"Цаца откинула лапочки"
I: ГОРОД
Ленька каждый день вышагивал пешком пол-Москвы, во-первых: не было денег, во-вторых, трамваи не ходили ни оттуда, откуда надо, ни туда,
куда надо, ну и в третьих – парню, прошедшему за телегой от Беловежья до Шклова под Днепром пройти пяток-другой километров не задача, а так, прогулка. Путешествия были оправданы не столько сегодняшними
потребностями, сколько поисками ответов на вопросы всей прожитой жизни. Навязчивая идея раскопать истоки легенды о корнях рода Зубровых, многочисленные представители которого выделялись особостью поведения и
стремлений, не давала Леньке покоя. И подобно тому как волна беженцев 1914 г. вынесла всю их семью на берега Днепра, столетия назад упорное стремление искать и найти свои корни – неизъяснимые радикалы высоких стремлений, предрасположение односельчан и почти магическое воздействие на окружающих словом и взглядом, унаследованные от мало ведомых предков, гнали его в поиск по городу и требовали ответа. Задачу усложняло наличие в семье старой рукописи с записью не всеми воспринимаемых сведений, текст которой, не прочитывался даже грамотными сельчанами. Дело дошло до того, что Болеслав – прадед Томаша, отца Леньки, спрятал Четьи Минеи и, не сказав о месте нахождения книги, запретил даже упоминать о ней и обсуждать ее содержание. Но так уж повелось, что кто-либо из предназначенных бывал посвящаем в родовую тайну и давал клятвенное обещание передать эстафету поиска. Найти могилу предка, найти истоки и смысл той силы, которая сотни лет гнала предков и будет гнать потомков на поиск первоответов. Но вот, вместо действий, соответствующих зову крови, пока ответил Ленька зову тела и души. Уже в роддоме уакает, пока не виденный, Зубреныш, а ведь не очень-то и хотелось обременять свою, еще по всем параметрам неустроенную, жизнь. Правда, обещают предоставить новую, более просторную, квартиру вместо нынешней старой халупы в непосредственной близости от зверинца. Рев, рычанье, да и вонь, доносившиеся из клеток, еще как-то можно было переносить, а вот сырость и подвальная теснота при двух-то детях невыносимы. Все же Ленька нашел время и прошел по многим храмам. Нельзя сказать, что им руководила только жажда чистого поиска: величие духосодержания, натурально ощутимая весомость прошлого заслоняли все невзгоды сегодняшнего и эфемерность будущего. И вот однажды, когда Кремль еще был доступен для посещений, у одной из башен, разговорившись с черноризцем, нашел по его указанию надгробье с древней резьбой на камне, на старославянском: "Зубров". На плите в нижней части по центру располагалась невиданная металлическая чеканная Одигитрия. Долго стоял в оцепенении с дрожью в заледеневшем теле и жаром, сжигавшем сердце. В одно из посещений этого храма удалось соединить рассказ схимника со сведениями, почти пословно запечатлевшимися в мозгу. 
Многажды являлся к нему в бурнотечении жизни почти осязаемый, почти телесный схимник Епифаний в черной, расшитой сплетенными славянскими буквицами рясе с капюшоном, предупреждая о неминуемых событиях предстоящего. Значение его предсказаний умалялось только их неотвратимостью. Разве что душа не так ярко возгоралась, как при неожиданных обвалах жизни. Заметил Алексей, что вместе с Епифанием в его жизни появился и навязчиво самообъявлялся другой чернец, как потом прояснилось, родственник Бафомета и прямой наследник Сатанаила. Ещё в XIX веке мистик Къеркгорн обнаружил в типографской краске следы пребывания нечистого, портившего древние рукописи и искажавшего тексты первопечатаний. Теперь вот объявился в коридорах памяти Вертунаил, глотавший буквы, слова, а то и мысли в коридорах возможного, изымавший целые блоки информации и поглощавший неугодные ему сведения. Так и в этом повествовании неоднократно появлялись лакуны и смысловые пропасти.
