Шилов Похождения женоненавистника-2. Глава 1. Русалка. На следующий день после своего демарша из колдыринской квартирки я принял решение уволиться из конторы. Не то, чтобы испугался гнева боссовой супруги или самого Колдырина. Но постигшее меня разочарование подталкивало к отдыху. И вот, утром, придя на работу в совершеннейшей подавленности, краснея от изучающих взглядов коллег по шкуроторговле, я сел за стол и написал заявление об увольнении. Шеф подмахнул не глядя, а учитывая его красноглазость и вчерашнюю "командировку", то и не думая. После чего очаровательная бухгалтерша, спасенная мною вчера от терроризма Софочки, быстренько выдала мне расчет и поинтересовалась, чем буду заниматься дальше и куда устроюсь. Вдаваться в подробности не хотелось, но голос ее был таким искренним, а сочувствие – столь глубоким, что я поведал ей о планах просто отдохнуть в стороне от суеты. – Да-а-а... – Протянула она. – Сейчас бы в лес или на озеро. Я вам завидую. Мозг едва сумел удержать рефлекторно подрагивающую плоть языка. "Поедемте вместе." – Чуть было не ляпнул шкодливый орган речи. Но некое мычание все-таки вырвалось. Бухгалтерша сочла это за сомнение в ее советах и продолжила: – Правда-правда! Вам просто необходимо отдохнуть, у вас такой бледный вид. Наверное, трудно вчера пришлось? – В голосе мелькнуло сочувствие. – Хм. Не то слово! – Подтвердил я и зарделся до... до корней волос. Бухгалтерша словно почувствовала смущение и уставилась на меня пристальным взглядом. – Я ведь ничего такого не имела в виду. Извините, пожалуйста. "Господи, что ж она такое подумала?" – Соображал я, а вслух произнес: – Да нет, что вы! Все в порядке. – Нет... Вы явно вчера пострадали сильнее, чем я думала. Мне очень жаль. – Девушка явно искренне сочувствовала, в ее голосе стояли слезы. – Может быть не стоило так уж... Я готов был провалиться от стыда под землю, и, чтобы не продолжать автоэкзекуцию, вскочил со стула и решительно направился к выходу. Бухгалтерша кинулась следом за мной, уже рыдая и умоляя простить ее. Она, де, больше никогда, ни под каким видом, ни при каких обстоятельствах не позволит никому заступаться за нее, раз уж может произойти непоправимое... Все мои бывшие коллеги с восторгом наблюдали за очаровательной сценой моего бегства из офиса. Девушка, размазывая по лицу тушь и сопли буквально, исходила на слезы, повторяя сквозь всхлипы, что она "никак не могла предположить, что все кончится этим..." Без того расшатанные нервы не выдержали, я остановился в дверях, развернулся к ней и гаркнул прямо в темечко стукнувшейся об меня головы с модной стрижкой: – Да оно даже не началось!!! Как же оно могло кончиться этим? И тут же бегом умчался по коридору в сторону выхода, а в ответ мне неслось: – Никогда себе этого не прощу! Запомните! Не прощу! Даже выскочив на улицу, я слышал эхо, разносящееся по всем близлежащим улицам: "...Наложу на себя руки... Миленький... Простите меня, пожалуйста... Только смерть..." Моя "шестера" неслась по улицам, распугивая в стороны зазевавшихся мерседесов и вольв. А ушах еще долго стоял леденящий душу вопль бухгалтерши, услышанный напоследок – "Вы мне сломали жизнь, подонок!" Машина несла ополумевшего индивидуума (меня) все дальше и дальше, до тех пор, пока не кончился бензин. Несколько минут прошли в медленном осознании происшествия. Я тупо смотрел на свои судорожно скрюченные пальцы, которые едва не искрошили пластик руля. Оцепенение покидало тело вязким киселем. Сначала вернулось ощущение ног, потом спины и всего, что ниже. Затем начал рассасываться ледяной обломок скалы в животе. Пупок нещадно ныл. Чуть позже разгладились сведенные судорогой мышцы лица и разжались челюсти. Показалось, что даже зубы начали обратно всплывать из десен. Лечить ущемленное самолюбие и исковерканную психику решено было в санатории на берегу живописнейшего озера. В глубокой тайне от всех своих знакомых я приобрел туда путевку и приготовил сумку с походным набором джентльмена: полотенце, несколько пар носков, зубную щетку, пасту, складной нож с множеством функций, сланцы и пару покетбуков с кровавыми детективами популярной писательницы. Я видимо уже почти отошел от ужаса предыдущих дней и, слегка подумав, прихватил в карман рубашки пару упаковок презервативов, а по пути на стоянку приобрел в ларьке несколько мелких безделушек, которые так любят легкомысленные особы курортного поведения. В дороге никаких происшествий не произошло, и мое благополучное прибытие в тихий уголок Подмосковья ничем не омрачилось. "А жизнь-то налаживается!" – пела душа. Легкие вдыхали удивительно чистый воздух с запахом травы и луговых цветов. Пройдя в открытые двери главного и единственного корпуса санатория, я нашел кабинет главврача и вошел доложиться о своем прибытии. Меня встретила пожилая улыбчивая женщина в белом халате на босу ногу. – Здравствуйте. К вам можно? – Присаживайтесь. – Предложила она. Я послушно сел и полез в карман за направлением и собственно путевкой. Докторша быстро, но внимательно изучила мои документы, что-то написала в толстой амбарной книге, а затем повернулась к компьютеру и одним пальцем начала вбивать мои данные в клавиатуру. Преодолев мои фамильно-именные признаки, главврач спросила через плечо: – Хронические заболевания есть? – Нет. На ввод ответа ей потребовалось как ни странно столько же времени, что и на полные инициалы. – Как с желудком? – Нормально. Прошла еще минута напряженной битвы с чудом техники. В принципе я понимаю, почему это так. Известная любовь всех эскулапов мира к неразборчивому почерку натолкнулась на компьютерные шрифты, четкость которых никак не могла завоевать сердца курицелапых сочинителей рецептов и историй болезней. В течение получаса я ответил еще на четыре вопроса, после чего комп завис. В противостоянии отечественной медицины и импортной информатики победили наши, чего и следовало ожидать. Выругавшись весьма неблагозвучными латинскими терминами, среди которых я узнал только "пенис канинус", женщина нажала "ресет", но компьютер загружаться не захотел. Появилась возможность проявить себя. Я очень хорошо помнил, как стиральная машина обозвала меня "рашн хацкером" и был этим весьма горд. – Позвольте мне взглянуть на ваш компьютер. – А вы его не сломаете? – Настороженно спросила докторша. – Ни в коем случае! В худшем случае все останется как было, а в лучшем - исправлю. Женщина встала со стула, уступив мне место возле капризной "железяки". Пока я проверял настройки БИОСа, недоверие в ее глазах сменилось восхищением. – Вы работаете программистом? – Ну... в какой-то мере да. – Наверное, вы – хакер. "Почему не пустить пыль в глаза." – Подумал и кивнул. Она во все глаза следила за моими таинственными манипуляциями и уверенно заявила: – И даже возможно ламер! Я поперхнулся... Ничего не найдя особо криминального в настройках, пришлось снова перезапустить компьютер. И тут нашлась причина зависания. В дисководе торчала "трехдюймовка". Извлеченная на свет божий, она представляла собой распадающийся на части артефакт. После очередного рестарта машина спокойнехонько грузанула MS-DOS и экран поголубел от нортоновской таблицы. Мысленно поздравив себя с удачным началом отдыха, я встал и слегка поклонился. Молодому полубогу можно немножко попозерствовать перед благодарным зрителем. Благоговея, главврач заняла свое место и сказала: – Господи, какое счастье, что у нас лечится настоящий ламер! Моя гордость от красиво исполненного "чуда" слегка потускнела, но это не помешало получить удовольствие от момента. Ведь отныне все мои пожелания будут исполнены с максимальной предупредительностью. Ради этого стоило потерпеть. – Вы женаты? – Пока холост, – yлыбнулся я. – Хорошо зарабатываете? – Неплохо. – Почти не соврал. – А живете с родителями? – Нет, у меня своя квартира. А что? – Вопрос меня удивил. – Да... это я просто так интересуюсь. Интересно ведь повстречать живого ламера. – Смутилась докторша. – И автомобиль есть? – Есть. – Мерседес? – Пока еще нет. Я – начинающий хакер. – Но, как я вижу, весьма перспективный. – Не без того. Женщина счастливо рассмеялась. – Как я вам молодым завидую. – Она вдруг забеспокоилась. – Ох, что это я вас так задерживаю? Извините. – Ничего страшного, мне приятно с вами разговаривать. – Успокоил я ее и улыбнулся как можно добродушнее. – Нет, нет, нет! У вас такая трудная и нервная работа. Вам нужен отдых и вы его получите. Она открыла ящик стола и достала оттуда ключ. – Вот вам наш номер для особых гостей. Живите весь срок в комфорте, вы это заслужили своим нелегким трудом. Это на втором этаже направо от лестницы. Выразив чувство огромной благодарности, я вышел из кабинета и направился "к себе". Но, пройдя несколько шагов, вспомнил, что забыл свою сумку и вернулся. Намереваясь постучать в дверь, вдруг услышал: "...