Авральное Чертова дюжина персонажей неон: Всем привет после затишья. Чертова дюжина собралась – это да. Марго: Собраться-то собралась, да что-то приуныла. Ну не поверю я, что все почитать по разным уголкам кинулись :) неон: В лесу наступило затишье. Приумолкла пеночка не ветке, дятел перестал долбить березу, положив голову на сухой мох и задумавшись о Небесном Спокойствии, ворона уселась в уголочке доедать сыр и перестала обращать внимания на публику. Даже сухой лист перестал хрустеть под ногами подвыпившего путника, который тоже хотел было запеть разудалую песню – но осекся. "Неужели Робот Вася пробежал? – подумал Штирлиц. – Нет, видимo, что-то другое случилось". неон: 12 черных субъектов молча уселись вокруг гроба, в котором покоился тринадцатый. Он-то ушел – прошептал тихо Бюрг, но счетчик еще целых пятнадцать минут будет его считать. Как в песне про негритят – попытался сострить литературный критик Соломон Гаврилович Суходрочилов, но острота пришлась не к месту – счетчик-то не уменьшается, сколько бы негритят ни тонуло... Марго: Счетчик мерно поскрипывал коленчатым валом и с опаской косился на сломанный зуб левой шестеренки. Она все больше его беспокоила. Нехватающий зуб хрустнул и отвалился в самый неподходящий момент, когда на табло появилась не очень уместная цифра. И самое мерзкое было то, что цифра отказалась меняться. Совсем. Напрочь. Да еще, как назло, зуб встал поперек внутреннего кольца подшипника и противно скрежетал острой гранью по стеклу. неон: Надо его смазать тосолом – произнес Пахомыч, доставая из левого кармана флакон с тосолом, а из-за пазухи бутыль со спиртом. – Тосол в списке после первого прохода не найден – забубнил робот Вася, а счетчик продолжал скрежетать, так что робота Васю почти никто не услышал Троянка: И только Троянка знала, где в этот момент Тосол... оглаживая бутыль с Тосолом на дне самой дальней шлюпки... неон: В этот момент Тосол ехал на подъемнике от Шамони к Монблану, но вдруг почему-то вспомнил о Троянке. Неужели Троянка все проведала? – опасливо подумал он. Или робот Вася проболтался? Он попытался вылезти из вагончика, но двери были закрыты, а внизу под ним была снежная пропасть в несколько километров. Опасно... – подумал он. – Теперь ничего не поделаешь. Троянка: На самом деле Троянка была девушкой недалекой, поэтому ничего проведать не могла. Просто Тосолу напомнили о Троянке покрытые цветами альпийские склоны... на романтику потянуло – подумал Тосол... надо успеть сойти с подъемника... неон: Да как сойдешь, если на всех пассажиров вагончика – счетчик, а Бюрг за счетчиком следит? – промелькнула унылая мысль, и тут вагончик завис в воздухе, не двигаясь ни вперед ни назад. Вокруг была видна только снежная муть и огромная коричневая скала, да бык с опорой, торчащий из пустоты. Навстречу, тем не менее, катили один за другим пустые вагончики. И тут Тосолу пришла идея... Марго: Идея помахивала пушистым хвостом и равномерно обтиралась левым боком о свеженаглаженые тосоловы брюки. Брюки скоропостижно теряли товарный вид и преобретали вид весьма мохнатый. А внизу, на снежных склонах, цвели анемоны. Идея c диким воплем кинулась ввысь. Троянка: Тосол, не теряя времени зря, уцепился за идеин хвост, мимолетно обрадовавшись, что сезон линьки идей еще далеко. Они линяют к концу финансового года. Хвост, уносящий Тосола ввысь, приятно пружинил и издавал запах. Впрочем, не без приятности. Марго: И тут хвост не выдержал. Тoчнее, не выдержала идея. Она изогнулась в трех плоскостях и правым зубом тяпнула Тосола за локоть. Рука предательски дрогнула, пальцы ослабели, и направление полета резко изменилось. Не у