––––– Причал ––––– Просто ––––– Ритмы ––––– Мостки ––––– Брызги ––––– Аврал


Тор Один
Машинист

Дорога


Работа началась ещё во время учёбы: студентам предоставили возможность сдать экзамены на право вождения электропоездом. Этого добились Митька, Лялька, Лёлька и Вилька. Солидные студенты продвинулись в водителей электровозов. Права они получили, а вот управлять локомотивом им не доверили – слишком уж ответственное дело. Зато Митька с гоп-компанией были приглашены работать в депо «Панки», на время летних отпусков штатных машинистов.
Ещё при прохождении практики Митька уже освоил вождение электрички, в котором самым трудным было торможение. Следовало за два-три "укола" остановить передний вагон напротив транспаранта «остановка первого вагона». «Укол» – это когда правой рукой с помощью рычага управления выпускаешь воздух из тормозной сети, и колодки прижимаются к ободам колёс. Состав может останавливаться с прижатыми колодками целый километр. Так что держи ухо остро. Всё время движения кто-либо пересекает путь. Если на это обращать внимание, то либо не сдвинешься с места, либо будешь всё время тормозить и никогда не доедешь до станции. Позже рукоять управления тормозами снабдили электроконтактами, что ускорило их быстродействие. Значит, правая рука задействована, ей ещё предстоит, по мере надобности, сигналить переходящим пути, всем переездам, поворотам, и просто в ответ на требование путевого знака. Сигналить можно и правой ступнёй ноги. Левая рука управляет рукояткой контроллера. А она, эта рукоятка, норовит подскочить и этим включить автотормоза. Это на случай потери сознания машинистом, называется «рукояткой мёртвого человека», на случай окаменелости умершего водителя. Дурацкое изобретение, приходилось накладывать на эту весёленькую ручечку ремённую петлю, а снизу наступать на неё ногой, чтобы вздремнуть во время движения состава, после бессонной ночи. Куда состав денется? – колея для тебя и ведёт туда, куда нужно. Тут же, сзади-справа – пульт с кнопками, так что, если есть надобность, можно опустить-поднять пантограф. Это токоприёмник, типа дуги у троллейбуса. Левой рукой, кулаком, ещё нужно включать свет во всём составе при въезде в тоннель. Раз Митька уже поднабравшийся, как ему казалось, достаточного опыта, не глядя, шваркнул по кнопке. Зажечь свет при въезде в тоннель. Да вот промахнулся и нажал «опустить контроллер», что грозило возникновением вольтовой дуги между контактным проводом и падающим пантографом. Мог пережечь сеть и заработать часовую остановку для восстановления движения. Хорошо, что мгновенно понял свою ошибку и исправился. Глаза заняты: надо смотреть вперёд на путь, на светофоры, сигналы, переезды и ещё, и ещё. Тронулся с места – набирай контроллером скорость, обсвистывай всё, что положено. Тормози, где предусмотрено. Ведь перед отбытием вручаются «предупреждения»: там-то и там ведутся ремонтные работы, – скорость не выше указанного. А рядом раскрытое расписание: где и когда следует быть. Всё запрограммировано. Светофоры не дадут превысить скорость, орущие на платформах пассажиры обкрикивают каждую минуточку опоздания. А ещё ввели правило обговаривать видимые сигналы светофора. Кто увидит первым, речёт: «красный», – «красный», – вторит другой. А может быть желтый или желанный зелёный. Тогда жми на всю катушку. И так всю дорогу. В полном соответствии с ПТЭ – "Правилами технической эксплуатации". Они предусматривают всё. Так, например, стоит человек и машет над головой туда-сюда флажком, фонарём или просто рукой, – значит, двигайся вперёд. Если же движение по кругу – значит, стой как вкопанный. Ну, а если снизу совершает возвратно-поступательные движения, значит жарко.