Людочка, ты просто его не видела. Он такой импозантный и перспективный ламер. Ты в него влюбишься с первого взгляда. Приезжай обязательно!... Тебе давно уже пора замуж. Нельзя упускать такого случая... Даже не думай, собирайся и приезжай немедленно..." Внутри похолодело. "Влип..." – Подумал я. Глава 2. Русалка. Мне стали понятны странные вопросы про квартиру, машину и прочее. Забрав сумку, я поднялся в свой "номер для особых гостей", размышляя по дороге, что делать. Остаться и выдержать сводничество или смыться нафиг. С одной стороны, меня ведь никто не обязывает действительно жениться, с другой - мало ли в какой переплет попаду. В общем, мозги опять решали дилемму, переваривая кашу аргументов, складывая их то так то сяк. В конце концов пришел к традиционному выводу – будь, что будет. Если приедет что-нибудь интересное, то почему бы и нет, а коль уж припрется чучело, я всегда сумею вовремя остановиться. Примерно прикинул, когда может прибыть Людочка. На сборы женщине нужно минимум пять-шесть часов, отрихтовать брови, соорудить причесон, поболтать с парой подружек по телефону и только после этого ехать на вокзал. То есть минимальное время прибытия – около восьми вечара. Что ж. Можно пока искупаться в озере и осмотреть, что здесь к чему. Номер действительно был класса VIP. Три комнаты: спальня, зал, библиотека. Ванна, правда, не "джаккузи", но оно и к лучшему. Меньше будет напоминать о Колдыриной. Роскошный телевизор с диагональю 91 см, видео, ряды кассет с фильмами. На душе потеплело окончательно. Я переоделся в спортивный костюм и, взяв полотенце, отправился искать пляж. Он оказался весьма недалеко и был пуст. Сказка! Такого не могло быть, но перед глазами расстилался песочек, абсолютно свободный от потных тел многодетных матрон, в изобилии устилающих в это время дня городские места принятия водных процедур на открытом воздухе. Не было вообще никого. Немедленно раздевшись до плавок, мой организм помчался в воду. Чистейшая озерная вода приняла тело со всплеском и радостью. Наслаждению не было предела. Поплавав вдоль берега, обнаружил лодочный причал, где качалось на воде несколько яркораскрашенных педальных катамаранов и две красавицы-яхты. Пользуясь тем, что никого в пределах видимости не было, я взобрался на понтон и перепрыгнул на палубу одного из парусников с названием "Лопе де Вега". Ярко блестели на солнце никелированные детали с неизвестными названиями и с еще более непонятным назначением. Нагретая солнцем палуба приятно грела ступни, ветерок поигрывал бом-брам-стеньгами (сам не знаю, что такое, но звучит красиво). Я прошелся по палубе от носа до кормы. Сказка! Мечта поэта. Сколько ж такая штука стоит? На корме вдруг взгрустнулось, захотелось немедленно утопиться с горя, но переборов тоску, решил просто еще разок искупаться, чтобы не так сильно переживать. Но вдруг внимание привлекли ступеньки, ведущие вниз к узкой деревянной двери. Блестящая ручка, круглый иллюминатор, выбеленный ветрами дуб (шучу, просто окрашено так было) притягивали взгляд. Там внутри мерещились пиастры в сундуке и попугай на жердочке. Рука дрожала, но тянулась к двери. Она скрипнула, и в лицо пахнул прохладный воздух. Каюта была на удивление маленькая. В полумраке можно было разглядеть драпировки и приземистый стол посредине. На нем, словно реквизит из пиратского фильма, стояла пузатая бутылка в плетенке из лозы и два стакана. Я оглянулся по сторонам и только тогда заметил, что в углу притаился небольшой диван. А на диване... Под пушистым пледом явственно угадывались очертания бедра и талии в таких пропорциях, что внутренний калькулятор, попытавшись поделить одно на другое, мгновенно выдал ERROR вместе с Access denied. В этот момент под ногой оглушительно громко скрипнула половица. Замерев, я вдруг увидел, что бедро начало медленно поворачиваться вокруг оси талии. Из полумрака с другой стороны дивана сверкнули два непомерно больших глаза. Впрочем, бедрам они были под стать. – Кто вы? И что вам надо? – произнес голос, один лишь звук которого заставил заныть фибры души в унисон с фибрами остальных взбудораженных частей тела. – Э-э... я тут... – ныл хор моих несмелых фибр в то время, когда язык порывался сказать совсем иное. – Прошу вас немедленно покинуть борт яхты и впредь не сметь к ней приближаться! – слегка сонный голос с каждым словом обретал металл. Мои ноги пятили тело назад и вверх по ступенькам на палубу. – Ох! Простите, ради бога... Я мигом... Последнее слово потонуло вместе со мной в воде приветливого озера. Купаться расхотелось однозначно. Я вынырнул и вразмашку поплыл к берегу. Но позагорать все же стоило. Солнце – не яхта, у него нет владельца, который мог бы согнать. Хотя, кто его знает, если уж несколько сумасшедших недавно продавали лунные наделы, то и на светило у кого-нибудь ума хватит позариться. Краем глаза заметил движение в стороне причала, поднял голову. Лучше бы я этого не делал. На палубе, с которой я так шустро смылся, стояла... ослепительной красоты девушка в костюме, который с большой натяжкой можно было назвать купальником. Скорее, это была часть такелажа яхты. Причем паруса при изготовлении не использовались вовсе. Стройное загорелое тело мгновенно занялов глазах все сто процентов площади изображения, затмив и великолепную яхту и пока еще бесхозное солнце. И на неприятность со стороны такой секс-бомбы я сумел нарваться? О! Голова со стоном упала на полотенце. Глаза услужливо закрылись, оставив на сетчатке постепенно исчезающий портрет в полный рост. Черт! Надо было убраться с пляжа. Я ж тут один, и кроме меня никто не мог нарушить покой дивы. Зато, исчезнув сейчас, был крохотный шанс познакомиться в более подходящей обстановке, например, вечером. "Идиот"!" -Самый лестный эпитет, который подсказывало сознание в обращениях к самому себе. Когда мои органы зрения вновь обратились к яхте, на палубе уже никого не было. Зато было на берегу. Направление ее движения в точности пересекало то место, где на пушистом полотенце трепетал одинокий молодой придурок. Паралич сковал члены, впрочем, не все. У каждого мужчины есть хотя бы один орган, который будет вести себя в такой ситуации вразрез с общим оцепенением. Правильно говорят: "Язык мой – враг мой." – Привет! – Трепыхнулся он. А мозг с ужасом понял: "Пора ампутировать." – Привет. – Раздалось в ответ. Она подошла и присела рядом на песок. Только сейчас я разглядел, что девушка – натуральная блондинка. Золотистые волосы слепили солнечными бликами не хуже настоящего золота. Высокая едва прикрытая такелажем грудь спокойно поднималась и опускалась в такт дыханию. И это чудо смотрело на меня зеленющими до топазности очами. Бог не обидел меня комплекцией, но пара складочек на животе от сидячей работы все же наличествовали, да и бритье наспех не способствовало привлекательности. Разум оказывался как-то участвовать в ситуации, сердце уже давно сместилось куда-то в область желудка и там пугливо вздрагивало. Ворочаться мог один язык, но и в нем откуда-то появились кости, размером с берцовую. – Как дела? – Чувствуя свою беспросветную глупость, выдавил я. – Неплохо. – Блондинка явно наслаждалась своей раскрепощенностью и моей беспомощностью. Такие обычно рано осознают свою власть над мужиками и пользуются ею в зависимости от ситуации. В мысли прокралась злость, что было очень кстати. Адреналин прошуршал по сосудам тела, приводя в более подходящее состояние все мышцы, включая голову. Через пару секунд я обнаружил, что вполне могу принять хотя бы сидячее положение, что и сделал немедленно. – Вы уж извините, что я вторгся на вашу территорию. – Язык почувствовал свободу и начал осваиваться в разговоре. – Тогда уж и за вторжение в мои территориальные воды извинитесь. – Намекнула она и показала глазами куда-то в сторону. Там стоял неприметный плакат с уничтожающей надписью: "Частная собственность. Вход и въезд категорически запрещен!" Так вот почему здесь так пустынно. – О, сорри, исчезаю! Не заметил. – Залепетал я совершенно униженно, вскочил, скомкал полотенце и в очередной раз попытался ретироваться. – Стоять!... – вдруг встрепенулась красавица. Я замер. – Здесь так редко бывают гости, что я уже подыхаю со скуки третий день. С моего разрешения на моей территории находиться вполне можно и даже нужно. Я не знал, что ответить и стоял молча, как законченный болван. – Пойдем, искупаемся. – Предложила владетельная сеньора. В голове пронеслось: "Интересно, а муж у нее есть?" Такой вариант был не только неприемлем, но и живо напомнил мне приключение с Софочкой Колдыриной. Но... от такой женщины так просто оторваться невозможно. Тем более, что в голосе ее сквозило дружелюбие и настойчивость. Лучезарная улыбка расцвела на ее губах, что исход дела в пользу весьма рискованного продолжения. – Ну... если вы так настаиваете... – протянул я. – Именно настаиваю. – Ответила она и, поднявшись с песка, побежала к воде. У самой кромки остановилась и поманила рукой. И я, как собачонка, вращая от удовольствия хвостом, счастливо смеясь, бросился к предмету своей страсти. Мы почти одновременно упали в воду и, не сговариваясь, поплыли к середине озера. Плавала она отменно. Пришлось не по-детски серьезно напрячься, чтобы держаться хотя бы вровень. И без того неровное дыхание теперь грозило превратиться в надсадный хрип. Зато эта русалка, казалось, вовсе не прикладывала никаких усилий и в любой момент могла уйти далеко вперед. Я с головой зарывался в воду, почти ничего не видя перед собой. В глазах мелькнуло что-то красно-коричневое и тут же раздался глухой удар тупого предмета по железу. Меркнущее сознание родило "Вот и конец" и все погрузилось во тьму... Глава 3. На этом свете. ...Сквозь затекшие веки пробивались неясные образы. Страшно было открыть глаза. Вдруг там адский пламень и сковородки с грешниками. Сказки, конечно, но в темном уголке подсознания всегда остается маленький ошметок суеверия. Вот он-то и пугал. А уж то, что гореть мне в аду по причине буйной молодости, я не сомневался никогда. В поисках информации мозг наткнулся на почти полное отсутствие звуков. Лишь легкий едва слышный плеск воды где-то за стенкой. О, боже! Я на яхте. Разверзшимся от удивления очам предстала картина, которую видела недавно русалка из предыдущих глав. Только на этот раз мы поменялись местами. Она стояла в дверях каюты, а я возлежал на том самом маленьком диване, укрытый пледом. В последнее время мой организм усиленно тренировался в стыдливости и приливах крови. Вот и сейчас в голове зашумело, уши запылали, щеки побледнели от одной мысли о том, что меня спасла от затопления эта очаровательная и, по идее, слабая девушка. Картина моего столкновения с буйком весьма удручающе напоминала катастрофу "Титаника". Было от чего залиться краской стыда по самую макушку. Зато спасительница должна была просто хохотать, но стояла молча, наблюдая за моим возвращением в мир живых. – Ну, слава богу! Очнулся – значит все в порядке. – Наконец сказала она облегченно. От захлестнувшего ощущения глубочайшей благодарности я не мог вымолвить ни слова. – Я уж было подумала, что все... Кранты... Если б не выжил, мне бы пришлось тебя за борт выбрасывать, да еще и на середину озера буксировать. Мгновение и вся моя признательность улетучилась. "Мир жесток, – подумалось мне, – его делают таким женщины!" Но тут она рассмеялась своим заразительным смехом и я опять покраснел до корней волос. "Как можно было так плохо подумать о женщине, спасшей меня? - Верещала совесть. – Она же просто пошутила. Тоже видимо перенервничала бедняжка." – Знаешь, после