастись негде, обломки перекроют все свободное пространство. С опаской смотрим на нависающие над головой балконы. Старый город напомнил мне Львов общим бежево-сероватым тоном, аккуратно замощенными улицами, сохранившимися на некоторых улицах крепенькими двух– трехэтажными старыми особнячками.
Чистый, уютный парк. Огромный платан с табличкой, утверждающей его почтенный возраст, который почему-то не указан. Жаль, что так холодно, много не походишь. В прошлый раз, году в 1996, я была в Бухаресте летом и находилась и насмотрелась вдоволь. Мы жили в частной гостинице, стоящей на одной из боковых улочек в центре. Любопытная хозяйка за стойкой, молодые пары, снимающие номер на сутки ( возмущение хозяйки: а уходят через два часа!), лифт со стеклянными стенками, окно квартиры в соседнем доме – рукой подать. Тихие шаги ночью в коридоре, мрачный буфетчик наводили на мысли об Агате Кристи.
Съездили в горы, в Синай, где несерьезным сказочным замком выглядит резиденция одного из последних румынских королей, попробовали в ресторанчике у дороги еще одно румынское блюдо "кашкавал прежит" – обваленный в сухарях и обжаренный сыр.
В городе много соборов разного толка. Есть католические, есть православные, большинство – православные смешанного обряда, в них стоят скамьи, но висят православные иконы, а свечи зажигают в боковых притворах. Как нам тогда объяснили, чтобы не портить настенную роспись. Странно было видеть свечи, горящие отдельно от образов, стоящие в песке под вытяжной установкой. Рождество в Румынии отмечают 25 декабря, по западному календарю. В Молдавии – в январе, вместе с Русской православной церковью, но со все большим чувством неловкости.
Возврат Румынии к религии тогда, через три года после революции, как называли нам румынские коллеги события 1993 года, был очень заметен. Проходя и проезжая мимо храмов, крестились все: прохожие, пассажиры, водители. Последние меня даже немного пугали, потому что всякий раз поворачиваясь к очередной церкви, чтобы перекреститься, выпускали из рук руль. Было впечатление, что люди сбросили груз, выпрямились и свободно вздохнули. Легко вернулось обращение "домнул, доамна" вместо противоестественного для румынской фонетики и психологии "товарэш", вернулось чувство принадлежности к Европе.
Сейчас, похоже, первые восторги свободы ушли, жизнь вошла в колею, забот с новой властью не стало меньше, на улицах и в транспорте уже редко осеняют себя крестом, мы увидели всего один раз.
Много чистых и уютных кафе, часто на два-три столика. В одно мы зашли погреться и не удержались, махнули рукой на диеты, взяли пирожные – нежное, похожее на заварное, тесто, пропитанное кисленьким сиропом, окутанное взбитыми сливками, мороженое зеленого цвета с кусочками киви и горячий шоколад, во как! Все показалось очень вкусным. Вместо ложечек – миниатюрные весла с ажурными лопастями. Действительно, никто украсть не захочет – зачем?
Отогревшись, вышли на знаменитый идеально прямой широкий проспект, построенный Чаушеску.
В конце его стоит огромный дворец в ложноклассическом стиле. Везет тиранам: они остаются в истории монументальными сооружениями, как их не поноси, а все добрые дела растворяются в вечности.
А вот и скромная буква М – метро. Скромная, потому что рядом ярко светится "М" Макдональдса. Этих закусочных полно во всех районах города, не меньше, чем банков.
В метро карточки продают рядом с турникетами, там, где в России сидят контролеры. 10 тысяч на две поездки: туда и обратно. Линий три, они не очень длинные, кольцевой нет. Не знаю, все ли так, но нужные нам станции были расположены очень удобно: вдоль центральной улицы, у вокзала, прямо у входа в гостиницу.