идеи, конечно. Идея пpодолжала с шумным повизгиванием уноситься ввысь. Тосол же теперь с не менее шумным поругиванием несся навстречу анемонам и одинокому роботу Васе, которые как раз вышел прогуляться по склонам. неон: И вот, через несколько секунд на шестеренке, пропускавшей канат вдоль быка опоры, что-то хрустнуло, зуб выпал, и вагончик полетел рывками вниз, немного тормозясь о распорку быка. 14 человек начали асинхронно орать. Вагончик резанул сугроб и перекувырнувшись заскользил боком по снежному спуску, мягко стукнулся о выступ скалы и остановился, слегка покачиваясь. Спереди, справа и слева было – нигде, а сзади – крутой снежный склон. Канат продолжал, волочась, падать сверху, разбрасывая снежные брызги. Марго: В это время в районе коричневой скалы, слева от заката сидел и покуривал свежий табачок Пахомыч. Старому морскому медведю как раз доставили партию заграничного нерастаможенного груза. Канат тут как раз пригодился бы. Как и 15 свежесвалившихся потенциальных потребителей груза. неон: В это время настроение у литературного критика Соломона Гавриловича Суходрочилова было самым что ни на есть препоганым. Он открыл первую страницу нового романа Элвекса и прочел: Мороз крепчал. Где-то я это уже читал – подумал Суходрочилов, неужели у Хрюши в сосисечной? Марго: Соломон Гаврилович, было, уже кинул неначатую книгу в камин, как тут буквы заплясали, потемнели и превратились в смутно-незнакомые иероглифы. На обложке замысловато вырисовывалось название Похождение Японского Ветерана в степях Канадчины. Автором значилась некая Въ Едь Ма. Троянка: Соломон Гаврилыча не радовали ни анемоны, ни снежные выси окружающего альпийского хребта. Соломону Гаврилычу было худо, как от затяжного похмелья. Задумчиво проводив взглядом пикирующий в ущелье вагончик канатки, он завистливо вздохнул: развлекаются, гады-капиталисты... снова уткнулся в роман Элвекса... ну да, где-то я это уже читал. Но в конце концов, – решил он философски – на свете не так уж много отличающихся друг от друга слов... Марго: Соломон Гаврилович потер заломивший висок. Ох, то ли почудилось, то ли не надо было вчера смешивать мартини с текилой... Троянка: Робот Вася, незатейливая железяка с предрасположенностью к возвышенным мечтам, задумчиво загорал под горным солнцем. Его корпус потихоньку менял цвет от стального к благородному оттенку натруженного самовара. Васе было хорошо... и он совсем не ожидал, что прямо на его железную голову упадет вагончик канатки. неон: Пахомыч пока сворачивал канат кольцами, а в это время подошел муаллим Резо, возвращавшийся cо встречи с исмаилитскими пирами. Хорошая веревка – подумал Резо. – Коня привязывать можно. В Багдаде на базаре за десять локтей такой веревки дали бы 500 дирхемов – и стал помогать Пахомычу, медленно переводя длину свернутого каната в локти, а локти в дирхемы. Троянка: Тосол был счастлив. За короткие мгновения полета, которые показались ему вечностью, он ощутил себя птицею, причем не стравусом каким-нибудь фцуковым, а гордым буревестником, птицей породы чаечных – из шести букв, первая – мягкий знак. Марго: Вот ёлы палы – успело мелькнуть в электронном мозгy Васи, и вагончик таки упал. Не подвели новые амортизаторы – поглаживая сверкающую хромом коленку, Вася вылез из-под барахтающейся в снегу компании и побрел в сторону хитрого Пахомыча. Пахомыч насторожился. Марго: Хиронаги понуро плелся среди анемонов и снежной бури в сторону заката. На закате сверкала черепичными крышами прекрасная Фукуока, но до нее было далеко. Близко была перекореженая вагонетка. На сером камне гордо сверкал Скрежещащий зуб. неон: Среди пассажиров вагончика, очухавшихся