 Глава I: Камень
Итак, наше повествование начинается сверху и спускается воздушным змеем по серпантину Крайних скал. Год выдался неурожайный и мёрзкий; солнце проглядывало из–за туч довольно часто, но светило довольно устало и неохотно, так, что любому было ясно, что надежды на жаркие дни нет. Старики в селах по всей Земле Леса любили комментировать это и говорить: "Неспроста это. Давненько такого не
было. Знать, конец приходит" – и кутались туже в шерстяные одеяла, и наполняли доверху большие свои кружки беличьим бульоном, и бросали неприязненные взгляды на небо. На самом же деле, почти любой трезвомыслящий человек сказал бы вам, что такие годы в Землях – не такая уж и редкость. Единственное, чем был знаменателен именно этот год, так это рождением ребенка у Эшхерехейе и Айше, абсолютных и неоспоримых владельцев и правителей Земель. Ребенок родился с густо покрытой черными волосами головой и пронзительно зелеными глазами. Говорили, что в волосах его осталась ночь, в которую он был зачат, а в глазах – трава, по которой ходила его мать. Зала, в которой стояла колыбель, была вся увешана шкурами различных животных (был там и троерог, и летучие волосатые акулы, и много еще кто), чтобы ребенку было уютно. У него было три нянечки, но они исполняли чисто декоративные функции. То была не их вина, а негласное желание матери, которая проводила с ребенком большую часть своего времени. Отец же вел себя, как и подобает отцам – жену и сына он обожал, но довольно редко
давал волю своим чувствам, и иногда Айше до слез обижалась на него. Однако она знала, что им надо держаться вместе. Они были последними из Эшерхе.Эшерхе были, в общем, ничем особенно не примечательной расой, если не считать того, что возникла эта раса и развилась в Землях значительно раньше, чем люди. Правда, все технологические новшества были привнесены в Земли именно людьми. И никто не знал, куда делись остальные Эшерхе, и почему они ушли туда, куда ушли. Может быть, конечно, они тоже умерли. Бродили и какие–то глупые россказни о том, что они развились до такого уровня, что написали себе мир, и ушли в него служить там богами. Лес перестал быть для них интересен. Айше и Эшхерехейе были последними из этой бесспорно великой расы. Не считая их сына. Айше и ее муж знали, что, когда Метакор (так его назвали) подрастет, они оставят его, а сами уйдут в ту же дверь, куда до них ушли их родители, Айкреш и Эшхре, Керхйши и Йахахейреш, а также их родители, и их родители… Именно поэтому его имя было построено по обычным руническим именным таблицам, а не по фонетическим нормам языка Эшерхе. Однако чета Эшерхе знала и еще одну тайну. Первый Закон Образования Жизни. Этот закон был сформулирован в "Хрониках и Сводах" Толтокмаря, предположительно, Первого Эшерхе. Вы можете обратить внимание на то, что имя Толтокмаря составлено тоже без соответствия с
языком Эшерхе. Это оттого, что сам Толтокмарь пришел откуда–то, так же, как и Эшерхе пришли в новый Мир из Леса. А закон звучит так: "Если есть два великих разума, способные дать потомство, то в веренице миров никогда не будет бреши". "If two great sentients exist that can breed, the endless chain of worlds will never, ever break". Это очень сложно понять. Эшерхе поняли закон только через несколько тысяч лет после начала своего существования. А, поняв, поняли и то, что Владельцы Чертогов предписали
Метакору остаться в Земле Леса. Эшерхе были очень мудры и знали почти всё. Именно поэтому им было ведомо, что есть кто–то сильнее их. А раз так – то эти существа, по–видимому, и решали судьбу всех, включая Эшерхе. Эшерхе называли их Владельцами Чертогов, или Шхерей. Ни один Эшерхе никогда не видел ни одного Шхерей. Вероятнее всего, их просто не было… ведь известно, что существо выдумывает себе богов до тех пор, пока само не становится богом.В десять лет Метакор великолепно знал все Желтые и Красные Законы из "Хроник и Сводов". В двенадцать он в первый раз открыл знаменитую сорок пятую страницу "Хроник", чтобы выучить первый свой Белый Закон, а в пятнадцать знал уже и все Черные. Постигнув "Хроники", Метакор знал фактически в два раза больше об устройстве мира, чем простой смертный.Толтокмарь в свое время ушел от какой–то великой цивилизации вот так же, на
изломе, и записал многие общие закономерности в своем самом великом труде. Изучив эти закономерности, человек постигал природу вещей, а позже – природу связей между вещами, а изучив их, мог научиться влиять на эти связи. На самом примитивном уровне такое влияние называется волшебством. На более высоком – магией. Следующего уровня достигают немногие. На этом уровне, называющемся нематериальным строительством, существо приобретает способность навсегда менять способы взаимодействия между вещами. Так, например, Строитель может подвесить океан в небе. Навсегда. А может приказать звезде низринуться вниз.Однажды двадцатипятилетний Метакор гулял на лугу, примыкающем к замку, и практиковался в применении простеньких волшебных трюков – на расстоянии вырывал травинки и заставлял их гоняться друг за другом по кругу. Как только он отворачивался, травинки падали на землю
и оставались там. Волшебная сила Метакора уже не могла поднять их. Тогда он позвал мать.
