––––– Причал ––––– Просто ––––– Ритмы ––––– Мостки ––––– Брызги ––––– Аврал

RM:

Человек Радующийся

(Андалусийский дневник)

Homo Radius, Terromolinos


Пока моя подруга аргументированно доказывала, что испанские курорты – это полное Не То, я поняла для себя, что не люблю курорты вообще. Весь Террамолинос с его пляжами, лавками и молом, показался мне очень жалким. "Город убогих развлечений" – подумала я RM и оказалась не права, почти. Очень соленое и неспокойное море, сероватый песок, жаркое солнце и сильный, пахучий ветер – все это было прекрасно. Вечером приятно карабкаться по старым лестницам, которые удачно заменяют улицы, заглядывать в маленькие лавки и пить кофе. Впрочем, тут я вру – кофе по такой жаре пить совсем не хочется, зато можно пить сангрию или легкое холодное вино. А потом обязательно спуститься к молу и дойти до самой Беналмадены, где полно рыбных ресторанов. Если усесться за угловой столик так, чтобы толпа обтекала тебя (по случаю лета у ресторанов нет стен), вдыхать запах жареного чеснока и смотреть, как для тебя готовят только что выловленных морских гадов, то наступает Щастье. Снова вру – наступает счастье, очень простое и незамысловатое. И всю дорогу до гостиницы голова будет чуть-чуть хмельной, походка едва неровной, руки будут пахнуть креветками, а волосы морем.

С другой стороны – так хорошо провести один день, ну два – один вначале, чтобы совсем расслабиться и понять, что отдыхаешь, и один в самом конце путешествия, чтобы напомнить себе, что все-таки отдыхаешь. Я так и не смогла понять тех, кто проводит весь испанский отпуск на берегу. Особенно жалко и грустно было смотреть на обгоревших отдыхающих, которые вечерами старательно наряжались, чтобы дойти до гостиничного бассейна, где местные массовики-затейники устраивали ежевечернее действо. На второй день вынужденного бездействия, в полном соответствии с генеральным планом, мы сбежали из этого курортного рая в Малагу.

Каждый город можно увидеть по-разному, и, не в последнюю очередь, это Малага зависит от времени, которым мы располагаем. Так есть Венеция-На-Час и Венеция-На-Неделю. Впрочем, пример совсем неудачный – Венеция – это всегда на всю жизнь. Так или иначе, Малагу мы "сделали" за три часа. Когда так мало времени, совершенно бессмысленно пытаться увидеть все обозначенные в карте и путеводителе достопримечательности. Надо просто сориентировать себя во времени и пространстве – и вперед! Мы именно так и поступили.

Основное ощущение от города – очень эклектичный, живой, немножко бестолковый. Ну с эклектикой все ясно – это природа Андалузии – здесь не просто соприкоснулись, но тесно смешались античность, арабская и христианская культуры, и все это заправлено острым соусом еврейского Malaga, columns присутствия. А Малага при этом еще очень живой город – люди двигаются в хорошем темпе и даже создается ощущение, что они делают это осмысленно и с некой целью, что, в принципе, для Южной Испании абсолютно нехарактерно. Людные проспекты здесь перемежаются старыми районами с узенькими и путаными улицами. И над всем этим смешением соборов, музеев, магазинов, контор, машин, лошадей и еще Б-г знает чего лежит тень Пикассо. Причем буквально. Пикассо жил в Малаге до двенадцати лет и с тех пор ни разу не возвращался сюда, однако, все в городе, от платков на базаре до брезентовых тентов, растянутых над улицами, украшено репродукциями Пикассо.

Может быть, все это и создает ощущение той самой бестолковости, а может быть – мы сами такие непутевые путешественницы. В какой-то момент мы добрели до чудесного уличного кафе. Оно находилось на очень уютной площади между Дворцом Архиепископа; фонтаном и Собором (он же Музей). Позабыв про все великие планы, мы, не сговариваясь, уселись за столик. Пили вино, болтали и готовились ко второму рывку, как вдруг моя подруга поперхнулась и указала наверх. Я посмотрела в указанном направлении и перестала понимать что-либо. Ну, посудите сами! Если схема "море – пляж – вокзал" верна, то сначала была античность, потом арабы, а потом христиане. Следовательно (и это работает в других местах – например в Кордове) следы римских построек должны быть снизу. Что же тогда делают эти ионические колонны только на одной из двух боковых башен христианского, более того, барочного собора – пышного и помпезного? Понять это невозможно (и совершенно не хочется) – это можно сфотографировать!