Многажды являлся к нему в бурнотечении жизни почти осязаемый, почти телесный схимник Епифаний в черной, расшитой сплетенными славянскими буквицами рясе с капюшоном, предупреждая о неминуемых событиях предстоящего. Значение его предсказаний умалялось только их неотвратимостью. Разве что душа не так ярко возгоралась, как при неожиданных обвалах жизни. Заметил Алексей, что вместе с Епифанием в его жизни появился и навязчиво самообъявлялся другой чернец, как потом прояснилось, родственник Бафомета и прямой наследник Сатанаила. Ещё в XIX веке мистик Къеркгорн обнаружил в типографской краске следы пребывания нечистого, портившего древние рукописи и искажавшего тексты первопечатаний. Теперь вот объявился в коридорах памяти Вертунаил, глотавший буквы, слова, а то и мысли в коридорах возможного, изымавший целые блоки информации и поглощавший неугодные ему сведения. Так и в этом повествовании неоднократно появлялись лакуны и смысловые пропасти.Еще в царствование Ивана Грозного Воевода Зубр заспорил с сыном галицкого дворянина Богданом Отрепьевым. Пьяное дело было, пьяная драка получилась. Нередко такое случалось в лихой немецкой слободе. Для россиян того времени любой иностранец слыл за немца. Так что в одну из кремлевских башен из развесёлой слободы, недалеко от Житного двора был заключен воевода Зубр, облыжно обвиненный недоброжелателями в измене. Усилия его доказать свою невиновность оказались тщетными, оговор действовал успешно, и царь, скорый на расправу, приговорил его к казни. Могильная тоска и страх овладели узником, не было уже никаких надежд на спасение, оставалось только молиться. Горячечно взывал заключенный к заступнице Божьей Матери. Молитва была услышана, во сне к нему явилась Богоматерь и велела просить Ивана Грозного о помиловании. Чудно было это, да и надежды никакой, что грозный царь услышит его. Не стал невинно осужденный просить царя. Через несколько дней опять явилась во сне Богородица и велела обратиться к Грозному, обещая свое заступничество и помощь. Обнадеженный узник все же решился и бил царю челом со своею просьбой – освободить его из узилища.
...Сын Богдана Отрепьева Юрий был в молодости отдан для надлежащего воспитания к боярам Романовым. Уже будучи царем, подозрительный Борис Годунов, разгневавшись, обрушил преследования на Романовых. Юрий Отрепьев, спасая свою жизнь, постригся в монахи под
именем Григория и определился в Чудов монастырь Кремля. За Юрия просили архимандрита, "чтоб его велел взять в монастырь и велел бы ему жить в келье у деда у своего у Замятни". Ведомый честолюбивыми намерениями, возникшими под влиянием странной смерти угличского страдальца, Григорий, скрывается из Чудового монастыря. Из Польши, во главе сборного с бору по сосенке войска, приходит он в Москву, садится на трон, 21 июля 1605 г. венчавшись на царство в Успенском соборе Кремля. Был в его войске и воевода Зубр, "пришед напомнить об оскорблениях и обидах, чинимых приспешниками царя". Маловато посидел на московском троне Гришка-I. "17 мая
в четвертом часу дня, прекраснейшего из весенних, восходящее солнце осветило ужасную тревогу столицы: ударил в колокол сперва у св. Илии на Ильинке близ двора гостиного, и в одно время загремел набат в целой
Москве, и жители устремились из домов на Красную площадь, с копьями, мечами, самопалами". Боярским заговором руководил один из ближайших советников Юрия-Григория, Василий Иванович
Шуйский, "пожилой, 54-летний боярин невысокого роста, невзрачный, подслеповатый, человек неглупый, но больше хитрый, чем умный, донельзя изолгавшийся и изынтриганившийся, прошедший огонь и воду, видавший и
плаху и не пробовавший ее только по милости Cамозванца, против которого он исподтишка действовал, большой охотник до наушников и сильно побаивавшийся колдунов". В середине 1610 г. положение царя, теперь уже
Василия, стало критическим – его воинство потерпело сокрушительное поражение в сражении с объединенными поляками разномастными войсками под деревней Клушино. Да и войско тоже не отличалось постоянством и преданностью, растерялся русский народ, то один царь, то другой. Оттого и бегали из лагеря в лагерь вслед за господином, раздатчиком денежных вознаграждений. С запада к Москве приближался гетман Станислав Жолкевич, с юга Лжедмитрий Второй, а с севера –
воевода Зубр.
Воевода всего насмотрелся, всего досыта нахлебался и, заскучав по спокойной семейной жизни, ушел на этот раз от столицы, от монастырей
в свое родовое гнездо, в тихую беловежскую деревеньку Крапивницу, где и записал на полях желтой в разводах, рукописной Четьи Минеи, эту неровную повесть о смутном времени. Сына же своего оставил на
воспитание перемещенному из-под Новогорода, помещику Дубровскому, расположившемуся в пятнадцати верстах от Кремля. Здесь на двадцать лет ранее расположился боярин Троекуров. Теперь от них осталось лишь название кладбища у кольцевой дороги, да
нескольких улиц.