того как вытащила тебя, я минут двадцать хохотала как ненормальная. Так похоже на "Титаник", это что-то! Теперь я разозлился окончательно. Да что же это такое!? Сколько можно надо мной издеваться? Резким движением сбросил с себя плед, вскочил на ноги и... предстал перед ней в костюме Адама. Она изучающе оглядела меня и опять рассмеялась. – А ты смелый вьюнош! Вот так без стеснения... перед дамой. Мне было уже наплевать на все. Да и ковшика под руками не было. – Где мои плавки? – Спросил, постаравшись сделать голос грозным. Получилось слабо. – Как где? В инструкции по спасению утопающих сказано: "Избавить утопающего от одежды стесняющей дыхание." – Сказала девушка, и я только сейчас заметил в ее руке тоненькую брошюру, из которой она цитировала. – Ты же совсем не дышал, но, как только я сняла с тебя тесную одежду, сразу начал кашлять. – Надо было просто искусственное дыхание сделать. – Ага. Сейчас! Рот в рот, да? – Возмутилась она. – Я, между прочим, вполне порядочная девушка! В отличие от тебя... – Э-э-э... А я-то в чем непорядочен? – Удивлениию моему не было предела. – Ты уже полчаса стоишь без штанов перед дамой. Это сейчас называется "порядочностью"? Хоть бы прикрылся, бесстыдник! – Она явно насмехалась надо мной. Я нагнулся и подобрал упавший на пол плед. Обернулся им и стал выглядеть еще глупее. Совсем как шотландец в юбке, только волынки не хватает. – Ну и где моя одежда? – На берегу. Моей первой мыслью была попросить принести ее, но я уже и так "засиделся в гостях". Поэтому, позыв "уйти отсюда побыстрее" победил не напрягаясь. Она посторонилась, пропуская меня наверх. Прямо от причала, сперва по земле, а потом по песку тянулась борозда, как будто тащили мешок с картошкой. "Ах, да! Это же меня она здесь волокла..." Я мысленно прикинул расстояние и присвистнул. "Ничего себе культуристка! А по виду не скажешь!" На берегу ничего не было. Даже спортивного костюма с полотенцем, что были оставлены на пустынном пляже перед заплывом. Поискал у кромки воды, но и там ничего похожего на мои плавки не было. Я обернулся в сторону яхт. Она стояла на палубе у самого борта и отчетливо улыбалась. – И где же одежда? – спросил я ее. – Не знаю... Время нынче неспокойное, все воруют. Наверное, кто-то тут был, пока ты отлеживался в каюте. – Спокойно, почти равнодушно ответила подлая мамзель, создавая у меня уверенность в том, что именно она поспособствовала исчезновению моих вещей. Вот только вопрос, для чего? Вариантов могло быть два. Для продолжения тесного знакомства или наоборот, чтобы более никогда не приставал. – Ну и что мне теперь делать? – Я решил спровоцировать ее на намек, как мне это расценивать. – Придется довольствоваться пледом. Потом вернете. – Так же спокойно предложила она. "Тьфу ты, черт! – Выругался я молча. – Если это намек, то как его толковать?" Если предлагает возвратить плед, чтобы встретиться снова, то зачем было так издеваться? – Спасибо. – Я галантно расшаркался, насколько позволяла "юбочка" и направился по тропинке в санаторий. В голове роились несколько предположений. Каждое в равной степени могло быть верным. Настроение изрядно испортилось, особенно от воспоминаний о серии конфузов. Что-то с моей звездой явно произошло. Неприятности от женщин сыплются буквально ежедневно. Подходя к корпусу, я увидел, как из-за поворота выехал автобус. В это время на крылечко выбежала главврач. О! Не иначе приезжает та самая Людочка. А я в таком виде! Увидев меня, женщина в белом халате защебетала: – Ой! Подождите, пожалуйста! У меня к вам есть маленький вопросик. Не убегайте от меня. Сейчас встречу новых отдыхающих и поговорим. Я попытался обойти врачиху, но она загораживала дорогу. – Простите, но мне нужно срочно переодеться. – Да ничего страшного. Жарко же. Сейчас все так будут выглядеть. Не смущайтесь. – Ей явно хотелось познакомить меня с Людочкой немедленно. Автобус остановился в нескольких метрах от крыльца и открыл двери. Оттуда сначала появился лоснящийся толстяк в шортах и майке с надписью "I Like Young Girls Forever" и огромной сумкой на плече. Следом протиснулась в двери яркораскрашенная молодуха с тройными подбородками по всему телу. Она приветливо заулыбалась нам, отчего я покрылся холодным потом. Вот тебе и Людочка! Надо смываться! Я было снова попытался обойти преграду, но тут она весьма театрально удивилась: – Людочка! Какими судьбами? Обернувшись, я имел счастье лицезреть появление из дверей автобуса... бухгалтерши фирмы "Колдырин и Ко"... Глава 4. Эксгибиционисты – народ плечистый! Точно! Ее ведь зовут Людмилой. Очаровательная счетоводка с суицидальными наклонностями увидела главврачиху и улыбнулась в ответ гримаской типа "и правда, какая неожиданность". Нет, ну это какая-то несправедливость! Просто хроническое невезение. Людочка видимо тоже так посчитала, увидев меня в клетчатой юбочке рядом со сводницей в белом халате на босу ногу. Все ее хорошее настроение мгновенно улетучилось, как воздух из космической станции "Мир". Все симптомы налицо. Глаза выпучились, дыхание сперло и такие конвульсивные движения, как у эпилептика. Бухгалтерша попыталась вернуться назад в автобус, но его двери уже закрылись, а сам он тронулся с места. Чтобы как-то разрядить ситуацию, я решил выдавить из себя подобие улыбки и поприветствовать. – Людочка! Я так рад вас видеть! Услышав мое приветствие, главврачиха недоуменно уставилась в мой профиль. Но, действия прибывшей девушки меня поразили еще больше. Она сбросила в пыль свои сумки и с радостным криком "Вы не забыли!" кинулась мне на шею. Уцепилась она мертвой хваткой, что ни каким боком меня не устраивало. Приходилось ведь еще и юбочку поддерживать. Более того, так как мы всей компанией перегородили вход, то возле крыльца образовалась еще и группа зрителей, которым было явно недосуг наблюдать представление. Время от времени из партера раздавались едкие реплики, на которые я стоически не реагировал. Людочка болталась на моей шее, я старательно поддерживал правой рукой юбочку норовящую сползти, а левой отдирал от себя растроганную даму. На исходе пятой минуты, когда накал реплик из зала достиг апогея, мне наконец удалось избавиться от обузы и отойти от входа. Зрители всосались внутрь, а я, едва дыша, удерживал бухгалтершу от новых поползновений на мой измученный организм. Главврач, с изумлением наблюдавшая перипетии встречи, тоже встрепенулась и, буркнув что-то вроде "ну и ладно", отправилась регистрировать отдыхающих. Людочка успокоилась, но прильнула ко мне всем телом, обняв за талию и демонстрируя свою нежность и преданность. Надо было что-то срочно предпринимать. Я мягко, но настойчиво отодвинулся от "возлюбленной" и сказал: – Ну, что же мы тут стоим? Давайте я помогу вам занести вещи. Ради такого дела девушка решилась на ослабление хватки, чем я не преминул воспользоваться и пошел к сумкам. ...И лучше бы этого не делал! Баулы, несмотря на свои в общем-то небольшие габариты, оказались набиты чем-то напоминающим свинцовые слитки. Думая, что смогу их дотащить одной рукой, я жестоко ошибся. Но назад дороги уже не было. Я потуже затянул узел на юбочке из пледа и "взял вес". Пошатываясь, вошел в двери корпуса и направился к кабинету главврача, где в ожидании своей очереди выстроились новички. Хо-хо! Они еще не знали, сколько времени им придется ждать регистрации. Однопальцевый метод ввода данных в компьютер, применяемый завсанаторием, служил мне гарантией, что от Людочки я буду избавлен еще часа два. За это время я намеревался что-нибудь придумать. Погруженный в перетаскивание тяжеленных сумок и собственных мыслей я подошел к очереди вплотную. В этот момент Людочка, семенившая сзади, зачем-то решила меня притормозить. Выбран был самый оптимальный с ее точки зрения вариант торможения – за юбочку... Зрители, недосмотревшие первое отделение, с удовольствием наблюдали за вторым. Действие 1-е. Сцена 2-я. Я с сумками. Людочка с юбочкой. Занавес... Если бы занавес, епрст, а то ничего даже близко похожего. Сумку поднять на уровень этого-самого – надо быть Шварцнеггером. Все попытки как-то прикрыться провалились не успев начаться. Людочка, как назло, уставилась мне в спину и остолбенела. Спинным мозгом я почувствовал, что ошибаюсь. Не в спину она уставилась... То место, куда падал ее бесстыжий взгляд, зарделось. Но это бы еще ничего. Прямо по курсу оказалось куда больше пытливых глаз. Особенно внимательно созерцала картину накрашенная толстуха. Ее очи слегка затуманились, губы раскрылись, а дыхание участилось. Только сейчас до меня дошло, что нужно сделать. Сумки с грохотом упали на пол. Я подскочил к Людочке и попытался отобрать спасительный плед. Ха! Не тут-то было! Хрупкая бухгалтерша, уже доказавшая свою недюжинную цепкость, буквально срослась с единственной деталью моего гардероба. Вновь ожесточенная схватка, закончившаяся в этот раз гораздо быстрее. Обвернувшись изодранным в клочья пледом, я поспешно покинул сцену, сохраняя остатки моего достоинства, то есть не бегом, а всего лишь быстрым шагом. Только в своем номере "люкс" мне удалось перевести дыхание. Я открыл холодильник, достал оттуда бутылку охлажденной водки и залпом выпил почти половину содержимого, затем уселся с остатками в кресло и предался полюбившимся мне в эти дни самокопанию и "разбору полетов", вернее – "пролетов". Адреналин, составлявший в тот момент почти половину объема моей крови, не пускал к мозгу алкоголь и я не заметил, как бутылка опустела. Примерно через двадцать минут и четыре банки крепкого пива сознание покинуло меня. ...