По утряночке, когда ещё трамваи не ходят, Митя с противогазной сумкой через плечо спешил на станцию метро. А в сумке батон за 16 коп., он крутой и сытный. Не то что за 24 – пустой и ватный. Кроме батона, в серебряной фольге – плавленый сырок по 42 коп., и в толстостенной бутылке вожделенный кефир по 25 коп., 15 коп. вернут при сдаче пустой толстостенной бутылки. Успевал к первому метропоезду. Дальше на платформу, приёмка сцепа, из трёх секций, на ходу. Сдающая бригада подгоняет состав, а машинист с помощником по разные стороны осматривают внешний вид. В основном интересуют их целостность стёкол и изношенные клином тормозные колодки. Их лучше менять, уж когда поезд находится на отстое в депо. А то во время короткой привокзальной стоянки очень спешить надо, а колодки-то огнянные. Пожёг ручонки по началу неумёха Митька. Знал бы он, что эти самые колодки послужат позже причиной перевода Дмитрия Алексеевича в качество кандидата технических наук... А пока стажер-Зубрёныш осваивал сложную науку вождения электропоезда. Едет себе, милый мой, любуется мелькающим пейзажем. «А по бокам-то всё косточки русские. Сколько их?.. Столбики, рельсы, мосты». Это Казанское направление строили по проекту какого-то иностранца, потому здесь, в единственном месте в России было левостороннее движение, что привело к повышенной травмоопасности.
По рельсу, балансируя взвешенными на воздухе гибкими ручонками, спиной к несущейся Митькиной электричке, шла весёленькая девушка-тростиночка. По соседнему левому пути с шумом и грохотом мчался товарный состав. Вот поэтому-то она, бедолага, и не слышала отчаянный гудок, до тех пор пока находчивый Митя не стал сигналить прерывистыми короткими очередями. Всё же проняло её, и она обернулась беспечным, сияющим радостью личиком. И, вдруг упала под насыпь, скатившись кубарем под откос. Это и спасло её, если б она попыталась сходить с рельса, ей бы конец. «Ей бы конец», – в более грубой форме выговорил потенциальный душегуб. В другой раз ехал себе, никого не трогал. Рядом слева шла рота солдат-землеустроителей с лопатами и ломами на плечах. Всё бы ничего, да вот солдаты – что бараны. Шли себе, шли, и вдруг одному взбреднуло в голову, перебежать пути, поближе к казарме, что ли. Вслед за одним поскакали остальные, не смотря по сторонам и не реагируя на тревожную трель электрички. Замыкал это стадо, вероятно, ротный хохмач, который решил спокойно продефилировать перед идущим поездом. Он всё рассчитал, кроме лома на плече, о котором начисто забыл. Вот этот-то лом и встретился с несущимся моторвагоном и рычагом ударил по шее солдата, мешком скатившегося под насыпь.
В ожидании сигнала к отправлению сидел в кресле машиниста Митя и наблюдал, как два милиционера таранили подвыпившего кавказца с двумя плетёными корзинами с мирабелью, держащимися на плече на связывающей их верёвке. Собственно, тащил-то его за руку один из милицейских, а второй шел несколько поодаль и подбирал рассыпавшуюся сливу. Из депо на малой скорости подавался паровоз к поезду дальнего следования. Милиционер, услышав скрежет колёс паровоза, вращавшихся в противоположную сторону движения, бросил тянуть и в последний момент отпрыгнул с межрельсового пространства. Это машинист паровоза, обнаружив пешеходов на рельсах, дал контрпар и свисток в придачу. Но на пристанционном пространстве все двигались, все гудели. Кавказец с сумками плёлся, пока его тянули. Потеряв ведущего, сиюсекундно упал, подставив руку на рельс. Её-то и откромсали дышловые колёса многотонного пародышащего монстра. В кабине у Митьки не слышно было крика обезрученного, но воздух в кабинке загустел от ужаса и жути. Илья, напарник Мити, отправился в дежурку описывать происшествие. Тут открыли светофор, и молодой практикант двинул электричку в путь на Раменское. Подъезжая к депо «Панки», он вроде как успокоился, но