Сказки из Аврала Сказкин-Изкарманов Дракон и Принцесса Как-то раз, проснувшись холодным осенним утром, дракончик Яша увидел, что мама надела передник и выметает хвостом пыль из-под дивана. Это могло означать только одно – наступил день Большой Уборки. Яша знал, что в день Большой Уборки у него всегда бывает два важных дела: сначала помогать, а потом хотя бы не мешать. Он начал с первого и решил, что вымоет свои новые ботинки. Все 3 пары – ведь у него, как у всякого порядочного дракона, было 6 ног! Для этого он пустил в ванной воду и отправился за ботинками. Пять штук он нашел довольно быстро, но шестой, как назло, куда-то запропастился. Когда же ботинок, наконец, нашелся под шкафом, вода в ванне перелилась через край и потекла на пол. Увидев лужу, мама очень рассердилась, и дракончик Яша понял, что пора переходить к делу номер два. То есть хотя бы не мешать. Но, по правде говоря, эта частъ давалась ему еще хуже, чем первая. Легко сказать – не мешать, а вот КАК не мешать? Яша походил по пещере, поскучал, поскрипел дверью, еще поскучал и, наконец, придумал отличное немешательное занятие. Он решил устроить соревнование между своими головами (ведь у него, как у всякого порядочного дракона, было 3 головы). И Яша решил узнать, которая из них умеет изрыгать самый большой огонь. Соревнования были в самом разгаре, и выигрывала левая голова, когда мама обнаружила Яшу за этим увлекательным занятием. Она сказала, что наводнения ей на сегодня вполне достаточно, и что пожар бы она, пожалуй, отложила на другой раз, и что лучше бы он, Яша, пошел сейчас погулять. Яша вздохнул, натянул так и не вымытые ботинки и вылез из пещеры. На улице не было никого, с кем бы можно было поиграть. К тому же было холодно, и у Яши стали мерзнуть уши. Ты, может, думаешь, что у драконов нет ушей? Неправда, уши есть, по 2 небольших уха на каждой голове (кстати, а сколько всего?), и мерзли все Яшины уши ужасно. Яша уже хотел было вернуться домой, но тут из-за поворота выехал автобус – новенький синий автобус, почти пустой. Он подкатил к остановке и гостеприимно распахнул двери. Яша любил ездить в автобусах, особенно у окна. К тому же там, внутри, наверно, было тепло. Сонная кондукторша, увидев Яшины головы, сказала: – Оплатите за 3 билета! У Яши не было денег даже на один единственный билет, и он испугался, что его сейчас высадят, но тут какой-то добрый дядечка сказал кондукторше: – Ребенок же – разве не видно? Кондукторша строго спросила у Яши, сколько ему лет, и Яша ответил, что шесть. – До семи бесплатно, – буркнула кондукторша и снова задремала. А Яша устроился поудобнее на заднем сидении и стал смотреть в окно. Когда уши его (так ты посчитал, сколько их всего?) окончательно отогрелись, а за окном проплывали совсем уже незнакомые улицы, в автобус вошла принцесса. В руках у нее была коричневая папка с золотой арфой – принцесса ехала в музыкальную школу. Вообще-то училась она хорошо, как и полагается принцессе, но сегодня она не сделала задания по сольфеджио, и настроение у нее было неважное. По сольфеджио было задано петь упражнение "Как под горкой под горой" на 3 голоса, а у принцессы был только один голос. Два других были у ее подруг, двойняшек Маши и Даши, но они хором (на 2 голоса) заболели ветрянкой, и поэтому на них наложили какой-то карантин. Принцессе объяснили, что карантин – это не больно, но прийти разучивать упражнение они все равно не смогут. И вот теперь она ехала в школу одна и с несделанными уроками. Принцесса вздохнула, огляделась и увидела дракончика Яшу. Сказать по правде, она здорово испугалась. Не то, чтобы Яша был таким уж страшным – наоборот, он был вполне симпатичным драконом, 3 головы, 6 