после потрясения, началась дискуссия. Одни хотели взломать верхнее окно и вылезти, другие хотели ожидать, пока за ними прилетит вертолет, а третьи хотели вынуть все бумаги из портфелей и разжечь большой костер, чтобы их кто-нибудь увидел. Больше всех этому противилась одна писательница, у которой была наготове новая повесть. неон: Хиронаги подумал, видя как полыхает чья-то повесть: Вот это настоящая поэзия! Нерон специально поджигал Kолизей, чтобы сочинять свои хайку, а тут и ничего вытворять не надо – и сочинил стихотворение. – Нет повести печальнее на свете Чем не прошедшей номинации в Тенете, Не напечатанной ни Ведьмою, ни Станом, А просто так сгоревшей под Монбланом... Марго: Филя не обращала на костерок никакого внимания. У нее были более важные дела. Снег был холодный! И то тут, то там раздавались редкие, но уверенные чихи и покашливания. С этим надо было что-то делать. Филя попыталась найти среди дискутирующей компании и свалки бумаг заветную банку аспирина. неон: Дальше веревка не сматывалась – то что удалочь выбрать – а в дирхемах этого хватило бы на покупку небольшой яхты-авианосца на военной ярмарке в Абу-Даби – лежало аккуратной стопкой. Пахомыч-джан – промолвил Резо, давай, что ли, за веревку потянем хорошенько, может что и вытащим? – Якши, муаллим, – ответил Пахомыч, и они взялись за трос. По перетягиванию каната Пахомыч всегда был самым сильным, но тут трос не поддавался. Была надежда только на робота Васю. Троянка: Марго, как трудящаяся красного креста и ядовитой змеи-по-над-рюмкой, пришла в себя быстрее прочих. Она смекалисто раскрыла аптечку и извлекла наружу плоскую фляжку. Лучшая лечоба от падения в пропасть – провозгласила она. Марго: Во фляге что-то призывно булькало. И это бульканье было очень, ну очень знакомым. Даже рыдающая над сгоревшей рукописью дама прервала свои стенания и навострила уши. Во фляге был ОН. неон: Литературный критик Соломон Гаврилович Суходрочилов выглянул в окно и увидел костер. – Повести не горят, – многозначительно сказал он и поднял кверху большой палец. И закрыл окно опять, снова пытаясь сосредоточиться над романом Элвекса. Мороз крепчал – прочитал он и откинулся на спинку кресла. Марго: Хиронаги запечатлел стихотворение на сером камне и рысцой понесся вдоль натянутого каната. Вдали замелькали знакомые образы. Мастер Резо! – воскликнул Хиронаги и завис в ритуальном приветственном прыжке. Возьмите, о возьмите меня в перетягивальщики каната! неон: Вдруг перед глазами Хиронаги появился неизвестно откуда образ дитературного критика Соломона Гавриловича Суходрочилова, который стоял по пояс в розовом облачке, подняв кверху указательный палец. Во-первых, – произнес Суходрочилов, снимая правой рукой очки с носа, – государь Нерон, царство ему небесное, поджег не Колизей, а Капитолий. А во-вторых.., – но тут облачно рассеялось, и Хиронаги плюхнулся в сугроб. Марго: Сугроб был мягкий и в меру пушистый. Хиронаги блаженно помахивал левой ступней, потому как все остальное намертво застряло в капитанском кресле, укромно расположенном прямо под сугробом. Вот ты и попался – довольно потер руки Пахомыч и боевым посвистом призвал к себе кiта воркiта. неон: Итак, их собралось уже четверо – Пахомыч за канат, Резо за Пахомыча, робот Вася за Резо, а Хиронаги – за робота Васю. Тянут-потянут, а вытянуть не могут. Откуда-то этот сюжет мне тоже знаком, – подумал литературный критик Соломон Гаврилович Суходрочилов, и снял со стены шестой том Академического Свода Русского Фольклора, потом отложил его и вышел на улицу проветриться. неон: Нужно еще попросить Троянку пригласить Париса со своею козой – почему-то