тут невольно обратил внимание на группку людей, опасливо склонившихся на дистанции и разглядывавших что-то на земле. В центре двое-трое мужиков за руки удерживали рвущегося к рельсам растерзанного мужчину. И уж подъехав почти вплотную, Митя разглядел в центре толпившихся, почти у самых рельсов, пёструю кучку из кровавых ошмётков человеческого тела, перемешанных с платьевой рванью. Платье было явно женское, из светлой ткани в весёленький цветочек. Уж позже, в конце смены, удалось узнать содержание разыгравшейся драмы. Обыденщина. Муж поругался с женой, может быть, изъял денежку на поллитруху из семейного бюджета, может еще что-то в этом роде. Жена в сердцах бросилась под поезд, благо дом их стоял вблизи ж/д путей. Муж, увидев и частично осознав свершившееся, бросился повторить безрассудство. Соседи и прохожие решили, что одной жертвы достаточно. Вот и вся недолга. А Митька весь дрожмя дрожал, аж до самой Малаховки, там давно уж образовалась самая большая толкучка. Даже москвичи приезжали туда что-нибудь продать или купить. Выезжая из-за поворота, Митька просигналил, а попав на прямую, выдал ещё один продолжительный гудок, так как увидел вдалеке на переезде женскую фигуру. Поначалу ничего не предвещало беды. Но потом стало ясно видно, как старушка-бабушка силится сдвинуться с проклятого места на переходе. Митька бросил рукоять «мёртвого человека», отпустил тормоза, но разогнавшийся состав с тормозами, прижатыми к ободам колёс, неумолимо и быстро приближался к дёргающейся цели. Вытащили бабку уже без ноги из-под третьего вагона. За ногой пришлось лазить особо. Потом рассказывали, что была это старушка из дома престарелых, которая двинулась за подаянием на толкучку. А вот на переезде застряла убогая. Случился временный и местный, в ноге, паралич. Ну, и не перенесла она этой драмы, на операционном столе преставилась. Пришлось молодому машинисту, вроде всё сделавшему по правилам, вдвое пуще прежнего дрожать и всё же довезти спешащих пассажиров до пунктов назначения. А сам – до Раменского. Хорошо ещё, туда явился Илья, догнавший поезд на следующей электричке.
Прежде всего рассудительный – бывший паровозник – Илья достал флакончик с нюхательным табаком, сдобренным толчёным и растёртым стеклом. Зарядив серым с проблесками порошком обе ноздри и обтерев их цветастым носовым платком, уселся он в кресло машиниста, и как ни в чём не бывало, повёл состав в сторону Москвы. Напарник-Илья сменил у контроллера Митю, и повёл состав обратно в Москву, но, видимо, день задался нехороший. На обратном пути в Быково, между платформой и вагоном провалился безногий инвалид на доске, оснащённой подшипниками вместо колёс. Когда поезд тронулся, инвалида прокрутило несколько раз стенкой вагона о бордюр платформы. Безногий благополучно свалился на насыпь, откуда его, помятого и испуганного, достали. Поставили на доску с шариками-роликами, и он самостоятельно покатил лечиться от ссадин и ушибов, полученных им в борьбе за равноправие и, естественно, за свободу личности. Пришлось опять меняться местами, а ноздрям Ильи ещё раз подвергнуться варварскому испытанию. Митя раз, ещё в Москве, попробовал одной ноздрёй нюхнуть табачка со стёклышками, так чихал до самого Раменского. Митьке и Илье эта борьба безногой и безногого стоила написания обширного отчёта, заверенного главным кондуктором. Всё обошлось без последствий, без вызова на ковры к прокурору. Техника ведь не может останавиваться в мгновение ока, да и «Расписание поездов» всему голова. (Рис). Электричка.
Месяц пролетел, Митя получил свои вожделенные 1300 рэ. Да ещё целую наволочку муки, которая полагалась машинистам в тот, ещё карточный режим. МамАня была довольна внезапно свалившимся довольствием, и в Октябрьские праздники напекла своих фирменных пирогов. Митька же заработал существенный денежный приварок для поездки на юг.