Еще у нас в Малаге была цель – нам надо было купить туфли для фламенко. Моя подруга танцует фламенко, и где же, спрашивается, еще Туфли для фламенко покупать туфли, как не в Андалузии? Мы набрели на целую улицу маленьких профессиональных лавок. В одной из них нас встретила пожилая весьма грузная дама с поседевшим пучком на затылке и папиросой во рту. Двигалась она небыстро, но с такой скрытой в каждом жесте и в каждом шаге энергией, что ей можно было любоваться. Она оглядела мою подругу и задала только один вопрос: Профессиональные? Мы хором кивнули, и на смешанном итальянско-английском попытались объяснить что-то про размеры. Дама презрительно хмыкнула, махнула рукой и принесла Туфли и Юбку. Эти туфли сидели идеально. Подруга сделала пару проходов, махнула подолом под одобрительным взглядом старой дамы с королевской осанкой, и мы сделали самую красивую покупку в Испании.

А на следующий день нас ждала Гранада. Но до Гранады надо еще добраться. Поиски машины с автоматической коробкой передач в Испании – это отдельная песня и сказка. В нашем случае – со счастливым концом. Машину мы нашли – маленький Опель Корса – весь такой аккуратненький, легенький и не очень ходкий. За время нашего путешествия мы успели сложить несколько фольклорных произведений в честь нашего авто и его водителей, которые носили достаточно интимный характер. Так что нас было трое.

Гранада

Сразу за побережьем встает горный хребет. На дороге закладывало уши. А виды! Описывать это бесполезно – все равно не получится. Потом начались оливковые плантации. А потом случилась Гранада, в которую мы въехали по своей всегдашней традиции "с заднего крыльца". Метод парковки мной был определен там же и срабатывал во всех городах, где мы побывали. Парковка проходила в три этапа. Сначала мы ехали по городу, мучительно пытаясь понять, где именно мы находимся. Потом понимали, что где-то близко с центром, но уже не важно, где именно, а важно где-нибудь оставить машину. Начинаются активные переговоры с водителями окружающих машин. Надо сказать, что люди всегда были к нам доброжелательны. Сначала нас хотели убить за то, как и куда мы едем. А поняв, что мы сами не знаем, как и куда, начинали очень экспрессивно нам объяснять. Правда, испанского мы все равно не знали, а в машине руками не помашешь, тем более в такой маленькой. Потом мы, сделав три круга почета, начинаем искать полицейского. Увидев полицейского, я бросаю машину, и бегом несусь за ним. Хватаю за полу, ну, или ложусь на капот – тут уж, как получится, и жестами объясняю, что вон там моя машина и – где мне ее оставить? Обычно в ответ следует широкий жест – мол – вам, синьора, везде! "Везде" я и паркуюсь.