Сквозь сон доносился настойчивый стук в дверь. К этому моменту в теле безраздельно властвовал этиловый спирт, он решил не обращать ни на какие звуки никакого внимания. Но стук сменился глухими ударами и во избежание дополнительных эксцессов я подошел к двери. – Кто там? – Это Нина Семеновна! – раздалось снаружи. Я мучительно наморщил лоб, мысленно листая свою оперативную память. Никаких переменных с таким значением обнаружено не было. – Какая еще к черту Нина Семеновна? – Заведующая этим санаторием! – Гневно ответила она. До меня дошло, что мы так и не познакомились. За каким чертом она приперлась? – Извините, я не одет! – Крикнул я ей и кинулся к своим вещам. – Не беспокойтесь, я же – врач. Всякого навидалась... Но внутрь она попала лишь после того, как на мне оказались шорты и футболка. Главврачиха, похожая скорее на рассерженную львицу, чем на работника здравоохранения, вошла, закрыв за собой дверь, и остановилась лишь в середине комнаты, уперла руки в бока и ледяным голосом спросила: – Ну и как это понимать, молодой человек? Психика, ослабленная возлиянием и злоключениями, не сопротивлялась и я заплетающимся голосом промямлил: – Это случайно, я не нарочно... Я больше не буду... Честное слово!.. Мне очень стыдно... Злобная эскулапша продолжала с расстановкой, не обращая никакого внимания на мои всхлипывания: – У нас до вашего появления была отличная репутация! Тысячи людей пытаются сюда попасть! Мы тщательно храним наше доброе имя. Вы подрываете авторитет санатория!.. Каждое ее слово как будто вбивало гвозди в крышку моего гроба, а каждая пауза - эпитафией ложилась на могильный камень. Мозг услужливо отключил устройство речевого ввода, и дальнейшее я воспринимал, как непрекращающийся грохот океанской бури. Раскаты грома сменялись жуткими ударами тысячетонных масс воды в борта утлого суденышка. Обшивка на глазах расползалась, мачты рушились, паруса рвались, надстройки сносило с палубы. А радист в отчаянии передавал SOS на всех частотах. Когда мой кораблик уже готов был уйти на дно, буря начала стихать. – ...Если бы не ваш компьютерный гений, я бы выставила вас отсюда в два счета! Ваше счастье, что за вас вступилась Людмилочка, которую вы чуть было не довели до самоубийства! Она вас любит! Вот даже как? М-да... Серьезно я влип... – А вечером ко мне в гости должна прийти еще одна очаровательная девушка. Тоже, между прочим, Людой зовут! Она здесь недалеко, на своей яхте отдыхает после командировки в Вашингтон! Деловая женщина, серьезная бизнесменка! Что она о вас подумает, если вы будете себя так вести? ...Вот это да! Влип? Хм... Не то слово! Попал я... По полной программе попал! Бежать надо отсюда. Сматываться без промедления! Блин! Да скоро эта медичка уйдет? Я кивал ей головой, изображая раскаяние и уже обдумывая детали побега. Наконец, главврач взяла с меня честное слово "обойтись без выходок" и удалилась, погрозив мне с порога пальцем. Как только дверь за ней закрылась, я начал лихорадочно сгребать вещи, выброшенные из сумки во время поиска подходящего облачения. Скидал как попало обратно и попытался закрыть. Безуспешно. Плюнул, схватил в охапку и бросился к выходу. И тут меня озарила блестящая идея! Можно и удовольствие получить и отдохнуть как хочется и убегать никуда не надо. Вот только взял я кое-что или не взял? Вернулся назад, кинул сумку в кресло и вытряхнул оттуда все. Ура! Злорадно улыбаясь, я достал его из кучи шмоток. Вот она – необходимейшая деталь моего плана! Теперь, все получится... Глава 5. Светская беседа тет-а-тет. ...Чувствуя подъем в разных местах, мой организм начал осваиваться с новым состоянием. Буквально в считанные минуты порозовели щеки, отлегло от сердца и накатила уверенность в своих мужских силах. Приняв душ и хлебнув из бутылки "Смирноффа" для придания дыханию благородного интеллигентного "фона", я бодрой походкой вышел из своего "люкса" навстречу приключениям. В кармане шортов лежал мой талисман – причина всех моих будущих побед. Навстречу мне по коридору двигалась румяная девка из прошлого эпизода. Я улыбнулся ей как можно более чувственно и, проходя мимо, "ненароком" задел за выступающее бедро, тем более, что при ее габаритах, это было не сложно. Шумный выдох, раздавшийся сзади, дал мне понять, что девка зарделась как маков цвет. "Наркоманка!" – подумалось мне и мне же улыбнулось. Путь мой лежал в сторону кабинета Нины Семеновны. Как и ожидалось, очередь все же рассосалась. Вновьприбывшие разместились в своих номерах, где и растирали утомленные члены после долгого ожидания регистрации. На мой стук в дверь никто не отозвался. Искать грозную медичку я не имел никакого желания, поэтому просто вышел на улицу и осмотрелся. Людочка-бухгалтерша явно должна была пройти по разряду "блатной" и проскочить в числе первых, несмотря на задержки, вызванные бурной встречей. Скорее всего она бродит где-то по территории в раздумьях, какой выбрать способ для отбытия в мир иной. Пляж донельзя приватен и закрыт для посторонних посетителей. Значит, оставались лишь многочисленные тропинки и беседки натыканные то там то сям по обе стороны от тропинок. Девушку я обнаружил сидящей в одной из беседок и удрученно разглядывающей лезвие безопасной бритвы. Она явно в своих мечтах уже видела пышную похоронную процессию и ручьи слез, стекающие по обочине к отверстиям ливневой канализации. В тихом мареве жаркого дня торжественно-чарующе звучала траурная музычка, мерно ступали гробоносцы, на земь падали яркие цветы, отмечая последний путь. Ну, ей богу, захотелось рыдать. Но, очарование смерти было нагло разрушено хрустом веточек под моими ногами. Людочка вздрогнула и повернула голову в мою сторону. "Реквием" Моцарта в ее глазах постепенно сменился "Пер Гюнтом" Грига. Злобный гном в моем лице шествовал по лесу, неся с собой суровую правду жизни и запах алкоголя. – Что поделываете? – Как можно непринужденнее осведомился я. Бухгалтерша вздрогнула и посуровела лицом. Впрочем, руки выдавали ее чувства. Они испуганно выронили лезвие, заодергивали юбочку, зарасправляли блузку и вообще вели себя крайне неуверенно, суетясь и возвращаясь по десять раз к несуществующим складкам. В конце концов они замерли робкими воробышками на коленках, порываясь все-таки вспорхнуть к прическе или проверить на месте ли пуговка на блузке. – Я вам, наверное, помешал? – Нет-нет, что вы! Вовсе не помешали. Мне здесь ужасно скучно, никого нет, тихо. "Ну-ну!" – внутренне улыбнулся я. – В таком случае вы позволите составить вам компанию, а заодно и извиниться? – Да что вы! – Она замахала на меня руками. – Это я должна перед вами просить прощения. – Пустяки. – Я милостиво отпустил ей грех. – Вам было очень стыдно перед людьми? – Тихонечко спросила она, когда я уселся на перила беседки. – Вовсе нет. Чего мне было стыдиться? – Как бы удивился я. У нее широко раскрылись глаза. – Но вы же стояли совсем... – она замолчала, подбирая подходящее слово. – Без трусов? – Подсказал я. Людочка покраснела до кончиков шнурков на кроссовках, но все-таки кивнула. – Господи, какое значение люди придают наличию одежды! Даже странно это. Рождаемся мы тоже без трусов, и что с этого? Кроме того, мне абсолютно нечего стыдиться, даже наоборот. – Я совсем осмелел. – Хотите, прямо сейчас продемонстрирую? Мне показалось, что глаза Людочки сейчас выпадут на ее очаровательные коленки, а от ушей вот-вот можно будет прикуривать. Дыхание остановилось, рот раскрылся... Я уже приготовился к буре возмущения, но тут появилось предположение. "А что, если она скажет: Хочу!" К такому повороту готовности не имелось, поэтому пришлось довольно поспешно переключаться. – Людочка, да, я пошутил! Вы чего так испугались? Боже мой! Мое предположение имело все основания, судя по тому разочарованию, которое я увидел на лице девушки. Назрела неловкость. – Вы... вы... вы... – задыхаясь от охвативших чувств, Людочка никак не могла выговорить. Она встала с лавки и сжала добела кулачки, двигаясь приставным шагом ко мне. Разочарование уступило место едва сдерживаемой ненависти. Угроза жизни стала реальнее некуда. Еще бы! Так обломать девушку. Каков подлец! Кажется, нужно ретироваться. Я спрыгнул с перил и попятился от Людочки в образе терминатора. Она ускорила шаг. Пришлось развернуться и, оглядываясь, уходить быстрым шагом. Бухгалтерша не отставала. Вот так, понемногу наращивая скорость, мы понеслись по лесу. В глазах замелькали стволы деревьев, а затем и вовсе слились в сплошную стену. Вот уж никогда не думал, что могу с такой скоростью убегать от женщины. В очередной раз обернувшись на упрямую преследовательницу я с размаху налетел на что-то мягкое. Сзади в ту же секунду об меня грянулась Людочка... ...Мы лежали бутербродом. Снизу – мягкая раскрашенная толстушка, в середине - я, а на мне покоилась "бухгалтер-терминатор". Удивительное дело – сей сэндвич не распадался. Проанализировав ситуацию, я понял, что причина целостности конструкции заключалась в объятиях румяной девахи. Она обхватила обеими руками привалившее ей счастье заодно с костлявым сюрпризом, который тяжело дышал мне в ухо. Все было бы не так плохо, но от близости двух разгоряченных женских тел начали происходить определенные изменения в конфигурации начинки "гамбургера", что было воспринято нижней частью, как призыв к действию. Она еще сильнее сдавила нас, чем повергла наиболее незащищенную часть бутерброда в состояние близкое к полной потере воздуха. Да и мне, признаться, тоже пришлось несладко. Что за женщины пошли! Одна – плавает, как рыба. Другая бегает быстрее ветра. Третья - явно дружит со штангой или занимается борьбой сумо. Пришлось применить единственно возможный прием, способный хоть как-то ослабить хватку. Ограниченной свободы телодвижений все же хватило на то, чтобы пощекотать девку в области, обычно именуемой талией. Тело снизу выгнулось дугой и захохотало. Сэндвич распался на составные элементы. Мы так и остались лежать. Я – в растерянности. Толстуха – в истерическом смехе, содрогающем все ее формы. Людочка – в полубессознательном состоянии. Откуда-то сбоку донеслось: "Во дают!" После чего я счел нужным осмотреться. Так и есть. Наш гастрономический этюд располагался в самом неподходящем для этого месте – прямо возле корпуса, на крыльце которого опять столпился невесть откуда взявшийся народ. Ей Богу, я имел бешеный успех у публики. Осталось только встать и раскланяться. Но самое паршивое – мой изумительный план так и не начал осуществляться. Я понял, что только нечеловеческие усилия могут теперь спасти репутацию от полного уничтожения. А значит, нужно приступить к решительным действиям, а не играть в благородного юношу. Глава 6. Спортсменка, Оптимистка, Бизнесменка! ...