Ну, а что касаемо реакции царя на взывания узника, то Грозный удивился, разгневался и приказал привести к себе воеводу Зубра, но посланный вернулся к царю и доложил, что на тюрьме-башне, на ее наружной стене напротив царского дворца, явилась чудесным образом икона с изображением
Благовещенья. Был среди приближённых царя немец Мартин, оказывавший определённое влияние на Грозного. Так по его наводке, в храмовых подвалах кремлёвских храмов устраивал чёрномистик Мартин ритуальные застолья –
вечери. Не его ли последователи-мартинисты собирались на вечерние бдения в Сухаревской башне при первом императоре? Не его ли душепреемники рубили головы отколовшимся от царя стрельцам? Рубильщики вознаграждались рюмкой водки за голову. Норма – по пяти рюмок, ну а царь перевыполнил план и пришлось десяток рюмок залить в двуметроворостье. На чёрных мессах все приглашенные бдеть, одетые в раскошные наряды, скрытые под
длинными чёрными рясами с капюшоном, отличались раскованным поведением и готовностью к любым безумствам. Сам царь уподоблялся прислужникам: подпоясавшись фартуком, разносил яства и кубки с вином. После обильных
возлияний и обжираловки, возбуждаемые нервновизгливымы и не вполне понятными взываниями Мартина, то к небесам, то к подземным бесам, гости нестройной волнующейся толпой двигались к узилищам с измождёнными сидельцами. В руках пришедших сверкали припасенные заранее кинжалы или просто захваченные со столов
ножи, и начиналась оргия черной мессы, поддерживаемая и регулируемая воплями визглячего немца. Утомившись от трудов праведных по истреблению врагов, возвращались к обильно обновленным столам, скинув окровавленные
черные рясы, медленно и нехотя дополняли осаженные желудки. Мартин предчувствовал, что Грозный вскорости может разрядиться в его сторону, тем более что Басманов-младший во время интимных встреч давно уж нашептывал царю об излишнем влиянии иноземца. Рванул когти немец, но был пойман на дороге, а впоследствии на одной из тайных вечерь, по его же технологии ему в лежачем положении была презентована пика, правда с другого конца и при соблюдении правила "не более двух ударов каждому". Ударная работа потеряла смысл после двадцать первого пинка сапогом по торцу пики самим Басмановым, спецом по тыльным делам.
Мистически ориентированный царь был очень поражен и даровал узнику свободу в связи с новоявленным образом. Икону заключили в деревянную часовню, которую позже, в 1731 г., по указу императрицы Анны Иоановны заменили каменной церковью, пристроенной рядом с башней таким образом, чтобы наружная стена башни с иконой оказалась внутри церкви. В дозорной вышке наверху кремлевской башни устроили колокольню, увенчав ее крестом. В пожар 1737 г. произошло чудо: здание церкви было сильно повреждено, но иконы, пользующейся большим почитанием верующих, огонь не коснулся. С тех пор горожане еще больше приходили к Благовестнице просить о помощи и заступничестве. А в 1891 г. обнаружилось еще одно чудо: реставраторы, боясь, что сырость, пропитавшая кирпич башни, повредит и иконе, стали осторожно ее расчищать. К удивлению мастеров, краски иконы оказались совершенно не тронутыми порчей.
Леньке удалось несколько раз побывать не только в самой церкви, но и в ее подпольной подвальной части, и именно там он и увидел истинное место захоронения Старого Зубра. Бывшему семинаристу Сосо многие упоминания о боге, о грядущей отчетности о делах земных, мешали, беспокоили и отвлекали от дел насущных на благо государства, посему в 1932 г. Благовещенскую церковь снесли, 
а церковный придел в башне изничтожили. Такой же участи удостоилась и Китайгородская стена и великолепная многолепная Воскресенская, или Иверская, башня, ибо стояла на пути массового проявления мотомеханизированного энтузиазма, с лязгом и дымом потоками рвущегося на Красную площадь со свидетельством бескрайнего обожания российского народа к своим вождям во время праздничных демонстраций. Московский Каганат, в двух словах. "Пламенный привет!" – Горите вы все синим пламенем! – шутили рисковые острословы. Да и узкие ворота башни уж не пропускали широкогабаритную военную технику Страны Советов, четырехсотлетний памятник был безжалостно уничтожен. Из всех башен Китайгородской стены ни одна не была сравнима с этой – высоченной, с двумя проездами, увенчанной изящными шатрами. Место около башни облюбовали извозчики для ожидания клиентов и живота своего для. Здесь же располагались мелкие торговцы всяческой снедью, от сбитня до блинов с черной и красной икрой. Кто же еще кроме извозчиков будет жрать такую взрывчато-соленую, застревающую в горле вроде-как-еду?
а церковный придел в башне изничтожили. Такой же участи удостоилась и Китайгородская стена и великолепная многолепная Воскресенская, или Иверская, башня, ибо стояла на пути массового проявления мотомеханизированного энтузиазма, с лязгом и дымом потоками рвущегося на Красную площадь со свидетельством бескрайнего обожания российского народа к своим вождям во время праздничных демонстраций. Московский Каганат, в двух словах. "Пламенный привет!" – Горите вы все синим пламенем! – шутили рисковые острословы. Да и узкие ворота башни уж не пропускали широкогабаритную военную технику Страны Советов, четырехсотлетний памятник был безжалостно уничтожен. Из всех башен Китайгородской стены ни одна не была сравнима с этой – высоченной, с двумя проездами, увенчанной изящными шатрами. Место около башни облюбовали извозчики для ожидания клиентов и живота своего для. Здесь же располагались мелкие торговцы всяческой снедью, от сбитня до блинов с черной и красной икрой. Кто же еще кроме извозчиков будет жрать такую взрывчато-соленую, застревающую в горле вроде-как-еду?Башня и ворота назывались по-разному: Неглиненскими – они выходили к мосту через реку Неглинную, Курятными – за мостом находился рынок, где продавали домашнюю птицу, или львиными – рядом с башней, во рву около стены, стояли клетки со львами, которые привозились в подарок русским царям. Неглинная башня считалась главной; ведь она выходила на одну из лучших московских улиц – Тверскую, по которой обычно въезжали в Москву иностранные посольства. В 1680 г. ворота были разобраны и построены заново. И уж это была не суровая крепостная башня, а нарядный триумфальный въезд на главную площадь столицы и через нее – в Кремль. Царь Федор Алексеевич указал в 1689 г.: "по Китаю городу проезжие двое ворота, которые делают вновь, что наперед сего писаны прозванием Неглинские, писать впредь, что Воскресенские вороты, а Неглинскими не писать". На стене башни укрепили икону Воскресения Христова. В народе с того же времени, по высокочтимой иконе Божьей Матери, Иверской, ворота называли Иверскими. 