– Мама, – спросил он, – почему мои чтения действуют на свежую траву, а поднять
сорванную не в силах?
– Потому, что иероглифы чтений используют для своего исполнения силу предмета, – ответила Айше. – Будучи сорванной, травинка теряет силу, и повторно исполниться чтение не может.
– Как же быть? – спросил Метакор. – Ведь эту силу уже не вернуть.
– Ты должен забрать силу растения себе, – сказала его мама. – И знать, где она
находится, какую часть твоей силы составляет. Ведь травинка с силой льва, или, скажем, горы не
будет работать так, как тебе надо.
– А как это сделать? – озадаченно спросил Метакор.
Он присел на корточки и сказал: "Йе, йешкерехар, тораффа, шейк-ерх-ерей…" – а
дальше его голос затих, он прикрыл глаза и сделал несколько энергичных пассов руками. Тогда целый
пласт травы вырвался из своей постели и взмыл высоко в воздух, Метакор торжествующе улыбнулся и
повернулся лицом к матери. "Так?" – спросил он.В этот момент подул сильный ветер, и вся трава обрушилась обратно на Метакора. От неожиданности он упал, и надо сказать, что вид у него, несчастного, обсыпанного землей и ошарашенного, был достаточно смешной. Айше засмеялась, и – вот сила Эшерхе? – смех ее подхватили травы и зашелестели в унисон с ее голосом. Айше подала сыну руку, и он встал.
– Смотри, – сказала Айше, последняя женщина-Строитель Эшерхе.
И тогда Метакор увидел что-то, чего никогда и никто не увидит после него. Айше молчала, но Метакор увидел, как воздух наполняется силой его матери. Деревья, травы, река Сакх, облака, – казалось, что все замерло, ожидая приказаний своей хозяйки. Тогда Айше затянула первый аккорд Вопросительного Чтения. Метакора отнесло от матери, и теперь он наблюдал, как Айше, немного приподнявшись в воздухе, вращалась и, с закрытыми глазами, как бы спрашивая, легонько покачивала головой, а пальцы ее будто бы перебирали нежную нить. Необыкновенно чистый голос Айше звенел на одной ноте, и в такт ему урчал Лес, бурлила
река, шумели стены Замка. Далее голос Айше вдруг низвергнулся в чистейшее контральто (это был второй аккорд Вопросительного Чтения), и из всех шумов, окружавших кудесницу, вдруг выделился один слабенький и довольно тонкий голосок. Тогда Песня вдруг прекратилась; Айше прекратила вращаться, приземлилась и подозвала сына. Метакор подошел и увидел, что поёт маленькая травинка.
– Она слушает, – сказала Айше, улыбаясь. Метакор вдруг почему-то очень испугался остаться без матери. Айше была прекрасна. – Это Утвердительное Чтение. Но это еще не всё, – сказала Айше, нахмурившись. Она наклонилась и сделала что-то, на взгляд Метакора, совсем неподобающее для кудесника – сорвала травинку и положила ее в воздух. И та осталась там. Тогда Айше развернулась и пошла обратно в Замок. Длинные полы ее одежд гладили траву, и Метакору показалось, что он слышит ее довольное урчание.
Метакор взял травинку из воздуха и внимательно рассмотрел. Это была точно такая же травинка, как та, которую он безуспешно пытался поднять в воздух. Он положил ее на землю, и тут услышал
тихий голос, идущий отовсюду: "Нет". Метакор поспешно поднял травинку и положил обратно в воздух. Та медленно вернулась на то же место.Вернувшись в Замок, Метакор проходил центральную Анфиладу, и тут ему на глаза попался старый и сгорбившийся слуга, стонущий от боли.
– Что с тобой такое? – спросил Метакор.
– Я сломал ногу, хозяин, – ответил слуга.
– Когда? – допытывался Метакор.
– Только что, хозяин, – сказал слуга. – Поскользнулся на лестнице.
– Извини меня, – сказал Метакор.
– За что, хозяин? – испугался слуга. – За что?
– Зайди позже ко мне, я дам тебе бальзам и денег, – чеканно произнес Метакор, улыбнулся слуге и ушел в свою комнату.Однако по пути он зашел к матери. Та читала книгу, и в комнате было светло. Метакор огляделся в поисках светильника, но ничего не увидел; внезапно он понял, что светятся волосы Айше. Перехватив его удивленный взгляд, она засмеялась.
– У нас кончилось масло, – сказала она с оттенком изумления, – представляешь? Твой папа послал Грабна за новым. А пока… вот, обхожусь подручными средствами.
– Послушай, мама, – сказал Метакор, – почему Ульме сломал ногу?
– Ты трогал траву? – спросила мать.
– Да, – честно сказал Метакор. – А что?
– Нельзя этого делать, – вздохнула Айше. – Что делается навсегда, не должно меняться. В мире ничто не появляется ниоткуда, и ничто не пропадает в никуда. Эхо обеденного гонга дробит камень.
|