Я встал и раскланялся. В ответ раздались жидкие аплодисменты. Все интересное уже закончилось, и народ, разочарованно вздыхая, потянулся с крыльца. Краснощекая девица из нижней части бутерброда до сих пор получала удовольствие и валялась в пыли. Хотелось пнуть. Но... сдержался. Зато "верхняя половинка" уже отряхивала с себя налипший в лесной погоне мусор и зыркала на меня дурным глазом. Левым. А правый медленно затекал. Синюшная опухоль уже покрыла всю половину лица бухгалтерши и подбиралась ко лбу, где, кстати, уже красовалась шишка размером в куриное яйцо. М-да... Крепко ее приложило. Неужели это все об меня? А может быть она все-таки по ходу дела сшибла пару березок на бегу? Понимая, что через несколько секунд мне придется выдержать новый бой со слабым полом, я кенгурячьими скачками понесся ко входу в корпус. Должен же настоящий джентльмен принести даме льда из холодильника? Каково было мое удивление, когда я вновь услышал за спиной надсадное дыхание Людочки, проявившей свою спортивную натуру и недюжинную прыть. Взбегаючи по лестнице, мне подумалось о странностях природы. Естественным для любой нормальной ситуации, например, в курятнике явилась бы беготня петуха за курицей. Догнал, потоптал, исполнил долг перед стариком Дарвиным. А у меня? Как я мог попасть в ситуацию, когда не самец носится за самками, а вовсе наоборот... Особи женского пола, как угорелые, рассекают, догоняя особь мужского пола. Что изменилось во мне в тот день, когда я решил прикрыть мужа Софочки собой? Мы промчались до дверей "люкса" и остановились, тяжело дыша. Я вытащил ключ и открыл дверь, все время ожидая удара в затылочную часть спинного мозга, затем обернулся к бухгалтерше и спросил: – Войдете? – А вы как думаете? – Вопросом на вопрос отозвалась Людочка. – Даже не знаю, что и предположить. Людочка хмыкнула и оттолкнув меня вошла внутрь. Я, как дурак, потоптался возле распахнутой двери и решился последовать за ней, тем более, что это все-таки был мой номер. Женское чутье не подвело Людочку и она безошибочно двинулась в сторону ванной комнаты. Что и говорить, изгваздалась она основательно. Но почему именно у меня она должна приводить себя в порядок? Или во всех наших столкновениях она усмотрела основания считать себя если не супругой, то уж спутницей жизни? В чем-то она была права. Иной брак за всю жизнь не содержит столько замечательных моментов, о которых можно будет впоследствии рассказывать детям. Но, чур меня!... В ванной раздался глухой стук. К этому пора бы уже и привыкнуть. Воображение живо нарисовало картину Людочки, упавшей в обморок от вида сиреневого бланша на ее смазливом личике. Новый повод для самоубийства, однако. Ворвавшись внутрь, я имел возможность лицезреть именно то, что и предположил. Финансовый работник из колдыринской фирмы лежала на животе посреди шикарной ванной комнаты. До зеркала она не добралась. Вероятно, ее сразил интерьер, о котором мечтает любая женщина. Впрочем, мне было абсолютно наплевать на причину временного выбытия ее из мира живых. Учитывая, что лежала Людочка... хм... спиной кверху, то рухнула она на твердый пол... сами понимаете чем, а значит синяк теперь должен был распространиться на более обширную территорию фейса. Зародилась мечта прибить, чтобы не мучалась. Но, пришлось ее отбросить. Слишком много свидетелей наших приключений. В глубокой задумчивости я перевернул бухгалтершу на спину и с ужасом обнаружил распухающие губы и четыре зуба, в беспорядке лежащих на полу. Теперь, как честный человек, я просто обязан на ней жениться. Воображение у меня богатое, оно не преминуло услужливо подсунуть пред внутренним взором свадебное фото с улыбающейся невестой. Ужас обуял в одно мгновение. В глубокой задумчивости я сидел на полу рядом с распростертым телом, когда в проеме двери нарисовалась толстуха из несостоявшегося сэндвича. Улыбка, вероятно так и оставшаяся с момента наших жарких объятий, медленно сползала с ее лица. Секунду спустя и сама девица сползла по косяку вниз. Свет и без того крошечного интеллекта в ее глазах померк. Ванная "люкса" рисковала превратиться в кладбище домашних животных. Что делать я просто не знал. Расслабленные тела усеивали часть пола, создавая живописную сцену мамаева побоища. Причем, всяк вошедший мгновенно сообразил бы, кто именно является злобным злодеем совершившим это злостное злодеяние на злобу дня... Эк, завернуто! Надо срочно закрыть дверь номера, а то ненароком еще кто-нибудь добавится на полу ванной. Сказано – сделано. Теперь, привести в чувство двух не к месту расслабившихся особей. Это уже сложнее. Правда, есть верный способ – окатить из ведра холодной водой. Помнится, что-то подобное проделывали гестаповцы над жертвами своих пыток. Бр-р-р... Перетащив поочередно дамочек в душевую, я включил воду и довольно быстро возродил искру сознания в толстухе и принялся за Людочку. Но она наотрез отказывалась подавать признаки жизни. Пульс, правда, прощупывался, дыхание, хотя и слабое, наличествовало. Толстуха, обнаружив себя в кабинке рядом со мной и "убиенной" в голос заорала: – На помощь! Убивают! Пришлось успокоить. – Где вы видите, что вас убивают? Девица с размазанной помадой и потеками туши сменила ритм и мелодию. – Помогите! Насилуют! Хм... Оптимистка, однако. Видимо, эта мысль отразилась на моем лице, и мадмуазель умолкла, продолжая настырно сидеть рядом. А тут и Людочка наконец попыталась открыть глаза. Веки дрогнули, но не раскрылись. Опухоль и синяки сделали свое дело. Теперь вернуть зрение стало возможным только с помощью рук... Примерно через пять минут объединенные усилия по приведению бухгалтерши в чувство (толстуха в итоге стала помогать) закончились удачей. Людочка, шлепая распухшими как сливы губами, прошамкала: – Шпашибо. Дальше я шама... Как только она начала осмысленно двигать руками, ощупывая лицо и проталкивая указательный палец в образовавшийся проем между сжатыми зубами, тостуха решила выгнать меня из ванной, мол, "теперь предоставьте дело мне". Я воспользовался любезным предложением и ретировался. Собственно делать мне было в номере больше нечего. Все, что могло произойти уже произошло, а думу о невзрачном будущем лучше мусолить вдали от посторонних глаз, и я счел за благо вообще слинять в лес. Все больше погружаясь в светлые воспоминания о прошлом, мой добитый организм брел наугад по тропинке. Остро переживая радостные моменты жизни неполовозрелого дитяти, я мечтал о том, чтобы вернуться в детство. Там не было проблем. А здесь, во взрослой жизни на каждом углу подстерегают "софочки", "завсанаторши", "людочки", "толстухи", "негры"... Стоп, какие еще негры? А вот какие. Навстречу мне двигался невесть откуда взявшийся чернокожий парняга. Причем, не один, а под ручку с еще одной Людочкой – владелицей яхты и бизнесменкой... Глава 7. Народные африканские игры. ... Негр шел роскошный. Иссиня-фиолетовый, цвета густого ночного неба. Жесткие курчавые волосы, плоский вздернутый нос, пухлые губы и белые ровные зубы создавали законченный портрет выходца из дебрей Африки. – О! Кого я вижу! – Воскликнула бизнесменка-Людочка и, обратившись к спутнику добавила: – Это тот парень, о котором я тебе рассказывала. Интересно, что именно она обо мне рассказывала? Судя по ухмылке, все. Моя кожа, уже привыкшая краснеть, с готовностью приобрела оттенок помидора, а в голове, адаптировавшейся к постоянным идиотским ситуациям, лениво выплыл образ задушенной владелицы яхты "Лопе де Вега". Жизнь мрачнела на глазах. Весь придуманный план рушился как карточный домик. – Знакомьтесь, э-э-э... это мой приятель Мганганангале Иосифович Сидоренко. А это.., а как же вас зовут? Я угрюмо молчал. Вот уж нет. Еще мне не хватало светиться перед всеми. По всей вероятности, моя физиономия не хуже телевизора демонстрировала направленность и глубину моего отношения к черно-белой парочке, особенно к темной ее части. Людочка надула губки, а негр, напротив, окрысился. Занятное зрелище, знаете ли. Про себя я уже окрестил его Маугли, понимая, что настоящее имя мне не выговорить даже после трех бутылок кефира. Более того смутная ассоциация с Мгангой на Гале меня как-то удручила. От Гали и до Люды недалеко. Напряжение ситуации накалило волосы негра-Сидоренко до потрескивания. Я пылал снаружи, он – изнутри. Почудился легкий дымок и запах паленой шерсти. Инициативу проявлять не хотелось, да и не моглось. А что моглось, то, увы, все никак не получалось. Маугли вскипел и булькнул: – Вам, кажется не по нутру моя фамилия? – Что вы! – Успокоил я его. – Не столько фамилия, сколько имя и отчество. – Ну, и чем же они вам не угодили? – Негр сжал кулаки и был сдерживаем только спутницей. – Да в общем-то мне все равно, главное, чтобы вам приятно было. – Я решил не обострять. – Мне приятно. – Ну и славненько. А мне – все равно. – Только сейчас я вдруг понял, что отчаянно ревную эту образину к симпатичной бизнесменке. И опять подсознательно оттранслировал это на фейс. Теперь пришло время зардеться Людочке. Видимо, мой нескромный взгляд, полный желания смог дотянуться до нее даже в чрезвычайной ситуации межрасового конфликта. Людочка вдруг встрепенулась: – Мальчики, не ссорьтесь. Лучше пойдемте покатаемся на яхте. Предложение было настолько неожиданным, что мы оба кивнули, совершенно обалдев и не просчитав возможное развитие. К пирсу вся наша троица двигалась в гробовом молчании. У меня крутилась всего лишь одна мысль: "Назад вернутся только двое". Яхта вырастала на глазах. Суровые мужчины с изборожденными складками лицами взошли на ее борт. Следом кроткая и притихшая поднялась хозяйка судна. Швартовы отданы, концы отрублены, паруса спущены, попутный ветер – в горбатые спины. Арап стоял на носу и задумчиво глядел в синеющую даль – горела городская свалка, источая неожиданный аромат жареных апельсинов, видимо у кого-то пропала партия цитрусовых. Озерко, по масштабам быстроходного судна было пересечено как вдоль так и поперек уже на три раза. Катание на яхте доставляло удовольствие только Людочке. Мы с Маугли усердно играли роль немых салаг, место которым на кухне и на реях, в зависимости от настроения капитана. В темных глазах негра метались планы моего уничтожения. В моих – планы дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Не так уж я и хотел заполучить в подруги бизнесменку. Тем