Третий список с иконы – охранительницы с Афонской горы привезли в Москву в 1669 г. и отдали Никольскому греческому монастырю. Эту икону поместили в часовню у Воскресенских ворот. Странное совпадение: в июне 1928 г. во день рождения Митьки Президиум Моссовета в своем постановлении отметил, что "Иверская часовня сильно стесняет уличное движение и не исключает возможность несчастных случаев". А 19 июня "Иверская часовня закрыта и в данное время разобрана". Моссовет в лице К. В. Уханова просил ВЦИК РСФСР "разрешить сломку арок, соединяющих Исторический музей с владением № 1-3 по Никольской улице". В 1931 не осталось и следа от древних ворот, но остались обмеры и чертежи, что позволяет лицезреть ворота с часовней и сегодня. Перевелись, правда, отечественные бараны, и только заморские козочки с козлами фотаются у новых ворот.
Третий список с иконы – охранительницы с Афонской горы привезли в Москву в 1669 г. и отдали Никольскому греческому монастырю. Эту икону поместили в часовню у Воскресенских ворот. Странное совпадение: в июне 1928 г. во день рождения Митьки Президиум Моссовета в своем постановлении отметил, что "Иверская часовня сильно стесняет уличное движение и не исключает возможность несчастных случаев". А 19 июня "Иверская часовня закрыта и в данное время разобрана". Моссовет в лице К. В. Уханова просил ВЦИК РСФСР "разрешить сломку арок, соединяющих Исторический музей с владением № 1-3 по Никольской улице". В 1931 не осталось и следа от древних ворот, но остались обмеры и чертежи, что позволяет лицезреть ворота с часовней и сегодня. Перевелись, правда, отечественные бараны, и только заморские козочки с козлами фотаются у новых ворот.Есть город, есть главная улица, в Москве – Тверская, она же Царская, а была и горькой. Это не жителям городов и поселков нужны главные города, главные улицы и дома, они нужны тем, кто претендует занять главное место в главном городе на самой главной улице в главном же здании-дворце. Главную все начальники благоустраивают, хотят чтобы она стала самой красивой и самой широкой. И чтоб на главной улице, на главном доме – мемориал на толстенной тяжеленной плите: "Здесь жил и работал, не прикладая рук, человек, имя рек". Причинами выбора главной улицы можно признать городскую историю, то бишь традицию, которая заставляет горожан переселяться из удобных, красивых, широких улиц в узкую, кривую и горбатую. Тверская – главная московская улица уже с XIV в., тогда она была дорогой, соединявшей столицы двух самых могущественных княжеств феодальной Руси, соперничавших за первенство княжеств старой Руси – Москву и Тверь. По этой дороге шли товары в богатую Новогородскую республику и обратно. В XVIII в. Тверская стала частью главного пути Российской империи: из новой столицы Санкт-Петербурга, в старую, в первопрестольную, белокаменную Москву. По Царской же шествовали и коранационные процессии Русских императоров в Успенский собор Кремля. 
По Тверской следовали пышные иностранные посольства, въезжавшие в Кремль с Тверской через Иверские (Воскресенские) ворота Китай-города на Красную площадь. По Тверской же шествовали и коронационные процессии Русских императоров в Успенский собор Кремля. С XVII в. на Тверской строятся богатые каменные боярские палаты, красивые здания появляются и в последующие годы. В начале XVIII в. удивленные москвичи восхищались невиданным в Москве дворцом, похожим на иноземное здание. "Мы еще помним первобытный наружный вид этих палат, и можем, наверное, сказать, что они составляли украшение Царской, или Тверской улицы" – писал историк Москвы А.А. Мартынов в 1874 г. Это был дворец богача князя Матвея Григорьевича Гагарина, сибирского губернатора, нажитый, как говорили шепотом в городе, трудом неправедным. Петр Великий (Длинный), узнав о взяточничестве Гагарина, вызвал князя в Петербург под предлогом участия в суде над царевичем Алексеем. Гагарин был арестован, судим и приговорен к смертной казни. А тебе можется ли повторить, Владимир Короткий?..