подумал литературный критик Соломон Гаврилович Суходрочилов. И тогда нас будет ровно семеро – тут можно и повесть заканчивать – точнее, она сама закончится, ибо костер догорит. А утром придет Бюрг и все сотрет и даже пепла не останется... Марго: Повесть и правда решила вдруг закончиться. Вот так вот просто, ни с того, ни с сего. Уходя, она не забыла погасить за собой свет, выключить газ, воду и нагревательные приборы. В дверях повесть показала всем свой точеный полупрофиль и категорично заявила, что рукописи не горят! И пообещала, что сие народное творение будет прописано малиновым словом рядом с прочими нетленками Аврала. Асссстарожно! Двери закрываются, ждите следующей серии... неон: Dear Guest – прочел неон письмо, которое лежало у него напечатанное на компьютере на фирменной бумаге отеля. In light of the recent act of bombing throughout the metropolis, we have increased the security personnel throughout the property, most especially in all access points. Please excuse any inconvenience with regards to the security checks currently being conducted in the interest of your personal safety and security Thank you in advance for your consideration in this matter Sincerely yours Jun Parleno, Director of operations Hу кто так пишет по-английски, – рассердился неон, выругался и вышел из Интернета. Троянка: ... а в это время Троянка и Тосол сидели в маленьком ресторанчике столь же маленького селенья Альпбах, любуясь альпийским хребтом с австрийской стороны. Они только что осмотрели могилу Шредингера с распростертой на простом кресте буковкой Пси. Теперь они расправлялись с фаршированными шампиньонами. Официант по имени Макс поглядывал на них со снисходительным пониманием во взгляде. Вместе со счетом он принес на тарелке две маленькие шоколадочки с многозначительной надписью Gute Nacht. Продолжение следует? Резо: Стакан-неон, вышел вон – вспомнил муаллим старую детскую считалку. И вдруг так ясно встал перед его мысленным взором высокий дувал, окружавший маленький сад с тремя персиковыми деревьями, и дедушка Ахмед-бобо, вечно мастерящий что-то под навесом, и арык, откуда он носил воду поливать огород, и раскаленное небо Ходжента, и соседскую девочку Айгюль со смешными косичками... и над всем этим – яркую неоновую надпись: Летайте самолетами Аэрофлота! Хиронаги (поехал, Марго, поехал): Леонидыч стоял возле своего подъезда и задумчиво смотрел на розовеющее небо. Из кармана у него торчал томик Бодлера, у ноги сидела целая пока жаба. Падал тихий снег. Фцук вынырнул из подворотни и, мусоля цигарку в углу рта, грубо оттолкнул Леонидыча: – Моя жаба! – сказал Фцук и достал из внутреннего кармана смокинга рыбий жир. Марго: Леонидыч напрягся. Фцук явно замыслил что-то недоброе этой своей цигаркой. Да и жаба начала нервно дышать и хлюпать носом. Ее явно тянуло в далекие Альпы. Ну или хотя бы под дождь. Но широкое фцуково пальто скрыло ее от погоды. Неон: Итак, снова 12 человек уселось перед гробом, в котором лежал тринадцатый. – Вот он умер – зловещим шепотом сказал Бюрг – а счетчик будет его показывать еще целые 15 минут. Литературный критик Соломон Гавроилович Суходрочилов на этот раз молчал. Он думал о повести, которая сгорела на снегу, так и не увидев исчерпывающей литературнокритической оценки. А он ведь хотел зарубить эту повесть и не дать ей ходу – так тут злой рок вмешался и его опередил. Марго: А Рок не хотел быть злым! Он всю жизнь мечтал научится играть на флейте пикколо печальные, всеми забытые мелодии. Ему было безумно жаль сгоревшую пьесу и безутешную писательницу. Ему вовсе не хотелось впутывать во все это симпатичную жабочку. Но работа