более, если альтернативой была уютная могилка на местном кладбище. Но, уступать какому-то... к-хм... африканцу не хотелось. Я – не расист, но черно-белые композиции не укладывались в мою схему мироощущений. – А вы, случайно, Майклу Джексону не брат ли? – Рискнул нарушить молчание мой организм. В ответ сверкнула молния белых оскаленных зубов и протяжное "бля-а-а... как он меня достал!.." Я понял, что сморозил глупость, но что-то, что было сильнее меня пыталось продолжать. – А жаль. Мне его сестренка сильно нравится. Очень бы хотелось познакомиться. А может быть тогда Уитни Хьюстон знаете? Зубы Маугли рисковали выкрошиться, настолько сильным был скрежет. – Ну тогда, хотя бы, с Диззи Гиллепси в родственных отношениях состоите? – Да я этого Диззи... (непереводимый афро-татарский фольклор). – Ага! Значит состоите! – Не унимался я. Маугли энергично двинулся в мою сторону, намереваясь сделать из меня Дездемону. Но не тут-то было. Увернувшись от разъяренной образины, мне удалось дать ей пинка под зад, чем привел в состояние еще большего неистовства. Изо рта Мганги на Гале вырывались родные звуки "глы-глы-глы", что по-видимому означало "из тебя будет вкусный ужин". О последнем я гениально догадался, глядя на слюну, обильно стекающую по подбородку фиолетового Сидоренко. Мганганангале Иосифович растеряв свою европейскую светскость гонялся за мной по палубе всерьез. Почти не разбирая дороги он нарезал круги вдоль низких бортиков, едва не падая в воду на резких поворотах. Спотыкался о торчащие ручки и крюки, цеплялся за растяжки и просто за свои же ноги, падал и поднимался. В конце концов, его внешний вид стал напоминать выдержавшего пятьдесят раундов подряд таиландского боксера. Людочка со страхом и восхищением наблюдала за действом, сидя в шезлонге и потягивая мартини с вишенкой. Чувствовалось, что подобное она наблюдала впервые. Сам не желая того, я постоянно подливал масла в огонь, бросая назад реплики типа: – Товарищ Сидоренко, вы не устали? Может быть отдохнете, а то ведь совсем себя не жалеете? Или... – Мганганангале Иосифович, а кем вам приходится Эдди Мерфи? Не сыном ли? Очень уж вы похожи, ей богу. Или... – А правда, что вы – внебрачный сын Эллы Фицджеральд и Поля Робсона? Давно на их могилках не были? Позвоните родителям, Мганга! В общем, успокаивал я его, как мог, но настырный негр носился как угорелый за мной. Намотав около сотни кругов по яхте, мы основательно устали. Когда в очередной раз дитя еврейского папаши звезданулся о палубу, споткнувшись о ножку шезлонга нашей доброй хозяйки, мы оба решили полежать и отдохнуть. Людочка встрепенулась и произнесла сокраментальное: – Поди устали, мальчики? Есть хотите? Маугли опять что-то промычал, а я кивнул головой и сглотнул слюну. Пока мы приходили в себя, хозяйка сбегала в каюту и принесла нам по баночке "Китикета", открыла и поставила перед каждым в непосредственной близости от носа. Хитрый негр, шумно вдохнув, уронил банку на бок и теперь слизывал лакомство подвижным розовым языком. А я после нескольких попыток двинуть рукой решил отвернуться от дразнящего запаха мяса. Людочка неверно истолковала мой жест и забрала "Китикет" назад. – Брезгуете, – Констатировала она. По прошествии получаса наступила полная идиллия. Мганганангале захрапел. Я, отдышавшись, затих, а Людочка занялась детальным изучением женского журнала. Солнце клонилось к горизонту, в желудке урчало, сил не было. Ветер тоже унялся. Обвисшие паруса лениво шевелились больше из вредности, чем по какой-то другой причине. Яхта застыла посреди озера. Постепенно тело начало приходить в себя. Зашевелившиеся руки подтянули торс к себе. Кровь побежала по омертвевшим членам. Я ощупал организм. Все было на месте. Пальцы прошуршали вдоль кармана шортов, наткнулись на "талисман". Сердце радостно забилось. Осталось только вытащить самую важную деталь плана наружу и начать осуществлять задуманное. Миллиметр за миллиметром ключевой элемент показался из кармана. Я повернул голову к Людочке. Та, заметив движение насторожилась, рассмотрела внимательно и... Глава 8. Народные африканские игры – продолжение. ... и тонким голосом закричала: – Да как вы смеете? За кого вы меня принимаете? Не зная, что и ответить на гневные возгласы, я вынужденно убрал назад вытащенный на треть "талисман". Осуществление плана опять откладывалось. Что за невезение! Люда уже более спокойно продолжала: – Однако, я была о вас гораздо лучшего мнения. Конечно, можно понять, что у каждого мужчины найдется хотя бы одна низменная цель, но вы превзошли всех. Тем временем Маугли перевернулся на бок и продолжал спать, чуть всхрапывая и пошлепывая толстыми губами друг о дружку и о палубу. Так отреагировать на ситуацию мог только психологически очень устойчивый человек. Я ему завидовал. Страшно завидовал! Отчего и пнул ногой в бок. Афро-Сидоренко даже не пошевелился. Вот, нервы у человека. Пришлось пнуть еще раз. – Бесполезно. – Сказала Людочка-бизнесменша. – Он, когда "Китикета" наестся, всегда так спит. Для него и держу запас. – А он что, кроме кошачьего корма ничего не ест? – Рискнул я спросить. – Почему же? Он поедает любой корм. Даже попугайский. Но больше всего любит именно кошачий. С витаминами. Видите, какая у него блестящая шерсть? – А мне вы почему предложили эту пакость? – Ну... мало ли, вдруг вы тоже зверь. – Людочка пожала плечами и наклонилась вперед. – Мужчины – почти все звери, только одни – больше, а другие – меньше. А я, знаете ли, животных люблю. Очень. – Это в каком смысле? – Настороженно уточнил я. Людочка откинулась назад. Закатила мечтательно глаза и томно выдохнула: – Эх... В разных смыслах. Люблю, и все тут. Очевидная глупость дальнейшего моего пребывания в гостях у двинувшейся разумом судовладелицы стала мне видна со всей отчетливостью. Но, куда деться? Кругом – вода. Не дай бог, опять утону. Яхта медленно приближалась к своему пирсу, до которого правда, было еще метров пятьсот. Отчаянно захотелось на берег. Вспомнил, что в холодильнике осталась еще бутылка, а я в ней нуждался. Однако, вместе с запотевшей склянкой память выдала на экран фото другой Людочки. Мгновение... и возвращаться расхотелось. Мганганангале перевернулся на другой бок. Губы с чмокающим звуком оторвались от палубы и присосались вновь. Людочка вяло повела глазами в сторону негра и произнесла: – Вот – настоящий мужчина. Все делает по-настоящему. Спит – пушкой не разбудишь. Ненавидит – насмерть. Любит – аж все болит потом. Это просто чудо! – Людочка, а вам не приходило на ум, что существуют другие, более утонченные самцы? – Что? Утонченные самцы? Да весь мужской мир делится на недотеп, зверей и бизнесменов. – Уверенно констатировала девушка. Я удивился: – А что, с точки зрения любви, есть какая-то разница? – Огромная! – Это какая? – Недотепы – это вообще не мужики. Они вечно путаются под ногами, влипают в идиотские ситуации. Их приходится вытаскивать за уши из проблем, которые валятся на них как из рога изобилия. Хм... Значит, по ее классификации я в аккурат попадаю именно в эту категорию. Черт! – А звери и бизнесмены? – Ну, бизнесмены – это вообще не мужики. У этих практически никогда не бывает времени на любовь. Более того, деловой человек всегда калькулирует результат своих движений. Если он поцелует тебя один раз, то ты будешь ему этот самый раз должен. Причем, если в результате, ты ему не будешь должен, он с тобой вообще дел иметь не будет. – Ну, а звери? – Звери! О! Звери – это элита самцов. Они ни черта не соображают. Мозги вырезаны еще в детстве под видом удаления гланд. Половозрелость наступает в момент первого самостоятельного мочеиспускания. Вторичные признаки выражены ярко, первичные – заставляют задуматься о смысле бесцельной жизни. С ними ни о чем не возможно говорить. Из всего словаря они знают лишь те слова, которые нужны для продолжения рода. – Типа "глы-глы"? – Вставил я. – Точно. Причем, в зависимости от ситуации это может означать "глыбоко заблуждаетесь" или "глыбоко копаешь". Есть еще "вах!" Это высшая степень чего угодно. Нечасто, но очень метко из пасти любого зверя можно услышать "быб", что означает женщину. Опять же исходя из контекста, "быб" – это или "красавица" или "дура". Отдельное место принадлежит словам "гры" и "ах" – "грындиозно" и "ах ты, сволочь" соответственно. Реже звучит "абыр" – еда, есть, кушать, жрать. Например, "быб, абыр ах абыр" можно перевести как: "Милая, я очень проголодался." – Очаровательно. – Но, особое значение придается полифонемам "ху" и "лублу". Догадаешься, что означает? – Спросила Людочка. – Первое – понятно. А второе? – Переводится как "хочу". Употребляясь вместе, может обозначать признание в любви. Звери знают и местоимения. – М-да... И вы все это изучили? – Естественно. Я же сказала, что больше всего люблю именно животных. Я и сам не заметил, как в процессе разговора, встал и подошел вплотную к бизнесменше. Мганга что-то почувствовал и заворочался во сне, зарычал. Пришлось пнуть под ребра. На лице "зверя" расплылась блаженная улыбка. Он пробурчал довольно внятно: – Ах. Глы-глы, вах быб. Людочка рассмеялась, а я попытался в свете полученных знаний перевести сказанное. Получилось что-то вроде "Ах, какие сволочи, глыбоко копаете, милая женщина." Да... это не для среднего ума. Но некоторая прелесть в таком способе изъясняться все же есть. Затем составил фразу и выдал: – Люда, гры быб, лублу. Бизнесменша вся напряглась и как-то странно на меня посмотрела. – Ху лублу, вах глы-глы. – Добавил я. Девушка потянулась в шезлонге как кошка и томно застонала, прикрыв глаза. Ничего себе, эффект! Потрясающе. Мне ничего не оставалось делать, кроме как взять ее на руки и отнести в каюту. По дороге она обвилась вокруг меня и не хотела отцепляться. Чуть было не повторилась история встречи у автобуса, только уже с другой Людочкой. Еще не веря своей удаче, положил извивающуюся судовладелицу на диван в каюте и начал готовиться к "лублу глы-глы", но не успел. Сзади раздалось "Ах ты гры ху дум-дум!" Дум-дум? А это что означает? Я обернулся. В дверях стоял Мганганангале Иосифович Сидоренко, сжимая в руке... Глава 9. Корабль плывет? ...