ног, длинный хвост в зеленой чешуе – просто принцесса была умной и начитанной девочкой, а любой умной и начитанной девочке известно, что драконы, как правило, питаются принцессами. Поэтому она на всякий случай пересела подальше от дракона и поближе к кондукторше. Автобус тем временем добежал до последней остановки, затормозил и с шипением открыл двери. Кондукторша сказала басом: – Лесной переулок. Конечная. Освободить салон! Дракончик вылез из автобуса и огляделся. Места вокруг были совсем ему незнакомые, и, главное, нигде не было видно остановки обратного автобуса. И узнать было не у кого – кондукторша ушла по своим кондукторским делам в кондукторскую будку, а принцесса торопливо свернула за угол и скрылась в переулке. Дракончик решил догнать ее и спросить, как отсюда выбраться. Увидев, что дракон кинулся в погоню, принцесса совсем было перепугалась, но вспомнила, что во всех книжках в этот самый момент откуда ни возьмись появляется прекрасный принц и спасает принцессу. Принцесса огляделась, но принц явно задерживался, и тогда она решила начинать сама. Она смело шагнула к дракону и сказала те слова, которые в таких случаях полагается говорить отважному принцу: – Ну ты, чудище поганое! Я сейчас тебя убью и срублю все твои головы! – Зачем? – опешил дракончик Яша. Он никак не ожидал такого поворота событий. – А ты разве не собирался меня съесть? – спросила немного смущенная принцесса. – Зачем? – еще больше удивился дракончик. – Ну, – замялась принцесса, – а разве не все драконы едят принцесс, когда они голодные? – Я не голодный! – запротестовал Яша. – То есть я хотел сказать... В общем, я никаких принцесс не ем. И обычных девочек тоже. И вообще никого не ем. Я пироги люблю. Особенно яблочные, с корицей. – Я тоже пироги люблю, – призналась принцесса. – А зачем же ты за мной гнался? – Я не гнался, – сказал Яша, – я только про автобус спросить хотел! Оказалось, что обратный автобус останавливается прямо у музыкальной школы, так что принцессе и дракончику было по дороге. Пока они шли, принцесса пожаловалась Яше на Машки-Дашкину ветрянку и несделанные уроки. Дракончик подумал и сказал, что, если принцесса хочет, он может помочь ей с упражнением, потому что голосов у него сколько хочешь. Принцесса с сомнением посмотрела на дракончика и спросила: – А слух у тебя есть? Не так уж просто петь на 3 голоса! А про себя подумала, что точно сошла бы с ума, если бы ей одной пришлось бы петь сразу несколькими голосами. Дракончик заверил, что слуха у него куда больше, чем у принцессы, и для убедительности пошевелил всеми своими ушами (ну а ты-то теперь точно знаешь, сколько их было на самом деле!). Принцесса не стала спорить, а предложила попробовать. Тут возникла неожиданная проблема, потому что незанятых голосов в упражнении осталось только два, а голов у Яши было целых три, и все они хотели петь. Дракончик никак не мог решить, какой голове лучше помолчать, но тут его выручила принцесса. Она сказала, что пусть одна голова ведет вместе с ней первый голос, и что так даже лучше будет. Принцесса, как настоящая королева – ну, ладно, пусть будущая настоящая королева – никогда не опаздывала в школу. А чтобы никогда не опаздывать, она выходила из дому заранее, поэтому им хватило времени спеть упражнение целых 7 раз! Дракончик отлично справился с заданием, ни одна голова не подвела. А потом принцесса побежала на урок, а Яша сел в автобус и поехал домой. Всю дорогу он громко распевал "Как под горкой под горой" на три голоса. Когда он пришел домой, то увидел, что Большая Уборка уже закончилась, и на столе его ждет только что испеченный яблочный пирог с корицей. А принцесса в этот день получила по сольфеджио пятерку.