По Тверской следовали пышные иностранные посольства, въезжавшие в Кремль с Тверской через Иверские (Воскресенские) ворота Китай-города на Красную площадь. По Тверской же шествовали и коронационные процессии Русских императоров в Успенский собор Кремля. С XVII в. на Тверской строятся богатые каменные боярские палаты, красивые здания появляются и в последующие годы. В начале XVIII в. удивленные москвичи восхищались невиданным в Москве дворцом, похожим на иноземное здание. "Мы еще помним первобытный наружный вид этих палат, и можем, наверное, сказать, что они составляли украшение Царской, или Тверской улицы" – писал историк Москвы А.А. Мартынов в 1874 г. Это был дворец богача князя Матвея Григорьевича Гагарина, сибирского губернатора, нажитый, как говорили шепотом в городе, трудом неправедным. Петр Великий (Длинный), узнав о взяточничестве Гагарина, вызвал князя в Петербург под предлогом участия в суде над царевичем Алексеем. Гагарин был арестован, судим и приговорен к смертной казни. А тебе можется ли повторить, Владимир Короткий?.. На Тверской улице стояли дворцы Долгоруких, Демидова, Трубецкого, Чернышева и многих других именитых фамилий России. Вот только неизвестно, что за безымянный народ строил все это великолепие – да и место успокоения трудяг менее интересно. Выбеленные столетиями кости собрали в ящики из-под продуктов, не нашедших сбыта на просвещённом западе, и на грузовиках свезли подальше. Дома на Царской украшали вывесками роскошных магазинов, ресторанов, гостиниц. Опять же для Руких, Мудовых, Ецких – не для иванов безродных. "Тверская – главная Московская улица… здесь находятся лучшие гостиницы для приезжающих, магазины, кондитерские лавки, множество красиво отстроенных домов" – так этот подарочек именитым от безымянным описывал писатель XIX в. П. Ф. Вистенгоф.
Живописная, разноликая, оживленная Тверская была настоящей главной улицей быстро растущего города. На ней открывается первый в Москве частный театр и первый кинематограф, лучший в России гастрономический магазин. В первые годы XX в. возводятся новые здания, сооружается памятник генералу Скобелеву. В центре города, на Тверской, напротив здания Моссовета (до революции резиденции генерал-губернатора) уютно устроилась маленькая площадь, часть которой занята сквером с фонтаном, устроенным уже после войны во время реконструкции, закончившейся установкой очередного памятника сидящего в раздумьи Ленина. 
Обозвали площадь Советской в 1918 г. Это была первая ласточка, возвестившая шквал переименований 20-х и 30-х гг. На месте площади находился большой участок, принадлежавший князьям Долгоруким.
В 1790 г. Екатерина II разрешила приобрести этот участок в казну, указуя московскому главнокомандующему князю А. А. Прозоровскому, что "долженствует устроено быть площади", предназначенной для воинских
караулов. После пожара 1812 г. построили здание Тверской полицейской части, стоявшее в глубине площади. В этом центре управления одного из районов города находилась и гауптвахта, где короткое время содержался
под арестом драматург А. В. Сухово-Кобылин, обвиненный в убийстве своей любимой Луизы Симон-Диманш. Эта площадь впоследствии была выбрана местом установки памятника популярному в России боевому генералу, герою русско-турецкой войны Михаилу Дмитриевичу Скобелеву. Незадолго до смерти он выступил против агрессивных устремлений Германии и Австро-Венгрии в защиту независимости балканских народов, чем навлек неудовольствие императорского двора. Возвратившись из Парижа, где произнес свою речь, Скобелев приехал в Москву и 25 июня 1882 г. скоропостижно скончался. Смерть его, еще молодого генерала 38 лет, вызвала тогда большие толки по всей России. 
Средства на памятник, задуманный в связи с 25-летием со дня его кончины, собирали по всей стране. В начале 1912 г. на Тверской площади начали монтаж памятника. К 24 июня все было готово. На площади строились войска, прибыли почетные гости, сподвижники Скобелева, духовенство. На пьедестале из серого гранита, сделанном в виде крепостного бастиона, возвышалась конная скульптура Скобелева с шашкой в поднятой руке, окруженная солдатами и офицерами. Справа – группа из семи фигур, защищающих знамя, а с левой – сцена боя времен войны: офицеры и солдаты, поднявшиеся в атаку. В нишах пьедестала расположились 11 бронзовых барельефов с батальными сценами. На пьедестале поместили текст приказа, данный Скобелевым в 1877 г. под Плевной: "Напоминаю войскам, что скоро и нам может предстоять боевое крещение; прошу всех об этом знать и крепить дух молитвою и размышлением, дабы свято до конца исполнить, чего требуют от нас долг, присяга и честь имени русского". Сразу после революции, задолго до принятия генерального плана реконструкции Москвы на Тверской начинается переустройство. Первым пал от энтузиастов-разрушителей памятник Скобелеву, статую которого стащили с пьедестала и разломали; вторая жертва – часовня св. Александра Невского в начале Тверской в память убитых русских солдат в войне 1877-1878 гг. Разнузданная ломка Тверской началась после принятия плана реконструкции. "Встал вопрос о рациональном проведении "кесарева" сечения кварталов старой Москвы в соответствии с требованиями новой социалистической системы жилищного хозяйства столицы", писали тогда в прессе. Коммунистические правители уже через два месяца после своего бегства из Петрограда в Москву выразили желание, чтобы к 1 мая 1918 г. "были сняты наиболее уродливые истуканы". "Отличный памятник. Очень мне нравится", сказал В. И. Суриков. Ленину регулярно докладывали о ходе работ по сносу памятника Скобелеву – он ведь был инициатором декрета "О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг" от 12 апреля 1918 г., подписанного еще и Луначарским со Сталиным. Ленин даже сам написал постановление "О бездеятельности…" в выполнении декрета. На расчищенном месте ровно через год после октябрьского переворота воткнули 25-метровый обелиск, памятник советской конституции. Был он творением архитектора Дмитрия Осипова. 