В дверях стоял Мганганангале Иосифович Сидоренко, сжимая в руке жестянку "Китикета". Хотя, "сжимая" – это очень мягкое описание того, что он с делал с банкой. Жесть в его пальцах смялась наподобие тонкой бумаги. Фиолетовые костяшки побелели, глаза метали молнии. Из глотки доносилось глухое рычание. Смотрелось все это вместе скорее смешно, чем страшно, поэтому я невозмутимо повернулся к бизнесменше и спросил: – Людочка, что такое "дум-дум"? Людочка, еще секунду назад млевшая от "лублу", сейчас вжалась в угол, клацая зубками и тихонько скулила: – Яхта, моя яхта... – "Дум-дум" – это яхта? – Не понял я. – Н-н-нет... Это... Она не успела закончить, ее глаза совсем вывалились из орбит от ужаса, а до меня дошло, что означает тот афро-украинский лаконизм. Вернее, сначала дошло до головы. Удары по остальному телу я почувствовал много позже. Маугли все же кем-то приходился Майку Тайсону. Скорость и сила его хуков и апперкотов поразили меня до глубины души, миновав печень, почки, желудок и прочие органы с общим названием "ливер". Уж и не знаю, как мне удалось вырваться из тесной каюты, но вскоре мы вновь нарезали круг за кругом вдоль бортов яхты. Стал понятен страх Людочки за свое плавающее имущество, так как Мганга в состоянии "лублу дум-дум" уже не падал, наталкиваясь на выступающие металлические части судна. Зато сами эти части ломались как пластмассовые, отлетая в разные стороны. Буквально на третьем круге я обнаружил, что вся палуба безобразно усеяна обломками, а на пятом стало просто невозможно бегать. Маугли все увеличивал скорость. Знаете, но на исходе третьего дня моих злоключений беготня как-то наскучила. Хотелось чего-то нового, необычного. Например, чтобы меня, наконец, оставили в покое. Ха! Не тут-то было. Примерно на тридцатом круге я начал сдавать. Неутомимый Сидоренко приближался. От нашего однонаправленного движения яхта медленно вращалась в противоположную сторону, берега менялись местами, а над нами закручивался легкий смерчик, грозивший вырасти в серьезный торнадо. В воздух уже поднялись мелкие щепочки и обрывки одежды Мганги. То, что осталось от фрезерной обработки яхты еще могло быть отремонтировано, но тут Маугли взвился в прыжке, пытаясь достать меня своими крючковатыми пальцами и не дотянувшись... проломил замусоренную палубу, а следом и днище. Судно дрогнуло и довольно шустро завалилось на бок. Очевидно, что на прыжки вредных негров, оно рассчитано не было. А в каюте оставалась Людочка! Как истинный джентльмен, я уцепился за один из немногих уцелевших элементов яхты – за мачту, и погрузился в размышления, как быть. То ли спасаться самому, то ли попытаться спасти женщину. Так, в раздумьях прошло несколько минут. Парусник погрузился в воду более чем на четыре пятых, когда под давлением воспитания и привитой любви к особям женского пола я смело, но аккуратно, ринулся на поиски утопающей бизнесменши. Найти ее не составило труда, она плавала на поверхности воздушного пузыря внутри каюты и не подавала никаких признаков жизни кроме раскоряченных ног и растопыренных рук. Людочка начала отбиваться, когда я потащил ее к выходу из каюты наверх. Ну и что, что за ногу! Спасать можно за что хочешь, к вашему сведению. В упорной борьбе мы вынырнули почти в тот же момент, когда яхта окончательно потеряла плавучесть и закрутив на поверхности тишайшего озера водоворот типа "мини-Мальстрем" ушла ко дну. Нет, не зря я намедни вспоминал "Титаник". Хоть и по другому поводу и не я вовсе, но, как говорится, сон – в руку. Нога обессилевшей Людочки покоилась у меня в руке. Вспомнилось: "...И лежит у меня на ладони незнакомая ваша...", точно, нога. Подумалось: "Может быть перевернуть ее лицом вверх?" Сделалось: перевернул. До берега было далековато, но впереди показался небольшой каменистый островок с чахлыми кустиками вместо пальм. Необитаемый остров... Во! Мужчина в собственном соку и сочная женщина вдвоем на необитаемом острове – это уже неплохое развитие событий. Только бы Маугли не поплыл в нашу сторону, остальное – в моих руках. По-чапаевски подгребая одной рукой, я вытащил два измученных тела, мое и ее, на гладкие нагретые солнцем камни. Мышцы гудели. Сначала – марафон по палубе, затем – заплыв с грузом. Эдак я скоро совсем качком стану. Людочка не шевелилась и кажется не дышала. Оказаться в компании хладного женского трупа на острове мне совсем не улыбалось. Тем более, что на ее лодыжке явственно отпечатались синими пятнами мои пальчики. Скажут: "Задушил за ногу..." Тьфу. С нашей милиции станется. "Удар был нанесен тупым тяжелым предметом, возможно, головой." – Из их практики. Остряки, блин. Подтащил себя к бизнесменше и принял положение близкое к сидячему. Дрожащие руки не слушались команд "тупого предмета". Я понял, что теряю ее. Из последних сил припал к полураскрытым губам и попробовал вдуть в нее немного воздуха. Внутри что-то заклокотало, но сразу оборвалось. Сразу же вспомнился идиотский подарок друзей на день моего рождения. Вот потренировался бы на латексной Синди, сейчас бы мигом продул Людочку, а так... Валяется где-то. Ни разу не надутая. Эх. От воспоминаний чаще забилось сердце. Кровь побежала по членам. Но оцепенение все еще не прошло. Руки отогрелись и двигались лучше, но все остальное отходило медленно. Воспроизведя в памяти книжку по спасению утопающих, я несколько раз развел и свел руки, спохватился, что не свои надо разводить, а ее. Сделал. Опять что-то булькнуло. Откуда-то всплыло, что лежать надо ногами к эпицентру. Поискал глазами эпицентр. Не нашел. Надо делать непрямой массаж сердца! Только чем? Я и так едва живой. Дивная мысль посетила внезапно, как озарение. Гениальное – всегда просто. Будем массировать собой. Взобрался на тело и начал ритмично ложиться на грудную клетку и снова подниматься на руках. Отжимания были в самом разгаре, когда (вот черт!) сзади (опять! почему все время сзади?) послышались аплодисменты, переходящие в овации... Глава 10. Робинзонада с сюрпризом. Я обернулся. В тридцати метрах от берега на легкой волне покачивался тяжелогруженый педальный катамаран. На сцену спасения бизнесменши пялилось пять пар глаз бесстыжих постояльцев санатория. В который уж раз публика отдыхает на моих представлениях. Хоть бы кто заплатил! Но нет. Скорее всего каждый из присутствующих считал, что все развлечения входят в стоимость путевки. Как бы я ни хотел прекратить, но жизнь бывшей судовладелицы оставалась в моих руках. ...Ну хорошо, не в руках. Но, все равно, на моей совести. Поэтому отжимания продолжились, что привело зрителей в еще больший восторг. В этот момент тело подо мной попыталось дышать. Воды в нем было не так уж и много, но со стороны казалось, что Людочке очень плохо. То есть, не просто плохо, а очень плохо. Как Штирлицу после празднования 23 февраля. Аплодисменты внезапно прекратились. Представьте, что могли подумать присутствующие. Уверяю, они именно это и подумали. – Зверь! – Задохнувшись от возмущения произнес женский голос со стороны катамарана. – Ах ты, гад! – Вторил какой-то мужик. Послышались частые шлепки лопастей катамарана по воде. И они приближались. Вот это было реально плохо. Остров ведь! Никуда не скрыться от разъяренной толпы. До ближайшего берега около километра. После всех моих приключений доплыть туда не смогу. Людочка выгнулась всем телом, закашлялась и открыла глаза. Ее доселе вялые руки метнулись в аккурат к моим ушам. О! Женская неблагодарность. Я ее, понимаешь, спасаю, а она вцепилась когтями за выступающие части головы. Преследователи уже выскакивали на мелководье. Перечень альтернатив поразил меня своей простотой. Или труп с ушами, или живой, но без ушей. В следующий момент Людочка, пользуясь беспомощностью спасителя, оскалила зубы и рванула мою голову вниз. "Откусит нос!" – мелькнуло в ней. Жестокая борьба за детали лица и саму жизнь закончилась быстро и неожиданно. Посиневшие, но все равно мягкие губы Людочки впились в мои. Шустрый язычок проник между моих стиснутых от боли зубов, разжал их и обследовал все, как снаружи, так и изнутри. Стало стыдно за дырку в коренном и недочищенные зубы мудрости. Щетка туда не дотягивается в отличие от ее языка. Ногтястые пальчики наконец отцепились от ушей, но сразу остервенело впились в спину, раздирая мокрую футболку в клочья. Толпа народных мстителей добежала до нашего лежбища. Повод для драки бизнесменша ликвидировала своим страстным поцелуем, поэтому, первый прибывший мужик с досады пнул разок под ребра и огорченно сплюнул мне на спину. Эротический этюд грозил перейти в более продвинутый процесс. На людях я ЭТО делать не привык, но Людочка разгорелась основательно и пыталась движениями бедер стащить с меня мешающие ей шорты. Опыт чувствовался немалый, так как штаны медленно, но верно сползали вниз. До главного оставалось все меньше и меньше. Публика затихла в предвкушении. Из-под меня раздавались томные вздохи и, вообще, бизнесменша вела себя очень непринужденно. Она отбросила остатки моей футболки в разные стороны. Почуяв мимолетную свободу от объятий, я постарался смыться, но не тут-то было. Кроме рук, девушка использовала еще и ноги, оплетя меня ими, как лоза – бутылку грузинского вина. Неудавшаяся попытка только раззадорила ее. Только сейчас до меня дошло, что осуществляются самые несбыточные грезы. Всю жизнь ведь мечтал, как после кораблекрушения спасаются только двое – я и она. Необитаемый остров и ежедневное безуспешное продолжение рода. Песок, солнце, пальмы и двадцать четыре часа в сутки, без перерывов и выходных... Но, зрителей в мечте предусмотрено не было. Терялся не только кайф, но и сам смысл. – Еще, еще! – крикнула Людочка. "Чего еще? – Не понял я мысленно. – Разве у нас что-то было уже?" Девушка явно испытывала от чего-то тот самый восторг, который только и бывает во время... кхм. Просканировав свои ощущения, я нашел причину сиюминутного женского счастья. Талисман. Он подло выпирал из кармана и способствовал извлечению Людочкой из процесса массы приятностей. Со стороны берега донесся шумный всплеск и отбулькивание. Скосив глаз, я некоторое время наблюдал появление из воды сначала макушки, а затем и всего фиолетового лица афро-украинского типа. Водоросли густо покрывали голову Мганганангале Иосифовича, создавая