	O`Снусик Сказка про Лаптя Стояла поздняя осень. Деревья возвращали дань земле, все лето дававшей им живительную силу. Они устлали ее золотым ковром, чтобы весной снова получить подпитку новому поколению. Ннерушимые традиции передавались из поколения в поколение. Много всякого видел лес на своем веку. И поваленные в бурю деревья, и казавшиеся незыблемыми дубы, обрушившиеся в одночасье под тяжестью прожитых лет. Молодняк не стеснялся, его стволы пытались то там, то тут нарушить вековой порядок вещей. Он не признавал привилегий старых деревьев. Молодые корни крошили скальную породу, прорезали старые корни. Лесники, легавые, еще кое-где держались старых инструкций, прокладывали просеки то там, то здесь. Но они зарастали быстро, и не в последнюю очередь молодняком. Зверью приходилось напрягаться, неровен час, налетят охотники-загонщики, отстрелят рога, чтобы бахвалиться потом в прокуренной пивнушке. Лапоть шел не спеша, вдыхая сырой аромат леса. Мрачные мысли терзали его молодую душу. На этой стороне реки он не боялся ничего. Почти. Хрустнула ветка. Лапоть бросился на землю, перекатился и замер под кустом. Пичуга, сидевшая на нижней ветке, не успела ничего заметить. Шел и шел. Одно слово лапоть. И вдруг пропал из вида. Но непривычные мысли ненадолго задержались в певчей голове. Последняя песня осени еще не была спета. Лапоть прислушался, никого. Показалось. То лес шалил, разминая свои вековые суставы. Вспомнилась Лаптю родная деревня. Он еще молод и непонятлив. Стоит за околицей и озирает телеги, возвращающиеся из леса. Одна, две, три... не счесть. Вдруг у одной телеги лопнула связка, и кучно уложенные бревна с грохотом покатились вниз. Прямо на Лаптя. Он подпрыгнул и попытался удержаться на первом, но мокрые туманы сделали свое дело, Лапоть поскользнулся и завалился навзничь. Последним, что он ощутил, был сучок, упершийся ему в пах. Очнулся он в избе старосты Иеговы. Это он потом узнал, чести в ней бывать ему еще не выпадало. Он сконцентрировался, как учил его рыжий пастух Евстах: волна прошла по его телу, от боли почернело в глазах, но расслабленные мышцы тут же прекратили ныть. Он осмотрелся из-под полуприкрытых век: комната была в полумраке, пол чисто выметен, а из кухни тянуло тяжелыми щами. То тут, то здесь мелькала в коротенькой юбке Анастья, кухарка Евстаха. Лапоть почувствовал, как налились его чресла, но усилием воли попробовал ослабить напряжение телесных уз. Он решил осмотреться и уперся глазами в стальные амбразуры, бывшие глазами Евстаха. – Жив, гаденыш. Тебя уж схоронить хотели, – он пожевал сморщенным наполовину беззубым ртом. – Oчухался? Вставай давай. Лапоть замер, но решил не лезть на рожон и широко раскрыл глаза. Он был до подбородка накрыт одеялом, и это его успокоило. Евстах сидел на старом табурете, словно на коне, подогнув ноги. Его мощные мозолистые руки держались за край сиденья. Байковая безрукавка была расстегнута, из кармана застиранной рубашки торчала расческа. Побитые сединой волосы были гладко зачесаны назад, заворачиваясь кудрями на жилистой сморщенной шее. Козлиная бородка была довольно жидка, но колючий цепкий взгляд из-под мохнатых бровей не предвещал ничего хорошего. Лапоть поежился. Черт старый. Да, затылок саднило еще довольно сильно. – Ты зачем под телегу полез? – Да я и не лез ничего. Я в лес шел. – Чего ты там потерял? Знаешь ведь, не велено в него без пригляда ходить. – Да я только до реки хотел дойти. – Хотел он. А если грохнулся бы где по недомыслию? – А чего? Меня вон в деревне чуть не грохнули. – Цыц! Ишь, разговорился. В голове шумит? – Малость еще. – Одевайся давай, выматываться пора. Да не забудь Иегову поблагодарить, да в ноги поклониться. Не бросил тебя в сарае, в дом разрешил занести. – Велика важность... Глаза Евстаха сверкнули. Задним умом Лапоть понял, что