*
"Уверяю вас, что уединение в самом деле вещь очень глупая, назло всем
философам и поэтам, которые притворяются, будто бы живали в деревне и
влюблены в безмолвие и тишину".
"Язык и голос едва ли достаточны для наших мыслей – а перо так
глупо, так медленно".
"Каждое утро крылатая дева летит на репетицию мимо окон нашего Никиты,
по прежнему подымаются на нее телескопы и <---> – но увы... ты не
видишь ее, она не видит тебя".
"Круг поэтов делается час от часу теснее – скоро мы будем принуждены,
по недостатку читателей, читать свои стихи друг другу на ухо".
"Хотя черкесы нынче довольно смирны, но нельзя на них положиться: в
надежде большого выкупа – они готовы напасть на известного русского
генерала".
"Друзья мои! Надеюсь увидеть вас перед своею смертию. Прощайте –
нюхайте гишпанского табаку и чихайте громче, еще громче".
"...но сперва дайте знать минутным друзьям моей минутной младости, чтоб
они прислали мне денег, чем они чрезвычайно обяжут искателя новых
впечатлений".
"Как ваш Петербург поглупел! А побывать там бы нужно. Мне брюхом хочется
театра и кой-чего еще".
"Другим досадно, что Пленник не кинулся в реку вытаскивать мою
черкешенку – да, сунься-ка; я плавал в кавказских реках – тут
утонешь сам, а ни черта не сыщешь".
"Аристократические предубеждения пристали тебе, но не мне – на
конченную свою поэму я смотрю, как сапожник на пару своих сапог: продаю с
барышом".
"Недавно выдался нам молодой денек – я был президентом попойки
– все перепились и потом поехали по <---->".
"...я пел, как булочник печет, портной шьет, Козлов пишет, лекарь морит
– за деньги, за деньги, за деньги – таков я в наготе моего
цинизма".
"Что это со мною делают журналисты! ...мне все равно – их не в грош
не ставлю – а публику почитаю на ровне с книгопродавцами – пусть
покупают и врут, что хотят".
"Чтоб напечатать Онегина, я в состоянии или рыбку съесть или на… сесть.
Дамы принимают эту пословицу в обратном смысле".
"Вы может быть не знаете, что у меня аневризм. Вот уж 8 лет, как я ношу
с собою смерть. Могу представить свидетельство которого угодно доктора.
Ужели нельзя оставить меня в покое на остаток жизни, которая верно
не продлится".
"Ты, Дельвиг и я можем все трое плюнуть на сволочь нашей литературы
– вот тебе и весь мой совет".
"Отец мой, воспользуясь отсутствием свидетелей, выбегает и всему дому
объявляет, что я его бил, хотел бить, замахнулся, мог прибить…"
"...на днях я мерился поясом с Евпраксией и тальи наши нашлись
одинаковы. След. из двух одно: или я имею талью 15 летней девушки, или она
талью 25 летн. мущины. Евпраксия дуется и очень мила, с Анеткою
бранюсь; надоела!"
**
"Объясни мне, что такое А.П.Керн, которая написала много нежностей обо
мне своей кузине? Говорят, она премиленькая вещь – но славны Лубны за
горами".
"Я нарядил комитет, составленный из Василья, Архипа и старосты. Велел
перемерить хлеб и открыл некоторые злоупотребления, т.е. несколько
утаенных четвертей".
"За разговор с няней [и письмо Тани] без письма брат получил 600 р.
– ты видишь, что это деньги, следств. должно держать их под ключом".
"Я справлялся о псковских операторах; мне указали там на некоторого
Всеволожского, очень искусного по ветеринарной части и известного в ученом
свете по своей книге об лечении лошадей".
"Сей час получено мною известие, что В. А. Жуковский писал вам о моем
аневризме и просил вас приехать во Псков для совершения операции; нет
сомнения, что вы согласитесь; но умоляю Вас, ради бога не приезжайте
и не беспокойтесь обо мне".
"Чем мне тебя попотчевать? вот тебе мои бон-мо (Ради соли, вообрази что
это было сказано чувствительной девушке, лет 26): Что более вам нравится?
запах розы или резеды? – Запах селедки".
"Трагедия моя кончена; я перечел ее вслух, один, и бил в ладоши и
кричал, ай-да Пушкин, ай-да сукин сын!"
"Не лгать – можно; быть искренним – невозможность физическая.
Перо иногда остановится, как с разбега перед
пропастью – на том, что посторонний прочел бы равнодушно".
"По горной лестнице взобрались мы пешком, держа за хвост татарских
лошадей наших. Это забавляло меня чрезвычайно и казалось каким-то
таинственным, восточным обрядом".
"Каков бы ни был мой образ мыслей, политический и религиозный, я храню
его про самого себя и не намерен безумно противоречить общепринятому
порядку и необходимости".
"Письмо это тебе вручит очень милая и добрая девушка, которую один из
твоих друзей неосторожно обрюхатил".
"Твои стихи... слишком умны. – А поэзия, прости господи, должна быть
глуповата".
"Я конечно презираю отечество мое с головы до ног – но мне
досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство".
"На каждой станции советую из коляски выбрасывать пустую бутылку;
таким образом ты будешь иметь от скуки какое-нибудь занятие".
"Дельвиг и я непременно явимся к Вам с повинным желудком сегодня в
3 1/2 часа".
"Ты ничего не пишешь мне о 2100 р. мною тебе должных, а пишешь мне о
M-le Kern, которую с помощию божией я на днях <---->".
"Я не проигрывал 2-й главы, а ее экземплярами заплатил свой долг, так
точно как вы заплатили мне свой родительскими алмазами и 35-ю томами
Энциклопедии".
"...дети! дети! мать вас обманывает – не ешьте черносливу;
поезжайте с нею. Там будет Пушкин – он весь сахарный, а зад его
яблочный; его разрежут и всем вам будет по кусочку – дети разревелись:
Не хотим черносливу, хотим Пушкина".
"...а его бабочка конечно рублевая, парнасская Варюшка, в которую и
жаль и гадко что-нибудь нашего всунуть".
"Все что могу за ваш 25 тысячный вексель выдать, 20 с вычитом 10
процентов за год – т. е. 18 тысяч рублей".
"Должно было мне довольствоваться независимостию, которой обязан я был
богу и тебе".
"...заехал я в глушь Нижнюю, да и сам не знаю как выбраться? Точно
еловая шишка в <---->; вошла хорошо, а выдти так и шершаво".
* Копия тропининского портрета Пушкина, выполненная И.Е.Репиным.
** В.А.Серов: Пушкин в парке.
Иконография Пушкина
|
Отозваться в Бортжурнале Высказаться Аврально |
|