Из всех предложенных вариантов Ильич предпочел самый простой: чтобы побыстрее и подешевле можно было построить. Только-только москвичи свыклись с уничтожением бронзового генерала, только они приспособились называть новое сооружение "штыком" за трехгранную штыковую форму, а уже в июле 1943 г. к "штыку" приделали "дамочку": скульптор Николай Андреев создал статую Свободы, которая была установлена у основания штыка. Основание – трехгранная призма – по щекам несла бронзовые полукружья с выпуклым текстом конституции. А с короткого торца, в тыльной части расположена глухая металлическая дверь. Ребята из окрестных домов были твердо убеждены, что за ней прячут ящики с костями белогвардейцев. Однажды к памятнику подвели слепого, и он вопальчию сумел удостовериться в справедливости советской власти. Около двери по вечерам можно было застать самодеятельного скрипача со скрипкой пикколо. Он сердито выводил скорбную мелодию, а в перерывах рассказывал об обидах своего сердешного друга Сережи, певучего Есенина. Дети молча выгребали все свои копейки и, стесняясь, ссыпали их в лежавшую на ступеньке старую шляпу. В 1923 г. власти решили реконструировать площадь перед окнами Моссовета. Перед
войной, в 1941 г., по личному указанию "вождя" снесли памятник конституции, чтобы уже после войны поставить на площади фигуру основателя Москвы князя Юрия Долгорукого. За время существования коммунистического государства для его граждан "наплодили" кучу конституций: "ленинскую", потом "сталинскую", затем "самую демократическую в мире" – "брежневскую", ну и "ебновскую". Несть числа им. В ночь с 21 на 22 апреля 1941 г. на площади шарахнул взрыв, превративший "штык" в прах, а от Свободы чудом уцелела лишь голова, предварительно оторванная трактором при посредстве троса, накинутого на шею несостоявшейся свободы. Трактор даже на дыбы встал, не в силах одномоментно сорвать у свободы голову. Затем, отъехав, с разгона сдернул ее с жесткой выи. Как ни странно, при падении даже нос уважаемой дамы остался целым. Впрочем, желающие могут увидеть эту голову в запасниках Третьяковской галереи. Сдается, что одной из немаловажных причин сноса был бронзовый текст ленинской конституции, не согласующийся с новой, сталинской. После войны поставили на площади фигуру основателя Москвы, князя Юрия Долгорукого, с которым связан случай "скульптурной трансплантации", вернее, с медицинской точки зрения, – операции по изменению пола. 
Самого князя Бог миловал, но конь его… Этого красавца скульпторы лепили с прославленного жеребца буденновской породы по кличке Символ, неоднократного победителя конных соревнований. Вот только "мужское достоинство" бронзовому двойнику Символа постеснялись приделать. И получилась у них кобыла, что рассердило и возмутило Иосифа Виссарионовича, приехавшего посмотреть на скульптуру. По завершении "высочайшего" визита, в мастерской срочно стали исправлять оплошность и приладили коню-"транссексуалу" недостающую "детальку". Якобы, при этом один из молодых инженеров, участвовавших в изготовлении конной скульптуры, предложил – то ли в шутку, то ли всерьез – сделать новый жеребячий "крантик" действующим и вмонтировать в него настоящий сливной кран – для того, чтобы можно было удалять дождевую воду, которая со временем наверняка начнет просачиваться внутрь пустотелой скульптуры через мелкие трещины в швах памятника. Забавная была бы картинка – писающий бронзовый конь под бронзовым князем московским. Во Дворе же рассказывали, что придатки у коня были непропорционально велики, так что пришлось вызывать газорезчика для придания конячьим органам большего соответствия принятым нормам.
Обозвали площадь Советской в 1918 г. Это была первая ласточка, возвестившая шквал переименований 20-х и 30-х гг. На месте площади находился большой участок, принадлежавший князьям Долгоруким.