перегнул палку, и что сейчас он получит подзатыльник и проваляется еще черт те сколько в беспамятстве. Хотя вряд ли, Евстах не будет задираться здесь, но потом шкуру спустит. Лапоть резво вскочил и, стараясь не обращать внимания на головокружение, прибрал лежанку. Обернувшись, он встретился взглядом с Иеговой. Тот сидел около стола на дубовом стуле. Мужик он был дородный, вон какое пузо отъел, подумал Лапоть. Шелковистые волосы каштанового цвета вились, несмотря на все попытки сгладить это дело водой. Кудряшкой звали его за глаза. Но на деревне не было никого, кто бы осмелился ему сказать это в глаза. Нрав был у него крутой, и плетка без дела долго не залеживалась. Такие же безрукавка и рубашка, но куда добротнее и поновее, чем у Евстаха. Лапоть еще безрукавки не носил, мал был еще. Да и где ее взять? Лапоть то там, то здесь, за всякую работу, в основном грязную, получал еду и ночевку. Но денег у него не водилось, если кто чего подарит только. Но это с крутого плеча, иначе быть обносным. Иегова сидел вполоборота и подпирал голову кулаком, с небольшой ухмылкой следя за перепалкой. – Смотри, Евстах, парня чуть не зашибло! Видать, не повредило ничего. Ну, поди сюда, – обратился он уже к Лаптю. Лапоть насупился и подошел. Дело говорит Евстах, надо поблагодарить. Хоть он еще и не забыл укус плетки, полученный им в начале лета, знать, подвернулся тогда под горячую руку. – Спасибо тебе, Иегова. Не забуду, – непонятно к чему добавил Лапоть. – Пустяки. Но впредь будь осторожней. И в лес сам не шастай. Ищи тебя потом. – Да кому я там сдался? – Кому-никому, а людьми разбрасываться не след. Зима в пятки дышит. Дел невпроворот. Вон, Евстах просит тебя – подсобить ему на дальних лугах надобно. Пойдешь? А куда деваться, скотина старая? Лучше уж, вправду, дальние луга увидать, да и лес там недалече. Оттого и не любят те места у нас. А тут – снопа вязать да окорока нюхать, в сараях развешанные? – Босой я. Не дойду. Да и холода скоро. – Дык ты в сапогах. – Да разве это сапоги? Они за первой верстой развалятся, на веревочках все, да и дыры везде. Слезы одни. – Не ной. От меня получишь. – Глаза Лаптя загорелись – Сапоги старые, но добротные. Если узнаю, что загнал их, башку оторву, понял? Конечно, понял, индюк. Кто же сапоги продаст, когда зима на носу. Хрен старый, пойди попросит чего. Чтоб сам староста сапоги давал? – Согласен? Лапоть для приличия помялся, негоже нетерпение-то проявлять. Он бы и так с Евстахом напросился, без всякого ведома. А тут вон как обернулось, аж не верится. Не сон это, затылок еще болел, но как-то глухо. – Да, – ответил он просто. – Вот и помощник тебе, Евстах. – Да этот засранец поди и сам бы приплелся. – улыбнулся Евстах. – Может быть. Парень подрос, не с руки ему голодранить. Да и заглаз ему не помешает. На том и порешили. До конца недели Лапоть практически поселился у Евстаха. Дел было невпроворот. Дом прибрать, снаряжение подготовить, забор подправить. Но несмотря на то, что с раннего утра до позднего вечера Лапоть был занят, он был счастлив. Если по совести – надоело ему без дела слоняться по деревне да тумаки собирать. Своего угла у него не было, да и не стремился он к этому. Можно было пойти в работники, но это непоседливому Лаптю претило. В пятницу вечером все было готово. Поели вчерашней ухи и завалились спать. Утро встретило их заморозком. Кони всхрапывали и били копытами землю, пуская струи пара из ноздрей. Евстах взобрался на телегу, повозился, устраиваясь поудобнее, взял вожжи, звонко щелкнул кнутом и зычно крикнул "пошли, родимые!" Телега со скрипом выкатилась за ворота. Лапоть свел створки ворот, заложил их бруском. Мгновение спустя он уже сидел на телеге, горячим дыханием пытаясь отогреть замерзшие руки. Солнце только-только начало золотить небо, предвещая хороший погожий день.