такова, и тут ничего не попишешь. Как быть, если сотворение злостных гадостей входит в твою служебную инструкцию? Неон: Леонидыч и Фцук, увлекшись жабой, так и не заметили, что все уже поднялись наверх, а костер совсем погас. На выступе скалы не было больше ничего – два человека, одна жаба, потухший костер и торчащий из-под снега лотос. Ведьма: Марго спускалась на лифте. Тяжелая белая сумка с зеленым крестом, хотя и оттягивала ее нежное плечо, но изумительно гармонировала с белым халатиком и зелеными глазами. Кого бы сегодня прижечь, – подумала Марго, поводя очами. Лифт остановился на 13-м этаже и зашла зеленоокая Троянка. Вслед за ней в лифт впрыгнула жаба и спросила человечьим голосом: – Зеленоглазыя, кому зеленочки? И жаба протянула Троянке и Марго пузырек. Хиронаги (привет Марго, а у меня есть СЫР!): Хиронаги подошел к Бюргу и торжественно сказал: – О, Бюрг, попирающий стопами землю и головой достающий до звезд. В твоих силах воскресить его. А если нет – давай устроим веселую трапезу, и пусть согреются наши сердца, ибо нет никакой возможности дольше терпеть этот холод. И да накажет меня Один и ВтОрый, если я вру. Марго (а у меня изюм, и что?): Нервно одернув юбочку и лихо поправив сумочку Марго ухватила жабу за левую лапу и бстренько засунула ее в пакет с бинтами. Ценная жаба! – доверительно сообщила она Троянке. – Жабы они все как один заколдованные, вдруг из нее что путное выйдет? – И дамы решили преподнести жабушку в подарок Соломон Гаврилычу. Пусть старик порадуется. Неон: Крокодил был тоже зеленый и с зелеными глазами. Он дожевывал авральную ленту, как вдруг кусок сыра застрял у него между зубами. – Нет, так не годится, – решил крокодил, но выплюнуть сыр ему не удавалось – он слипся. Крокодил хотел заплакать, но плачут крокодилы, когда вырабатывают жедудочный сок, а сыр в желудок так и не попал. Тогда он призвал на помощь Хиронаги. Хиронаги (убег): Хиронаги давно уже опостылела жизнь. Он от рождения был желт, а от такой постылой жизни пожелтел со временем еще больше. Поэтому он решил, что крокодил может стать хорошей альтернативой сеппуку. Не дождавшись ответа от занятого делами богов Бюрга, он спрыгнул из Валгаллы и сделал решительный шаг по направлению к крокодилу. – Возьми меня, – смело сказал желтый юноша Хиронаги. – Возьми меня, я твой навек. И он сомкнул свои раскосые очи, тихо шагнув к крокодилу и медленно пережевывая Маргоин изюм. неон: Всего этого крокодил не знал, не знал он также, что такое сеппуку, он только хотел, чтобы кто-нибудь соскоблил сыр с его зубов, чтобы он мог далее жевать авральную ленту. Он пытался объяснить Хиронаги, что нужно сделать. Для этого он сказал на крокодильем языке: Хрум-йок, лязг-лязг бррр хьяуууу пфуйй, хыыыыыыы... Это переводилось на японский примерно так (я тут перевожу дальше уже на русский) – подстрочник приводится ХРУМ – ЙОК Ах, Вы, вероятно, чрезвычайно заняты, и мое ничтожество не достойно отвлекать Ваше драгоценное внимание, и мое ничтожество тут, пресмыкаясь, безусловно совершает большую бестактность, мне очень неудобно, и мое ничтожество приносит извинения тем, что досаждает Вам своими проблемами, которые Вашего участия, конечно, и не стоят. Мое ничтожество в страшном смущении от того, что лишено возможности нормально захлопывая рот пресмыкаться ЛЯЗГ-ЛЯЗГ БРРР Ибо зубы продолжают-продолжают застревая пресмыкаться ХЬЯУУУ ПФУЙЙ Отчего я вынужден, раскрыв пасть в затруднительном положении, пресмыкаться ХЫЫЫЫЫЫЫЫЫ Было бы очень любезно с Вашей Стороны (и я уже заранее бесконечно благодарен высоте Вашей Стороны) помочь мне очистить зубы от налипшего на них сыра, пожаловав снизойти