В 1790 г. Екатерина II разрешила приобрести этот участок в казну, указуя московскому главнокомандующему князю А. А. Прозоровскому, что "долженствует устроено быть площади", предназначенной для воинских
караулов. После пожара 1812 г. построили здание Тверской полицейской части, стоявшее в глубине площади. В этом центре управления одного из районов города находилась и гауптвахта, где короткое время содержался
под арестом драматург А. В. Сухово-Кобылин, обвиненный в убийстве своей любимой Луизы Симон-Диманш. Эта площадь впоследствии была выбрана местом установки памятника популярному в России боевому генералу, герою русско-турецкой войны Михаилу Дмитриевичу Скобелеву. Незадолго до смерти он выступил против агрессивных устремлений Германии и Австро-Венгрии в защиту независимости балканских народов, чем навлек неудовольствие императорского двора. Возвратившись из Парижа, где произнес свою речь, Скобелев приехал в Москву и 25 июня 1882 г. скоропостижно скончался. Смерть его, еще молодого генерала 38 лет, вызвала тогда большие толки по всей России. Средства на памятник, задуманный в связи с 25-летием со дня его кончины, собирали по всей стране. В начале 1912 г. на Тверской площади начали монтаж памятника. К 24 июня все было готово. На площади строились войска, прибыли почетные гости, сподвижники Скобелева, духовенство. На пьедестале из серого гранита, сделанном в виде крепостного бастиона, возвышалась конная скульптура Скобелева с шашкой в поднятой руке, окруженная солдатами и офицерами. Справа – группа из семи фигур, защищающих знамя, а с левой – сцена боя времен войны: офицеры и солдаты, поднявшиеся в атаку. В нишах пьедестала расположились 11 бронзовых барельефов с батальными сценами. На пьедестале поместили текст приказа, данный Скобелевым в 1877 г. под Плевной: "Напоминаю войскам, что скоро и нам может предстоять боевое крещение; прошу всех об этом знать и крепить дух молитвою и размышлением, дабы свято до конца исполнить, чего требуют от нас долг, присяга и честь имени русского". Сразу после революции, задолго до принятия генерального плана реконструкции Москвы на Тверской начинается переустройство. Первым пал от энтузиастов-разрушителей памятник Скобелеву, статую которого стащили с пьедестала и разломали; вторая жертва – часовня св. Александра Невского в начале Тверской в память убитых русских солдат в войне 1877-1878 гг. Разнузданная ломка Тверской началась после принятия плана реконструкции. "Встал вопрос о рациональном проведении "кесарева" сечения кварталов старой Москвы в соответствии с требованиями новой социалистической системы жилищного хозяйства столицы", писали тогда в прессе. Коммунистические правители уже через два месяца после своего бегства из Петрограда в Москву выразили желание, чтобы к 1 мая 1918 г. "были сняты наиболее уродливые истуканы". "Отличный памятник. Очень мне нравится", сказал В. И. Суриков. Ленину регулярно докладывали о ходе работ по сносу памятника Скобелеву – он ведь был инициатором декрета "О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг" от 12 апреля 1918 г., подписанного еще и Луначарским со Сталиным. Ленин даже сам написал постановление "О бездеятельности…" в выполнении декрета. На расчищенном месте ровно через год после октябрьского переворота воткнули 25-метровый обелиск, памятник советской конституции. Был он творением архитектора Дмитрия Осипова. Из всех предложенных вариантов Ильич предпочел самый простой: чтобы побыстрее и подешевле можно было построить. Только-только москвичи свыклись с уничтожением бронзового генерала, только они приспособились называть новое сооружение "штыком" за трехгранную штыковую форму, а уже в июле 1943 г. к "штыку" приделали "дамочку": скульптор Николай Андреев создал статую Свободы, которая была установлена у основания штыка. Основание – трехгранная призма – по щекам несла бронзовые полукружья с выпуклым текстом конституции. А с короткого торца, в тыльной части расположена глухая металлическая дверь. Ребята из окрестных домов были твердо убеждены, что за ней прячут ящики с костями белогвардейцев. Однажды к памятнику подвели слепого, и он вопальчию сумел удостовериться в справедливости советской власти. Около двери по вечерам можно было застать самодеятельного скрипача со скрипкой пикколо. Он сердито выводил скорбную мелодию, а в перерывах рассказывал об обидах своего сердешного друга Сережи, певучего Есенина. Дети молча выгребали все свои копейки и, стесняясь, ссыпали их в лежавшую на ступеньке старую шляпу. В 1923 г. власти решили реконструировать площадь перед окнами Моссовета. Перед