	Росомаха Сказка про Елочную Гирлянду Жила-была елочная Гирлянда. Жила она в большой картонной коробке, среди других игрушек – блестящих шаров, пушистых зверушек и бумажных хлопушек. Целый долгий год коробка эта стояла на антресолях, в темноте и пыли. И только в конце декабря, когда в доме появлялась Елка, коробку доставали, ставили на стол, раскрывали, и игрушки, радостные и возбужденные наступившими переменами, переселялись на Елку. Всего-то две или три недели продолжалась новогодняя жизнь, но что это была за жизнь!Музыка, свет, аромат хвои и звон бокалов, детский смех и женский шепот... И главным украшением праздника была, конечно, Гирлянда. Спрятанная в глубине елочных ветвей, она зажигалась, когда гасли остальные огни, и освещала Елку и весь Мир вокруг всеми своими лампочками – красными, синими, желтыми – а других промышленность не выпускает. Только наша Гирлянда была особенной. Среди красных, синих и желтых лампочек одна была необыкновенной – зеленой. Откуда она такая взялась, никто не знает, но была она ярче, и больше других, и Гирлянда ею чрезвычайно гордилась. Так шло из года в год... Но однажды, выпрыгнув как всегда из коробки, расправив скрученные провода и протерев заспанные лампочки, Гирлянда глянула на Елку - и обомлела. Какая это была Ель! Стройная, высокая, пушистая, ярко-зеленая... Обвившись вокруг ствола, прильнув всеми своими проводами к веткам, Гирлянда почувствовала себя невероятно счастливой и только вздыхала, зная, что недолгим будет это счастье. И когда наконец-то погасили свет, и Гирлянда смогла зажечь свои лампочки, Елка стала выглядеть еще прекраснее и наряднее в разноцветных огоньках. И ярче всех горела зеленая лампочка – и казалось, что это не Гирлянда, а сама Елка светит своим собственным светом. Все ярче, все сильнее разгоралась Гирлянда, отдавая всю себя Елке, забыв о напряжении и силе тока, о мощности и сопротивлении, забыв обо всем, лишь бы не погас, не умер этот волшебный свет! Зеленым огнем полыхали иголки, тихо звенели стеклянные шары, дрожал серебристый дождик... И вдруг – Ах! – зеленая лампочка вспыхнула особенно ярко и погасла. И сразу же погасли и все остальные лампочки, потому что Мир так устроен, что если одна лампочка в гирлянде перегорела – то и другие гореть не могут. Гирлянду сняли и убрали обратно в коробку. Остальные игрушки тоже убрали, потому что время пришло, и что стало с Елкой – никто из них никогда не узнал... На следующий год Гирлянду вынули и заменили перегоревшую лампочку обычной, желтой – потому что зеленые промышленность не выпускает. И продолжала Гирлянда украшать собой различные елки как раньше, из года в год, только свет ее был теперь самым обыкновенным, ровным и спокойным, безжизненным светом красных, синих и желтых лампочек.