неон: Марго, Троянка и жаба стояли неподалеку, но их на фоне крокодила не было видно. Хиронаги сразу понял, что крокодил от него хочет, взял кривой самурайский меч и методично стал счищать сыр между зубов крокодила. По мере счищения сыра крокодил стал медленно закрывать пасть. Остальные 20 человек тихо кивали, стараясь не нарушать торжественности текущего момента. Глава закончится печально. Сейчас крокодил закроет пасть и не то что от Хиронаги, но и от всей авральной ленты ничего не останется, и никто не узнает не только что будет дальше, но что было до того... Но что поделаешь! Shut down in progress... – подумал Бюрг подмастерье: Но концу прогресса не было видно, так как зубов у крокодила было столь много, что счищенный из одних зубов сыр немедленно оседал на других, а крокодил уже был не в силах даже смотреть на него. И тут он заплакал большущими крокодиловыми слезами. – Однако... – пoдумал Бюрг Фцук: – Однако, много их тут собралось, – подумал бюрг и стал по-хозяйски неторопливо, шнурок за шнурком, ремешок за ремешком, вскрывать горловину опузаченного рюкзака. на свет появился четырехствольный вертолетный с газовым приводом крупнокaлиберный пулемет. Клацнув воронеными челюстями, пулемет всосал ленту. – Однако, большой расход матчасти седни будет, – подумал Бюрг. - Но чо уж для своих-то. Не так часто собираемся. Эк жисть-то раскидала. – утерев тягучую мужскую слезу, он поднял ствол. Неон: Самые умные из зрителей стали потихоньку расходиться, ибо продолжение не предвещало ничего хорошего. Второй раз, что ли, придется этот рюкзачище волочить – подумал Бюрг, глядя на счетчик. Бюрг: Чей-то я сегодня много думаю, – подумал бюрг, – видать к дождю. Rand Palmer: Зрители меж тем как-то рассосались. Вот уже всего пять человек отупело таращили глазенки на холодный вороненый ствол пулемета. Ну не зря же я рюкзак-то волок... – подумал Бюрг. И глазенки последовательно, один за другим, стали исчезать. Утерев пот с мокрого лба, Бюрг упаковал пулемет в рюкзак и вызвал робота Васю – ликвидировать последствия Крокодильего Разгрома. Так это стали называть в истории. Никто: Вот в форуме никто не остался, а счетчик все-таки показывает единицу. Если бы Бюрг мог бы тут подумать, он бы переправил счетчик на ноль. Но Бюрг уже сегодня достаточно подумал, не будем ему дальше надоедать, может быть, завтра этот баг пройдет сам. литературный критик Соломон Гаврилович Суходрочилов, старший сержант сверхсрочной службы: Вот такое вот письмо принесла в Альпы бутылочная почта "Дорогая Марго! Большое спасибо за жабу, но хочу сказать, что стариком я был уже как полтора года тому назад, от дембеля я сам отказался, а теперь я старший сержант сверхсрочной службы и мне уже скоро 23 года как исполнится. А в нашей части бурульбашами называют зеленых солдатиков из далеких кишлаков, которые по-русски небельмеса, и шагоммарш от налевокругом отличить не могут. Поэтому я иногда обижаюсь, когда на яхте слово бурульбаш используют не по уставу. А вообще, переходи к нам в часть служить – нам медсестры во как нужны!" Кавторанг: – Вах! – Сказал Кавторанг, глядя, как его любимую медсестру сманивают разнокалиберные подшибалы, и продолжил: – На обед у нас сегодня будут: крокодил, фаршированный хиронагами с сыром и изюмом: один жаба-табака: одна авральная лента для повесу в гальюне: одна. Подпись, печать. Марго: Десять человек сидели на холодной землe, подперев коленом головы, и страдали. Перед их носом размахивали соблазнительным меню, но и только. Есть все равно было нечего, и даже последняя рукопись сгорела три серии назад. Становилось скучновато. Отозваться в Бортжурнале Высказаться Аврально