На Альгамбру надо идти пешком. Вообще, всюду надо идти пешком. Иначе, зачем было ехать? Широкие проспекты окраин Гранады сменяются узенькими Альгамбра улочками еврейско-арабского квартала. Вот удивительно – ни евреев, ни арабов там не осталось (в чистом виде), а их потомки вполне дружелюбно существуют в старинных беленых домиках на узких улочках. Вот Санта-Круз, по которой мы начали долгое восхождение. Каждый поворот, каждый взгляд, брошенный в очередной узенький проулок, дарил это странное ощущение покоя и древности. Было за полдень, началась сиеста, и даже туристские лавки были закрыты. Солнце палило нещадно и выбелило даже черные камни мостовой. Мы прошли под воротами и оказались в лесу на склоне. По этому же склону поднималась широкая дорога. И там было очень тихо и темно. Совершенно не укладывается в голове, как может быть так тихо и темно в самом посещаемом туристском центре Испании. Меня, наверное, подводят воспоминания, потому что я отчетливо помню туристские автобусы, которые регулярно проезжали мимо нас наверх. А вам бы хотелось вдруг оказаться на Эвересте? Просто так?
В какой-то момент мы почти сдались и согласились на Эверест, то есть на автобус… Но, Господь услышал наши молитвы и истолковал их по-своему – нам был послан водопад. Скромный ручеек падал откуда-то сверху. Он был как-то неестественно живописен, а вода оказалась такой холодной, что ломило зубы. Я залезла в него с головой.
Концентрация туристов стремительно возрастала, и значило это только то, что мы приближаемся к заветному входу в Альгамбру. Кстати, купите билет заранее. Нет никакой радости в стоянии в очереди в течение двух часов на жаре. В любом городе в банке (по-моему BVNM) можно спокойно купить билет на определенное время. Главное, успеть в означенное время в Альгамбре оказаться.
Среди садов Хенералифе мавританский Nasrite Palaces смотрится очень органично, а вот дворец Карла V – этакое ренессансное сооружение – совсем не. Я очень люблю Италию, но в Италии. Гранада, и Альгамбра, в частности, самое, на мой взгляд, "мавританское" место во всей Андалузии. Пережив культурный, экономический и политический расцвет при маврах, в эпоху Христианских Королей Гранада Вид на Гранаду с Альгамбры утрачивает свой статус и оказывается заброшенной, что чудесным образом сохранило дух этого фантастического места. И поэтому Карлов дворец смотрится этаким бронтозавром, или скорее Калинпроспектом. Впрочем эта громада очень хорошо оттеняет утонченную изысканность арабского дворца. Про Львиный дворик и Зал двух Сестер расскажет любой путеводитель. Но почувствовать истому и негу (да-да именно так) можно только там – в кружевных каменных залах и цветущих садиках, среди легких колоннад внутренних двориков и хрупких галерей. Дворцовый комплекс – это не банальная архитектурная единица, а гармоничный синтез камня и дерева, воздуха и воды, света и тени, солнца и прохлады, времени и пространства. Жизнь как прекрасная, длинная, витиеватая сказка.
Есть только одна проблема. В какой-то момент впечатлений и ощущений становится слишком много. Мы в некотором отупении сидели не слегка разрушенной стене и смотрели на белый город под нами. Потом так же молча встали и двинулись вниз. Причем чувство прекрасного в себе было настолько велико, что вытеснило все прочие, в частности чувство голода. После посещения Альгамбры можмо не есть очень долгое время. Я чувствовала себя верблюдом, или, скорее удавом, который съел очень большого слона.

Тем не менее, жесткое расписание и планов громадье гнали нас вперед. Мы даже успели посмотреть величественный, тяжелый и мрачно-великолепный центральный собор – классический пример испанского барокко. А так же, еще некоторое количество соборов. Мы даже успели немножко заблудиться, когда выезжали из города, но потом нашлись.

В Кордову, где нас ждал кров и новые приключения, мы выезжали уже вечером. Я расплатилась на заправке, и, вернувшись в машину, обнаружила свою подругу, обустраивающейся за рулем. Я не Шумахер. Я даже не умею водить За рулем машину с ручной коробкой передач (предмет моих болезненных комплексов). Я живу в американской деревеньке и вожу детей в садик, но каждый день. Моя подруга – очень талантливый человек. Музыкант и режиссер, прекрасная актриса и танцовщица, умнейший и очень начитанный человек, и просто красавица. Но машину она водить не умела. Нет, не так. Она умела ее водить, но очень давно, а потом у нее просто не было машины.
Последнее обстоятельство я выяснила прямо на дороге. Дорога представляла собой однополосное деревенское шоссе местного значения. Оно живописно вилось по горам и холмам, среди замков и оливковых плантаций, но было абсолютно лишено ограждений, местами разметки, а местами асфальта. Подруга довела машину до Кордовы с блеском и многому научилась. Мы не задавили ни одной старушки и ни одной курицы, мы обогнали какой-то возок с сеном. Мы увидили невероятный закат и услышали, как громко и красочно могут ругаться испанские водители. Я не сказала ни одного грубого слова и поверила в себя как учителя. А еще мы обе похудели килограмма на четыре!