В следующее лето Митя подрабатывал машинистом с напарником со странной фамилией Бородако. Работали на Ивантеевской ветке. Там ходил сцеп из двух трехвагонных секций. Туда и обратно, один сцеп на всю ветку. Час туда, час обратно. Пассажиров негусто, но и их надо кому-то перевозить, вот и возили. На Ивантеевке был заезд, как серединная загогулина у буквы или цифры «3». А в конце пути перед обратным ходом был отстой. Минут 20. Надо было за это время поменять стёршиеся тормозные колодки и перейти в хвостовой вагон. Бородако сошел с плетёной корзиночкой на последней тупиковой станции – искупаться в озере и набрать грибков. Митька же, перейдя в хвостовой вагон, ставший головным, отправился в обратный путь. А вот в Ивантеевке не рассчитал, и врезался в земляную насыпь в тупичке. На верху насыпи красовались металлические ноги, поддерживающие раскрашенную под зебру шпалу, сама же насыпь была расцвечена высаженными на ней зелёными наслаждениями. Сюда-то и врезался самоуверенный недотёпа, вызвав шум и гам мятущихся станционников в фуражках с красными околышами. Но расписание – всему голова. Опять операция с преобразованием Хвост-Голова, и машинист ведёт электричку к предусмотренному пункту, в предусмотренное время. А вот когда вернулся на конечную, забрал Бородако, и подъехали к Ивантеевке, Митька с удовлетворением констатировал вновь восстановленную клумбу и полное спокойствие.
Долгое совместное пребывание в кабинке машинистов располагало к долгим разговорам. А напарник потрепаться любил. Так он поведал, как однажды, ведя паровоз в одиночестве, т.к. помощник приболел, он, с похмелья, всё время высовывал голову в окно, под идущий дождь. И вдруг впереди паровоза он увидел идущую навстречу несущемуся паровозу промокшую женщину в растрёпанных одеждах. Как только он занёс руку над рычагом тормоза, женщина пропала. Так повторялось несколько раз, пока в действительности не проявилась настоящая, как в грёзах, женщина. Бородако потянул тормоз на себя, паровоз медленно остановился. Машинист спрыгнул со ступенек и бросился к стоящей на коленях растрёпанной, мокрой женщине. Когда и почувствовал тупой удар по голове. По голове его действительно шарахнули, а вот тянул-то он рычаг не тормоза, а свой. Очнулся в комнате отдыха оборотного депо, кругом ржущие сотоварищи. Такими приблизительно были байки от Бородако, рассказывавшиеся во время длительных поездок к конечной остановке в лесу над озером, где в гуще леса возвысились новые постройки для немецких специалистов, перевезенных из Германии в порядке контрибуции.
Во время машинистской службы Митька сам едва не подвергся надругательству. На ночном дежурстве, после заправки состава всем необходимым, выделялся часок на сон. Он и прикорнул на диванчике. Проснулся от едкого запаха керосина. Это бодрствующие машинисты и их помощники решили поразвлечься и поджечь младому коллеге усики, которые ещё не знали бритвы. А т.к. пушок на подбородке Митька всенародно палил спичкой, ему и с усами решили помочь.
Истинная история из жизни Бородако поражает больше, чем его нездоровая фантазия. У него, по болезни, откинулась жена. И пока ещё не приехала «Скорая», и не нахлынули родственнички, молодой вдовец решил отыскать и, естественно, изъять облигации и денежки. Всё второпях перерыл, ничего не нашел. Бросился на кровать, где возлежала новопреставленная. Глядь под подушку – нет ничего. Перерыл под одеялом. Ничего и ничего. Пока рылся в постели, покойница головой и грудью сползла и свесилась с кровати. А лежала она в длинной ночнушке с глубоким вырезом под шеей. Вот отсюдова и выскочил вожделенный свёрток в тщательно прошитой тряпице. Такие дела.
Появился как-то стажер. Он больше в метро не мог работать, почти на такой же электричке. Там очень частые остановки, из тьмы-тьмущей, да на свет, под прожектора. Не успеешь разогнаться – тормози. И так много-много раз. А тут ещё – выезжает из тоннеля, а у обреза платформы стоит мужик, весь какой-то напряжённый. При виде приближающегося поезда сделал шаг назад, да как сиганёт вниз на рельсы. По-видимому, рассчитывал замкнуть собою два рельса, но не допрыгнул. Тогда бедолага дотянулся до дальнего кистями рук, вцепился в головку рельса и подтянул своё бренное тело. Торжествующе улыбнулся, глядя на искажённое ужасом лицо машиниста. После таких сцен не захочешь подземных надбавок.
По получении диплома не полагалось инженерам работать на локомотивах. А зря, получали бы мы по 1500-1800, А на новых хлебах платили 700-900 рэ. [...]


Тексты Т. Одина на Яхте
Текст приводится с сокращениями.
Рисунок по эскизу автора


Высказаться Аврально