	Cтан и Добрый шведский сказочник Сказка про Деревянного Уйво (рассказывать надлежит с гипертрофированными интонациями доброго шведского сказочника) В одном маленьком шведском городе, занесенном снегом по самые крыши домов, был магазин игрушек. Владели им два неулыбчивых, высоких и худых брата-датчанина, Ганс и Олаф. А продавались в их магазине игрушечные солдатики. По утрам, когда магазин открывался, его витрины облепляли мальчишки, которым возраст еще не позволял ходить в это время в школу, но уже заставлял их глазеть на красивых, аккуратно выточенных из дерева солдатиков. У этих ребятишек не было ни единого эре на то, чтобы купить себе хотя бы самую маленькую пушечку, и поэтому они могли только дожидаться того момента, когда старший брат, Ганс, скупым движением откроет дверь и, оставив ключи Олафу, уйдет в подпол. Им приходилось быть очень осторожными и не попадать под взгляд Ганса. Ганс всегда знал, что у них в кармане нет ни единого эре. И вот один раз, когда братья подняли шторы над витриной и взору детишек вновь открылись вожделенные солдатики, от мала до велика, один из мальчишек, Тилле, заметил, что его друга Уйво нет среди всей ватаги. Тогда Тилле, углядев новую партию особенно красивых солдат в раскрашенных кирасах, решил побежать домой к Уйво и позвать его с собой в магазин. Дойдя до дома Уйво, он увидел во дворе его маму Бьорк, которая взволнованно ходила туда-сюда. "А где Уйво?" – спросил Тилле. "Его нету с самого раннего утра!" – воскликнула Бьорк. И тут Тилле заподозрил неладное. Он припустился со всех ног к магазину братьев-датчан и увидел, что магазин опустел – все мальчишки разбрелись кто куда. Дверь была прикрыта. Тилле подошел и только хотел открыть ее, как вдруг отпрянул – дверь медленно приоткрыл Олаф, младший брат. Кивком головы он пригласил Тилле внутрь. Тилле прошел и, не оглядываясь, спустился в подпол, который больше всего интересовал его в магазине. В тускло освещенном подполе спиной к Тилле сидел Ганс с рубанком в руке. В углу стояла погнутая ржавая пила. А прямо перед Гансом стоял Уйво. Только это был не тот Уйво, которого знал Тилле. Это был... ДЕРЕВЯННЫЙ УЙВО!!! Конец. Стан, все было так: А еще толстая Ундиса, жена удивительного черного кузнеца, весь день плакалась всем, что непутевый муж доведет ее с детьми до сумы, потому что утром на глазах у всех соседей из кузни отправился прямиком в кабак, и достать его оттуда никакими силами невозможно. Если так пойдет, станет совсем как свой молотобоец, тот-то вообще со всех ног выбежал и унесся неведомо куда, даром что здоровый, а дурной. И сидит, сидит в том кабаке со всякой матросней. Да оттуда сегодня боцмана со "Сведенборга" выволакивали силой, вшестером, а он орал, что ему был знак и что с земли на палубу больше ни ногой. Так к полудню вернулись обратно все семеро. Ладно, хоть не орут, сидят и молчат, наверное стыдно. Может, хоть пастор его образумит, а? Вся надежда. Да весь город свихнулся, кроме него, смотрят сквозь и глаза стеклянные, как все равно увидели не знаю что. Одна надежда на пастора. Я вот думаю, если б еще пацанва, чем по портам шляться да на витрины глазеть, его бы слушала, ничего бы не случилось, правда? Добрый шведский сказочник

	бюрг Сказка про Прекрасный Цветок Пустыни Посреди огромной безжизненной пустыни рос цветок необычайной красоты. Стебель его был фиолетовый, листья лиловые, а сам цветок был черен синеватой бездной, которая встречается между звезд. Откуда он взялся, и зачем он рос посреди невообразимого безжизненого пространства, не знали даже самые седые легенды. Они про него вообще ничего не говорили. Была лишь одна легенда, вернее не легенда, а так – слушок. Если кто сорвет цветок и воткнет его куда-нибудь в одежду, в петлицу там или в междугрудье, то он станет неотразим и привлекателен. Никто тогда не сможет устоять перед владельцем цветка, даже если до этого он его не переносил. Терпение! Этим даром обладают лишь немногие в подлунном мире, и этих немногих называют за глаза бездушными сухарями. Славный герой Драхманах с силой поставил недопитый бокал на стол. Он не обладал вышеназванным даром и прожигал красавицу Краманеллу глазами. Весь вечер он добивался ее внимания, но, кроме мимолетного вгляда и холодной улыбки, ничем другим не мог похвастаться невод его страстей. И тогда он решил добыть цветок Тайных Желаний во что бы то ни стало. Он снова повернулся к столу и допил вино. Пробравшись сквозь толпу, вышел на волю и пустился в долгий путь. Путь его был долог и полон приключений. В конце он уже потерял всякое направление и шел наугад. Вернее, полз на четвереньках. Как это ни печально, но силы стали покидать славного героя Драхманаха. Вокруг было темно, лишь полная луна освещала ему путь. Вдруг откуда-то сверху послышалась музыка. Славный герой Драхманах хотел удивиться, но в этот момент он увидел цветок Тайных Желаний. В том, что это он, не было никаких сомнений: стебель был фиолетовый, листья лиловые, а чашечка цветка вбирала в себя лунный свет и никак не могла остановиться. Славный герой Драхманах взревел и из последних сил сорвал цветок. Он ликовал, теперь-то красавица Краманелла будет его. Но силы были действительно последние, в общем, они его покинули. Он упал ничком, прижимая цветок к груди. Непонятная музыка вихрем неслась к равнодушной луне. Гости стояли на болконе и хихикали. Среди них была красавица Краманелла, с интересом смотрящая вниз. Посреди вытоптаной клумбы лежал славный герой Драхманах и храпел на всю округу. Вихри, вырывавшиеся из его мощных легких, заставляли трепетать черный тюльпан, зажатый в руке, лежащей на груди. "Очаровашка", – подумала красавица Краманелла, – "надо будет пригласить его на пикник".