В Кордове нас ожидал Назарет. Зовут его так – Назарет. Фамилия у него очень красивая, длинная и армянская, и состоит преимущественно из согласных. А еще он контрабасист. Это было все, что мы знали о человеке, у которого собирались прожить два дня. Впрочем, нас, похоже, ждали. Велено было ехать прямо, там нас должны были встречать через 15 минут. Мне даже не удивительно, что ночью в Кордове мы нашли место под названием "прямо", мне было удивительно, как за 15 минут можно спуститься из деревушки в горах Сьерра-Морена. Скоро мы узнали, как, и это знание нас не обрадовало. Все предельно просто – если ехать очень-очень быстро ночью по горному серпантину, то можно приехать куда угодно, а можно вообще никуда не приехать… Впрочем, это лирика и екающее ощущение где-то в том месте, где когда-то был желудок.
Издержки восточного гостеприимства заключаются, во-первых, в том, что утром очень неприятно ехать по серпантину вниз и вообще жизнь кажется не совсем гармоничным мероприятием. А во-вторых, к середине дня вся Кордова знала, что к Зарику приехали друзья. Московское (и даже американское) житье никак не подготовило нас к такому непосредственному выражению симпатий и активному дружелюбию, и мы немножко шарахались от доброжелательных людей, которые бурно нам радовались и угаваривали выпить за приезд и здоровье Зарика.

Кордова – город, в котором наиболее тесно слились (но не смешались и не заглушили друг друга) три культуры. Все рядом. Ну, во-первых, римский мост, построенный при императоре Августе. Я морально готовилась к встрече с древностью, но была несколько разочарована, что накануне успела проехать по этому мосту как минимум три раза и никакого трепета не ощутила. Может быть, потому что было темно?
Прямо рядом с мостом стоит мельница. С мельницей тоже все непросто. Если совсем честно, то мне просто не хочется уточнять, кто ее построил и когда (хорошо, что понятно – зачем). Каждый встреченный кордовчанин рассказывал нам свою легенду о мельнице. Все эти сказания прекрасны, так что не будем портить впечатления истиной. Мне, например, больше всего нравится версия, что мельницу построили римляне и с тех пор она не останавливалась, кроме одного раза, когда помешала спать королеве Изабелле. Хммм. Ну, про Изабеллу все понятно – нет в Испании сооружения, которое не связывали бы с Католическими Королями. Ну и ладно.
Вообще Кордова очень небольшая, но обойти в ней все за один полный день совершенно нереально. Главное впечатление – от Мезкиты (Мечети, она же Собор, он же Римский храм), и пережив это, как после Альгамбры, уже ничего не хочется. Впрочем, ни Еврейский квартал, посреди которого стоит Granada это чудо, ни минарет, он же колокольня, ни Апельсиновый Двор с фонтаном, ничто не подготовит вас к тому, что вы увидите внутри. Даже если вы знаете, что там сначала был Римский-Вестготский храм, а в самом начале IX века при Абдурахмане I на его руинах начали возводить Мечеть (кстати то, что получилось – самое большое в Европе). Даже если вы знаете, что в XVI веке Христианские короли решили все-таки не разрушать мечеть, а назвали ее Центральным Собором и встроили внутрь часовни всех стилей и мастей…
Я вошла внутрь, и у меня снесло крышу. Именно так, буквально. Настолько буквально, Nazaries что я даже села на пол, на всякий случай, и глаза закрыла – тоже на всякий случай. Голова кружилась. Подо мной был вестоготский пол темно-красного, полированного временем и множеством ног камня, кое-где проглядывали остатки римских построек. Дальше, сколько хватала глаз, но уже не хватало воображения, тянулись галереи мавританских колонн, легких и воздушных, соединенных полукруглыми полосатыми арками. Колонны венчали готические перекрытия. Среди этого темного леса золотыми пятнами светились Михраб и несколько барочных часовен. Самое невероятное, что в этом смешении времен, культур, стилей, эпох, смыслов и сознаний, присутствовала гармония.
Наверное, к этому можно привыкнуть. Зарик вообще с нами не пошел внутрь – он каждую неделю там концерты дает. Но, по-моему, привыкать не стоит, и возвращаться туда (сразу) не стоит. Стоит просто тихо походить внутри и вернуться в реальный мир. Кстати, время как-то меняет свое течение внутри Cordova этого… мммм… сооружения. Мне показалось, что мы зашли и очень скоро вышли, а прошло, оказывается, больше полутора часов.