войной, в 1941 г., по личному указанию "вождя" снесли памятник конституции, чтобы уже после войны поставить на площади фигуру основателя Москвы князя Юрия Долгорукого. За время существования коммунистического государства для его граждан "наплодили" кучу конституций: "ленинскую", потом "сталинскую", затем "самую демократическую в мире" – "брежневскую", ну и "ебновскую". Несть числа им. В ночь с 21 на 22 апреля 1941 г. на площади шарахнул взрыв, превративший "штык" в прах, а от Свободы чудом уцелела лишь голова, предварительно оторванная трактором при посредстве троса, накинутого на шею несостоявшейся свободы. Трактор даже на дыбы встал, не в силах одномоментно сорвать у свободы голову. Затем, отъехав, с разгона сдернул ее с жесткой выи. Как ни странно, при падении даже нос уважаемой дамы остался целым. Впрочем, желающие могут увидеть эту голову в запасниках Третьяковской галереи. Сдается, что одной из немаловажных причин сноса был бронзовый текст ленинской конституции, не согласующийся с новой, сталинской. После войны поставили на площади фигуру основателя Москвы, князя Юрия Долгорукого, с которым связан случай "скульптурной трансплантации", вернее, с медицинской точки зрения, – операции по изменению пола. Самого князя Бог миловал, но конь его… Этого красавца скульпторы лепили с прославленного жеребца буденновской породы по кличке Символ, неоднократного победителя конных соревнований. Вот только "мужское достоинство" бронзовому двойнику Символа постеснялись приделать. И получилась у них кобыла, что рассердило и возмутило Иосифа Виссарионовича, приехавшего посмотреть на скульптуру. По завершении "высочайшего" визита, в мастерской срочно стали исправлять оплошность и приладили коню-"транссексуалу" недостающую "детальку". Якобы, при этом один из молодых инженеров, участвовавших в изготовлении конной скульптуры, предложил – то ли в шутку, то ли всерьез – сделать новый жеребячий "крантик" действующим и вмонтировать в него настоящий сливной кран – для того, чтобы можно было удалять дождевую воду, которая со временем наверняка начнет просачиваться внутрь пустотелой скульптуры через мелкие трещины в швах памятника. Забавная была бы картинка – писающий бронзовый конь под бронзовым князем московским. Во Дворе же рассказывали, что придатки у коня были непропорционально велики, так что пришлось вызывать газорезчика для придания конячьим органам большего соответствия принятым нормам.…Цаца, бульмастиф африканского племени, откинула лапочки. Цацуля-Царица 
приехала на козле-драндулете, повергнув в легкий испуг водилу-хозяина урчаще-скрипящего козла, Папу и добытчицу Аню. Это она очаровала тому десять лет назад первую жену Папы и ввела в нашу жизнь рыжую стремную
пятимесячную леопердиху. Осторожно войдя, она впрыгнула на маленькую стиральную машину, заявляя свои претензии на микроавтономию. Мне, мол, больше ничего не надо. Это и было ее кредо на всю оставшуюся
9-летнезимную жизнь. Молчунья, – только когда очень попросят, протяжно и жалобно выводила "МААМ-МА". Были у нее радостные события: трехчасовые блуждания по лесу, купания в светлых и глубоких лужах,
Папа угощал лесными орехами и красной рябиной. А теперь лежит на дне ямы посреди школьного двора, спеленутая и засыпанная мерзлой землей и торфом. Пусть рыжие цветы расцветут над тобой, и детские голоса звенят
к поднебесью.
приехала на козле-драндулете, повергнув в легкий испуг водилу-хозяина урчаще-скрипящего козла, Папу и добытчицу Аню. Это она очаровала тому десять лет назад первую жену Папы и ввела в нашу жизнь рыжую стремную
пятимесячную леопердиху. Осторожно войдя, она впрыгнула на маленькую стиральную машину, заявляя свои претензии на микроавтономию. Мне, мол, больше ничего не надо. Это и было ее кредо на всю оставшуюся
9-летнезимную жизнь. Молчунья, – только когда очень попросят, протяжно и жалобно выводила "МААМ-МА". Были у нее радостные события: трехчасовые блуждания по лесу, купания в светлых и глубоких лужах,
Папа угощал лесными орехами и красной рябиной. А теперь лежит на дне ямы посреди школьного двора, спеленутая и засыпанная мерзлой землей и торфом. Пусть рыжие цветы расцветут над тобой, и детские голоса звенят
к поднебесью.Нырнуть в глубокую глубину прошлого и не промахнуть бы уровня возврата. Нет дыхания, холодеют пальцы рук и ног. По улице люди-человеки, 1000-тысяча, а без Митьки – 999 или перевернуто – 666, а нынче все вывернуто наизнанку – вверх подбородком, шиворот-навыворот. Через дорогу Дом с темной подворотней, сквозь которую виден Двор с возвышением в центре в виде квадрата со скругленными углами. А в окружающем площадку Доме –
К О Р И Д О Р
Все коридоры кончаются стенками
И только тоннели выводят на свет
И только тоннели выводят на свет
Советская площадь. Обелиск Свободы протыкает небо над бывшей Скобелевской. А через улицу Тверскую-Горького – Дом Моссовета, ранее двухэтажный, а теперь пяти. Да и уехал он вглубь метров на десять. Васька-капуста, из дореволюционных подмосковников-огородников, вроде как, руководил задвижкой-подвижкой генерал-губернаторской резиденции...
Высказаться Аврально