сочный образ утопленника-зомби. Тяжелая вздрагивающая походка на негнущихся ногах, ошметки ила на разодранной одежде, мусор и остатки полусгнившей сети, висящие по бокам руки, мешающие неуверенному движению. Было от чего прийти в ужас. Толпа вуайеристов испарилась с визгом и матюгами. Зрители залегли, как партизаны, за чахлыми кустами и каменистыми бугорками. Все ж понимали, что "шоу маст гоу уан", просто появился новый персонаж, как и положено любому мыльному сериалу. Только я один испытывал настоящий ужас. – Глы-глы... – пробормотал Сидоренко, появившись из воды до пояса. Отчаянье охватило мое сознание. Вот она – смерть. Вырваться из объятий Людочки – нереально. Избежать "глы-глы" Мганги – невозможно. Остается только одно - расслабиться и получить свое. В общем, прошу считать меня коммунистом. Но, как это и бывает, в самый последний момент бизнесменша издала глубокий стон и ослабила хватку. Мавр хоть и был близок, но после прогулки по дну озера слегка окостенел. Как у него дыхания-то хватило? Я, влекомый паникой, вскочил на ноги и что есть мОчи ринулся к катамарану. Вытолкал его в воду и, не дожидаясь Мганги запрыгнул на сиденье. Ноги – в педали, руку – на руль. Думаю, что никто еще не видел такой прыти от пляжного корыта с велосипедным приводом. В считанные секунды между мной и островом образовалась дистанция безопасности. Но страх гнал вперед, туда, где не было ни сексапильной бизнесменши, ни людоеда из Африки, ни свидетелей моего позора. Берег приближался стремительно. Меня не заботили островитяне, которые остались без средства передвижения по воде. Лопасти слились в сверкающий брызгами круг, до берега осталось чуть меньше пятидесяти метров, когда у самой кромки воды нарисовалась другая Людочка. Она улыбалась одними губами. Я сразу догадался почему... Глава 11. Игра со смертью! Даже с этого расстояния можно было заметить злобный блеск очей колдыринской бухгалтерши. Да и весь ее вид не обещал ничего хорошего. Упертые в бедра ладони и широко расставленные локти. Развевающиеся волосы и синяк во все лицо придавали Людочке странный сюрреалистический эффект. Моя нога начала шарить в поисках педали тормоза, а правая рука потянулась по привычке к "ручнику". Тормоз отсутствовал, зато "ручник" нашелся, хотя и оказался рулем. Это спасло. Катамаран накренился и лихо описал дугу, выдав такую волну, что зубастой мстительнице поневоле пришлось отбежать. На тропинке за ее спиной появилась запыхавшаяся завсанаторием. В ее руках поблескивал ствол охотничьего ружья. Вот это уже было серьезно. В отличие от рук. Дробь или, не дай Бог, картечь дотянутся до меня на большом расстоянии. Разъяренные женщины на многое способны. Даже пальнуть в молодого симпатичного мужчину, которого еще очень даже можно использовать по прямому назначению. – Нихт шиссен! – Закричал я и поднял руки вверх. Катамаран, лишенный движущей силы, покачивался на волнах. Тишину нарушали только приглушенные расстоянием крики "робинзонов" и шум листвы на прибрежных деревьях. Докторша отдала ружье Людочке и сложила руки рупором: – Рус! Сдавайся! Кляйне швайн! Бухгалтерша тоже решила внести свою лепту и хриплым голосом прокричала, избегая свистящих и шипящих звуков: – Кaмон, бэби! Фак ю! Мне ничего не оставалось делать, как риторически ответить: – Донт ворри, би хэппи! Только не убивайте! Я жить хочу. – А вот это уже нам решать. – Донеслось с берега. Мама! Они ведь не шутят. Завсанаторием взяла обратно ружье и прицелилась в меня. – Давай к берегу, мил человек! – Крикнула она. Я медленно опустил правую руку на руль и поставил ноги на педали. Суденышко развернулось и медленно понесло меня навстречу с последней минутой жизни. В чистом голубом небе проплывали невесомые облачка и пролетали веселые пичуги, щебеча свои незамысловатые песенки. На мелководье резвились, выпрыгивая из воды, мальки. В траве на берегу стрекотали кузнечики, а над цветочками вились бабочки и пчелки. Все радовалось жизни. Словно все живое сговорилось усугубить мои страдания. Совсем не так я представлял свой последний час. Совсем не так. Теперь-то я знал, что никакие воспоминания не проносятся перед мысленным взором в последнюю минуту существования. Совсем наоборот, перестаешь вообще что-либо соображать. Словно бульдозер сгреб в кучу обломки воспоминаний, искорежив при этом все образы и оставив в душе пустоту и холод. А птички заливались трелями... паршивки! Катамаран ткнулся носом в песок и замер. Людочка-бухгалтерша уверенно подошла ближе и поманила пальчиком. Зловещая улыбка обнажила стройные десны. Так вот он какой, лик смерти! – Шударь. Будьте так любежны шойти на родной берег. У наш ш вами ешть о шем потолковать. – Она протянула ко мне костлявую руку. Подгибающиеся ноги едва подняли тело над сиденьем и с трудом переместили меня еще на два шага ближе к закономерному концу. В голове комаром пропищала мысль: "Они не имеют права! Я не виноват!" Вслед за ней пришла другая: "А может быть еще не все потеряно?" Третья не заставила себя ждать: "Надо сопротивляться до конца!" – Может быть не надо? Живой я еще смогу на вас жениться... Неожиданно тишину прорезал звук невесть откуда взявшегося мотора. Я оглянулся. В сторону островка несся белый катер с красной полосой. "Спасатели! Все. Мне – крышка." Людочка тоже увидела начало спасательной операции на воде и опять улыбнулась. – Пождно. – Обрекающе звучал трубный глас колдыринского финработника. Никакой неуверенности, все уже спланировано, даже, наверное, могилка выкопана "неизвестному ламеру". Речей, скорее всего, не будет. Похоронят скрытно под покровом леса и темноты, пугаясь каждого шороха, готовыe как зайцы прыснуть в разные стороны от малейшего хруста. Мои руки безвольно опустились вдоль еще живого тела. Только на самом краю сознания зудела какая-то упущенная деталь, мешая спокойно уйти в мир иной. Я мучительно пытался вспомнить, но... Фатальный бульдозер основательно вычистил все мало-мальски ценные соображения прямо из коры головного мозга. Сзади опять затарахтел двигатель. Звук его приближался к нам. Докторша показала ружьецом в сторону санатория, и мне не оставалось ничего иного, кроме как двинуться куда приказано, понурив голову и шаркая ногами. Руки болтались где-то внизу. Такие ненужные и сиротливые. Ими еще столько всего можно было сделать, пощупать, потрогать, по... да, впрочем, чего уж там. Все кончилось. Чтобы не мешали ходьбе, я сунул их в карманы. Ага!!! Как я мог забыть? Мой талисман! Самая важная деталь моего почти провалившегося плана! Дубина стоеросовая. Чуть было не погиб уже. Я же специально приобрел эту вещицу в киоске, вместе с нерастраченными безделушками для курортного флирта. Стоп... Только не сейчас. Нельзя подать вида, что жизнь вернулась ко мне. Идти так же, как и шел. Голову ниже. Нельзя допустить, чтобы палачи в женском обличьи заметили повеселевшие глаза и счастливую улыбку. Живем! Но живем очень-очень грустно. Типа, последние минуты живем. Как я и предполагал, не доходя до корпуса санатория, мы свернули в лес. Здесь нас догнали "робинзоны", успевшие высадить десант и теперь изнывающие в ожидании близкой развязки. Мганганангале шел в общей толпе, засохшие водоросли делали его зверскую морду еще страшнее. Он бормотал про себя что-то из афро-семитского фольклора. Я различал лишь "глы-глы", что в общем ничего хорошего мне не сулило. Процессия подошла к каким-то развалинам. "Бог ты мой! Это ж склеп!" – понял я, разглядев их повнимательнее. Так вот, какую кончину уготовили "поклонники моего таланта", присутствовавшие на всех моих "выступлениях". Задаром, между прочим! Ну что ж, я к этому готов. Где-то в ветвях каркнула ворона. Вот, блин, накаркает... Я внезапно выдернул из кармана мой "талисман", огромный, розовый и ужасающе цилиндрический. Развернулся к толпе лицом. Палачи отпрянули назад. Многие, ох, многие испугались. Ничего-ничего, то ли еще будет! На моем лице играла торжествующая улыбка. "Талисман" мелко дрожал в руке, передавая напряжение момента. По физиономиям прокатилась волна узнавания, как катится волна встающих болельщиков на матчах самых крутых футбольных клубов. В задних рядах кто-то рухнул на землю, не выдержав моего сюрприза. Завсанаторием от неожиданности даже выронила ружье... Бах!!! Выстрел ушел в небо. Спустя мгновение к моим ногам шлепнулась докаркавшаяся ворона. Что ж, эффектно! Теперь отключился Мганганангале Иосифович, так же немало сегодня испытавший. Вместе с ним захотела прилечь и Людочка-бизнесменша. Психика этой черно-белой парочки не блистала закаленностью. Еще недавно жертва, а ныне – триумфатор, я взялся за конец "главной детали плана" и повернул, потом еще, еще. И так, пока винтовая крышка не упала на землю. Вытащив из непромокаемого железного футляра собственно "талисман", слегка надкусил, сплюнул и сунул его в рот. Какой-то дородный мужик завороженно протянул мне огонек зажигалки. Сигара охотно задымилась. Обжигающе-крепкий дым клубами окутал пространство вокруг меня. Людочка-бухгалтерша, невзирая на вороний труп, брякнулась рядом с ним на колени, выдохнула "Арнольд!" и так же лишилась чувств. Узнала. Благоговеющая толпа расступилась, пропуская меня. Я уверенно направился к корпусу, попыхивая сигарой и натужно улыбаясь ртом, растянутым великанским табачным изделием до своего диаметра. Да, я похож на Шварцнеггера. Но только тогда, когда из моей головы торчит настоящая гаванская сигара. Преображение настолько же удивительное, насколько и странное. Куда мне до голливудского качка, с моей-то худощавой комплекцией и весьма средними габаритами... ...Уже через два часа я сидел дома и пил водочку, пытаясь забыть как кошмарный сон свой замысловатый отдых и оплакивая утраченные иллюзии. Женщины – это зло. Я ненавижу их всеми фибрами моей в общем-то доброй души. Только самка способна на такие измывательства над светлой душой мужика. Начиная с этого момента, ни одна особь противоположного пола не сможет причинить мне огорчений, а попытается – узнает, что такое мощь ненависти. Отныне и навеки веков. Аминь. А ночью опять была эрек... И снилась обнаж... Тьфу! С уважением, Женоненавистник. Это не конец. В начало Отозваться в Бортжурнале Высказаться Аврально