Снаружи было жарко, и стены домов Еврейского квартала белели нещадно. Вообще, еврейские кварталы в Андалузии сохранились лучше других, и сейчас там пролегают основные туристские тропы, и, соответственно, там же разместились сувенирные лавки и кафешки.
Кордова – один из культурных центров и мифов сефардского еврейства. Евреи появились на территории Испании еще в те времена, когда это была Римская провинция. Во времена Арабских халифатов евреи прочно обосновались в Испании, и в Андалузии особенно. Арабы, по сравнению с христианами, достаточно толерантно относились к религиозным меньшинствам. Иудеи носили знаки отличия, не могли ездить на лошадях, платили дополнительный налог, не имели права владеть землей, но занимались "банковским делом" и торговлей. Еврейская культура восприняла очень много от арабской – архитектура, быт и даже язык – сефардские евреи (от Сфарад (ивр.) – Испания) говорили на Ладино – помеси иврита с испанским, арамейским и арабским. А философия? Самый знаменитый еврей Кордовы – Раби Моше бен Маймон (Маймонид или Рамбам) был придворным врачом и великим философом, который соединил в своих трудах еврейскую традицию и современный ему философский опыт.

Вообще должность "придворного еврея" появилась и оформилась в Испании. При каждом халифе состоял знатный еврей, который выступал в роли посредника, советчика, представителя еврейской общины, источника денег Granada (это – основное) и, естественно, козла отпущения. Христианские короли еще в самом начале Реконкисты переняли у арабов эту традицию, что очень способствовало ее финансированию. Правда, "доброй традицией" стало вырезать все еврейское население вновь захваченного города, предварительно содрав с них выкуп. Эту традицию, в свою очередь, переняли арабы.
Когда Католические Короли завершили объединение Испании, евреи оказались совершенно ни к чему, да и пора было укреплять свой средний класс. 1492 год стал поворотным в истории сефардского еврейства – все евреи должны были либо покинуть Испанию, либо перейти в христианство. Те, кто покинул, растеклись по северной Европе (Амстердам, Антверпен) или уплыли в Азию. Всеми остальными занялась Инквизиция. Однако, культурный миф о Золотом Cordova Веке евреев в Испании жив. Когда в 1992 году отмечалось 500 лет изгнания евреев (тоже мне праздничек, ну да ладно) был устроен музыкальный фестиваль. В песнях иранских, турецких евреев до сих пор звучит такая острая тоска по стенам Кордовы и Гранады!

Ладно, это было лирическое отступление. Теперь о физике, точнее о хлебе насущном. Естественно, надо сказать, где в Кордове едят. Две самых аутентичных таверны с вкусной едой находятся около Ворот Альмодовар, которые ведут в еврейский квартал. Проблема имеется только одна, но существенная – сиеста. Уже в час дня, а иногда и в 12, все нетуристские места закрываются и снова открываются где-то часов в шесть, в лучшем случае. И так во всех городах, где мы были. Это правило действует и в отношении магазинов.
Кушать испанцы любят и делают это с удовольствием, не задумываясь о всяких глупостях типа диеты, калорий, холестерина и трезвого образа жизни. Говорят, что в Андалузии особенно хороши окорока и мясо вообще, но проверить это у меня не было возможности, потому что было очень, ну очень жарко и есть не хотелось. Кстати, про паэлью тоже говорить не буду – я ее не люблю. Зато существуют тапас – их много, они разные и жутко вкусные. Описать все нет никакой возможности, перепробовать – тоже. В качестве закуски хороша мелкая маринованная рыбешка и ветчина, завернутая во что-то вроде бекона, ну и обязательно – оливки. Несмотря на здоровую любовь к мясу и салату оливье (исключительно популярное блюдо), зеленые салаты в Андалузии готовят превосходно – с фантазией и задором.
Запивать все это следует хересом. Особенно хорош и популярен фино. Это будет так же патриотично, потому что Херес находится тут же в Андалузии. Туда можно съездить, но мы не успели. Хороши также красные вина темпранийо и всякие сладкие десертные мускаты. Самое популярное местное пиво (почему-то мне другого даже не встретилось) – Дон Мигель – легкое и светлое. Впрочем, днем не советую – лучше минеральную воду с лимоном или белое вино.
Да, и фрукты! Фрукты в Испании очень-очень сочные и сладкие. Одним персиком можно перемазаться до ушей. Но именно такими и должны быть По дороге из Гранады в Кордову уважающие себя персики. До десертов дело обычно не доходило, и только в Севилье в каком-то шикарном месте мы попробовали их торты. Лучше бы мы этого не делали – я теперь по этим тортам скучаю. Что не говори, а с орехами, медом, апельсинами и шоколадом испанцы управляться умеют. Виртуозно. Кофе, как правило, добротный, крепкий, но без изысков.