	Росомаха Сказка про Кочергу Жила-была кочерга. Каждый день ходила она на работу в камин. Шуровала там, колдовала, поленья поколочивала, уголья поворачивала. А как ударит она по полену, из него искры так и посыпятся. Легкие и светлые, улетали они ввысь. Любопытно стало кочерге – и куда это они летят? Раз залезла она поглубже в камин, протиснулась в трубу, посмотрела вверх... А там – высоко-высоко – в темноте видны были звезды. Но не знала кочерга, что такое звезды, и решила она – это искры, долетевшие до неба, там теперь воссияют... И так завидно стало кочерге! И решила она тоже отправиться на небо. Решила и, не долго думая, прямо вверх по трубе и полезла... А надо сказать, что камин тот был в баре, а бар в подвале. Вот лезет кочерга, миновала первый этаж, второй, третий... А в доме 100 этажей! Четвертый, пятый, шестой, седьмой... Восьмой, девятый, десятый, одиннадцатый, двенадцатый... А в доме 100 этажей! Устала кочерга, запыхалась, но темпа не снижает. четырнадцатый, шестнадцатый, восемнадцатый, двадцатый, двадцать второй, двадцать четвертый... А в доме 100 этажей! Долго лезет кочерга. Она бы давно уже обессилела, но как посмотрит вверх – а там искры сияют, звезды искрятся – у кочерги новые силы прибавляются. 28-ой, 32-ой, 36-ой, 40-ой, 44-ый, 48-ой... А в доме 100 этажей! Вот и половина дороги позади. Небо все ближе, все больше. Трудно кочерге, но отступать уже поздно. 54-ый, 60-ый, 66-ой, 72-ой, 78-ой, 84-ый... А в доме 100 этажей! Совсем медленно ползет кочерга, сил почти уже не осталось, но и цель близка. 88-ый, 92-ой, 94-ый, 95-ый, 96-ой, 97-ой,.. 98-ой,.. 99-ый,.... 100-ой! Чердак!!! Крыша!!!!! Вылезла кочерга из трубы, осмотрелась. Над ней было огромное темное небо, все усеянное искрами-звездами. Они были так прекрасны – и так далеки! По-прежнему – далеки!.. На самом краешке трубы застыла кочерга, вся устремленная ввысь. И так захотелось ей взлететь. Стать легкой, как искорка, и взлететь... И изогнулась кочерга пружиной, и оттолкнулась она от краешка трубы, и подпрыгнула она вверх... И упала кочерга, и покатилась по покатой крыше, и сорвалась вниз. А в доме 100 этажей! 99-ый, 96-ой, 90-ый, 84-ый, 75-ый, 64-ый, 50-ый, 36-ой, 20-ый, 1-ый... И вонзилась кочерга в середину газона, и ушла в землю на 2 метра... Она и до сих пор там торчит. Высказаться Аврально