Но возвращаться в гостиницу мы решили на троллейбусе, чтобы еще посмотреть на город. Купили в киоске билеты, уточнили маршрут, зашли, спутник мой щелкнул аппаратом, пробивая билеты, мы сели на свободные места и заговорили о том, как все хорошо организовано: чисто, уютно, действительно, европейский порядок. Зашел контролер с вострыми веселыми глазами, раскрыл и показал удостоверение, взял протянутые билеты. Вгляделся в них и будничным голосом попросил документ. Коллега удивился, но достал свой загранпаспорт. Паспорт тут же оказался зажатым в руках контролера, который быстро стал уходить от нас в конец троллейбуса.
Ничего не понимая, мы ринулись вслед паспорту. вокруг которого ощутимо сжалось пространство и наше внимание.
На задней площадке наш весельчак сообщил, что мы должны заплатить штраф – полмиллиона, потому что билеты отмечены нечетко. То есть? А вот аппарат в троллейбусе не пробивает билеты, а штампует их, так вот у нас штамп – нечеткий. Но ведь есть? На одном есть, на втором тоже, но плохой.
Но мы сами не местные… и т.д. Тем более, платите долларами. Авець долАрь? – Есть доллары? Какие доллары?! Мы врачи, мы на конференции, за нас платят…
Над нашими головами раздался спокойный голос здоровенного мужика, он говорил нашему контролеру, думая, что мы не понимаем: если ты их отпустишь просто так, завтра уволю. Мы оглянулись: господи, их трое! Троллейбус остановился, паспорт поплыл наружу, мы бросились за ним. Место пустынное, какое в боевиках выбирают для разборок разнообразные гангстеры. Длинный бетонный забор, ни души вокруг. А люди где? А нет никого, уехали, исчезли.
Деньги! (Бранзулетка! – эхом у меня пронеслось в голове). У меня в кармане есть деньги, сначала я достаю 50 тысяч, мало! У нас скоро поезд! Нет, говорят они, еще время есть до вашего поезда. Коллега мертво держит руку в кармане куртки, им это не нравится. О, черт возьми, я вынула две по 50 тысяч, держу их в руке. А в другом кармане? – снова переключаются на меня. Машинально достаю из кармана носовой платок и вдруг озлобляюсь: пошли в полицию!
Перемена произошла мгновенно. Две купюры с моей неразумно раскрытой ладони были мгновенно слизнуты, здоровенный мужик рассеянно повернулся и пошел от нас, молчаливый третий слился с его спиной, наш контролер любезно (какие они все здесь любезные!) показал рукой в проем между зданиями: вот ваш вокзал, пожал руку (!) моему коллеге, улыбнулся мне и тоже исчез.
Мы на ватных ногах прошли полквартала до вокзала, коллега вынимает руку из кармана, в ней зажаты все деньги, которые он сегодня поменял, чтобы завтра купить подарки домой. Вы помните, как смеялись герои фильма "Мы, нижеподписавшиеся…"? Нормально, Григорий! Отлично, Константин! Бессмертный Жванецкий! Мы хохотали с русскоязычным акцентом до самой гостиницы. Очередное сообщение о том, что мы должны сдать номера, потому что они только до 12, нас уже не тронуло. Мы просто повернулись к другому администратору, он посмотрел нам в глаза и протянул очередную магнитную карточку вместо заблокированной.
В соседнем номере коллеги праздновали успешное окончание конференции и с интонацией охотников на медведя рассказывали, как по очереди ходили менять заблокированные гостиничные карточки.
Балканский циклон тем временем смелел, мы с коллегой на самом деле решили уехать поездом, а не автобусом. Так и сделали. Ночью на границе в теплый вагон вошла молдавская толстенькая пограничница в меховой шапке и полушубке, я удивилась: как вы одеты, что у нас?
У нас наступила зима, улыбнулась военная толстушка.
Улыбка показалась домашней, совсем не европейской.
Да, циклон успел раньше нас, замел все дороги, и остальная наша компания просидела всю ночь на границе из-за снежных заносов, согреваясь остатками домашних запасов.
И еще неясно, оплатит ли дорогу наше начальство, откуда-то узнавшее, что докладов не было, и совсем неясно, пустят ли нас еще в Европу.
Отозваться в Бортжурнале