Забыла сказать, что дом, в котором мы жили в горах Сьерры-Моррены, был просто замечательным. Прохладный, каменный, просторный, с бассейном. В доме жили три здоровенные собаки, а вокруг ходили всякие куры и петух. Ночью в горах даже становилось прохладно. Хозяин варил чудный кофе, а подруга садилась за пианино. А еще мы побывали в маленьком баре в горной деревушке. Было уже около часу ночи. По улицам бродили собаки. Кроме нас у стойки бара никого не было, только в дальнем зале сидели серьезные мужчины. Хозяин бара очень основательно перетирал бокалы. Его дочка мела пол. Все это было очень настоящим, и в то же время литературным переживанием.

Утром мы поехали штурмовать Севилью. Путь был недалеким, но трудным и не без приключений, правда очень личного характера. К тому же по дороге мы попали в пробку. Народ высыпал из машин, братался, что очень напоминало Кортасара. В Севилье, куда мы все-таки доехали, нас ждала гостинница, но Sevilla где она находилась мы знали очень приблизительно. Дело в том, что крошечных запаутанных средневековых улочек в Севилье слишком много, чтобы наносить их все на карту. Поэтому картографы выбирают произвольную треть, из коей подписывают названия к настолько же произвольной части. Мы оказались гордыми обладательницами трех карт Севильи, ни одна из которых не походила на другую. Если бы не похожие очертания реки, то я бы сказала, что это карты трех разных городов.
Мы ехали как будто возглавляли свадебный кортеж – медленно и чинно. Сзади гудели. Подруга зарывалась в карты, но безрезультатно. Машина с трудом протискивалась между домами. Мы очень хотели попасть на улицу Альфонса XII (зачем – не очень понятно), но вместо этого все время выезжали на улицу Маркиза-С-Очень-Неприличным-Именем. Совершив четвертый круг, я бросила машину поперек улицы и пошла на поиски полицейских. Эти господа, надо сказать, абсолютно не реагировали на мою манеру вождения, хотя моя езда скорее напоминала пляски Святого Витта.
Улица найдена, но перекопана. Интересно, как они умудрились махать лопатой, не порушив окружающие дома? Гостинница, точнее Хостел называлась "Пакос", но даже одному Паку средних размеров в ней было поместиться проблематично. Я кое-как втащила по винтовой (хорошо, что не веревочной) лестнице наш "сиротский" чемоданчик на четвертый этаж.
"Нас здесь не найдут. Никогда. Ни один Интерпол" – сказала моя подруга, когда мы увидели нашу комнату. В комнате был даже душ. Если принимать душ одной рукой, то туловищем можно было лежать в постели, а другой рукой курить на балконе, касаясь пальцами стены дома на другой стороне улицы. В комнатушке не было ни одной прямой стены, и ни одного ровного угла. Наш скворечник был затерян в самом центре шумного города. Ни одна хорошая гостиница не даст такого чувства места, как наше сумашедшее пристанище.

Севилья оказалось наиболее "христианским" из всех виденных нами городов Андалузии. Севилья А еще она очень большая, ну, если сравнивать с Кордовой, а не Нью-Йорком, конечно. В ней много широких проспектов и помпезной архитектуры. Думаю, что я не очень адекватна, потому что к Севилье мы изрядно устали. И все же, и все же…

Знаменитая Золотая Башня, символ города, на меня сильного впечатления не произвела. Бывшая табачная фабрика, где трудилась Кармен, что нынче стала Университетом – тоже. До огромной Площади Испании мы, грешным делом, не добрались. Не знаю, может быть, само звучание слова "Севилья" обещало мне что-то совершенно невероятное, что-то темно-средневековое, мелодичное, позвякивающее железом, шуршащее кружевами, пахнущее мускатом и амброй. Просто Севилья оказалось немножко не такой, как мне снилось, но хуже от этого не стала!
Удивительно хорош Дворец Архиепископа. И вообще, ренессансные и барочные дворцы и церкви, украшенные так пышно, но немножко наивно – красивы необычайно. Они напоминают сказку, нарисованную на жестянной коробке из-под печенья или маленький мирок внутри стеклянного шара.
Конечно, надо залезть на Хиральду, колокольню Главного Собора, то есть бывший минарет бывшей мечети. Причем больше всего поражает не панорама города, в некотором роде ожидаемая, – лабиринт узких улочек и маковки церквей, а вид самого собора-мечети сверху, хитросплетение перекрытий, аркбутанов и контрфорсов.
И белокаменный и цветущий еврейский квартал Санта-Круз. Кстати, забыла написать про патио. Самые красивые патио – внутренние дворики, украшенные цветами, – в Кордове. У них там каждую весну конкурс проводится на лучший патио. В Севилье эти дворики тоже хороши, но их гораздо меньше и они не так изящны. А вот сама Площадь Санта-Круз – цветет и благоухает, как ботанический сад.

Зато в Севилье мы видели фламенко. Настоящее. Наш друг Зарик сказал секретное слово, дал явки и пароли, и мы пошли искать этот самый клуб "для своих". Самое интересное, что это действительно оказалось место для своих. По вечерам там собираются семьи, тусовки – все с детьми и бабушками, много молодежи. Еда – проще не бывает, огромный, дешевый бар. В одном зале что-то играет гитарист. Такой Эль Грековский мальчик с очень длинными и подвижными пальцами.
Потом, где-то ближе полуночи, началась программа. На некое подобие сцены выходили суровые испанские мужчины в сопровождении того самого молодого гитариста и пели очень красивые народные песни. Аккомпонемент был Пение в Севилье ненавязчивым, а вот от голосов, наверное, лопались бы стекла, если бы они там были. А еще там была одна певица и танцовщица. Она была немолода и некрасива, и платье ее ничем не напоминало костюмы профессионалов. Сначала пел мужчина, а она подпевала, и по мере того как она заводилась от песни, ее лицо преображалось, она становилась почти красавицей. А потом она танцевала – движения были очень скупыми, но исполнены такой невысказанной силы, такой страстью, что по залу летели искры.
Когда мы только пришли в этот клуб, то разыскали Писко (так звали хозяина) и сказали волшебное слово "Зарик", нам пришлось расцеловаться со всеми служащими и посетителями этого заведения (по четыре поцелуя на персону), выпить за счет заведения за Зарика, его друзей, хозяина и его друзей… Очень мило пообщались, правда, мы не знали испанского, а они – никакого языка, кроме испанского.

Тут нужно некое лирическое отступление. Мне стыдно, что я не знаю испанского. Правда, я еще и китайского не знаю, но за это не так стыдно. Испанцы – очень милые и доброжелательные люди, они очень хотят говорить по-английски, но не умеют. Нашим девизом стало: Мальчик жестами дал понять, что его зовут Хуан. Мы старались, очень. Когда не помогал английский, в ход шел итальянский и почему-то иврит. Но главное – универсальный язык мимики и жестов. Под конец путешествия я с легкостью изображала фразу – Верните мне ключи от моей машины – я выведу ее наверх, где меня ждет подруга с чемоданом. Кстати, "амига с чемоданом" стало одной из ключевых фраз нашего путешествия, видимо, потому что смутно напоминало "Подпаска с огурцом".

Утром мы "догуляли" Севилью, насколько это вообще было возможно при сорокаградусной жаре, а потом двинулись в обратный путь. Нас ждал Торремолинос, он же "дом родной", а так же очень важные дела: срочно дозагореть незагорелыми частями себя и купить всем подарки. Последние пункты плана мы выполнили очень оперативно и в заданные сроки. Подошло к концу Великое Испанское Путешествие.

Согласно традиции, Пролог у меня будет в самом конце повествования. Есть у нас с подругой традиция такая – каждый год, 31-го декабря… Ну вы поняли – каждое лето мы путешествуем вдвоем. Традиция эта совсем молодая, но кто будет придираться к таким мелочам? Мы живем в разных странах, на разных континентах, но раз в год мы оставляем мужей, детей, родителей, домашних животных, работу, учебу, и отправляемся на недельку наслаждаться жизнью. Эту неделю я ощущаю себя человеком, пережившим кому. Так что, мои заметки можно было бы назвать "Человек, Радующийся в Андалузии". А разве можно иначе?


Отозваться в Бортжурнале
Еще География на Яхте
Выcказаться Аврально